лся зубами в горло. И
он заставил себя сломанной рукой достать пистолет...
     Ирина  содрогнулась,  осознав, в  каких  условиях  приходится  работать
цивилизаторам.
     -- Кстати, почему Георга нет сегодня? -- спросила она, оглядываясь.
     -- А он никогда не прилетает, когда не положено. Такой уж человек, хотя
кое-кто, -- Мимико лукаво улыбнулась,  -- был  бы очень не  прочь видеть его
почаще.
     Ирина невольно покраснела, хотя намек никак не мог относиться к ней.
     Девушки  уютно устроились на диване и приготовились от  души поболтать,
но им помешал профессор Сергеев.
     -- Каковы первые впечатления? -- спросил он, садясь рядом с Мимико.
     Ирина развела руками:
     --  Голова идет кругом,  Валерий Константинович.  А тут  еще  подсунули
общественное поручение... в живом виде.
     Мимико хихикнула.
     -- Ничего  не поделаешь,  таково  правило, --  без  тени улыбки  сказал
начальник отряда. -- Индивидуальная опека имеет глубокий смысл: не только мы
даем такриотам, но и они нам. Впрочем, это вы поймете позже.
     Он  вынул  трубку,  с  удовольствием  закурил.  Девушки  тоже взяли  по
сигарете.
     --  Меня  весь  вечер  преследует  чувство, будто  я  совершила  что-то
нехорошее, --  сказала Ирина краснея.  -- И только сейчас я  поняла, что это
из-за такриотов.  Вчера они показались  мне чуть ли не  обезьянами, особенно
когда Кик протянул свои  лапы.  Представляете: эдакий волосатый  дядя строит
тебе  рожи! Кого угодно собьет с толку. А сейчас смотрю  на  других  -- ведь
симпатичные ребята. Особенно  вон тот  товарищ  с интересной  бледностью  на
лице, который тычет пальцем в рояль. Чем он отличается от нас? За пять шагов
ошибешься. И мне просто стыдно: будто я вчера предала их...
     -- Вы  бросаетесь из одной крайности в другую, -- улыбнулся Сергеев. --
Впрочем,  все мы  прошли  через это.  Парадоксальная вещь:  слишком  высокий
интеллект искажает перспективу.  Как перевернутый бинокль --  все  отдаляет,
отбрасывает, так сказать, вниз. А  сейчас  вы  посмотрели в бинокль с другой
стороны и приблизили такриотов к себе вплотную. И в  том  и в  другом случае
проявляется своеобразный снобизм. К счастью, это  быстро проходит. А истина,
как  водится, лежит где-то посредине. Присмотритесь внимательней, и поймете,
что  такриоты --  это, конечно,  люди, как вы  и  я,  только  на  самой заре
организованного общества.  В некотором отношении их можно сравнить с детьми,
которые по-своему, по-детски упрощают и преломляют  все происходящее вокруг.
И  так  же,  как  с  детьми  надо  уметь  разговаривать, никоим  образом  не
показывая, что ты нисходишь до них, иначе они не раскроют вам свою душу, так
и с аборигенами надо выбрать правильную линию поведения.
     Он выпустил густой  клуб дыма, и  во взгляде его,  обращенном на Ирину,
мелькнула ирония.
     --  Ведь вы наверняка  не  представляете, какую обузу  взвалили на свои
плечи. Дело  в том,  что  для  подопечной  выверховное  божество.  Я  говорю
"верховное"  потому,  что  вы  умеете  делать  такие  вещи, обладаете  таким
могуществом, о  котором и мечтать не смеют  бедные здешние  боги. Ну что они
такое перед вами: они же могут всего лишь метать громы и молнии  и подводить
зверя  под копье  охотника. И  эта  девочка, которую из  первобытной  пещеры
кинули в непонятный мир всемогущих,  будет преклоняться  перед вами,  станет
вашей рабой. Рабой фанатичной, преданной и абсолютно бездумной.  И, допустив
это, вы навсегда исковеркаете ее душу и принесете вред нашему общему делу. А
если  вы  заставите  ее  преодолеть  суеверие,  сумеете   разбудить  ее  ум,
почувствовать  себя   в  чем-то  равной  вам,  то  есть  почувствовать  себя
человеком,  -- тогда у нас  станет одним помощником больше.  Но знали бы вы,
какая это тяжелая задача!
     Ирина встрепенулась, осознав то, что подспудно мучило ее  со вчерашнего
дня.
     -- Меня  поражает явное несоответствие облика такриотов  их умственному
развитию,  -- сказала  она.  -- Первобытные  люди  должны  быть коренастыми,
непропорционально  сложенными,  с  длинными  руками,  огромными  надбровными
дугами  и  недоразвитым  подбородком. По крайней мере  так было на  Земле. А
здешние аборигены... Вот моя Буба. Какая у нее фигурка! Любая земная модница
поменялась бы.  Или  у Шкипера... у товарища Буслаева. Его подопечный просто
красавец мужчина,  особенно если  расстанется с бородой.  Я уж не говорю про
Кика, это вообще феномен. Почему же время,  так отшлифовавшее внешний облик,
едва задело мыслительный аппарат? Будто такриотов действительно заколдовали.
     Сергеев задумчиво попыхивал трубкой, морщась  от кукареканья  Буслаева,
вторично пребывавшего под бильярдом.
     -- Очень меткое наблюдение,  -- наконец сказал  он. -- Чувствуется глаз
специалиста. А какая-нибудь теория у вас уже есть на этот счет?
     Ирина  почувствовала  в  вопросе  подвох,  но  не поняла его  и  потому
ответила совершенно серьезно:
     -- Нет, что вы! Я же только что прилетела.
     --  Когда  появится, обязательно  поделитесь.  Это  будет  двести сорок
восьмая теория.  Кстати, --  он лукаво прищурился, -- сейчас нас на  планете
ровно  двести сорок  восемь  землян.  Ну, а если  без  шуток,  то  это самая
проклятая загадка Такрии.  Я уверен, что она как-то связана  с таинственными
психозами такриотов. Понять бы только, какие причины  вызывают эти  психозы.
Кстати, такриоты старше землян и  по законам естественного  развития  должны
были  бы стоять на  более  высоком уровне... Так что если пиявки оставят вам
немного свободного времени, подумайте над этим.
     Докурив,  он спрятал  трубку  в  карман  и  ушел, а  Мимико  облегченно
вздохнула;
     -- Я так боялась, что он спросит, где моя Риса.
     -- А где она, в самом деле? Утром я ее видела.
     -- Оставила в племени, хотя это не рекомендуется. У нее ведь есть мать.
Вообще у такриотов родственные чувства  весьма слабы.  Это присуще  древнему
обществу.  Матери, например,  не  признают  своих детей, когда те  достигают
определенного возраста.  Так и мать Рисы.  У нее свои  заботы, и  дочь ей не
нужна. И живи  Риса в  племени, для нее это было  бы в порядке вещей. Но под
влиянием нашего  уклада в ее психике произошел перелом, тот самый, о котором
говорил  шеф. Она тоскует по матери,  по общению с родным человеком,  хотя и
старается не  показывать этого: боится, что  такриоты  не  поймут. А  ей так
хочется передать дальше все, что получила  от нас! Риса взрослеет. Понимает,
что, как ни  хорошо с нами,  она дочь племени и  ее место там.  Но племенные
законы для нее уже тесны... Впрочем, у тебя еще все впереди, сама убедишься.
Расскажи лучше еще что-нибудь про Землю...
     Девушки долго болтали и ушли из клуба последними.
     Придя к себе, Ирина взяла большой чистый лист и написала:

     1. Стреляют электронными "пулями".
     2. Переговариваются радиоволнами.
     3. Убивают такриотов, но не трогают землян.

     Повертела в пальцах ручку и со вздохом положила ее на стол. В  эти  три
пункта уложились все знания о пиявках.
     Она приколола лист под  зеркалом, послушала  спокойное дыхание  Бубы  и
легла спать.


ШАМАН

     Утром Буба дичилась меньше.  Даже  заискивающе улыбнулась,  когда Ирина
вошла  к ней. То  ли  покорилась  судьбе,  то  ли  вспомнила других девочек,
которые жили в этой удивительной деревянной пещере, носили такие же странные
шкуры, закрывающие все тело, и с великолепным презрением задирали нос  перед
прочими нецивилизованными сверстниками.
     Как  бы то ни было, она безропотно дала себя  одеть и пошла в столовую,
шарахаясь от встречных. Хуже всего было с обувью. Даже в легких тапочках она
тут  же  захромала.  Мужчина,  более консервативный  по  натуре, моментально
сбросил бы их и зашлепал босиком. Женщины смотрят на эти вещи иначе, и Буба,
хотя и морщилась, мужественно терпела. Увидев Мимико, она не кинулась к ней,
однако старалась за столом держаться поближе и подражала ей во всем. Есть  с
тарелки и пить из чашки она научилась  мгновенно, правда,  ложку держала  не
пальцами,  а  всей ладонью.  Сейчас для  нее  это  была просто игра. Пройдет
достаточно  времени,  прежде чем такриотка  осознает,  что  новый способ еды
удобнее и приятнее старого.
     --  Куда бы мне ее деть? --  вслух размышляла Ирина.  -- Не брать  же с
собой в мобиль.
     --  Вот  именно брать. Теперь она  станет  твоей  тенью,  -- улыбнулась
Мимико. -- Да ты не волнуйся, машина  --  это для них не страшно. Они боятся
того, что издает громкий шум. Выстрел из пистолета заставляет удирать  самых
храбрых охотников. Для них  это  чудо. Потому-то мы и таскаем эти допотопные
пушки, у которых  половина  энергии идет  на  звук. А  мобиль, бесшумный  на
нормальном  режиме, они за  чудо  не считают. По-моему,  они думают, что это
какое-то прирученное  животное. Но  ради  Вселенной,  не оставляй подопечную
одну за пультом...
     Ирина  решила исчерпать все возможности  мобиля,  прежде чем перейти  к
другим формам исследования. Впрочем, это  решение было  вынужденным:  только
через несколько дней ей обещали привезти робота, который пойдет в болото.
     Буба  довольно спокойно дошла  до  стоянки, оглядываясь, идет ли Мимико
сзади. Мобили были ей не  в диковинку, и она даже потрогала открытую дверцу.
Но когда  Ирина сделала приглашающий  жест, девочка  кинулась наутек, поняв,
что  ее хотят заставить  лезть в утробу этого чудовища. Если  бы не  длинные
ноги Буслаева, подвернувшегося весьма кстати, вряд ли бы удалось поймать ее.
Очутившись в его стальных  руках, она обмерла со страху, и только поэтому ее
удалось впихнуть в кабину.
     Ирина довольно холодно поблагодарила цивилизатора за помощь, но и этого
оказалось  достаточно,  чтобы  он  заговорил с ней как  ни  в чем не бывало.
Решил, что мир восстановлен.
     На этот раз над  болотом не было тумана. Сверху отлично просматривалась
огромная   унылая   равнина,   будто   утрамбованная   катком.   По   словам
цивилизаторов,  только здесь  росла  нежно-голубая  осока, о  которую  можно
порезаться даже в кожаных перчатках. Ирина вела машину по  периметру болота,
изредка взглядывая  на свою спутницу. Девочка уже освоилась в тесной кабине,
и страх  уступил место любопытству. Она ерзала в кресле, все время порываясь
высунуться  через  стекло  наружу,  и  никак  не могла  понять,  что  это за
невидимка  бьет  ее  по  голове. Когда  пролетали  мимо гор,  Буба  радостно
задергала Ирину за рукав, показывая, что вон в той пещере живет ее племя. Но
Ирина и сама увидела в седловине между двумя вершинами ярко-красные пятнышки
мобилей Мимико и Патриции.
     -- Ладно, ладно, к вечеру наведаемся в гости, -- ласково сказала она.
     Болото питал только один  горный ручей.  Стока  обнаружить  не удалось.
Очевидно,  излишек  воды  просто  испарялся.  Остановив  мобиль   на  высоте
четырехсот  метров,  Ирина включила лот, подсоединила к нему блок  памяти и,
откинувшись на спинку кресла, закурила, к великому восторгу такриотки.
     Итак, прибавилась еще  одна загадка --  голубая трава. На Земле, изучая
отчеты  такрианского  отряда,  Ирина  как-то  пропустила мимо  внимания  его
название -- "Голубое болото". Мало ли что изобретут досужие выдумщики, чтобы
отличить одну местность от  другой! Назвали же они мрачную каменную  пустыню
"Долиной радостных грез"! Какие же причины обусловили появление такой травы?
Очевидно,  дело  не в воде. Ведь в горах  по  берегам  того  же ручья растут
нормальные зеленые растения. Значит, надо искать эти причины на  дне болота.
Возможно, они же породили и такой удивительный вид животных.
     Ирина повеселела  оттого, что  наметилась  определенная мысль,  которую
необходимо проверить.  Чем больше  новых загадок,  тем  шире круг  вопросов,
связанных  с ними, и тем большая вероятность отыскать то единственное звено,
которое   послужит   ключом   к  разгадке.  Вчера  Ирина  чувствовала   себя
беспомощной,  сейчас  она  достала  блокнот и  стала  набрасывать  программу
исследований.
     И одновременно не отрывалась от экрана. Что бы она ни делала -- писала,
размышляла, присматривала за Бубой, -- она все время видела  экран. Будто он
передавал  изображение  прямо в  зрительные  центры  мозга.  Пиявки, пиявки,
пиявки... Кстати, почему их так назвали? Они же не питаются кровью. Впрочем,
еще  не  известно, чем они  вообще  питаются. Правильнее было бы  назвать их
колбасками.  Толстенькие,  кругленькие,  голову   от  хвоста   не  отличишь.
Плюющиеся колбаски --  это звучит! Ишь как резвятся под солнышком!  А ведь в
их движениях есть система. Ирина насторожилась.  Несмотря  на отсутствие ног
или плавников, они довольно  резво снуют по болоту, то скрываясь в траве, то
выпрыгивая  на   чистую  воду.   Ирина  нажала  поочередно  три  кнопки,   и
счетно-решающее устройство определило скорость -- до семидесяти километров в
час. Великолепная скорость! Они двигаются по прямой,  от края к краю, каждая
на своем участке, никто не залезает в чужую зону.  Любопытно, но не  ново. У
многих  животных, особенно хищных,  территория  разделена,  так  сказать, на
сферы влияния. И все же...
     Ирина повернула  верньер настройки. Электронный луч  цепко схватил одну
пиявку, потянулся за ней. Животное стремительно пересекло болото, подплыло к
берегу,  замерло на мгновение и  кинулось  обратно...  И так все время.  Без
остановок для отдыха или еды. Ирина снова повернула верньер, увеличивая угол
охвата.  Да, все пиявки движутся  только  так. Даже не огибают пучки жесткой
травы, что было бы естественно. Продираются сквозь нее... Ну и кожа,  должно
быть,  у  них,  куда  там  слону!  Такое  странное   поведение,  несомненно,
обусловлено многими причинами. Может, это и есть один из ключей к разгадке?
     Оказывается,  и с мобиля можно кое-что увидеть. Какое-то слово металось
в памяти. Старинное, вышедшее из употребления, но необыкновенно емкое. Ирина
наморщила  лоб.  Вот  оно  --  глагол  "барражировать".  Пиявки барражируют,
прочесывают, стерегут...  Какое  еще значение  имеет  этот глагол  и  почему
вспомнился именно он? Как бы то ни было, еще один пункт в программу...
     Случайно она взглянула на правое кресло. Буба нахохлилась, надула губы,
на глазах слезы.
     -- Что это с тобой? -- спросила Ирина, забыв, что такриотка не понимает
ее языка.
     Буба  сердито  отвернулась. Ей  надоело  столько  времени  болтаться  в
воздухе,  особенно  когда  совсем  рядом  родные  пещеры.  Кроме  того,  она
проголодалась. Ирина взглянула на часы и все поняла.
     -- Так и быть, летим к тебе в гости.
     Мобиль,  плавно  развернувшись,  поплыл к  горам.  Ирина  взглянула  на
оживившуюся  девочку,  и  в  ее  глазах  блеснул  озорной  огонек.  Выключив
автопилот,  она  передвинула  рычажок  скорости  до  отказа.  Корпус  машины
задрожал, контуры дальних гор потеряли четкость.
     Как  и вся молодежь,  особенно связанная с космосом,  Ирина  увлекалась
воздушными гонками.  Первое, что  она  сделала, прибыв на Такрию, -- сорвала
пломбу  ограничителя. На Земле роботы-регулировщики не  дали бы пролететь  и
тридцати секунд с такой скоростью. Здесь можно было порезвиться.
     Пальцы прыгали  по  кнопкам.  Машина  круто  взмывала к  солнцу, камнем
падала вниз. Блок  снятия перегрузок  работал на  полную  мощность.  Горы то
угрожающе придвигались вплотную, то стремительно уносились вдаль. Изумрудный
шатер лесов мотался,  как на качелях. Солнце  словно сумасшедшее плясало  на
.небе. Буба визжала от восторга. Этот чертенок уже ничего не боялся: ее вера
в могущество Ирины стала беспредельной.
     Заложив  крутой вираж,  Ирина  заметила на  горизонте  три гочки. Потом
показалась  еще одна. "Интересно, кто бы это?" -- подумала  она, устремляясь
навстречу.
     Они  быстро  сближались,  но Ирина  никак не могла понять,  что  это за
летательные аппараты. Совершенно незнакомые очертания.  Четвертый,  летевший
несколько поодаль, несомненно, мобиль. Он синего  цвета -- значит, его ведет
робот.  А первые... Яркие искры вспыхивали  вокруг  них,  обрисовывая конус,
вершиной упирающийся в мобиль.
     Трое передних все время  бросались в  стороны,  стремясь  вырваться  из
этого конуса.  Ирина видела  извивающиеся тела,  почти человеческие; острые,
судорожно  взмахивающие  крылья,  концы  которых  загибались  при  ударе   о
невидимое препятствие; слышала крики, полные страха и ярости.
     И тут  она поняла. Это были гарпии -- самые страшные обитатели планеты.
Очевидно,  они  каким-то  образом   вырвались  из   заповедника,   и  теперь
робот-сторож  загонял  их  обратно.  Вспыхивающие  искры  --  это  молнии на
границах кси-поля.
     Они  пролетели совсем близко.  Ирина содрогнулась, увидев  их  лица. До
жути  похожие на  человеческие, только рот  как у  акулы  -- огромная  щель,
набитая  зубами.  Под  крыльями  извивались  лапы  с  толстыми  трехгранными
когтями.
     Буба  потихоньку сползла на пол. Ирине и  самой было страшновато: такой
исступленной злобой горели круглые, ярко-желтые глаза  животных. Она прижала
девочку к себе, шепнула на ухо:
     -- Не бойся, они нам ничего не сделают...
     Патрулирующий гарпий  робот  покачал  своим мобилем. Ирина ответила  на
этот знак вежливости  и  повернула  к  горам.  Ей  расхотелось  резвиться  в
воздухе. Она включила автопилот и воткнула стрелку наводки в нужную точку на
карте.
     Племя Бубы жило  в  пещерах,  вымытых в толще  известняка подпочвенными
водами.  Огромные  залы  с  причудливой  бахромой  сталактитов,  соединенные
неожиданными переходами, терялись в черной  глубине горы.  По  преданию, там
обитали  страшные  боги,  зорко  следящие за  поступками людей  и  мгновенно
карающие  за  любое отступление от древних канонов.  Такриотам вход туда был
закрыт. Только шаман  изредка навещал богов и  просил их о помощи  в трудные
времена.  В  первом  зале  на  древних  священных камнях горел костер,  едва
разгоняя мрак. Его никогда не тушили, несмотря на то что с недавнего времени
у каждого охотника появилось великолепное огниво.
     За исключением двух дежурных,  племя почти не бывало  в  пещере,  разве
только в непогоду.  Климат  планеты позволял обитать под  открытым небом,  а
хищные  звери не осмеливались появляться там, где было много  людей.  Только
гарпии  могли  бесшумно  спланировать с  какого-нибудь  уступа, но  их  всех
загнали в заповедник за невидимую стену кси-поля.
     Ирина посадила свой новенький  лакированный мобиль между двумя порядком
помятыми  машинами девушек  и,  распахнув  дверцу, растерянно озиралась,  не
решаясь спрыгнуть на землю.
     На обширной, утоптанной  до  гранитной  твердости  площадке  колыхалась
полуголая,  коричневая  от  грязи  масса  орущих,  суетящихся людей.  "Будто
коллективная разминка перед спортивными состязаниями в сумасшедшем доме", --
подумалось Ирине. Мужчины, потрясая странно изогнутым оружием, метались взад
и вперед,  толкая друг друга, пинками отшвыривая  голых ребятишек. Женщины с
пронзительными воплями таскали за мужчинами какие-то тонкие палки с птичьими
перьями  на  концах  и  туго  набитые  травяные  мешки  и  тоже  отшвыривали
ребятишек. Те шлепались на землю, поднимая отчаянный рев. Но видно было, что
орут  они не от боли,  а просто от  полноты  впечатлений.  Ветер,  постоянно
продувающий   седловину,   не  мог   унести   тяжелый  специфический   запах
первобытного становища.
     Буба  с  радостным  воплем  кинулась в родную стихию.  Голубой свитерок
мелькнул и пропал в толпе. Ирина, помедлив, тоже вылезла наружу, не отпуская
раскрытую дверь машины -- так было надежнее.
     Ее,  привыкшую  к  четкой  продуманной  организации  любых коллективных
действий, инстинктивно  возмущала  эта  суета и  неразбериха.  "А что  же ты
хотела  от  первобытного  племени?"  --  насмешливо  одернула  она  себя,  с
сожалением  подумав, что если бы удалось  каким-либо способом  направить эту
безрассудно растрачиваемую энергию в единое  р