Такрия...  Она  усмехнулась,  вспомнив,  как  еще  ребенком играла  в
цивилизаторов,   да  и  сейчас   вся   молодежь  мечтает  работать  в   этом
прославленном отряде. Академия Космических Работ завалена заявлениями. Шутка
ли -- помочь первобытным людям создать и сохранить свою цивилизацию, не дать
им   рухнуть   с  того   крохотного   пьедестала,  на  который   они  сумели
вскарабкаться.  Планета объявлена заповедником. Никто,  кроме цивилизаторов,
не имеет права  здесь находиться. И не  докажи  Ирина в  своей  статье,  что
пиявки не подходят ни под один из известных видов животных, нипочем бы ей не
получить разрешения...
     Как  рвалась она  сюда!  Как  мечтала влиться  в  семью  этих  отважных
рыцарей!  Как трусила  при  мысли об  испытаниях, которым,  судя по фильмам,
подвергаются здесь новички: на Такрии работают только  железные люди!  И что
же? Смирив протестующее самолюбие, она была вынуждена признать, что, если не
считать  Буслаева,  никто  никаким  испытаниям  ее  не  подвергал. Встретили
обыкновенно и вежливо стараются не обращать  на нее внимание, чтобы дать  ей
освоиться.  А  рыцари...  Ну  какие они  рыцари? Производственные совещания,
отчеты, диаграммы...
     Ирина тряхнула головой, прогоняя непрошеную тоску, и незаметно вышла из
клуба.  Было нужно,  просто  необходимо  остаться  одной,  замкнуться в свою
раковину.  До жилого  корпуса  надо  было  пройти метров семьдесят по желтой
пластиковой дорожке,  огибающей  стоянку мобилей.  Она  поколебалась,  потом
сняла туфли и  пошла  напрямик по  холодной влажной траве.  Это тоже  было в
мечтах --  пройтись  босиком  по  чужой  планете.  Прошлась  --  и  никакого
впечатления. Присела  на деревянную скамейку, сунула ноги в туфли. Вздохнула
грустно. Здешнее солнце быстро скатилось за  дальние горы, оковав их вершины
золотыми  венчиками.  С  противоположной  стороны,  дыша вечерней  сыростью,
подкрадывались синие тени.  Вот они перевалили через смутную полоску леса на
горизонте, бесшумно полетели  по  полю все  ближе,  ближе. Ирина  поежилась,
ощущая их липкое прикосновение.  Пахло  травой и еще  чем-то неприятным.  На
небе проступали первые звезды, постепенно,  как на  проявляемой  фотографии.
Спутников у Такрии нет. Ночи здесь всегда черные.
     Холодная чужая планета!  Как это профессор сказал  --  заколдованная...
Вот он -- настоящий ученый, ведет  работу невообразимой важности, а ты... Ну
почему  обязательно  пиявки?  Разве  они  самые  интересные из  инопланетных
животных? Нет.  Гигантские амфибии  Эйры, например, не менее привлекательны.
Но они более доступны, не обороняются, поэтому ты взялась за пиявок. Выбрала
самое трудное... Ну, а если начистоту? Разве ты не  учитывала, что здесь все
незнаемое, любая мелочь уже открытие?  Легко и просто. Первооткрывательница!
Непроторенной дорожки возжаждала! То-то! Настоящий ученый всегда выше этого.
И если  уж быть  честной,  хотя бы перед собой,  то надо  непременно  лететь
обратно,  благо корабль еще не ушел. И дома найдутся  дела. Земля еще далеко
не вся изучена. Сидеть бы сейчас  в лаборатории и  чтобы за окном, насколько
хватает глаз, плескались огни...
     Тени захлестнули ее с головой.
     В  черном  небе,  прямо  над Базой,  выделялось  угольное  пятно, будто
разинутая  пасть  гиперпространства,  где  нет ни  времени,  ни  расстояний.
Нырнуть бы туда и...
     Ирина вздрогнула и испуганно огляделась. Что за наваждение! Никогда еще
не  бывало,  чтобы  она занималась самобичеванием. И  это  тогда, когда  она
должна считать  себя  величайшей счастливицей, раз попала на Такрию. Сколько
исследователей, умных, талантливых, завидуют ей!
     Какое-то движение неподалеку привлекло ее  внимание.  Ирина вгляделась.
Две  темные фигуры копошились в траве. Доносился  низкий женский  голос, ему
отвечал  детский  писклявый.  Говорили  по-такриотски.  Фигуры  то ныряли  с
головой  в  синий  туман,  то  снова  показывались  на поверхности, и  тогда
казалось, что  в призрачной реке плавают  сказочные безногие  существа.  Они
скрепляли  какие-то  палки.  Что-то  у  них не  ладилось,  палки  все  время
рассыпались, и  фигуры терпеливо  начинали все сначала.  Когда  стало совсем
темно, они разогнулись и устало направились к дому.
     Впереди широким туристским шагом двигалась  крепкая коренастая девушка.
У  нее  было смуглое решительное  лицо с густыми сросшимися  бровями.  Ирина
вспомнила,  что  ее зовут  Патрицией.  За ней  по-охотничьи,  след  в  след,
скользила такриотка. Патриция села на скамейку рядом с Ириной.
     -- Иди домой, Кача, съешь апельсин -- и в постель, -- сказала она.
     Кача  недовольно фыркнула, но направилась к дому, бесшумно растворясь в
темноте.
     --  Что  вы   делали?  --  спросила  Ирина,  не   потому,  что  это  ее
интересовало, а просто чтобы не сидеть молча.
     -- Дом. Ну, хижину  для такриотов. Модель,  разумеется. Здешние племена
живут в пещерах,  а  мы  хотим научить их  строить дома.  Небольшие, на одну
семью, чтобы ускорить распад первобытной общины. Вот учу Качу, а там, может,
остальные заинтересуются.
     -- Ну и как, получается?
     -- Если бы! -- Патриция закурила сигарету, устало откинулась  на спинку
скамьи. --  Понимаете,  очень просто  заставить механически  вызубрить  весь
процесс. И  будут действовать по раз навсегда заданной схеме, не  отклоняясь
ни на йоту.  Именно таким способом наши предшественники добились успеха.  На
том  этапе стремились к количеству, которое  переходит в качество. А  сейчас
задача  другая.  Они  должны  отчетливо представлять  причину  и  следствие,
конечную  цель  и средства к ее достижению, а  с этим туго. Может, нам такие
племена достались... особо недоразвитые.
     -- А есть и другие?
     --  Были. На всех  трех материках обитали люди, а сохранились только на
этом. Остальные убиты, прямо-таки зверски уничтожены какими-то чудовищами.
     Ирина невольно поежилась.
     -- А эти... чудовища, они сохранились?
     -- Вымерли.  И мы даже не знаем, кто это был. Есть  предположение,  что
это  были рептилии,  хищные ящеры примерно  двухметрового роста с вот такими
зубищами.  Мы  нашли  три  скелета  возле  одного  становища,  уничтоженного
особенно жестоко. Древние  такриоты  сбросили на них со скалы камни. Но  вот
что  странно: больше, сколько ни  искали, мы не  обнаружили никаких останков
рептилий. Впрочем, если говорить  честно, не очень-то  и  искали. У нас были
другие заботы.
     -- А с пиявками вам не доводилось встречаться?
     --  Нет,  не интересуюсь. -- Патриция встала. --  Идемте  спать,  здесь
вредно сидеть по вечерам.
     -- Да, наверное, -- сказала Ирина. -- Какой-то неприятный запах.
     --  Мускус,  -- объяснила Патриция.  -- А  вообще  здесь  вечно  пахнет
какой-нибудь  гадостью. Каждый  ветер  приносит  свои  ароматы.  Сейчас дует
северный. Так что в комнате лучше.
     -- А почему у начальника только одна комната? -- вспомнила вдруг Ирина.
     -- Больше не положено: у него нет подопечного. Ни у него, ни у доктора,
ни у завхоза. Кстати, вот хорошо, что напомнила. У тебя ведь две комнаты? --
Она обняла Ирину за плечи. -- Здесь почти каждый воспитывает такриота. Так я
дам тебе  одну  девочку.  Мать у нее погибла,  а  ребенку  необходима ласка.
Ладно?
     -- Ладно, -- вздохнула Ирина. -- Давай.


РАЗВЕДКА

     Вкрадчивый приглушенный стук назойливо вторгался в сознание, выталкивая
его из темных уютных глубин. Несколько секунд Ирина инстинктивно боролась со
сном,  потом,  вдруг сообразив,  что  она  на Такрии и что стучат  в  дверь,
опрометью выскочила из-под  одеяла, торопливо натянула халатик и, не нашарив
впопыхах  тапочки, зашлепала босыми ногами  по холодному пластику. Спросонок
ей почудился не то пожар, не то нападение такриотов на Базу.
     В   коридоре,  привалившись  к  косяку,   стоял  Буслаев,  огромный   и
неуместный,  как статуя Командора. Он еще  не успел причесать бороду,  и она
топорщилась во все стороны.
     -- Послушайте, девушка... -- заговорщически прошептал он.
     -- У меня есть имя,  -- холодно перебила Ирина, сразу разозлившись, что
ее застали в таком виде.
     --  Э, не будем  мелочны.  Тут  ваш  мобиль  выгрузили, я как раз  мимо
проходил...  случайно. Смотрю,  и волосы  дыбом. Ну,  думаю,  надо  выручать
красавицу...
     --  Нельзя ли покороче?  -- нетерпеливо  перебила  Ирина, поднимая, как
цапля, то одну, то другую босую ногу.
     -- Вот я и говорю: мобилек-то у вас ерундовый. Игрушка.  В гости летать
над густонаселенной  местностью, а здесь -- нини... -- он устрашающе замотал
бородой, -- пропадете!
     Ирина  уже все поняла: ее мобиль был самой последней модели. И холодная
ярость захлестнула ее. Ну погоди, борода, ты сейчас получишь сполна!
     -- Что вы говорите! -- Она округлила глаза. -- Как же мне теперь быть?
     Буслаев  отступил  на  шаг, стукнул себя  в  грудь тек, что  с  треском
распахнулась магнитная застежка воротника.
     --  Я  рыцарь и  галант!  --  зашептал он, воровато оглядываясь. --  Не
допущу,  чтобы такая  молодая  и красивая  пала  жертвой. Иначе ваши любимые
пиявки меня просто заплюют. Отдаю вам свой!
     Ирина раскрыла глаза как можно шире.
     -- А какой у вас? -- тоже шепотом спросила она.
     -- "Ариэль-345". Зверь машина... с запасными частями.
     Ирина  восторженно всплеснула руками  и вдруг хихикнула  прямо  в  лицо
остолбеневшему "коммерсанту".
     --  Не пойдет! Катайтесь сами. Тупой, как тюлень, запас хода ограничен,
нет ни форсажа, ни наводки по карте...
     Буслаев  не сразу сообразил,  что  над ним издеваются,  и продолжал  по
инерции:
     -- Тупой, зато надежный. Вам же не гонки устраивать. А я в придачу...
     Ирина откровенно захохотала.
     -- Когда я  была всего  лишь курсанткой АКР,  и  то стыдилась летать на
таких гробах!
     Такое "коварство" поразило Буслаева прямо в сердце.
     --  Ну как же, как  же, конечно, стыдно! -- угрюмо  рявкнул  он, уже не
заботясь о тишине. -- Куда как  приятнее припорхать эдакой  модной  пташкой,
сорвать  диссертацию -- и тю-тю... бегом в родную  цивилизацию.  А мы вот не
стыдимся. Летаем на этих гробах и дело делаем...
     Ирина сердито прищурилась:
     --  Вы, видно, здорово разбираетесь  в  пернатых,  чувствуется  опыт  в
обращении с залетными пташками,  --  прошипела  она.  --  Только  ведь  и  я
порядком поболталась  в  космосе и кое-чему научилась. И  если уж на  Такрии
модно  втирать очки, не  откажу себе  в  удовольствии похвастаться... -- Она
запнулась, чувствуя, что сейчас будет выглядеть так же глупо,  как  Буслаев,
но не смогла удержаться  и  продолжала:  --  Я  вожу вездеходы,  гравикары и
мобили всех систем,  владею  любым видом оружия вплоть до бластера, и хотя я
всего залетная  пташка, но,  если уж  очень потребуется  вас  спасти,  смогу
вывести звездолет на околопланетную орбиту...
     --  А  так  же  поставить  на  место  нахалов,  --  добавила  незаметно
подошедшая Мимико, и  ее мелодичный  голос сразу заставил съежиться могучего
цивилизатора. -- Подумаешь, герой! Дело  делает! Хоть бы уж не врал, дела-то
ведь никудышные. Думаешь, ты первая, к кому он пристает? -- обратилась она к
Ирине. -- Как бы не так! Он уже во все двери стучался. Меняет свой драндулет
и просто так и с придачей. А желающих нет...
     --  Нет,  почему же. Если в придачу  он даст  бороду...  --  мстительно
ухмыльнулась Ирина.
     И,  вонзив  эту  последнюю  иголку,  она   втащила  Мимико  в  комнату,
захлопнула дверь, и оттуда раздался такой хохот, что щеки Буслаева сделались
ярче его бороды.
     Ирина  с  тайным  трепетом  натянула  форму  цивилизаторов Такрии-серые
спортивные брюки и синий свитер  с завернутыми до локтей  рукавами.  Тяжелая
кобура   пистолета  успокаивающе  прижалась  к  бедру.   В  таком  виде  она
чувствовала себя  полноправным членом  отряда. У нее даже изменилась походка
-- стала шире, уверенней.
     На стоянке мобилей царила предотлетная суматоха. Машины  одна за другой
срывались в небо и уходили в разных направлениях. Одни цивилизаторы возились
у  своих  машин,  другие  торопились  из  столовой,  третьи шли  завтракать.
Небольшая группа о чем-то спорила, загораживая дорожку.
     --  Пытались  объединить  племена  на  совместной  охоте,  и ничего  не
получилось, -- пояснила Мимико. -- Вчера  на собрании разбирались, да  так и
не поняли, в чем ошибка.
     У  Ирины  еще не выработался опыт  сразу отличать такриотов, одетых так
же,  как  и  земляне, только  без пистолетов. Впоследствии  она  безошибочно
угадывала  их по более плавной походке, всегда чуть настороженному выражению
лица, по глазам, по  многим мелочам,  которые даже невозможно осознать. Но в
то утро она невольно вздрагивала, когда человек вдруг отвечал на приветствие
неуверенным  жестом,  или на ломаном языке, или испуганно  шарахался от нее.
Некоторых такриотов она уже  знала  в лицо. Ей  понравилась Риса, подопечная
Мимико, -- худенькая изящная девочка с красивым, хотя и малоподвижным лицом,
вприпрыжку бежавшая  за ними. Но встречая других такриотов и приветствуя их,
она  испытывала невольное замешательство. Ей все казалось, что с  ними нужно
разговаривать как-то по-особому.  Она даже  иногда коверкала речь, пропуская
предлоги  и  окончания, как  говорили  новички-подопечные.  Позднее Ирина  с
удивлением заметила, что может почти безошибочно угадать, к кому  прикреплен
тот или иной такриот:  цивилизаторы подбирали подопечных, похожих на себя по
внешности или складу характера. Очевидно, в этом была своя логика.
     Мимо  пробежала  Кача с каким-то свертком в руках,  а за  ней Патриция,
что-то пожевывая на ходу. Улыбнувшись Ирине, она сказала Мимико, чтобы та не
задерживалась.
     --  Не  задержусь!  -- крикнула  ей  вслед Мимико я  пояснила,  что они
работают вместе, в одном племени.  -- С ней спокойно работать,  -- объяснила
она.
     Ирина еще на Земле знала, что цивилизаторы очень осмотрительно выбирают
напарников.
     В дверях  девушки столкнулись с Георгом. Сейчас он тоже был в свитере и
с пистолетом и спешил к мобилю.
     -- Ого, как вам идет форма!  --  воскликнул он, мгновенно  догадавшись,
что хотелось услышать Ирине. -- Куда вы после завтрака?
     -- К пиявкам! -- вызывающе бросила она, вспомнив утреннюю сцену.
     -- Вы  уж  не  замыкайтесь там, на своем  болоте. Полетайте по планете,
увидите много интересного. Штурманские карты получили?
     -- Сейчас получит, -- сказала Мимико.
     -- В таком случае жду в гости. Мое племя сорок седьмое, запомните.
     -- Обязательно запомню, -- пообещала Ирина.
     Из-за  плеча Георга  выдвинулась  голова  Буслаева. Увидев девушек,  он
отвернулся и стал внимательно изучать висевшую на стене диаграмму.  Лицо его
было мрачным.
     -- Ничего, пусть помучается! -- сурово шепнула Мимико. -- Не обращай на
него внимания  и  не  принимай  извинений.  Проучим!  Как  ребенок,  честное
слово...
     Они прошли мимо Буслаева  как будто он  был  роботом. Однако  за столом
Ирина,  сдерживая  улыбку,  исподтишка  поглядывала  в  его сторону.  Гигант
постоял у стены, шагнул было к ним, но внезапно, решительно распахнув дверь,
выскочил   из   столовой.  Девушки  обменялись   понимающими   взглядами   и
расхохотались.
     Через час они покинули Базу. Мобиль Мимико мчался метрах в ста впереди,
но ее голос непрерывно звучал в динамиках. Ее интересовало все, что касается
Земли. Ирина рассеянно отвечала, думая совершенно о другом.
     От сегодняшней разведки Ирина ждала очень многого. Сейчас эти животные,
которых  она  видела только  на  препарационном  столе,  предстанут в родной
обстановке,  живые,  в  сложном  комплексе  биосвязей  со  всем тем,  что их
окружает.  И  тогда станут понятны  те  уникальные особенности их  строения,
которые никто еще не смог объяснить.  Поэтому Ирина заранее решила в  первую
очередь  исследовать  сферу  их  обитания -- болото.  Найти  те особенности,
которые отличают это болото  от всех других. А что они должны быть, Ирина не
сомневалась.   По   всем  законам  биологии  особенности  строения  животных
обусловлены  свойствами  местности,  где  они  постоянно  живут.  Найти  их,
провести  параллели,  логически  обосновать  причинную   связь-и   еще  одна
разгаданная тайна обогатит науку. Сергеев мог  бы не говорить вчера  о плане
работ: план был составлен еще на Земле.
     Ирина чуть прибавила скорость, чтобы не отставать от передней машины  и
удовлетворенно огляделась.
     Внизу, куда ни  глянешь, дикие леса Такрии. Изумрудно-багровый шатер из
сцепившихся  мертвой хваткой  ветвей и лиан беспощадно  затянул  поверхность
планеты,  не  пропуская даже крохотного  лучика  света, создавая впечатление
незыблемости и  спокойствия. А под этом живой  крышей, не  прерываясь  ни на
мгновение, кипит борьба за существование.
     Ирине, привыкшей к аккуратным  заповедникам  родной планеты, дико  было
глядеть на это, никем не регулируемое буйство природы.
     Полоса    леса    круто    завернула    вправо,    открывая    огромную
голубовато-зеленую равнину.  Далеко  впереди, почти у  горизонта,  вырастали
желтые горы. Мимико сообщила, что равнина  -- это и  есть болото пиявок, а в
горах живут такриоты. С дальнего конца болота поднималась п летела навстречу
пухлая стена тумана.
     -- Что  за проклятое место!  -- огорченно воскликнула  Мимико. -- Вечно
здесь  туман,  будто его что-то притягивает, Между прочим, аборигены думают,
что этот туман убивает  все живое,  что он дыхание пиявок.  Разумеется,  это
чепуха:  наши  ребята, когда добывали  пиявок, убедились, что в  этом тумане
дышится  так же, как  и  в любом  другом.  Он только  мешает наблюдениям. Но
может, тебе еще повезет. Сейчас период ветров. Пока! Лечу к своим.
     Ее мобиль перепрыгнул  завесу и, блеснув на солнце, ушел к горам. Ирина
осталась одна.
     За  прозрачным корпусом машины покачивались рваные грязно-серые хлопья.
Пришлось  включить электронный лот.  Над  пультом передней  стенки  вспыхнул
овальный экран. Свет снаружи бросал на него бегающие блики, мешал  смотреть.
Ирина  нажала   кнопку.   Двойные  поляризованные  стены  кабины  сместились
относительно друг друга, потеряли прозрачность. Теперь в кабине стало  темно
и неуютно, зато на экране различалась каждая черточка.
     Болото как болото, заросшее травой типа осоки,  судя  по внешнему виду.
Тут  и  там рябят под ветром озерца чистой воды. Ни деревца,  ни кустика, ни
звериной тропки. Лот не  давал цветного изображения, и то, что проплывало по
экрану,  походило на старинные гравюры, где все либо белое, либо черное, без
полутонов.
     Несколько поворотов верньера приближения,  и машина будто рухнула вниз.
Во  весь экран  -- участок болота, утыканный  пучками травы. Черной стрелкой
мелькнула пиявка, раскидывая крохотные  волны.  За ней  тянулся  узкий белый
след, прямой, как натянутая нитка. Мобиль описывал медленные круги.  Вот еще
след, и еще, и еще...
     Ирина деловито всматривалась в матовую глубину  экрана, заставляя  себя
отсекать все лишние мысли. Этому их учили в академии: ничего постороннего во
время эксперимента.  Ведь порой  крохотная  деталь,  которую  и  заметить-то
трудно, а еще труднее осознать, приводит к открытию. Но пиявки пролетали так
стремительно, что в сознании не  запечатлевалось ничего,  кроме непрерывного
мелькания.
     Она  снизилась почти  до самой  поверхности. Потом взлетела на  прежнюю
высоту  и  снова  снизилась.  Облетела  болото  по периметру,  поднялась  по
питающему  его ручью, вернулась обратно. Ничего! Не за что зацепиться. Такое
болото могло быть и на Земле и на любой другой планете. Цаплям бы здесь жить
да  лягушкам...  Может,  лучше  вернуться  к  пиявкам?  И  опять  на  экране
замелькали их белые следы.
     А солнце здесь суровое! Достает даже сквозь поляризованные стены. Ирина
включила вентилятор,  чуть  погодя  стащила  с себя свитер.  Стало легче, но
ненамного. Вот он, тернистый путь ученого