!
     Прошло часа два,  прежде чем  она сообразила, что с высоты лот  захатит
большую   площадь   и,   по   законам  перспективы,   глаз  сможет  удержать
стремительное движение животных.  Мобиль подпрыгнул на триста метров.  Стало
лучше. Правда,  пиявки потеряли  объем,  стали казаться просто  бестелесными
полосками. А главное, наблюдение  с такой высоты  потеряло смысл:  не видно,
как  они  взаимодействуют  с  родной   биосферой.   Что   же  делать?  Ирина
растерялась. Шаткая надежда одним махом  разгадать  тайну этих  удивительных
существ растаяла,  как клок тумана.  Знали  бы  преподаватели  в академии, с
какими легкомысленными намерениями она собиралась улетать на Такрию, вряд ли
бы выдали ей диплом. А скорее всего, просто улыбнулись бы и все-таки выдали,
потому что кто из выпускников не мечтает перевернуть науку, причем здесь же,
не медля  ни  минуты!  Конечно,  Ирина  понимала,  как и все выпускники, что
никакое открытие, даже самое крошечное, легко не дается. Но вдруг... Мечтать
об  этом   гораздо  приятнее,   чем  заранее  готовить  себя  к  кропотливой
многолетней  работе с  подчас весьма и весьма  проблематичными результатами.
Нет, как ни жалко, но придется поставить  крест на розовых мечтах и заняться
делом  всерьез. Иначе  действительно  превратишься из  ученого  в попутчицу.
Придется оставить  мобиль, за его прозрачным  корпусом открытия не сделаешь.
Пиявок  нужно  наблюдать  самой  в  их  среде.  Ирина  подосадовала, что  не
захватила  гермоскафандр,  без  которого  влезать  в  болото  было противно.
Впрочем,  это все  то же пресловутое "а  вдруг". Влезешь, и  вдруг откроешь!
Именно для таких торопыг в "Правилах проведения научных работ на неосвоенных
планетах" сказано: "Исследователь не  имеет права  делать своими руками  то,
что могут сделать  механизмы". Это  значит-думай и  не трать  время попусту.
Правило великолепное, но как  его применить в данном конкретном случае? Ведь
через неделю  надо выложить план  работ, а с  чего теперь начинать? Вон они,
пиявки, под тобой,  совсем близко, но все  равно ничуть не ближе, чем тогда,
когда она изучала их трупы на Земле...
     Пробыв  в  воздухе несколько часов, Ирина повернула  на Базу, испытывая
сильное  разочарование  и  не  менее  сильный голод.  Единственным  ощутимым
результатом сегодняшней разведки была головная боль, а таблеток в кабине  не
оказалось.


ПОДОПЕЧНАЯ

     Ирина  вошла  в  столовую,  изо  всех  сил  стараясь  быть  невозмутимо
спокойной,  отчего  лицо  ее  сделалось  каменным.  Не  хватало  еще,  чтобы
цивилизаторы подумали, будто она пала духом!
     В столовой почти никого не было. Цивилизаторы, находясь  в племенах, не
прилетали  обедать  --  довольствовались  туземной  пищей  или,  в  основном
пожилые,  брали  "сухим  пайком".  И  сейчас  длинные  ряды  столов  одиноко
поблескивали   полированными  поверхностями.   Только   экипаж   звездолета,
привезшего  Ирину,  что-то  оживленно  обсуждал  за  дальним   столиком,  да
профессор  Сергеев   задумчиво  попыхивал  трубкой   у  окна.  Казалось,  он
пристально  всматривался куда-то за горизонт, однако тут же заметил Ирину  и
кивнул ей. Она поспешно села подальше от него, чтобы избежать вопросов.
     Но побыть одной  не удалось.  За ее  стол подсел командир звездолета --
молодой,  но  очень  серьезный  и  деловой   космопилот  третьего  класса  в
новенькой, с иголочки, форме.
     -- Через два часа отчаливаем, -- сообщил он. -- Писать будете?
     Слегка  рисуясь  своей  деловитостью  перед  симпатичной  девушкой,  он
тряхнул  синей  сумкой необычной, "космической"  формы, раздувшейся от писем
цивилизаторов. Ирина  знала,  что эта  сумка  значится  в "списке  No  I" --
перечне предметов,  для которых отведено место в  спасательной ракете. Сумка
стояла в  списке  сразу вслед  за  бортовым  журналом  и  аварийным  запасом
питания.
     -- Так будете писать на Землю? -- переспросил командир.
     Ирина покачала головой.
     -- Нет, пока не  о чем. Сообщите родным, что долетели благополучно, вот
и все.
     -- Об  этом и без нас сообщит диспетчер порта, --  проворчал командир и
отошел. Он явно не одобрял ее отказа.
     Почему-то этот короткий разговор окончательно расстроил  ее.  Рассеянно
нащупав  панель сбоку стола,  Ирина, не глядя,  нажала несколько  кнопок.  В
центре стола открылся  люк, и серебряный подъемник, сделанный в виде изящной
женской руки, поставил перед  ней  полные тарелки. Она съела все,  не ощущая
вкуса еды, думая совершенно о другом.
     Да,  "наскоком" здесь  не  возьмешь,  это ясно. Впрочем, это  надо было
понять еще на Земле. Сама  виновата. Привыкла представлять научный  поиск по
занятиям  в  студенческом  кружке, где  так  легко было  делать  "открытия",
давным-давно  описанные  в  учебниках.  А   то,  что  не  описано,  тактично
подсказывали  благожелательные  преподаватели. Здесь ничего этого нет  -- ни
учебников, ни  преподавателей. Здесь только ты -- молодой ученый, соискатель
на степень, взрослый  человек  среди взрослых и очень занятых людей.  И будь
любезна --  соответствуй...  А не соответствуешь -- возвращайся на Землю без
результатов.  У нее даже голова закружилась от этой  мысли. Нет, этого  и на
миг  нельзя предположить. Результаты будут, обязаны быть. Надо  только вести
планомерные кропотливые  наблюдения.  Вопрос лишь в том, как их вести? Ирина
вздохнула.  Мобиль  явно  не  годится.  Влезать  в болото  самой?  Но пиявки
избегают людей. Это уже проверено. Проще разглядывать их с берега в бинокль.
А может быть роботы?..
     Она нажала крайнюю  кнопку,  и серебряная рука  быстро  убрала тарелки.
Ирина  посидела  еще  немного,  глядя,  как   рука,   вооруженная  губкой  и
инфраизлучателем, вытирает и дезинфицирует стол, а потом направилась в клуб,
хотя за минуту до  этого  собиралась лечь спать. Ее  вдруг  потянуло  к этим
огромным ободранным стволам, на которых, казалось, застыли капельки смолы, к
массивным  балкам,  в  чьей   суровой  простоте  было  что-то   первобытное.
Взбудораженным нервам требовалась необычная обстановка.
     Она уютно примостилась на диване, взяла журнал в яркой обложке и забыла
его  раскрыть.  Совсем  другие  картины  вставали  перед  глазами.  Пыталась
заставить  себя не думать  о пиявках... И  в  конце концов, безнадежно пожав
плечами, стала в который уж раз перебирать все, что знала о них.
     На  Земле она  одна  занималась ими. Так  уж получилось,  что  открытая
пятьдесят лет назад Такрия сразу и  надолго приковала внимание ученых своими
аборигенами.
     ...Сначала  были  другие планеты.  Унылая вереница планет  в  освоенном
районе Галактики, хранящих  на своей поверхности следы погибших цивилизаций.
Ученые ничего не могли понять. Планеты  обладали всем необходимым для жизни:
атмосферой, водой,  растительным и животным миром, и тем  не  менее разумная
цивилизация,  дойдя до  какого-то уровня,  погибала.  Остатки жилищ,  орудия
труда, отдельные сохранившиеся скелеты -- все это говорило  о катастрофе, не
давая  ответа на  проклятый  вопрос: почему? Возникла даже теория, что разум
развивается медленнее, чем увеличивается поток информации, который он обязан
переработать. Изнемогая в неравной борьбе, разум погибает.
     "А Земля? -- спрашивали авторов этой теории. -- Мы-то ведь не погибли".
В  ответ те красноречиво разводили  руками, укрываясь за аксиомой,  что  нет
правил без исключений.
     Теория  эта  была   осмеяна  и  забыта,  но  кое-кто  начинал  серьезно
склоняться к мысли, что Земля составляет счастливое исключение во Вселенной.
     И вдруг  пошла серия  обитаемых  планет. Такрия  была третьей.  На двух
других  -- Эйре и Эдеме -- цивилизации,  достигнув  значительного  развития,
сделали  неожиданный зигзаг  и  клонились к  закату, подтверждая  на  первый
взгляд  забытую   теорию.  На  Эдеме  в  этом  были   повинны  исключительно
благоприятные   условия,   не   требующие   от  человечества   повседневного
целенаправленного труда  для поддержания своего существования. Почему пришла
в упадок цивилизация Эйры, ученые еще не разобрались.
     На Такрии  цивилизация  только  зарождалась.  Мечта  землян  -- открыть
планеты  с разумными существами,  стоящими  на такой  же  или высшей ступени
развития,  --  пока  оставалась  мечтой.  Наоборот,  и  соседние цивилизации
вот-вот готовы были исчезнуть. И тогда в Высший  Совет  Земли  пришли первые
добровольцы. Так родились цивилизаторские  отряды. Самых  отважных сыновей и
дочерей  Земля  посылала  в  космос  на  помощь  братьям по  разуму.  Задача
оказалась  совсем не такой простой. Дело было  не в  том, чтобы предоставить
инопланетянам земную технику или обезвредить их  многочисленных врагов. Надо
было безошибочно угадать путь, по которому должно было развиваться общество,
и направлять его по этому пути без насилия, с минимальным вмешательством, ни
в коем случае не перенося механически привычные земные формы в  чужой уклад.
В противном  случае  цивилизация могла  погибнуть быстрее, чем  если  бы она
дошла до своего конца естественным путем. Особенно трудно было  на Эйре, где
культивировалась биологическая цивилизация, совершенно не знакомая землянам.
     На  Такрии дело обстояло иначе. Разум  относительно недавно занял место
инстинкта у ее обитателей.  Ни одного  признака, указывающего на вырождение,
еще  не было. Здесь  цивилизацию надо  было создавать  из ничего, как гончар
создает свои изделия. Только его умелые руки могут  выявить то совершенство,
что  скрыто в бесформенном куске  глины. И,  предугадывая каждый шаг, каждый
зигзаг эволюции, можно  было  бы  понять,  почему гибнут другие цивилизации.
Такрия  наиболее  типичная планета  из обитаемых и, пожалуй, только  на  ней
можно  разгадать  эту  страшную   загадку   Вселенной.   Неудивительно,  что
большинство энтузиастов рвались именно сюда.
     Первый  отряд  погиб полностью. От второго уцелело шесть человек, чудом
вытащенных  из страшных  такрианских джунглей  спасательной экспедицией.  Но
опасности только подхлестывали добровольцев. И разумеется,  никто не обратил
внимания на каких-то там пиявок!
     Итак, что же известно о них?
     Весьма немного, но и то, что известно, касается, в основном, их отличия
от других  живых  существ. Пиявки не  похожи ни на  какое  другое животное в
первую  очередь  своим  оборонительным  аппаратом. Они  обстреливают  жертву
комочками слюны,  состоящей  из  отрицательного  электричества --  сгустками
электронов. До ста метров летят эти электрические пули. Но несмотря на такое
агрессивное  оружие,  пиявки  никогда  не  нападают  первыми. Жертва  должна
перейти некий рубеж вокруг болота -- единственного места на  Такрии, где они
обитают, --  и тогда ее поражает смерть.  Пиявки переговариваются  точечными
радиоимпульсами,  которые пока  не удалось расшифровать:  слишком  редко они
общаются  и  слишком большой  объем  информации заключен в  каждом  всплеске
радиоволн. И наконец, это Ирина узнала уже  здесь, пиявки нападают только на
такриотов. Любой землянин  может  подойти  к болоту без риска  для жизни. Не
трогают  они также  гарпий. Но все остальные  животные и  птицы избегают это
проклятое место. Такая избирательность больше всего интересовала Ирину: пока
это было единственное, за что можно зацепиться.
     Что   еще  известно?   Ничего.  Одни  более   или   менее  обоснованные
предположения. Даже  строение пиявок как следует  не  изучено,  поскольку на
Землю  попадали  настолько  истерзанные  трупы,  что   в  этом   хаотическом
переплетении  мышц и  внутренностей невозможно было разобраться. Неизвестно,
чем они питаются, как размножаются...
     За   окном   замурлыкал  двигатель  мобиля.   Ирина  повернула  голову.
Оказывается,  уже  стемнело.  Здесь  темнота  наступает  мгновенно,   как  в
экваториальных областях Земли.
     В клуб влетела  Мимико, возбужденная и улыбающаяся. За руку  она тащила
девочку-такриотку.  Девочка отчаянно  упиралась,  почти  волочась  по  полу,
скалила зубы, вертела головой, как  зверек, попавший  в западню,  и тихонько
скулила. Ее худенькое тельце, прикрытое только узкой набедренной повязкой из
шкуры животного, била дрожь.
     -- Ты здесь? А мы тебя по всей Базе ищем. -- Мимико свалилась в кресло,
не выпуская руки  такриотки. -- Это тебе. Пат просила привезти. Уверяет, что
вы договорились.
     --  Да, правильно.  -- Ирина  была ошарашена тем, как быстро здесь  все
делается.  Она встала,  с любопытством и некоторой  опаской разглядывая свою
подопечную. -- До чего же она грязна!
     Девочка  исподлобья   косилась  на  нее  дикими,  испуганными  глазами,
стараясь спрятаться за спинкой кресла.
     Мимико звонко расхохоталась:
     --  Что  ты, это еще  ничего! Чтобы  тебя  не  испугать, я ее в  мобиле
полчаса платком оттирала. Видела бы ты их в родной обстановке!
     Ирина  улыбнулась.  Ей все больше и больше  нравилась эта милая веселая
девушка.
     Снаружи  пробежала тень  еще одного мобиля. Мимико  повернула  голову к
окну. На ее виске белел кусочек пластыря.
     -- Что это с тобой?
     Мимико беспечно махнула рукой.
     --  Пустяки!  Обычный психоз. К сожалению,  у  подающего самые  большие
надежды. -- И так как Ирина ничего не  понимала, объяснила: -- На них иногда
это находит. Вдруг теряют разум и начинают крушить  все вокруг. Вот зрелище,
скажу я тебе! Не дай  бог приснится  такая физиономия! Самое  печальное, что
это  происходит у тех, кто обогнал своих сородичей а  развитии.  Будто разум
действительно не в  состоянии  совладать  с обилием  информации, как  думали
когда-то.  И  тогда  все   наши  труды  летят  прахом,  потому  что  приступ
отбрасывает аборигенов в  самое что  ни на есть первобытное состояние. Вот и
сегодня один кинулся на меня с каменным топором...
     -- Ну и... -- взволнованно воскликнула Ирина.
     Мимико похлопала по кобуре пистолета.
     -- Дело в том, что эти приступы очень  интересны, как  и  вообще всякие
аномалии. Ведь  цивилизации  гибнут в  результате каких-то отклонений, и  мы
тщательно изучаем все, что выходит за рамки обычного. Поэтому я старалась не
очень отдаляться от  него,  пока  Пат  бегала  за  мнемокамерой. А  попробуй
полавируй  на  тесной  площадке,  не  выходя  из сектора  охвата  объектива.
Конечно,  в  конце   концов  я   устала  и  споткнулась  и  страшно  боялась
промахнуться.  Сама  понимаешь:  убить  человека  на  глазах у  племени... К
счастью, все обошлось. Топор вдребезги, но осколок все-таки царапнул.
     -- А дикарь?
     Мимико нахмурилась.
     -- Такриот или абориген. У нас  запрещено звать их дикарями. С  ним как
полагается:  гром  выстрела  произвел  нервный  шок.  Завтра   очнется,  как
новорожденный, -- одни инстинкты. И очень медленно к нему будет возвращаться
разум.
     Она говорила  об этом, как о чем-то обычном, и Ирина  глядела на нее  с
благоговейным восторгом, забывая, что в Большой космос попадают только самые
сильные  духом,  что сама она, прежде  чем прилететь  сюда, выдержала десять
испытаний в Академии Космических Работ.
     --  Пойду что-нибудь перекушу и ей принесу, -- сказала Мимико. -- Потом
мы ее выкупаем, а вы пока постарайтесь подружиться.
     Она убежала, а Ирина с неожиданной нежностью привлекла юную такриотку к
себе,  потянулась  пригладить черные  спутанные  волосы,  крупными  кольцами
падающие  на плечи.  Но  это  движение  испугало  девочку.  Первобытные люди
предпочитают оберегать  голову  от  чужих  рук.  Дико  вскрикнув,  такриотка
вырвалась и заметалась по залу, опрокидывая стулья. Она никак не могла найти
отверстие,  через  которое  ее сюда ввели:  такриоты  не  знают дверей.  Два
цивилизатора,  отдыхающие  в клубе,  потихоньку отошли  в сторону, чтобы  не
мешать. Для них  в этой сцене все было ясно. Они знаками дали понять, что не
стоит гоняться за  девочкой, и Ирина  села  на диван,  натянуто улыбаясь. Ее
невольно  задело  такое  недоверие  подопечной.  Наконец  девочка  перестала
метаться,  забилась в самый  дальний  угол и оттуда настороженно следила  за
всеми.  Едва  нежное лицо  Мимико показалось в дверях, такриотка бросилась к
ней и, спрятавшись за  ее  спиной, бросала сердитые  взгляды на  Ирину. В ее
представлении маленькая ласковая  Мимико была куда безопаснее,  чем  высокая
Ирина со спокойным лицом и серьезными глазами.
     Оставив   на  время  все  заботы,   девушки   увлеченно  занялись  юной
такриоткой. Сколько было пролито воды и слез! Какой скандал разразился из-за
того,  что мыло щиплет глаза! Но  терпение и труд всегда приводят к желаемым
результатам.  Через два часа  Буба,  так звали  девочку,  сидела на кровати,
стесняясь своего  чистенького, розовато-смуглого тела, и, тихонько  ахая,  с
любопытством разглядывала приготовленную для нее одежду  --  трусики, майку,
спортивные   брючки  и  свитерок.  На   первых  порах  решено  было  этим  и
ограничиться.
     Спать ее положили во второй комнате, и Мимико взяла  с подруги страшную
клятву не забывать запирать  дверь на ключ. Это было выделено жирным шрифтом
в  правилах  внутреннего распорядка.  Хотя  приступы бешенства  у  такриотов
случались редко, осторожность была необходима.
     Как все аборигены, девочка  уснула мгновенно, сжимая худенькими ручками
мягкую ладонь Мимико. Заботливо  укрыв ее  одеялом, девушки  опять  пошли  в
клуб. Сейчас  здесь было  многолюднее. Некоторые  цивилизаторы  вернулись из
племен  и шумно веселились. Хотя бывать на Базе полагалось раз в неделю,  не
всем хватало  одного  дня отдыха, и начальник отряда закрывал  глаза  на это
нарушение дисциплины.
     Около бильярда металась ярко-рыжая борода.
     -- Шкипер, как всегда, на боевом посту! -- рассмеялась Мимико.
     Кучка болельщиков окружила бильярд. Оттуда  доносились  звонкие удары и
веселые возгласы. Девушки тоже подошли.
     Шкипер сражался  со  своим подопечным и... проигрывал. Две неодинаковые
кучки  забитых шаров на полочке  свидетельствовали явно не в его пользу.  Он
горячился,  нервничал,  суетился...  Такриот, напротив,  вгонял шары в  лузы
самым хладнокровным образом.
     -- Восемь! -- объявил рефери.
     Болельщики зааплодировали.  Шкипер отшвырнул кий, подлез под  бильярд и
закукарекал  оттуда  противным  голосом.  Победитель  самодовольно  принимал
поздравления. Был он  ниже  Буслаева и не  так  широк  в  плечах,  зато тоже
отпустил  бороденку  и вообще  со  школьным старанием копировал все  повадки
своего патрона. Это была такая забавная  карикатура на  Буслаева, что Ирина,
не удержавшись, прыснула.
     -- Все-таки мужчины  воспитывают своих подопечных гораздо рациональнее,
-- вздохнула Мимико, когда они отошли от бильярда. -- Мы сюсюкаем над своими
девчонками, трясемся за них, жалеем, потакаем  их капризам, и они, пользуясь
этим,  делаются лживыми несносными тряпичницами, только и мечтающими, как бы
утащить  на  кухне сладости. Правда,  это  тоже признак  цивилизации,  да  и
проходит  этот  период  относительно  быстро,  но  сколько  они   доставляют
неприятностей!  А  у  ребят совсем другое, суровое воспитание. Их подопечные
очень  скоро  начинают  чувствовать  себя  хозяевами  планеты  и  становятся
настоящими помощниками.
     -- Глядя на некоторых, в это трудно  поверить, --  возразила  Ирина. --
Вон у Георга...
     Мимико жестом остановила ее:
     -- Это совсем  другое дело. У него  новый.  Старого пришлось... --  Она
вскинула руку, будто прицеливаясь.
     -- За что?
     --  То же самое -- психоз. Только случилось это в  мобиле, а за пультом
был такриот... Вот  чем тебе заниматься  надо -- психозом, а не какими-то...
Ну, не обижайся,  шучу, шучу!.. Припадок  всегда  начинается внезапно. Георг
никак не мог добраться до пульта, потому что такриот  крушил все  в кабине и
машину валило с борта на борт. Так они  и  врезались...  У  Георга оказались
сломанными  обе  руки,  нога и  четыре ребра.  А  когда он очнулся, такриот,
совершенно потерявший  разум, навалился на него и вцепи