огда-нибудь  задумывались,
каким образом вам удается перемещаться из одного мира в другой? С  какой
это стати после всех бездарных скитаний вы наконец оказались  в  царстве
хлопов? В мире, где безраздельно правит могучий бог Виорах!
   То есть я!!..  Вы  молчите?  Так  я  скажу  вам:  такую  удивительную
способность  к  проникновению  в  чужой  мир  вы   получили   вместе   с
драгоценными знаниями.
   Шагнув к человеку,  продолжавшему  тупо  лежать,  не  пытавшемуся  ни
бежать, ни сопротивляться, Виорах наступил  на  правую  Валькину  кисть.
Дьяченко  стерпел  внезапную  боль  -  лицо  владыки  исказила   гримаса
презрения.
   - Я все  больше  склоняюсь  к  мысли,  что  вы,  человече,  оказались
случайным и незаслуженным носителем тех редких знаний. Но такова уж воля
провидения! Перед ней и я бессилен, -  Виорах  развел  руками.  Дьяченко
показалось, что тот неискренен, что дьявол паясничает - но мало  ли  что
могло показаться в аду. От всех и от каждого человек ждал  подвоха.  Тем
временем властелин хлопов продолжал:
   - Возможно, такой жребий пал на вас, поскольку в тот момент именно  в
ваших руках оказался великолепный Оззо. Повторяю: абсолютно случайно!
   Возможно, поэтому вы очутились здесь. Об истинной  же  причине  можно
только гадать. Хм, но кем бы вы ни были, священная  миссия,  возложенная
на вас, обязывает меня содействовать вам. Поднимайтесь. Мы продолжим наш
путь.
   Дьяченко не верил ни единому слову Виораха.
   - А как же Амелиска? Ведь, если следовать вашей логике, владыка,  раз
Амелиска встретилась на моем  пути  -  значит,  это  угодно  провидению.
Надеюсь, вы не станете это отрицать?
   Виорах изменился в лице. Глубокая вертикальная складка прорезала  его
холеный лоб. После трехсекундного раздумья повелитель  заговорил  вновь,
неожиданно перейдя с человеком на ты:
   -  Хм,  а  ты  не  так  уж  глуп,  как  я  надеялся.  Амелиска...  Ее
предназначение... ее участь предрешена. Скоро ты в этом убедишься.
   И они снова тронулись в путь - Виорах, его сволочная свита и человек.
В  Вальке  крепла  уверенность,  что,  скорее,  он  тронется  умом,  чем
доберется до  чертовой  цели,  назначенной  неведомым  ему  провидением.
Вернее, даст себя довести до нее. Он был железно уверен  и  в  том,  что
само провидение имело явно небожественную, противную человеческому  духу
природу.  Иначе  как  объяснить  то  маниакальное  упорство,  с  которым
провидение  стремилось  увести  человека  в  дебри  ада?   "Дерьмо!"   -
скривившись, как от зубной боли, Дьяченко  мотнул  головой.  Увы,  легче
поверить в демоническую природу судьбы, чем в дьявольскую  распущенность
и безволие собственного духа.
   Ноги не несли Вальку,  сердце  громыхало  в  груди,  будто  камень  в
порожней бочке, взор замутился, разбавленный парой-тройкой соленых слез.
   Навстречу подул  световой  ветер.  Чтобы  не  ослепнуть,  приходилось
щурить глаза.
   Свет чередовался с тенью с немыслимой скоростью. В глазах  рябило,  к
сердцу, возбужденному световой чехардой, прихлынула  горячая  кровь,  но
руки стыли, словно ветер не мощные волны света катил,  а  нес  могильный
холод. От озноба Дьяченко передернул плечами - страх  и  холод  пытались
поделить его тело. "На-ка, выкуси!" - не вынимая руки из кармана, Валька
скрутил дулю - как ни странно, тут  же  стало  легче.  Эх,  куда  ж  его
все-таки ведут? Дьяченко наморщил лоб, краем глаза глянул на  властелина
хлопов - лицо его было по-царски невозмутимо. Однако и ему  приходилось,
пригнув голову, заметно подавшись  вперед  телом,  прикладывать  усилия,
чтобы противостоять напору ветра. Сомнений не было: то, что,  по  словам
Виораха, ожидало их впереди, не так уж радо  было  их  приближению.  Эх,
мочи больше нет терпеть этот чертов  ветер!  Лучше  грязь  в  лицо,  чем
невыносимый, кинжальный свет!
   Пройдя еще метров 30-40  с  открытыми  глазами,  Дьяченко  снова  был
вынужден сощуриться. Невольно замедлил шаг, но  грубый  окрик  в  ту  же
секунду привел его в чувство. Пробирался дальше на ощупь, выставив перед
собой руку.
   Сзади и с боков его жестко опекали  слуги  дьявола,  спереди  щеки  и
опущенные веки жег ядовитый  свет.  Казалось,  они  угодили  в  эпицентр
световой бури. Или ядерного взрыва - в  те  минуты  Дьяченко  готов  был
поверить и в такое. Эх, после ада никакой взрыв  не  страшен,  пусть  он
трижды термоядерный!
   Одному Богу известно или, скорей, его извечному  врагу  дьяволу,  как
долго они брели по нескончаемым  коридорам  Юфилодора,  палимые,  но  не
испепеленные, пронизанные, но так  и  не  пронзенные  неистовым  светом.
Мятежным светом, неведомо за какие грехи сосланным в ад.
   Внезапно сильный толчок  сзади  едва  не  сбил  Дьяченко  с  ног.  От
неожиданности он раскинул в стороны руки и, прежде чем успел  распахнуть
глаза, казалось, сощуренные навек, налетел на что-то  живое  и  упругое,
кувыркнулся через него и  со  всего  маху  обрушился  на  ветки  дерева,
царапая, раздирая ими лицо, круша их  своим  телом.  Дьяченко  взвыл  от
обиды и боли. Его беспомощный вопль на  миг  заглушил  змеиное  шипение,
раздавшееся вдруг  совсем  рядом...  Наконец  Валька  открыл  глаза.  Он
полусидел-полулежал, запутавшись в  ветвях  яблони,  а  против  него  на
расстоянии чуть  больше  вытянутой  руки  замерла...  Амелиска.  Коротко
обрезанные рога ее покрылись серебристой  испариной,  лицо  обезображено
синяками и ссадинами, руки, заведенные за спину, по всей видимости, были
связаны.
   Неподвижный  ее  взгляд  отрешен   и   безжизнен.   Медленно-медленно
подползал к девушке старый змей Ингэл. Дьяченко машинально пошарил рукой
в поисках палки, схватился за сук, попытался сломать  его.  Привлеченный
треском веток, Ингэл на  мгновение  замер,  затем  со  скоростью  молнии
метнулся в сторону человека - ужасная морда змея  промелькнула  всего  в
десяти-пятнадцати сантиметрах от головы Дьяченко. Но Ингэл  и  не  думал
нападать на него: схватив зубами яблоко,  висевшее  слева  от  человека,
змей  подался  назад,  вновь  прицелился  в  разбитое  лицо  Амелиски...
Дьяченко догадался, что сейчас за этим последует.
   - Амелиска, - тихо позвал  он.  -  Амелиска,  -  повторил  громче.  -
Амелиска!! - Дьяченко кричал и рыдал от бессилия.
   Змей, недовольно мотнув пастью, продолжавшей сжимать яблоко,  кинулся
на девушку. Но Амелиска внезапно опередила его. Веки ее вдруг  дрогнули,
еще раз, поползли вверх, взгляд засветился, становясь  все  осмысленней,
наконец  вспыхнул  от  молодой,  еще  не  растраченной  ярости.  Девушка
пригнула голову, словно хотела скрыть свои  чувства,  но  затем,  угадав
момент, резко вскинула ее и выбила лбом яблоко  из  зубов  змея.  Ингэл,
застигнутый  врасплох,  отпрянул  прочь,  оцепенел  -  лишь  голова  его
бессмысленно покачивалась на еще сильном упругом теле...  Вдруг,  грозно
ощерившись, змей снова бросился в атаку, с лету впился  в  правое  плечо
девушки. Амелиска заорала не своим голосом! И в тот момент,  когда  она,
пронзенная невыносимой болью, с шумом  сделала  первый  яростный  выдох,
Ингэл метнулся  в  ее  распахнутый  рот.  В  броске  голова  змея  резко
уменьшилась, приняв размеры, немногим большие яблока.
   - Нет!! - раздирая одежду и кожу, Дьяченко летел вниз  с  дьявольской
яблони. Он успел схватить за хвост змея, на полметра торчавший  изо  рта
девушки, и дернул за него что есть силы. Все  напрасно!  Чертова  гадюка
уже  вовсю  хозяйничала  внутри  несчастной.  Закатив  глаза,   Амелиска
покраснела как рак, из ее груди раздался звериный хрип. Дьяченко еще раз
попытался вытянуть змея, но тот, вырвавшись из его рук, хлестнув по лицу
хвостом, исчез в теле девушки. В тот же миг, лишившись чувств,  Амелиска
как подкошенная упала Вальке на грудь.
   С  трех  сторон  к  нему  подскочили  воины  Виораха.   Грубо   отняв
безжизненное тело девушки, принялись что есть  силы  мутузить  человека,
нанося удары в голову и живот. Дьяченко лишь однажды дал сдачи  -  после
его удара один из хлопов, нелепо запрокинув голову, повалился  на  спину
да так и остался лежать неподвижно.
   - Довольно, - наконец остановил избиение Виорах. Все это время,  пока
его подданные старательно  лупцевали  Вальку,  владыка  не  проронил  ни
слова, ни взглядом, ни жестом не выдал своих чувств.
   - Довольно! - требовательным тоном повторил он. -  Человече  оказался
стойким материалом. Он нужен мне для работы. Скоро, совсем скоро, - царь
хлопов  испытующим  взглядом  обвел  многочисленную  свиту,  -  вы   все
понадобитесь мне для работы. А он так в особенности.
   С этими словами Виорах небрежно  потрепал  Дьяченко  по  щеке,  густо
испачканной кровью. Уронив голову на грудь, не подавая признаков  жизни,
человек повис на руках двух дюжих хлопов... Вдруг встрепенулся,  блеснул
зло глазами.
   Неужто прикосновение дьявола привело его в чувство?
   - Да пошел ты! - Дьяченко плюнул в лицо Виораху - тот так  и  стал  с
застывшим взором,  словно  поразили  его  не  плевком,  а  самим  божьим
проклятием.
   Обмерли  хлопы...  Нежданную  тишину  внезапно  нарушил  лязг  мечей,
выхватываемых из ножен. Виорах метнул на воинов взгляд,  замутненный  не
то слепой яростью, не то зримым воспоминанием  о  схожем  позоре.  Очами
стегнул, но головой покачал отрицательно. Вдруг разразился  дребезжащим,
противным смехом.
   - Плюнуть в лицо дьяволу! Ха-ха-ха! Такому поступку не  предусмотрено
ни одно наказание. Еще никто не плевал в дьявола, - Виорах отвел взгляд,
словно его поймали на лжи. - Бог не в счет... Человече, я  не  ошибся  в
тебе. Теперь я уверен: с твоей  помощью  я  сотворю  бога,  которого  не
видывал свет!
 
17 
 
   И свита царя Виораха, на добрые полкилометра  растянувшись  послушной
колонной, продолжила путь. Хлопы шли,  прислушиваясь  к  шагам  владыки,
предвкушая скорые казни, подталкивая в спину  потерявшего  веру  в  себя
человека, волоча на грязном плаще бездыханное тело прекрасной Амелиски -
безгрешной девушки-отрока, искушенной старым яблочным змеем.
   Они шли, не ощущая времени, неспособные отличить новый  отрезок  пути
от уже пройденного. Словно они и не шли вовсе, а  маршировали,  стоя  на
одном месте. Лишь световой  ветер,  временами  налетавший  из  будущего,
тревожил им мысли, заботил сердце, ожесточал дух.
   Однажды Дьяченко оглянулся - и не увидел хлопского войска.
   Бесславного хлопского войска  и  след  простыл!  Затерялся.  Какая-то
жалкая горстка безликих созданий волочилась далеко позади.  "Черт  знает
что!" - без сожаления подивился таинственной  пропаже  Дьяченко.  Виорах
заметил маленькую тень,  набежавшую  на  бледное  лицо  человека.  Через
минуту тень растаяла.
   - Вас удивляет, что моих людей стало значительно меньше, ведь так?  -
владыка смерил человека испытующим взглядом - улыбка затаилась в уголках
губ Виораха.
   - Нет... то есть да. Впрочем, мне нет до них дела.
   - А я вам все-таки скажу, упрямый вы человече. Ведь может  же  дьявол
открыться первому встречному грешнику, а?..  Я  лишь  напомню  вам,  как
устроена обычная космическая ракета, и все сразу станет ясно.
   - Хм, вы знакомы с устройством ракеты?
   - Обижаете! Чтобы дьявол не знал игрушек людей?!
   - В самом деле, это было бы странным...
   - Ха-ха-ха, вы напрасно иронизируете. Бог  требует  от  своей  паствы
веры, я - смелости. А смелость, вам должно быть известно, зачастую  идет
рука об руку с любознательностью и тягой к открытиям...
   - Тщеславием...
   - Что ж тут плохого, если человек смел и умен? Не будь в  роду  людей
смельчаков, самый первый из них и поныне ходил бы голым, а на пропитание
копал бы червей в Эдемском саду... Однако я взялся объяснить вам причину
исчезновения моих людей... Вы хотите что-то сказать?
   - С вашего позволения, не людей, а бесов.
   - Ах, вот оно что! Но тут вы тоже не правы. Поскольку слышите то, что
способны услышать, а не то, что изрекают мои уста. Ведь и я не дьявол, и
подданные мои не бесы. Мы те, чьи имена и природу вам не дано постичь.
   - К черту! Так что же ракета?
   - Ракета?.. Ах да, ракета. Уверен, вы наверняка знакомы  с  принципом
ее движения. Вначале ее разгоняет первая ступень двигателей - и сгорает,
затем вторая - и тоже  сгорает,  третья...  Я  не  знаю,  сколько  всего
ступеней у космической ракеты, выводящей  на  орбиту  мира  спутник  или
такого, как вы, упрямца. Важно другое: каждая ступень двигателей,  перед
тем как сгореть, успевает сообщить ракете спасительный  импульс.  И  все
ради одной-единственной цели - орбиты вокруг земли.
   - Прямо самопожертвование какое-то.
   - Вот именно!
   - Хм, но какая здесь связь между ракетой и вашими слугами?..
   Постойте...  Вы  хотите  сказать,  что  мы  продвинулись  так  далеко
благодаря тому, что многие из них пожертвовали собой? Что за  импульс  в
таком случае они сообщили нам?
   - Вы сказали "многие"? Ха-ха-ха! Оглядитесь хорошенько - мы  остались
вдвоем! Все, все до единого канули в лету! А вот и лестница, что наконец
приведет нас к цели.
   За разговором  Дьяченко  не  заметил,  как  они  подошли  к  каменной
лестнице, круто спускавшейся,  казалось,  в  саму  бездну.  Одним  боком
лестница обрывалась в непроглядный холодный сумрак, другим  упиралась  в
грубую, будто  рубленую  топором,  стену.  Дьяченко  прислушался:  снизу
доносилось не то суровое дыхание земли, не то бездушные стоны грешников.
Бр-р! Валька невольно поежился!
   А Виорах, маняще улыбаясь, опустил ногу на первую ступень.
   Человек в ужасе наблюдал, не разверзнется ли камень под дьяволом,  не
воздастся ли  ему...  Ожидание  не  сбылось.  Камень,  вернее,  брус  из
гранитной крошки, самый обычный, такой, как в подъезде Валькиного  дома,
потрескавшийся, истертый несметными стопами бесов и  грешников,  -  этот
брус выдержал тяжесть повелителя тьмы.
   - Эта лестница приведет нас к цели, - повторил Виорах.  -  Но  прежде
чем вы ступите на первую ее ступень, я отвечу на ваш вопрос об импульсе.
   Начну  издалека...  Юфилодор,  или  ад,  как  вы   его   зовете,   не
пространство в привычном для вас смысле. Скажем так: в нем есть  "второе
дно". Как в вашей шляпе, где вы прячете деньги и разную  мелочь.  Второе
дно Юфилодора - субстанция психическая, чувственная... По правде говоря,
отнести психический Юфилодор ко второму  дну,  вообще  ко  дну,  хм,  не
совсем корректно. Точнее, совсем  некорректно!  Психический  Юфилодор  -
начало начал в моем царстве.  Колыбель  зла,  истинная  реальность,  вне
которой все остальное - пыль, бутафория, грубая  или  искусная  иллюзия.
Психический Юфилодор и есть мое царство, достойное самых высоких  небес!
Когда-нибудь мне удастся поменять их местами - небо и ад,  и  тогда  ваш
бог увязнет в жиже забвения, а  я  воспарю  в  вожделенной  лазури.  Это
неизбежно случится! Будущее за силой и смелостью, за  абсолютным  духом,
свободным от божьего  наследия  -  смирения  и  покорности.  Будущее  за
интеллектом, находящим удовольствие от общения только с равным - с самим
собой. Я горжусь моим Юфилодором -  с  него  все  начнется!  Он  подобен
звездному газу, из  которого  рождаются  галактики  и  совсем  крохотные
звездные системы. К примеру, такая, как  ваша  -  Солнечная...  Хм,  мне
самому понравилась эта аналогия...
   - Ну а мне-то зачем все это? -  поморщился  Дьяченко.  -  Психический
Юфилодор, пофигический Юфилодор - один черт!
   -  Ошибаетесь,  человече!  Ваша  связь  с  Юфилодором  так  прочна  и
очевидна, что даже я не в силах разорвать  ее.  Скажу  вам  больше:  ваш
Юфилодор - это ожидание наказания! Грешника оно сводит с ума. А  импульс
- наконец я подошел к этой теме,  -  импульс,  сообщенный  тысячью  моих
воинов и слуг,  верно  следовавших  за  нами,  есть  не  что  иное,  как
терпение. Да-да, не удивляйтесь - терпение! Терпение дождаться наказания
или прощения. Прислушайтесь к своему духу. Ничего не чувствуете? Ну  же,
будьте  чутким  к  самому  себе!  Чувствуете,   как   незнакомое   тепло
растекается  по  вашим  жилам...  молоком  омывает  сердце...   баюкает,
усыпляет сознание... Вы и не заметили, как успокоились, забыли  недавние
обиды и... угрызения совести вас тоже  не  мучат.  Вы  стали  терпеливы,
невероятно терпеливы  -  вы  вечность  готовы  ждать  своего  приговора!
Ожидание - ваша участь.
   - По-моему, это противоречит вашей же философии смелости и свободы.
   - По-моему, тоже, - Виорах ухмыльнулся - он откровенно издевался  над
человеком. - Сильный может  позволить  себе  быть  низким.  А  иногда  -
великодушным  и  щедрым.  Сильный  может  позволить  себе   позволить...
Человече, все, что здесь ни происходит, - происходит только для вас!  Мы
уже пережили это сотни и сотни миллиардов раз.
   - Аминь.
   - Ха-ха-ха, скоро вам будет не до смеха. Идемте.
   Они стали  спускаться  по  лестнице,  каменной  спиралью  уходящей  в
бездну. Спуск затянулся на  утомительные  часы.  Человек  измерял  время
ногами, стрелками ему служила пара кожаных туфель производства  "Львів".
На обуви потрескалась кожа, заметно сточились каблуки. Время не пощадило
обувь, оно не собиралось щадить никого. Подобно  земле,  время  норовило
уйти из-под  ног,  становясь  тоньше  волоса,  зыбче  песка,  бесплотней
пены...  Колени  дрожали.  Время  от  времени  Дьяченко   был   вынужден
останавливаться, чтобы перевести дух,  унять  дрожь,  а  главное,  снова
почувствовать, настроиться на время - единственную  спасительную  волну,
без сбоев передаваемую из прошлого в будущее, отражаемую,  транслируемую
всеми реальными объектами. Спускаясь в бездну, Дьяченко очень  надеялся,
что он по-прежнему оставался одним из них - объектом времени.
   Спуск все продолжался - казалось, время не решалось его оборвать.
   Дьяченко почувствовал, как начали стыть руки и щеки,  губы  выдохнули
первую струйку пара, холодок пробрался под рубашку, и вот по телу  пошла
нездоровая дрожь, пока едва ощутимая, как далекие-далекие сигналы азбуки
Морзе... Теперь с каждым шагом  вниз  становилось  все  холодней.  Будто
после стольких мытарств и  блужданий  по  несчетным  коридорам  ада  они
наконец решили спуститься в его студеное сердце - в  самую  преисподнюю.
Пару раз Дьяченко едва не навернулся со скользких обледеневших ступеней.
Выматерившись себе под нос, он с ненавистью уставился в затылок  шедшего
впереди Виораха.  У  Вальки  вдруг  мелькнула  грешная  мысль  столкнуть
владыку с лестницы: "Што это я раньше  не  догадался..."  Но  у  дьявола
точно третий глаз рос на затылке. Не  оборачиваясь,  Виорах  предупредил
Валькин грешный порыв:
   -  Что  вы  замыслили,  человече?  Убить  дьявола  -  значит,  лишить
человечество зла. Люди без зла, как вам?..  Чтобы  вы  могли  хорошенько
представить масштабы последствий, я проведу всего лишь  одну  параллель:
духовная жизнь без зла равносильна материальной  жизни  без  трения.  Вы
только представьте: нет больше трения - нет опоры под вашими ногами, нет
больше возможности передвигаться. Но это еще не все! Любое,  даже  самое
слабое дуновение ветерка свалит вас с ног и понесет вдаль, как  парусник
по глади моря... или как мусор по шоссе, отполированному колесами машин.
Нет зла - нет трения! Вы станете молиться каждому столбу, каждому кусту,
обгаженному собаками, пытаясь ухватиться за  него,  лишь  бы  прекратить
свое бессмысленное, бездарное скольжение  в  никуда...  Такова  будет  и
жизнь без зла. Оно необходимо вам. Зло - сыворотка  против  зла  чужого.
Здоровая агрессия, основа выживаемости любого из вас. Не будь  вы  злым,
человече, съели бы вы хоть ломтик ветчины, сервелата  или  буженины?  А?
Кусок мяса, черт подери?! Говорю вам: вы обязательно станете его  жрать,
недобрый вы мой! Не любовь ваша, а вся жизнь людская - зла. Поэтому  вы,
человече, до сих пор живы... Даже в аду живы. Вот мы и пришли.
   Вконец опустошенный не то изнурительной дорогой, не  то  опустошающей
речью своего спутника, человек молчал. Он не  находил  и  не  искал  сил
ответить. При этом не испытывал ни малей