сейчас важнее.
     Он еще не закончил говорить, как я ощутил, что меня вдавило в кресло.
Это Дэйв круто рванул бот вверх, и на приборной доске  замельтешили  цифры
набора  скорости.  Шеф  словно  почувствовал,  что  делает  с  ботом   мой
заместитель:
     - Дэйв, не гони во всю ивановскую...  Успеете...  Не  забывайте,  что
теперь у них шесть бластеров.
     - Владимир Семенович, вы считаете, что это именно они?
     Шеф, прежде чем ответить, надолго задумался. Затем послышался горький
смешок:
     - Кто - "они"?
     - Сбежавшие отшельники, - пояснил Дэйв.
     - Информацию о них получите  в  ближайшее  время,  -  не  отвечая  на
вопрос, сказал шеф. - Хотя, думаю, что Веркрюисса Асен не забыл.
     Да уж... Мне немало пришлось повозиться с этим типом.  На  всю  жизнь
запомнилось его умное сухощавое лицо, ироничный высокий голос:
     - Итак,  уважаемый  сыщик,  вы  со  мной  не  согласны?   Прискорбный
случай... А согласиться все равно придется! Выше науки нет ничего! Науки в
чистом виде, я не имею в виду так называемую общественную мораль, этику  и
прочую белиберду, за которой нет никаких объективных законов природы.  Все
это, мой дорогой, выдумки,  и  перекраиваются  они  по  нескольку  раз  за
столетие...  Так  что,  мешая  мне,  вы  становитесь  в  ряд   отъявленных
ретроградов. А признайтесь, не хочется небось  выглядеть  перед  потомками
этаким держимордой, а?..
     - Ты надолго задумался? - Голос Дэйва прервал мои воспоминания.  -  Я
хотел бы знать, что представляет собой Веркрюисс.
     - Весьма своеобразный тип, - нехотя ответил я.  -  Когда-то  это  был
довольно крупный ученый, кстати, ученик  убитого  профессора.  Лет  десять
назад по решению Совета Веркрюиссу  было  запрещено  практическое  занятие
наукой. Он слишком увлекся  собственной  особой,  считал,  что  его  гению
доступно все, требовал разрешения работать с человеческим материалом...
     Дэйв покосился на меня, видимо, решил, что  ослышался.  На  его  лице
было недоумение.
     - Да, да, - подтвердил я. - Именно так он и говорил  -  "человеческий
материал". На этой почве и  произошел  разрыв  между  ним  и  профессором,
причем Батгуул заявил, что если Веркрюисс не изменит  свои  концепции,  он
вынужден будет обратиться к Совету  с  просьбой  отлучить  его  от  науки.
Однако себялюбие настолько поглотило  Веркрюисса,  что  он  не  только  не
пересмотрел свои взгляды, а напротив,  стал  развивать,  как  он  говорил,
философские воззрения о праве гения игнорировать все и вся, на этой  почве
сошелся с отшельниками и после изгнания из науки  испросил  у  Совета  для
себя их жалкие права вместо того, чтобы вести нормальную жизнь землянина.
     - Как он оказался на Сейшелах? - спросил Дэйв.
     - По разрешению Совета.
     - Но ведь там жил Батгуул. Почему этого не учли?
     - Совет уступил просьбам профессора, он  еще  питал  надежду  вернуть
науке заблудшего.
     - А слуга Веркрюисса? - спросил Дэйв.
     Я пожал плечами:
     -  Что  о  нем  сказать?  По  всем  данным,  неплохой   человек,   но
слабовольный, воспитывал с детства Веркрюисса, души в нем не чает.  Своего
рода добрый дядька.  Когда-то  на  Руси  к  молодым  дворянским  отпрыскам
приставляли крепостных, которые любили  своих  воспитанников  больше,  чем
родители...
     - Значит, он не опасен?
     - Вот за это не поручусь.  Он  может  защищать  своего  Веркрюисса  с
отвагой курицы, обороняющей цыплят от коршуна, - возразил я.
     В этот момент запел сигнал включения связи.
     - Асен? Это Сергей, - зазвучал в динамике знакомый голос, -  Владимир
Семенович просил передать тебе информацию о Маноло.
     - Слушаю, - отозвался я.
     - Значит, так... Самый рядовой представитель так  называемых  частных
предпринимателей. Собственно, он лишь унаследовал  состояние  родителей  и
довольно успешно проживал его. Попить, поесть, а больше ничего не надо, ну
и, конечно, желание иметь втрое больше, чем другие.
     - Увлечения есть? - буркнул Дэйв.
     - Если можно их так назвать, - усмехнулся  Сергей.  -  Был  одним  из
инициаторов   возрождения    американского    футбола.    Интеллектуальные
способности весьма ограниченны. При этом  старался  прослыть  покровителем
искусств, этаким меценатом. Вообще обожает вертеться  рядом  с  известными
людьми. Я думаю, его подвигнул на "подвиги" Веркрюисс, самому ему вряд  ли
что-нибудь подобное пришло бы в голову. Кстати, Маноло в  последнее  время
встречался с Веркрюиссом очень часто. Теперь  об  Айкене  -  телохранителе
Маноло. С ним сложнее. Прекрасно развит  физически,  способен  на  дерзкие
поступки. Скорее, расправа с охранниками полигона - его работа.
     - Все? - спросил я.
     - Пока все, - подтвердил коллега.
     - Спасибо, - я повернулся к Дэйву. - Где мы?
     - Иду на снижение, - сообщил мой заместитель,  слушавший  разговор  с
Сергеем с хмурым выражением лица. -  Нужно  поговорить  с  охраной.  Район
оцеплен. Не думаю, чтобы преступники сумели скрыться.
     - Очевидно, этот горе-ученый придумал в тиши  Сейшел  какую-то  новую
аппаратуру, - предположил  я.  -  Странно,  что  их  так  долго  не  могут
обнаружить... Да еще эти блоки машины прокола пространства...
     - Ученые в один голос утверждают, что до готовности машины еще  очень
и очень далеко, - ответил Дэйв. - Многие вообще считают,  что  создать  ее
невозможно. В предположениях Батгуула очень много спорных моментов.
     - Но беглецы могут  отсиживаться  где-нибудь  в  горах  и  потихоньку
доводить машину. Надо как-то спугнуть их, заставить  заметаться,  чтоб  им
было не до  изобретений.  Кстати,  -  спохватился  я,  -  население  Земли
получило информацию о случившимся?
     - Совет считает это излишним.
     По голосу Дэйва я понял, что он не согласен  с  решением  Совета,  но
обсуждать его не намерен.
     Помолчав,  Дэйв  задумчиво  постучал  по  стеклолитовому  колпаку   и
произнес:
     - Если Веркрюисс изобрел аппаратуру, позволяющую глушить  возможности
нашей техники, значит, придется действовать по старинке.
     - Да, Дэйв, будем заниматься обыкновенным доисторическим сыском,  для
которого нужно  совсем  немного:  уши,  глаза,  ноги...  плюс  интуиция  и
чуть-чуть удачи...
     - Как патер Браун, - хмыкнул Дэйв.
     Пользуясь  предоставленными  нам  правами,  мы   не   воспользовались
общественной посадочной площадкой, а приземлились прямо на  лужайке  перед
госпиталем. Взбежав по ступеням, я сунул свой жетон  в  щель  электронного
привратника. Когда  эту  же  операцию  проделал  Дэйв,  дверь  перед  нами
бесшумно распахнулась.
     Мы  расположились  в  приемном  покое  на   креслах   перед   экраном
видеотелефона. Вскоре экран вспыхнул, и перед нами  предстало  изображение
главного врача:
     - Добрый день. Насколько я понял по вашим жетонам,  вы  представляете
группу "Перехват"?
     Дэйв указал на меня:
     - Мы не просто представляем. Это начальник группы.
     По рыхловатому лицу главного врача блуждало недоумение, и я  невольно
позавидовал нашим предшественникам. Раньше никому не нужно было  пояснять,
каковы права и функции служб, обеспечивающих общественный порядок,  теперь
это приходится делать на каждом шагу.  Наверное,  в  двадцать  первом,  по
старому  летоисчислению,  веке  так  смотрели  бы   на   золотаря,   вдруг
появившегося в городе на лошадке, запряженной в повозку с огромной бочкой,
из которой торчит деревянная ручка черпака.
     - Мы  расследуем  обстоятельства,  связанные  с  получением  телесных
повреждений сотрудниками охранного поста. Они недавно поступили к  вам,  -
сказал я. - Хотелось бы побеседовать с ними.
     Главный врач пожевал губами и вздохнул:
     - Ничем не могу вам помочь, они нуждаются в отдыхе. Такой  стресс  не
проходит бесследно...
     Я смотрел на его картофелеобразный нос и медленно закипал, досадуя на
меланхолическую непреклонность этого эскулапа.
     - Мы наделены особыми полномочиями, - сухо проговорил Дэйв.
     Врач сочувственно закивал:
     - Я, как представитель медицины, насколько вам известно, тоже...
     - Свяжитесь с ОБИП, - сдерживая раздражение, посоветовал я.
     Бесцветные брови эскулапа сошлись на переносице.
     - С Отделом по борьбе с искоренением преступности, - пояснил Дэйв.
     Пожав плечами, врач протянул руку к пульту, отыскал на  нем  одну  из
пяти красных клавиш и утопил ее. Мы нетерпеливо заерзали в креслах,  но  в
этот момент экран погас. Очевидно, главврач счел ненужным наше присутствие
при его беседе с шефом.
     Вскоре экран снова вспыхнул. Физиономия эскулапа  утратила  выражение
меланхолии, он сердито смотрел  на  нас.  Дэйв  незаметно  подмигнул  мне,
дескать, видал, как ему шеф всыпал?!
     -  Я  могу  дать  вам  возможность  поговорить  только  с  одним   из
сотрудников охраны, Йожефом Сабовчиком. Он пострадал меньше других.
     Дэйв уже открыл было рот,  чтоб  возмутиться,  но  я,  опередив  его,
поспешно согласился:
     - Спасибо, доктор.
     - Сейчас подключат к видеотелефону его палату.
     Тут я сам не стерпел:
     - Нет, так  дело  не  пойдет!  Нам  нужен  личный  контакт.  Надеюсь,
руководство Отдела достаточно красноречиво описало наши полномочия?
     Последняя фраза была сказана мной с такой  интонацией,  что  эскулап,
недовольно  зыркнув  глазами,  металлическим  голосом,  словно   пользуясь
синтезатором речи, произнес:
     - Хорошо. Поднимайтесь на двадцать седьмой этаж. Палата двадцать семь
дробь шестнадцать.
     Миловидная сестра проводила нас до дверей палаты.
     - ...Как самочувствие Сабовчика?
     Девушка не успела ответить, как дверь уехала в сторону, и мы увидели,
что Сабовчик чувствует себя вполне  сносно.  Он  задумчиво  стоял  посреди
гостиной на одной руке,  ногами  жонглируя  футбольным  мячом.  Юноша  так
увлекся, что пришел в себя, лишь узрев в полуметре  от  собственного  носа
стройные ноги медсестры.  Он  прыжком  поставил  себя  на  ноги,  захлопал
глазами, под одним из которых была внушительная опухоль.
     - Не беспокойтесь, Йожеф, - улыбнулась девушка. - Доктор разрешил вам
заниматься, чем угодно. Только прошу вас при малейших признаках  усталости
сообщить мне... А сейчас с  вами  хотели  побеседовать  сотрудники  группы
"Перехват".  Познакомьтесь,  пожалуйста,  -  она  посмотрела  на  меня,  -
начальник группы Асен Геров, - она перевела  взгляд  на  Дэйва,  -  и  его
заместитель Каллаган.
     Сабовчик уставился на нас  с  откровенным  любопытством,  к  которому
примешивался восторг:
     - Правда?!
     - Что? - не понял я.
     - Правда, что вы начальник "Перехвата"?
     - Так получилось, - развел я руками.
     - Всю жизнь мечтал хотя бы одного сотрудника "Перехвата"  увидеть!  -
воскликнул Сабовчик, глядя то на меня, то на Дэйва. - А тут сразу двое!
     Я покосился на заместителя, который не сводил  глаз  с  медсестры,  и
поблагодарил девушку:
     - Спасибо, я думаю, у нас не возникнет трудностей при общении с вашим
пациентом.
     Медсестра кивнула и оставила нас наедине с Сабовчиком.
     Парень  смущенно  предложил  нам  сесть,  а   сам   остался   стоять,
переминаясь с ноги на ногу.
     - Устраивайся, - мотнул головой в сторону кресла  Дэйв  и  язвительно
добавил: - Больной ведь.
     Йожеф залился краской, но последовал совету, виновато буркнув:
     -  Какой  я  больной?  Заперли  сюда,  говорят,  надо   пройти   курс
психологического лечения. А что мне лечиться? Синяк вон только.
     Дэйв добродушно похлопал его по колену:
     - Не переживай. Врачи лучше нас знают, что надо, что не надо.
     - Йожеф, расскажи, что там у вас произошло, - попросил я.
     Сабовчик отвел глаза:
     - Откуда мы знали, что они чокнутые?
     - Почему чокнутые?
     - А разве нормальный полезет в зараженную  местность?  Ведь  там  еще
только ведутся работы по  обеззараживанию.  За  последние  пятьдесят  лет,
говорят, никто туда и не пробовал проникать.
     Дэйв вынул из кармана портативный опознаватель:
     - Если чье-либо лицо покажется тебе знакомым, скажешь.
     На  миниатюрном  экране  через  равные   промежутки   времени   стали
появляться портреты самых разных людей: сначала крупным  планом,  потом  в
полный рост, затем эти люди начинали двигаться, разговаривать,  сердиться,
смеяться. Когда на экране возник Айкен, Сабовчик торопливо произнес:
     - Он!
     - Нажми-ка на эту кнопочку, - предложил Дэйв.
     Сабовчик ткнул пальцем, и в левом верхнем углу экрана выплыла красная
точка. Потом снова замелькали незнакомые лица. Йожеф  безошибочно  опознал
всех четырех отшельников.
     - Теперь давайте по порядку о происшедших событиях, - сказал я.
     Йожеф наморщил курносый нос, раздумчиво почесал затылок.
     -  Мы  только  что  заступили  на  смену.  Начальник  караула  поехал
проверять посты, а мы сели поиграть в шахматы. Вы не подумайте, это у  нас
разрешается!.. Собственно, играли двое: Ли Зен и Гуго Стадлер, а остальное
болели - кто за Ли, кто за  Гуго.  Слышим,  в  карауле  запищало,  значит,
какой-то объект на подходе. Игру-то прекратили, но особо не насторожились.
Мало ли, может, какой шальной турист завернул к нам? Потом  уже  визуально
стали наблюдать за ботом, попытались выйти с ним на  связь  -  бесполезно,
решили, что проверяющие нагрянули. Привели в порядок форму, заняли  каждый
свою позицию. Подлетает этот самый бот. Гуго - он за старшего  остался,  -
как полагается, вышел из караулки, хотел выяснить, что  к  чему.  Из  бота
вылез тот, которого я третьим по счету опознал.
     - После опознания на экране была его фамилия, - напомнил я.
     Сабовчик закивал:
     - Извините, я помню - Веркрюисс. Ну вот, стали они о  чем-то  с  Гуго
разговаривать. Вижу, Гуго горячится, ничего доказать этому  Веркрюиссу  не
может, решил прийти ему на подмогу. Конечно же, у меня никаких  подозрений
не возникло. Подошел.  А  он  убеждает  Гуго,  что  их  бот  не  подвержен
воздействию радиации, и просит пропустить через полигон. Вежливо так.  Тем
временем все наши ребята подошли, давай наперебой уговаривать  Веркрюисса,
чтобы они обогнули полигон западнее. А им,  видно,  только  этого  и  надо
было. В общем, я только боковым зрением уловил, как бот, мгновенно  набрав
скорость, несется на нас. Да! Я еще заметил странную реакцию Веркрюисса  -
он вдруг упал на  землю.  Другие  ребята  тоже  почуяли  недоброе,  успели
отпрыгнуть, а Гуго замешкался, и бот шибанул его в плечо. Пока мы  в  себя
приходили, выскочил этот - Айкен. Я бросился к нему, но  ничего  не  успел
сделать, как он послал меня в  нокаут.  Вначале  под  глаз  дал,  потом  в
солнечное сплетение...
     От обиды на глаза Сабовчика навернулись слезы,  и  договорил  он  уже
совсем упавшим голосом:
     - Очнулся, бластера нет, все наши кто где...  Больше  всех  досталось
Гуго, он только в госпитале пришел в сознание, и Ли, ему  этот  злодей  из
бластера вскользь руку опалил, теперь, наверное, трансплантацию кожи будут
делать...
     - М-да, - проронил я.
     Сабовчик воскликнул:
     - Вы не думайте! Я уже предложил свою кожу!
     - Почему никто из вас не применил бластер, ведь инструкция  обязывает
сделать это в случае экстренных обстоятельств?  -  без  интонации  спросил
Дэйв.
     - По живым людям?! - искренне возмутился йожеф.
     - Теперь у этих "живых людей" шесть бластеров, - подытожил я.
     Видимо, врачи снабдили тело Сабовчика датчиками, потому что в  дверях
появилась медсестра. Ее лицо было строго.
     - Простите,  я  вынуждена  прервать  вашу  беседу,  она  отрицательно
сказывается на состоянии нервной системы больного.
     - Какой я больной?! - вспыхнул Йожеф, но тут же поник под мягким,  но
настойчивым взглядом карих глаз медсестры.
     Главное мы узнали - на  пост  совершили  нападение  Веркрюисс  и  его
сообщники. Поэтому не стали больше тревожить ни нервную систему Йожефа, ни
его коллег и, поспешно оставив госпиталь, оседлали бот.
     Взмыв в небо, мы связались в шефом. Но Владимир  Семенович  ничем  не
мог нас порадовать. Беглецы как в воду канули.
     - Асен, поговори с Борручагой, он ждет тебя  на  Сейшелах,  -  сказал
шеф, потом обратился к Каллагану: - Дэйв, закинь его  на  острова,  а  сам
возвращайся в Неваду, возглавишь операцию по захвату.
     - Но, Владимир Семенович, - попытался возразить я.
     Шеф язвительно оборвал меня:
     - Хочешь сказать, что твой заместитель не справится?..
     Этого я не только не хотел сказать, но и не думал  ничего  подобного.
Поэтому согласился с шефом:
     - Задача ясна.
     - Ну вот и славно.
     Дэйв торопился вернуться в Неваду и гнал бот на предельной  скорости.
Приземлив его рядом с домом профессора Батгуула, он коротко распрощался со
мной, захлопнул колпак, и бот ушел  вверх.  Навстречу  мне  вышел  высокий
брюнет в рубашке навыпуск и коротких шортах.
     - Привет, Карл, - сказал я. - Как успехи?
     Карл молча развел руками. Я полюбопытствовал, чем  занимается  другой
член моей группы - Алексей.
     - Продолжает допрашивать отшельников, - ответил Карл. - А я вот  сижу
здесь без дела, если не считать  десятка  партий  в  настольный  теннис  с
Борручагой.
     - Он способен играть после смерти учителя? - удивился я.
     - Заставил играть почти в приказном порядке, уж слишком он тяжело все
переживает, а так хоть какое-то отвлечение от мыслей.
     - Хорошо, ступай на помощь Алексею, а я за тебя посижу без дела.
     Карл обрадованно бросился исполнять поручение, а я вошел в дом.
     Борручага оказался  щуплым  смуглолицым  человеком  с  полысевшей  до
времени головой. Он  стоял  посреди  просторного  холла  и  сосредоточенно
крутил в руках ракетку. Моих шагов он даже не расслышал.
     - Добрый день, - негромко сказал я.
     Услышав рядом с собой незнакомый голос, Борручага  вздрогнул,  поднял
на меня печальные маслянисто-черные глаза. Я представился и спросил:
     - Ну, кто побеждает в теннис - Карл или вы?
     - Побеждает?... Не-е знаю...
     Сказав еще несколько ничего  не  значащих  фраз,  на  которые  ученик
профессора отвечал робко и неуверенно, словно не  понимая,  о  чем  с  ним
говорят, я перешел к делу:
     - Рауль, вы часто посещали профессора?
     - Н-нет... не очень... Последний раз был, кажется, месяца три назад.
     - А с Веркрюиссом вы были знакомы?
     - Да, конечно, мы вместе с ним учились в классе профессора,  это  был
любимый ученик Батгуула... Давно был  любимым  учеником,  а  потом,  потом
они...
     Я уже знал, что было потом, и спросил:
     - Может, в последнее  время  у  них  отношения  изменились  в  лучшую
сторону?
     - Да, да... Вы правы. Профессор, кажется, даже простил его. Они часто
беседовали. Веркрюисс, по словам профессора, изменился, с возрастом  понял
свои заблуждения.
     - Профессор знакомил его со своей работой?
     - С теоретической частью. Впрочем,  я  точно  не  знаю,  может,  и  с
практическими  разработками...  Хотя  Веркрюисс  и  сам   был   достаточно
осведомлен, он ведь когда-то был правой рукой Батгуула.
     - Веркрюисс способный ученый?
     - Не то слово! Талантливый!
     Внезапная запальчивость собеседника немного покоробила меня.
     - Может, гений? - едко осведомился я.
     - Н-нет... Гений - он для всех, а Веркрюисс был для себя...
     Мне стало неловко  за  свою  несдержанность,  и  я  погасил  смущение
вопросом:
     - Профессор был доверчивый человек?
     - К сожалению... Он был очень добрый, а добрые  всегда  доверчивы.  К
тому же, он был поглощен наукой, помимо нее, ни о чем не думал.
     - Веркрюисс способен довести машину до конца?
     Взгляд собеседника стал еще более горестным:
     - Право, не знаю... Неизвестно, в  какой  стадии  была  работа,  ведь
исчез индивидуальный  компьютер  профессора,  а  там  выкладки...  Исчезли
опытные блоки...
     Я помрачнел:
     - Сколько понадобится времени на доводку?
     Борручага не расслышал вопроса, продолжал развивать свою мысль.