ет Солнце, все мы по велению Детей  Владыки
Океана и по зову наших сердец соберемся здесь, чтобы просить Великого Бога
принять наших избранников.
     Не успели они договорить, как  от  стены  храма  отделился  сухонький
старец в белом одеянии и едва слышно произнес:
     -  Я,  Верховный  жрец,  именем  Детей  Владыки   Океана   повелеваю:
возвращайтесь в свои дома и до  восхода  Солнца  не  смейте  покидать  их.
Каждый, осмелившийся нарушить запрет, будет казнен  стражей,  а  тело  его
выброшено на поругание.
     Было так тихо, что слышалось дыхание  толпы,  будто  это  был  единый
живой организм. Вероятно, не все различили, что  прошепелявил  старец,  но
люди молча заспешили с площади.
     - Вот это слух, - сыронизировал Джерри.
     - Похоже, традиционный ритуал, поэтому все знают, что нужно делать, -
отозвался Юрий. - Не пора ли и нам об отдыхе подумать?
     Я согласился:
     - До утра, пожалуй, никаких событий не предвидится.
     -  Трудно  сказать,  -  серьезно  произнес  Линекер.  -  Может,   они
специально загоняют людей по домам, чтобы никто им не  мешал,  ведь  речь,
насколько я понимаю, идет о жертвоприношении.
     - Скорее всего жертвы уже приготовлены, а это  ночное  сидение  нечто
вроде комендантского часа, который  в  старые  времена  вводился  в  самые
тревожные моменты для властей предержащих, - сказал  я.  -  Дабы  в  корне
пресечь всякие волнения.
     - Но принесение жертв у  древних,  кажется,  считалось  чем-то  вроде
радостного события, не так ли? - возразил Юрий.
     - Для кого радость, для кого горе, - со вздохом ответил я. - Особенно
если речь идет о человеческих жертвах, на что очень похоже. Так что,  если
волнений раньше не  было,  то  они  не  исключены,  а  жрецы  и  правители
наверняка это понимают... Но в целом, Юра, ты прав...
     -  Ладно,  надо  найти  себе  жилище,  подкрепиться  и  обдумать  все
хорошенько, - решительно бросая  бот  за  город,  произнес  Старадымов.  -
Джерри, где предлагаешь остановиться, чтобы не попасть на  глаза  местному
населению?
     После недолгого обсуждения мы пришли к выводу, что  самым  подходящим
для нас местом будет какая-нибудь пещера в  горах,  где  можно  не  только
выбраться наконец из бота и пройтись по твердой земле, но и  наблюдать  за
тем, что происходит в столице.



                           37. ДЖЕРАЛЬД ЛИНЕКЕР

     Пещера,  которую  заметил  Старадымов,  была   сухой   и   достаточно
просторной. Бот, во всяком  случае,  вошел  в  нее  без  труда.  Маленькие
летучие мыши с недовольным писком  вылетели  наружу,  больше  никого  наше
появление не встревожило.
     Старадымов, на аппетите которого происходящие с нами события никак не
сказались,  занялся  приготовлением  ужина  из  остатков  мяса  вчерашнего
поросенка. Богомил помогал ему. Я вышел из пещеры.
     Солнце опускалось, цепляясь за вершины горной гряды. Я дождался, пока
сумрак, таившийся под кронами банановых деревьев, не слился с  поднявшейся
из долины волной мрака. Ночь размыла темные силуэты деревьев,  протянувших
к  пещере  узловатые  ветви,  черные  листья   сомкнулись   над   головой.
Выстраиваясь   незнакомыми   созвездиями,   поплыли   немигающие   огоньки
светлячков. Было тихо. Только время от времени взлаивали собаки да  где-то
надсадно орал одинокий осел. Больше ничто не говорило о том, что  недалеко
от нас раскинулся огромный город. Редкие огни, зажженные, должно  быть,  в
храмах, были едва различимы.
     - Любуешься? - голос Старадымова вернул меня к действительности.
     Юрий подошел ко мне,  встал  рядом.  Отсвет  узкого  серпика  месяца,
подвешенного вверх рожками на звездном полотне  неба,  высветил  спокойное
лицо Старадымова, его уверенный, чуть насмешливый взгляд, и  я  в  который
раз подумал, как нам с Богомилом повезло, что Юрий оказался рядом.
     - Интересно, есть с  этой  планетки  выход  в  космос?  -  Старадымов
смотрел на перевернутый вверх дном ковшик Большой Медведицы.
     - Думаешь, так дорога к дому ближе? -  отшутился  я,  хотя  прекрасно
понял вопрос друга. Юрий имел в виду один из необъяснимых пока  парадоксов
параллельных миров. Терра, например, имеет и атмосферу, и небо с облаками,
и солнце, которое обогревает ее. А выхода в космос с нее  нет.  На  высоте
примерно сорока километров образуются пространственно-временные искажения,
и летательный аппарат уничтожается, как при аннигиляции. На Терру  никогда
не падают метеориты. А звезды  над  ней  светят.  И  созвездия  аналогичны
земным...
     - Куда вы пропали? Кушать подано! - Богомил шутливо раскланялся, стоя
у Входа в пещеру.
     Поужинали молча и довольно быстро. Первым заговорил Юрий.
     - Завтра идем в город, - сказал он.
     - Идем? - удивленно поднял брови Богомил.
     - Вернее, я иду, - поправился Юрий, - вы следуете за  мной  на  боте.
Необходимо  разобраться,  почему  датчик  УИ  зафиксировал  такой  высокий
уровень. Попробую проникнуть в храм.
     - Это опасно, Юра, - сказал Богомил.
     - А вы можете предложить что-нибудь другое? - спросил  Старадымов.  -
Да и опасности особой нет. Честно говоря, я боюсь другого.
     - Чего именно? - поинтересовался я.
     - Того, что здешние обитатели узнают о нашем появлении. Мы  на  чужой
планете, ребята. Жизнь здесь развивается по своим законам, и мы  не  имеем
права   их   нарушать.   Более   того,   согласно    требованиям    Устава
космодесантников мы обязаны держаться как можно дальше от  очагов  здешней
цивилизации. Таков закон Земли.
     - Этот мир отстал в развитии от нашего  на  тысячи  лет  и  несколько
общественно-экономических формаций, - раздумчиво протянул Богомил. -  Даже
невольно мы можем нанести ему непоправимый удар.
     - Верно,  все  верно,  -  согласился  Юрий,  -  но  не  познав  тайны
Инкогниты, мы вряд ли вернемся домой. И  выход  у  нас  один:  действовать
предельно осторожно. Мы разведчики, и догадываться о нашем присутствии  не
должна ни одна живая душа. А ты почему молчишь, Джерри? Не согласен?
     - Согласен, - отозвался я, - настолько согласен, что не  могу  ничего
добавить  к  сказанному  вами.  Только  как  со  всем   этим   увязывается
предложенная тобой авантюра?
     - Это не авантюра, Джерри, - Юрий говорил очень  спокойно,  тщательно
подбирая аргументы, - просто нет иного выхода. Тайны этого мира  наверняка
скрыты  от  посторонних  глаз.  Так  просто  никто  нам  их  не   откроет.
Информация, которую мы можем получить с бота, достаточно ограничена...
     - Хорошо, - согласился я,  -  но  меня  очень  смущают  три  момента.
Первый: по внешнему виду ты резко отличаешься от жителей  города.  Второй:
ты не знаешь их языка. Третий: в чем ты собираешься  идти  -  в  роскошном
костюме спасателя?
     - Загримироваться не так уж трудно, - сказал Юрий, -  обрить  голову,
мягкий пластик поможет  изменить  форму  носа...  Языковая  проблема  тоже
разрешима  -  отвечать  будете  вы  из  бота,  а   я   захвачу   с   собой
микротранслятор. Ну а одежду... одежду нужно достать...
     - Каким, интересно, образом? Раздеть кого-нибудь?
     - Ну вот, сразу уж раздеть! Джерри, среди твоих предков разбойники  с
большой дороги не водились? - засмеялся Юрий. - Предлагаю слетать в город,
авось что-нибудь и найдем.
     Старадымов не ошибся. Жители города оказались людьми чистоплотными  -
то и дело  на  крышах  домов  светлели  пятна  свежевыстиранного  одеяния,
разложенного для просушки. Лачуги  бедняков  мы  обходили  стороной  -  не
верилось, что у их  обитателей  есть  сменная  одежда.  Роскошные  одеяния
богатеев тоже не подходили, выделяться в толпе Юре было ни к чему. Наконец
он облюбовал крышу, на которой сохли несколько полотен разного цвета.
     - Какая лучше? - растерянно прошептал Старадымов.
     - Бери белую, - прошипел Богомил, - она наверняка самая дешевая.
     - А это не простыня? - усомнился Юрий.
     - Какая еще простыня, - разозлился Геров, которому было очень  не  по
себе - увидели бы ученики, чем занимается любимый учитель.
     Старадымов перегнулся через борт бота и потянул к  себе  влажное  еще
белое полотнище. Увы, воистину в любом деле нужны навыки! Юрий не заметил,
что  одеяние  было  придавлено  несколькими  булыжниками.  Камни,   гремя,
покатились по крыше, один из них свалился во двор. Яростно залаяла собака,
в доме раздались тревожные голоса...
     - Удираем! - сдавленно выкрикнул Богомил, и бот рванулся с места  так
резко, словно выходил из-под метеоритной атаки.
     Всю обратную дорогу  мы  подтрунивали  над  Юрием,  интересуясь,  что
говорит Устав космодесантной службы о мелких кражах.



                            38. ЮРИЙ СТАРАДЫМОВ

     Процесс облачения в такую, казалось бы, простую одежду, как  гиматий,
оказался довольно сложным.  За  то  время,  что  мы  потратили,  возясь  с
осточертевшим куском ткани, я мог  бы,  наверное,  раз  тридцать  войти  в
скафандр высшей защиты для работы в старых атомных реакторах  и  выйти  из
него. Довелось мне увидеть такой на корабле начала XXI века,  дрейфовавшем
возле тусклой звездочки из сектора  Ц  в  созвездии  Плеяд.  И  не  только
увидеть, но и демонтировать его, чтобы какой-нибудь  любопытный  абориген,
появись они на одной из восьми вращающихся вокруг этой  звездочки  планет,
не подорвался бы ненароком. Таков закон космоса. Ты насорил, ты и убери.
     Не знаю, как справлялись со своим одеянием наши дальние предки (если,
конечно, кто-то из моих предков мог быть древним греком), но и мы в  конце
концов освоили это искусство не хуже их. Правда, как мне думается, ни  те,
ни другие не применяли для скрепления ткани синтетический клей.
     Линекер, помогавший мне одеваться, все время прятал глаза и сдавленно
хрюкал. Геров же, напротив, отдался этому процессу с увлечением мальчишки,
получившего в полное свое  распоряжение  комплект  миниатюрных  планет  из
набора "Построй сам галактику"... Он то и дело отступал на  шаг,  ощупывая
меня критическим взглядом, укладывал то одну складку, то другую, поправлял
ткань на моем плече, снова отходил и снова пристально осматривал.
     В шортах мне приходилось ходить, но вот в юбках... Поэтому вид  голых
ног несколько смущал меня, а  Линекера,  так  и  не  прекратившего  весело
похрюкивать, забавлял.
     -  Слушай,  Юр,  -  давясь  от  смеха,  проговорил  он.  -   С   этим
искусственным загаром ты бы в Адриатике был первым парнем на пляже...
     Загар действительно получился приличным, отличить его от  цвета  кожи
местных жителей невооруженным глазом было нельзя.
     Так же трудно было бы опознать в моем гордо изломанном,  начинающемся
в дюйме над  бровями  носе  нос  бывшего  космодесантника  Старадымова.  Я
попробовал морщить его, получалось, но не очень. Рожи, которые  я  корчил,
не  остались  без  внимания  Линекера,  которого  опять   разобрал   почти
нервический смех.
     - Джерри, - позвал я и показал ему указательный палец.
     Ответом был оглушительный взрыв хохота.
     Богомил, укоризненно взглянув на отца своего ученика,  похоже,  хотел
сказать что-то поучительное, но не стал.
     Я еще раз оглядел себя  со  всех  сторон,  припомнил  виденных  вчера
аборигенов и остался доволен. Теперь я один из них.
     И в эту минуту я вновь ощутил себя космодесантником.
     Ведь это была другая планета.
     Это была не Земля. А значит, здесь  нужно  было  действовать  так  же
осторожно, как на чужих,  враждебных  человеку  планетах.  Думать  так  не
хотелось, потому что я видел здешних людей, почти ничем не отличавшихся от
нас, разве что укладом жизни да излишне  экзотической  внешностью,  видел,
как они смеются, когда радуются,  видел,  как  скорбят,  как  пьют,  едят,
заботятся о детях... Все, как у нас. И все иначе...
     - Я готов, ребята, - сказал я.
     Голос мой прозвучал сухо. Богомил и Джерри почувствовали  серьезность
момента, тоже поскучнели, внутренне напряглись. Я видел, что им хуже,  чем
мне. И знал это. Тем, кто остается, всегда хуже.  Всю  ответственность  за
судьбу  уходящего  они  добровольно  возлагают  на  себя,  и  потом,  если
что-нибудь   случится...   Старик-метеоролог,   неправильно   рассчитавший
скорость ветра при бурях на Криме,  не  смог  простить  себе  гибели  двух
космодесантников, ушел  в  отставку  и  посвятил  остаток  жизни  попыткам
развести хлореллу на безлюдном и безжизненном Дэлькуноре.
     ...До города бот вел я сам.
     Друзья молчали, рассеянно поглядывая вниз, где по  улицам  уже  вовсю
сновали люди.
     Выбрав пустынный уголок во Внутреннем кольце города, я хлопнул Джерри
по плечу:
     - Занимай мое место да будь повнимательней.
     - Понял, - излишне серьезно сказал Линекер.
     - Конечно, конечно, - поспешил Геров. - Мы будем рядом.
     Я встал и снова присел:
     - По старому обычаю...
     Секунду мы снова молчали, потом я, огляделся,  убедился  в  том,  что
поблизости нет аборигенов и никто не заметит, как я свалюсь с неба,  нажал
кнопку люка, скользнул вниз:
     - Пока!
     Наверное, если бы кто-то из местных жителей наблюдал  мое  появление,
это оставило бы у него самые глубокие и неизгладимые  впечатления  на  всю
жизнь. Представьте, вдруг  в  воздухе,  совершенно  из  ничего,  возникают
ступни, обутые в самодельные сандалии, потом лодыжки  и  так  далее,  пока
наконец не появляется крепкий мужчина в белом одеянии. Заметьте,  все  это
происходит  метрах  в   полутора   над   булыжниками   мостовой.   Мужчина
приземляется, быстро оглядывается, удовлетворенно  вздыхает  и  топает  по
улице, задумчиво поправляя складки гиматия.
     К счастью, появления моего никто не видел.  Я  бы  не  пережил,  если
какой-нибудь абориген, а не дай бог, прекрасная аборигенка лишились  после
этой картины разума или стали религиозными фанатиками и бегали по  городу,
крича: "Бог родился из воздуха! Бог родился!" А потом  бы  их  сожгли  как
еретиков, или что там у них, у атлантов, делают с еретиками...
     Поймав себя на внутреннем балагурстве, я понял, что нервничаю. Что ж,
даже космодесантники не привыкли быть разведчиками на населенных планетах,
по той простой причине, что пока таких планет им не попадалось. Значит,  я
первый! Можно гордиться.
     Горжусь и иду дальше. С трудом уворачиваюсь от несущегося с  огромной
скоростью и такой  же  огромной  корзиной  на  голове  рослого  белокурого
мужчины. Уже задним умом понимаю, что это не атлант, потому что нос у него
обыкновенный, как у всех людей на Земле.
     Задираю голову вверх, но, естественно, не вижу бота.  Зато  они  меня
видят.
     - Мы здесь, Юра...
     Голос Линекера сосредоточен и строг.
     Негромко делюсь своим открытием. Геров отвечает почти сразу:
     - Скорее всего, это раб. У атлантов  рабы  были  из  военнопленных  -
греков, финикийцев, этрусков, египтян... Так что рабы здесь не  атланты...
Хотя может иметь место и долговое рабство, такое бывало на Земле...
     Движение  на  улице  весьма  оживленное.  Люди  лавируют  между  себе
подобными, сталкиваются, ругаются, жуют что-то зеленое,  красящее  губы  в
мертвенно-коричневый цвет. То и дело воздух оглашается  криками  возниц  и
грохотом  большеколесных  колесниц.  Народ  собирается  группами,   что-то
обсуждает, указывает в сторону храма.
     Пристраиваюсь к небольшой компании неторопливо двигающихся  мужчин  в
таких же белых одеждах, как  и  моя,  глазею...  Попутчики  мои  оживленно
переговариваются  к  вящей  радости   Богомила,   неустанно   впитывающего
информацию. Поскольку крохами знаний Геров время  от  времени  делится  со
мной,  узнаю,  что  храм,   к   которому   мы   направляемся,   называется
"Жертвенным", гора, на склоне которой он выстроен, -  "Священной",  горный
хребет - "Горами Трезубца", а на вершине пирамиды блестит ни много ни мало
- дворец Детей Владыки Океана.  Столица  же  именуется  и  Посейдонией,  и
Священным городом. В общем, сплошная святость...
     Стены домов, мимо которых я неспешно  дефилирую,  покрыты  надписями.
Но, к огорчению Богомила, атланты не обращают на  них  никакого  внимания,
вслух, во всяком случае, не читают. Не может Геров понять и того,  что  же
происходит в городе, хотя явно что-то должно произойти, и скорее всего  не
очень плохое "что-то", иначе лица мужчин и  женщин  не  были  бы  радостно
ожидающими. Хотя, если припомнить историю, для наших предков,  прозябавших
в средние века, казнь на площади была своего рода развлечением...
     Украдкой сравниваю свою внешность с внешностью прохожих, успокаиваюсь
- все добротно, все по-атлантски.
     Тем временем улица приводит меня к округлой площади.
     - Юра, отряд воинов, - предупреждает Линекер.
     Теперь и я вижу вооруженных людей. Это крепкие плечистые и горбоносые
парни, с копьями в руках и непроницаемыми лицами. Шагают они  так,  словно
улица перед ними совершенно пустынна и  ничто  не  мешает  им  идти,  куда
вдумается.  Воины  останавливаются  посреди   площади,   выстраиваются   в
несколько кругов, подобных каналам, которые окружают столицу Атлантиды.
     За этой живой изгородью появляется бритоголовый  худощавый  старик  в
ярко-красной с синими полосами одежде. Его подхватывают несколько пар рук,
и через мгновение старик уже возвышается над толпой,  прочно  опираясь  на
плечи солдат.
     - Жрец, - коротко информирует всезнающий Геров.
     -  Похоже,  сейчас  выступать  будет,  -   предполагает   Линекер   и
оказывается прав.
     Голос у старикана совсем неподходящий для такого сухопарого тела.  Он
гремит над  площадью,  заставляет  народ  замереть  в  каком-то  суеверном
экзальтированном ожидании.
     - Жрец говорит, что сейчас состоится мероприятие по принесению  жертв
Великому Богу, - информирует меня Геров.
     - Так и сказал: "мероприятие"? - тихо спрашиваю я.
     - Нашел время острить! - сердится Геров.
     - Будь осторожен, Юра, - просит Линекер. - Черт их знает, что  у  них
на уме.
     - Ладно, - соглашаюсь я,  а  согласившись,  подхожу  ближе  к  толпе,
окружающей живую Цепь воинов.
     Толпа всколыхнулась, загомонила, потекла в сторону храма.
     И я поплыл вместе с ней. Мне наступали на ноги, и наступали больно.
     В конце концов удается выбрать  место,  откуда  виден  вход  в  храм.
Взгляды присутствующих  устремлены  на  него,  лица  искривлены  радостным
возбуждением.
     Где-то справа (мне было плохо видно из-за голов) толпа  раздвинулась,
теснимая стражниками, не стеснявшимися пускать в ход древки  копий,  чтобы
освободить проход. Я думал, что появятся какие-нибудь властители,  но  это
оказались  всего-навсего  юноши.   Их   было   пятнадцать.   Все   рослые,
широкоплечие, красивые, даже по нашим земным меркам. Кстати, я поймал себя
на мысли, что эти немыслимые носы никак не портят  внешности  атлантов,  а
даже напротив, придают им определенный шарм и горделивое выражение.
     Юноши шли следом за  бритоголовым  жрецом.  Казалось,  они  не  видят
людского моря,  колышущегося  рядом,  не  слышат  сдавленного  шепота,  не
замечают жаркого солнца.
     Они смотрели только вперед, и так же медленно, как и шагающий впереди
жрец, стали подниматься по ступеням к темному проему входа в храм.
     Жрец остановился, повернулся к  толпе,  распростер  руки  и  гортанно
выкрикнул:
     - Мы пришли!
     Так же гортанно воскликнули юноши:
     - Мы пришли!
     Толпа хранила молчание. Казалось, все живое в городе вымерло. Не было
слышно даже отдаленного лая собак и крика ишаков.
     Под это молчание юноши упали на колени, снова крикнули:
     - Мы пришли! Мы пришли! Мы пришли!
     Откуда-то из темных внутренностей храма пополз  вибрирующий  гул.  По
толпе пробежала дрожь, я с удивлением осознал, что тоже дрожу,  глянул  на
браслет, шепнул далеким друзьям:
     - Инфразвук...
     - Да, да, - отозвался Геров, - на наших приборах это тоже видно.
     Тем временем жрец шагнул к проему,  замер,  взмахнул  руками,  что-то
скомандовал.
     Солдаты отступили на несколько шаго