кто и для чего привез киберы
на эту планету?
     -- Они  охраняют что-то, что скрыто на  дне болота. Это я тоже прочла в
их программе. Там какая-то тайна...
     -- Вы уверены в этом? И в том, что болото хранит тайну?
     -- Вполне. В конце  концов, я сделала то, с  чего должна была начать. Я
поднялась над болотом на три тысячи метров и посмотрела вниз.
     -- И что же вы увидели?
     -- Болото идеально круглой формы. Оно искусственного происхождения.


ВЗРЫВЫ НАД ПЛАНЕТОЙ

     Буба вернулась  какой-то тихой, задумчивой и, кажется, повзрослевшей. В
племени она сумела сохранить опрятным костюм и  даже  чистенькую  ленточку в
волосах. Войдя,  она  робко взглянула  на Ирину,  потупилась, не зная,  куда
девать  руки от застенчивости,  и вдруг бросилась к ней на  шею. Ирина  была
растрогана. Она и сама успела соскучиться.
     -- У них у всех так, -- сказала Мимико, проскользнув в комнату вслед за
девочкой.  -- К хорошему привыкают быстро, но и к своим  тянет. Страшно быть
окончательно вырванным из родной обстановки. И начинается  душевный  надлом,
метания  и бессонные ночи. Древний инстинкт зовет в племя, назад в привычный
мир.  Но жить  первобытной жизнью они  уже не могут. Человек  добровольно не
отказывается от  лучшего,  прогрессивного, завоеванного  в борьбе,  особенно
если  это борьба  с самим  собой. Кроме  того, что  ни говори, комфорт  есть
комфорт. Ванна --  это не только приспособление  для мытья, а еще и отличный
пропагандист...  Эти душевные переживания благотворно влияют  на их развитие
-- человек рождается в муках. В конце концов все кончается благополучно. Они
нащупывают золотую  середину, начинают лавировать между Базой и  племенем  и
вновь  обретают душевное равновесие. А став взрослыми, все-таки возвращаются
обратно. Мы  никого  не  принуждаем.  Они  сами  осознают  свой  долг  перед
соплеменниками. Одни раньше, другие позже,  но возвращаются все и становятся
лучшими нашими помощниками.
     Она сидела на диване, беспечно болтая ногами.
     -- Кстати, не знаешь, зачем нас вызвали?
     -- Знаю,-- сказала Ирина. -- Будет общее собрание.
     Мимико скорчила очаровательную гримаску:
     --  Общее   собрание!  Замучили!   Когда   летела  сюда,  восторгалась:
наконец-то романтика,  приключения, жизнь, полная  борьбы и тревог. В общем,
сама знаешь... И как думаешь, с чего начали? Разумеется,  с общего собрания.
Опять небось будут тыкать носом в ошибки?
     -- Нет, нет, успокойся! -- засмеялась Ирина. -- На этот раз на повестке
совсем другой вопрос.
     Цивилизаторы,  собравшиеся в  клубе, начали  уже  ерзать  на  стульях и
демонстративно покашливать, когда наконец появился профессор Сергеев. У него
был  озабоченный вид. Дождавшись  тишины, он коротко рассказал  об открытии,
сделанном Ириной.
     -- ...Честно говоря, товарищи, не хочется верить в эту гипотезу. Сердце
протестует. Ведь  это  значит, что мы  столько лет  шли  по неверному пути и
загадка  гибели  цивилизаций  так же далека от  решения, как и раньше. Но...
гипотеза объясняет  абсолютно все, и, хочешь не хочешь, придется ее принять.
Наш  отрядный   врач,  проведя  комплекс  исследований,  подтвердил  влияние
силового  поля на  умственное  развитие такриотов.  Такой  же ответ  дала  и
машина,  когда  в  нее  ввели все  данные. Таким образом, можно  считать это
доказанным, а следовательно, необходимо  ликвидировать Голубое болото.  Если
Ирина  права,  цивилизация  планеты начнет бурно  развиваться.  Она должна в
кратчайшие  сроки   перекрыть  долгий   период  вынужденной   задержки.  Так
утверждают   законы  диалектики.  И  тогда,  возможно,  на   каком-то  этапе
цивилизация  сделает  неожиданный зигзаг, и мы, проанализировав его причины,
раскроем наконец эту проклятую тайну. Так что  не все еще потеряно. Но это в
будущем. А сейчас перед  нами  задача: как ликвидировать болото? Землеройных
машин  у нас нет, а вездеходами канавы не выкопаешь. Получить машину с Земли
мы сможем в  лучшем случае через три месяца.  Вот  я и прошу  решить:  будем
ждать эти три месяца или найдем другой выход?
     Цивилизаторы   молчали.  Ирина   с  беспокойством  вглядывалась  в   их
озадаченные лица. Потом подняла руку Патриция.
     -- Разумеется, ждать нельзя. Мы и так слишком долго работали вхолостую.
Но, насколько я понимаю, для осушения болота необходимо отвести питающий его
ручей. По эту сторону горы его отвести некуда, значит, только по ту сторону.
Но ручей является  единственным  источником воды  для пяти  племен,  живущих
между горами и болотом. Прошу это учесть.
     -- А конкретно что ты  предлагаешь? -- крикнул Буслаев, и у Ирины стало
теплее на душе от его голоса. Этот по крайней мере был ее верным союзником.
     --  Конкретно  я  предлагаю,  чтобы  ты подумал,  как это  сделать,  --
ответила Патриция под общий хохот.
     -- Переселишь племена в другое место, -- брякнул Буслаев.
     Профессор покачал головой.
     -- Очевидно,  излучение  действует не только  на такриотов, -- вздохнул
он,  вызвав  восторженное  веселье   присутствующих.   --  Будут  ли  другие
предложения?
     Слово взял отрядный врач -- немолодой  худощавый  человек. У него  было
доброе  лицо  и  совершенно лысый череп.  Как  многие  медики,  он  не  стал
выращивать себе новые волосы: считал это негигиеничным.
     -- Излучения уже нет... пока  нет, -- поправился  он. -- Со  вчерашнего
дня патрульные  роботы  закрыли  болото колпаком  кси-поля. Планета лишилась
одного из постоянных биофакторов. Но это до  первой  грозы.  Если защита  не
выдержит, скопившееся излучение  хлынет таким потоком,  что...  -- Он развел
руками. -- Я считаю, что откладывать на три месяца просто опасно.
     -- То-то мои такриоты сегодня занервничали, -- протянул кто-то.
     -- И мои, -- отозвались в другом конце зала.
     После  короткого молчания встал  Олле,  очень  спокойный  светловолосый
цивилизатор,  которого Ирина почти не знала: он редко бывал на  Базе. Мимико
рассказывала, что пять лет назад такриоты убили его жену.
     --  Я  думаю, есть  способ.  Ручей несет  слишком мало воды, чтобы  его
серьезно принимать в расчет. Главное -- спустить воду из болота. А это можно
сделать,  если устроить  сток в восточной  части  со спадом в  ущелье  между
горами. Потом,  когда  устраним  источник поля и получим машины, можно будет
сток закрыть, углубить дно и сделать отличное озеро.
     -- С вышкой для прыжков, -- подсказал Буслаев.
     -- И даже с  яхтами.  Пора наконец  устроить  себе  культурный отдых на
воде. Вопрос лишь в том, как прорыть километровый канал?
     -- Ну  вот,  дорогой,  откуда  начал,  туда  и  пришел! --  рассердился
профессор. -- Мы же об этом и толкуем.
     -- И я о том  же, -- невозмутимо отозвался  Олле.  --  Обойдемся и  без
машин.  Взрывчатки у нас  достаточно, а  рабочая  сила...  такриоты. В конце
концов, для  кого  мы стараемся?  Вооружим их лопатами, и пусть  трудятся на
общее благо.
     Это было настолько  неожиданно,  что все  на  мгновение онемели. Первой
опомнилась Мимико.
     -- Правильно! Объединить  племена на  совместной работе! -- возбужденно
закричала она.
     Поднялся шум. Каждый кричал,  не  слушая других. Мгновенно образовалось
два лагеря.  Одни считали, что такриотов невозможно организовать на  работу,
не приносящую видимых благ, что они  просто не доросли до этого. Другие были
в восторге  от этой идеи.  С  большим трудом Сергееву  удалось  восстановить
тишину.
     --  Спокойней, товарищи, спокойней! -- заговорил он, вытирая вспотевший
лоб.  --  Истина  рождается  в  споре,  но  не в таком  бурном. Предложение,
несомненно, интереснейшее, но и опасения вполне обоснованны. Олле предлагает
не более и  не менее, как  произвести революцию в  психологии такриотов. Как
это сделать, мы пока не знаем. Готовы  ли они к этому, тоже еще  неизвестно.
Ясно  одно: если  уж  решаться  на этот эксперимент,  то лучшего момента  не
подберешь. Исчезновение излучения изменило биосферу планеты, что не могло не
отразиться на психике аборигенов. Сейчас она наиболее восприимчива  к любому
сдвигу. И мое мнение -- проводить эксперимент.
     -- А пиявки? -- крикнул кто-то.
     --  Пиявки?  -- внушительно сказал Буслаев с  высоты  своего  огромного
роста. --  Все дипломатические переговоры  по этому  вопросу будет вести мой
робот. Известно ведь: робот роботу глаз не вышибет.
     -- Решено! -- объявил Сергеев. --  Назначаю  комиссию  в  составе Олле,
Ирины и Буслаева. Через два дня прошу представить план работ. Всем остальным
-- готовить племена.
     Через несколько минут мобили один за другим начали взмывать в небо.
     ...Над планетой загремели  взрывы. Вывороченная  земля ложилась жирными
отвалами,  намечая  трассу  будущего  канала.  Ирина,  Олле,  Буслаев  и еще
несколько человек, веселые и  перепачканные, таскали  заряды, закладывали их
по трассе и дружно падали в  траву, когда сигнальная ракета прочерчивала над
головой дымный след.
     На Базе  срочно готовили огромный  свинцовый бак, чтобы поместить  туда
пиявок и сохранить их для науки.
     А  потом  с гор  потянулись  племена. Это было необыкновенное  зрелище.
Первобытные  люди  размахивали  новенькими лопатами.  Впереди,  кривляясь  и
выкрикивая заклинания, двигались шаманы. Лопат они, разумеется, не несли.
     Нелегко было убедить такриотов продать свой труд. Три племени так и  не
удалось  уговорить,  остальные  сдались после долгой  и  упорной работы. Они
никак не могли понять, зачем нужно копать  землю за оленьи  туши,  когда эти
туши можно добыть  в  лесу  с гораздо  меньшим трудом.  Единственный  козырь
землян  -- бесперебойное  снабжение пищей  и  ликвидация таким  образом даже
кратковременного  голода  --  впечатления  не  производил.  Такриотам  не  в
диковинку  было  голодать,  когда охота  оказывалась  неудачной. И  вряд  ли
удалось бы их убедить,  если бы  не... женщины. Они раньше мужчин поняли все
выгоды предложения "людей с неба", тем более что на работу приглашали не их.
И  впервые  голоса  женщин зазвучали на советах племен. И  вот теперь шаманы
вели свои племена.
     -- А вон и наш общающийся  с богами, -- тихонько сказала Буба, невольно
отступая за спину Ирины.
     Удивительно,  как этот старик сумел сохранить величавость даже во время
кривляния. На всякий случай он надел свой  плетеный  комбинезон -- шаман был
предусмотрительным.  Но  он зря  беспокоился.  В  опасную зону такриотов  не
пустили: здесь работали земляне.
     -- Начнем? -- спросил Сергеев, доставая пистолет.
     Буслаев придержал его руку:
     -- Подождите, кто-то летит.
     Со  стороны Базы вырастало  красное  пятнышко  мобиля.  Он опустился на
траву, и из него выскочила Мимико, растрепанная и взволнованная.
     -- Стрелка! -- кричала она, махая руками. -- Стрелка пошла!
     Она  ожидала  взрыва  восторга, но все молчали,  и она  сама растерянно
замолчала. И только вглядевшись в лица  товарищей поняла,  что  это молчание
красноречивее любых слов.  Стрелка,  столько лет  примерзшая  к одной цифре,
двинулась  по шкале. Ей сужден далекий  путь. Из года в год, из  века в  век
будет  она  завоевывать  миллиметр за миллиметром.  Иногда  замирая,  иногда
откатываясь назад, а потом рывком возвращаясь, упорно будет она стремиться к
дальнему концу шкалы, достичь который  невозможно,  потому что эта шкала  не
имеет конца.
     -- Ну  что ж, -- сказал Сергеев, -- мы выиграли первый бой. Цивилизация
вступила  в  товаро-обменную  фазу,  и  теперь ей  не  грозит  гибель, если,
разумеется, не произойдет неожиданного  зигзага. Впрочем,  мы ведь останемся
здесь.
     Он  выстрелил  из  пистолета,  и  тысячи  лопат,  сверкнув  на  солнце,
вонзились в землю. Свежий ветер погнал по планете строительную пыль.
     Цивилизаторы  трудились  наравне с такриотами,  на ходу обучая  их, как
правильно  держать лопату,  как  экономить  силы. Ирина и Патриция  работали
рядом, Мимико хлопотала возле полевой кухни.
     -- Глянь-ка! -- кивнула Патриция.
     Ирина обернулась. Над головами работающих взлетали огромные куски земли
и с гулом падали далеко в сторону. Это  Буслаев орудовал  лопатой, сделанной
по собственным чертежам. Поймав взгляд Ирины, он задорно подмигнул ей.
     Остановившись передохнуть  и выплюнуть пыль, скрипевшую  на  зубах,  он
заметил  молодого  такриота,  задумчиво опершегося  на  лопату  и  будто  не
замечающего суеты вокруг.
     -- Нук, ты чего это разнежился? До обеда еще далеко.
     Нук перевел на него напряженный взгляд:
     --  Общающийся с богами  не так  спрашивал богов.  Плохо  спрашивал.  А
может, боги с ним и разговаривать не  хотят.  Молодой, а дурак.  Нас с Ваком
плохо судил, неправильно, и боги отвернули от него свое лицо. Не то говорить
стал, не то делать стал. Земли ковырять много взял,  еды мало. Другого надо.
Умного, Такого боги  любить будут. Такому боги скажут: еды много надо, земли
-- мало.
     --  Так, так!  --  сказал  Буслаев,  озадаченно почесывая  затылок.  --
Сомневаешься,  значит, не продешевил ли  шаман? Это хорошо.  Это, брат, даже
здорово!   Сомнение   --    это    критическое   отношение   к    окружающей
действительности. И  честолюбие -- это тоже хорошо. Может, стоит создать для
тебя должность  вождя племени? Пусть  у нас будет не только духовная власть,
но и светская.
     К  его изумлению,  такриот все понял. Он тут же отшвырнул лопату и стал
покрикивать на сородичей.
     -- Э, нет, так дело не пойдет. Предводитель должен  быть всегда впереди
и делать все лучше всех.
     Нук, схватив лопату, начал усердно  копать. Буслаев усмехнулся  и вдруг
застыл с разинутым ртом. Он внезапно понял, что произошло на его глазах.
     Сначала  племена держались  обособленно,  оставляя между  собой участки
"ничьей земли". Потом постепенно  перемешались, и  уже  шаманы  обеспокоенно
забегали  по  границам участков,  пытаясь  отделить  своих от чужих. В конце
концов, сорвав голос и извозившись в земле, они понуро  отходили в  стороны,
безнадежно   разводя   руками.  Только  шаман  из  племени  Бубы,  мгновенно
сориентировавшись, сбросил балахон  и  схватил лопату. Впоследствии он будет
забирать  тройную порцию пищи, и  никому  не придет в голову  оспаривать его
право. А излишки станет менять на выделанные  шкуры, благо идея обмена будет
завоевывать  умы  такриотов. Человеку не нужно много  шкур  --  только чтобы
защититься от холода, да  сделать  мягкую подстилку  на ночь. Но шаман будет
набирать и  набирать шкуры,  на удивление всего племени, сам не понимая, для
чего  ему это нужно. Ему будет казаться,  что если  довольствоваться тем же,
что  и   остальные,  его  авторитет  упадет.  И,   наконец,  он   произнесет
историческую фразу:  "Это мое", после которой уже бессмысленно задумываться,
зачем нужны человеку лишние вещи. Так начнется расслоение родового племени.
     Последняя перемычка взлетела в воздух, и вода стала уходить из Голубого
болота.
     Каждое  утро   роботы  кси-генераторами  сворачивали  защитное  поле  в
невидимый  шар,   в   котором  билось  скопившееся  за  сутки  излучение,  и
выстреливали его в  космос. Вслед  за  ними  над болотом  появлялись красные
мобили.  По веревочным  лестницам спускались  люди  с сачками. И  вот настал
день, когда лоты  не обнаружили ни одной пиявки. К этому времени в болоте не
осталось и воды.
     Обнажилось  дно -- черный глянцевый ил, на котором, как скошенное сено,
лежала  трава.  Любопытное  дно,  понижающееся  от  середины к краям.  Когда
разгребли  ил в самом  высоком месте, на  солнце заблестел  шар около десяти
метров в поперечнике. Он был  твердым и непрозрачным, но испускал  откуда-то
из глубины голубое сияние. Это и был источник силового поля.
     На  дно  спустился  вездеход,  обхватил  шар  механическими  лапами  и,
проваливаясь  в  ил почти по крышу кабины, повез на  Базу, в бак с пиявками.
Там он уже не был страшен.
     --  А  теперь  что?  --  спросил  Буслаев, когда  шар был  герметически
закупорен в свинцовой камере.
     -- Копать! -- ответила Ирина.
     Теперь уже несколько вездеходов,  переваливаясь  с боку на бок, сползли
на дно. В их лапах были длинные  широкие скребки.  С натужным воем, буксуя и
проваливаясь  в  ямы, сгребали они черный ил от центра к краям.  За пультами
вездеходов,  как металлические  тумбы,  торчали роботы.  По  берегам бывшего
болота  воздвигались  плавающие бастионы. На третий день под  одним скребком
что-то блеснуло. Это была серая плотная  поверхность. По характерному блеску
инженеры  определили;  перекристаллизованный  металл.  Но  прошла еще  целая
неделя, прежде чем весь ил был убран.
     Снова взлетели мобили, и  люди  сверху  увидели  гигантский серый диск,
свернутый из непрерывной, утолщающейся к центру спирали.
     -- Астролет! -- ахнула Ирина.
     --   Дисковый   астролет,   --  поправил   Сергеев.   --  Очевидно,  на
аннигиляционной тяге. Мы пока еще не умеем делать такие.
     Цивилизаторы  молчали,  подавленные  размерами  чужого корабля.  Только
Буслаев воскликнул с досадой:
     -- Эх, черт, не мы первые!
     -- Ерунда! Мы все равно первые! -- задорно крикнула в микрофон Мимико.
     Отчетливо  был  виден  люк в  том  месте, где обрывался наружный  конец
спирали. Мобили  заторопились на  снижение.  Ирина опустилась  последней: ей
почему-то было страшно.
     -- Рвать  будем  или  резак  возьмет?  -- деловито осведомился Буслаев,
закатывая рукава. Василий  не знал  никаких сомнений -- впереди была цель, и
он шел к ней напролом.
     Профессор  усмехнулся, но  тут же усмешка сбежала с  его  губ,  и он  с
непонятным сожалением взглянул на цивилизатора.
     -- Ни взрывчатка, ни плазма не понадобятся. Мы не войдем, даже если люк
сам распахнется. И никто не должен близко  подходить к  кораблю. То, что  мы
сейчас  здесь  -- уже нарушение...  Объявляю  местность радиусом сто  метров
вокруг запретной зоной.
     Это было так  неожиданно  и  так  непонятно,  что Буслаев онемел, да  и
остальные были  поражены не меньше. Ирина во все глаза глядела на начальника
отряда,  и в  душу  ее  проникало  предчувствие  чего-то  грозного. Так  еле
заметная  прозрачная дымка на море предвещает  бурю.  Куда девался  веселый,
дружелюбный, сердечный  человек?  Этот суровый  взгляд,  плотно сжатые губы,
резкая вертикальная складка, перерезавшая лоб...
     -- Но почему? -- рванулся к нему обретший голос Буслаев.
     Сергеев только взглянул на него, и  великан замолчал и отступил в толпу
цивилизаторов,  озадаченно  хлопая  ресницами.  Послышался ропот.  Люди были
недовольны:  они  не  понимали  действий  начальника.  Но  Сергеев  не  стал
объяснять.
     -- Все, кто имеет роботов, самое позднее через три часа должны привезти
их  сюда.  Остальные  -- на  Базу. Отлучаться запрещаю.  Я остаюсь здесь  до
прибытия роботов. Вместе со мной Олле, Томас, Патриция.
     И все. Это было  сказано тоном, не допускающим пререканий. Цивилизаторы
нехотя потянулись  к своим мобилям. Ирина взлетела одной из первых. Она была
обижена.  Ее  задело, что  Сергеев не объяснил  ей,  открывательнице, причин
своего  запрета  и  не  оставил с  собой. Уж  кто-кто, а она  имеет право на
откровенность.  Но  где-то  в  глубине  души  она   понимала,  что  действия
начальника имеют  под собой  серьезные  основания. Так  велик  был авторитет
Сергеева, что ни у Ирины, ни у Буслаева,  ни у любого  другого не возникло и
мысли оспорить его приказания. Даже выбор людей, которых он оставил с собой,
свидетельствовал о  скрупулезной  продуманности: это  были самые  спокойные,
самые хладнокровные, самые дисциплинированные цивилизаторы.
     Когда все улетели, четыре  мобиля поднялись над болотом и патрулировали
до прибытия роботов. Расставив их по  периметру  и дав задание не пропускать
никого без кодированного  пароля, Сергеев с  помощниками вернулись на  Базу.
Там   их  поджидали  взволнованные  цивилизаторы.  Избегая   встречаться   с
кем-нибудь  взглядом, Серг