лю.
     - Не волнуйтесь, Елизавета Петровна. Если проголодаюсь, сам пошарю по
кастрюлям на кухне.
     Старушка  некоторое  время  еще  топталась  у  двери,  поглядывая  по
сторонам. Егоров терпеливо ждал.
     - Ну, ладно, - сказала наконец она. - Пошла я. Спокойной  тебе  ночи,
Володя.
     - И вам также, - вежливо поклонился Егоров.
     "Неужели догадалась? - подумал он, когда дверь за хозяйкой закрылась.
- Нервничает. Скорее всего, боится.  Надеюсь,  я  успокоил  ее,  пока  она
безвредна, да и трогать ее нельзя. Ну а потом что-нибудь придумаю..."
     Незадолго до полуночи,  почувствовав  первые  приступы  надвигающихся
страшных судорог, он разделся, набросил на голое тело халат, отворил  окно
и торопливо выбрался во двор.  В  первый  момент  холодная  земля  обожгла
ступни босых ног, но вскоре Егоров уже ее  чувствовал  этого.  Он  быстрым
шагом направился в огород, за которым начинался старый карьер.
     Он все просчитал. Самым опасным для него был отрезок  времени,  когда
человек принимает облик Зверя и наоборот. Значит, никто  не  должен  этого
видеть. В кухне, где он жил, это нельзя было исключить.  А  вот  в  старом
карьере его никто не найдет. Потом он спокойно вернется  в  комнату,  даже
если во дворе будет дежурить наряд милиции. Скажет, что  ходил  в  туалет.
Каких-либо улик против него, человека,  нет  и  не  будет  никогда.  Пусть
попробуют что-либо доказать!
     Он слишком спешил и не успел  почувствовать,  как  сквозь  прорванный
рубероид ветхого туалета, торчащего посереди огорода,  вслед  ему  смотрят
испуганные глаза старушки, беспрестанно осеняющей себя крестным знамением.
     Дождавшись, когда Егоров исчезнет в сырой, непроглядной темноте, баба
Лиза выбралась из своего убежища и помчалась во двор. Но - не в  хату,  за
двери  с  толстыми  крючками,  способными  ограждать  ее  от  непрошенного
вторжения. Она направилась в кухню!  Включила  свет  в  передней  комнате,
постучала в закрытую дверь второй. Никто не  отозвался  на  ее  стук.  Она
постучала громче - тишина. Подергала дверь - закрыто на шпингалет изнутри.
Тогда баба Лиза выбежала во двор, без труда обнаружила открытое в  сторону
огорода окно, с легкостью, удивительной для ее возраста, влезла через окно
в комнату.


     Иван надел мотоциклетный шлем, снял пистолет с предохранителя,  сунул
в карман кожаной куртки запасную обойму и направился к двери.
     -  Ваня,  -  послышался  из  спальни  встревоженный   голос   Евдокии
Андреевны. - Ты опять уезжаешь? По-моему, на сегодня хватит.
     - Спи, мама, - сказал Иван. - Уже поздно.
     - Вот именно. Ты что, до утра намереваешься патрулировать?
     - Нет, в последний раз поеду, посмотрю.
     - Да что смотреть, люди спят давно, всех же предупредили, чтобы ночью
из дому не высовывались. Куда ты?
     - Мама, ты и сама  знаешь,  какие  у  нас  послушные  люди.  Особенно
пацаны. Я уже пять компаний разогнал  по  домам.  Ну,  еще  разок  проеду,
посмотрю, нет ли каких храбрецов на улицах.
     - Но ты же знаешь, что я не усну, пока ты  не  вернешься,  -  сердито
сказала Евдокия Андреевна. - А завтра у  меня  совещание.  Так  что,  будь
добр, возвращайся поскорее.
     - Да, мама, конечно. - Иван взялся за ручку двери.
     - И пожалуйста, Ваня, будь осторожнее.
     - Хорошо, - успокоил ее Иван и вышел во двор.
     В этот вечер с интервалом в каждые два часа: в шесть, восемь,  десять
часов - он объезжал пустынные улицы  поселка.  Ничего  подозрительного  не
обнаружил. Этот, полуночный объезд, на сегодня последний.
     День выдался сумасшедший. Ноги гудели  от  усталости,  а  голова  уже
плохо соображала.
     Иван вывел мотоцикл за  ворота,  завел  его  и  не  спеша  поехал  по
непривычно тихой улице.
     Фонарей маловато, сколько ни вешай лампочек, всегда найдутся любители
пострелять в них из рогатки.  Молодежи  сподручней,  когда  темно,  вот  и
стреляют. А небо - черным-черно, ни единой звездочки.
     У двора  Леонида  Поликарповича  Иван  притормозил.  Здесь  произошло
страшное преступление. Васю Косого разорвал неведомый  зверь,  вошедший  в
открытую дверь, а к Леониду Поликарповичу кто-то  ворвался,  разбив  окно.
Прав был Мирошников: дикий зверь на такое на способен.
     Во дворе не было ни души. А на улице...
     Иван глазам своим не поверил, когда увидел, как  по  улице  прямо  на
него мчится чудовище с красными горящими глазами, размерами  превосходящее
самую крупную собаку... Иван ударил по  тормозам,  спрыгнул  с  мотоцикла,
рванул из кобуры пистолет.
     Усталость как  рукой  сняло,  и  страха  не  было.  Напротив,  увидев
чудовище, Иван почувствовал облегчение.  Вот  он,  преступник!  Теперь  не
уйдет.
     Гулкий  хлопок   выстрела   разорвал   напряженную   тишину.   Зверь,
распластавшись в прыжке, дернулся в воздухе  и,  словно  натолкнувшись  на
невидимую преграду, плюхнулся на землю. Но тут же вскочил, прыгнул  снова.
Иван выстрелил еще. Снова зверь прервал свой прыжок и снова поднялся. Иван
послал три пули подряд в его широкую грудь. А зверь был уже совсем близко,
в нескольких метрах от участкового.
     Красные уголья глаз  с  ненавистью  смотрели  на  Ивана.  После  пяти
попаданий в грудь эти глаза горели все той же яростной ненавистью! А зверь
снова изготовился к прыжку.
     Иван дрогнул. Ни о чем подобном он и не слышал. Он побежал к калитке,
торопливо захлопнул ее за собой, метнулся в глубину  двора,  к  веранде  с
разбитым окном. Обернувшись, увидел, как черная тень метнулась  следом  за
ним через забор. Иван выпустил в зверя  последние  пули,  дернул  на  себя
дверь и вбежал на веранду. Еще днем хотел  заколотить  вход  в  опустевший
дом, да времени не хватило, ограничился тем, что заклеил дверь бумажкой  с
печатями. Может быть, это и спасло ему жизнь.
     Иван быстро перезарядил пистолет, не  сводя  взгляда  со  зверя,  тот
тяжело дышал, кровавая  пена  пузырилась  в  оскаленной  пасти,  но  глаза
по-прежнему горели красным огнем ненависти.
     Иван поднял пистолет, краем глаза пытаясь найти еще какое-то оружие -
пули  останавливали  зверя,  но  не  убивали  его.  Может   быть,   Леонид
Поликарпович хранил на  веранде  вилы,  косу  или  лопату?  Ничего  такого
поблизости не было видно. А что же делать, когда патроны кончатся?
     - Сволочь! - заорал Иван и выстрелил прямо в оскаленную пасть.
     Зверь попятился, пуля срезала верхний  левый  клык.  Воспользовавшись
секундным  замешательством  врага,  Иван  заскочил   в   тесный   коридор,
соединяющий веранду с комнатами, захлопнул за собой  дверь,  запер  ее  на
замок. Дверь прочная, дубовая, выдержит.
     С минуту Иван стоял, прислушиваясь. Похоже, зверь  не  торопился  еще
раз прыгать в разбитое окно. Что же он задумал? Иван вбежал в комнату - он
надеялся найти здесь что-либо для дальнейшей обороны. Да, обороны!  Не  он
преследовал преступника, а тот атаковал его. Кто же это такой? Думать было
некогда. Где-то в комнате должен быть нож или топор, где-то должен быть...
     Иван дернул ящик обеденного стола,  выхватил  большой  кухонный  нож,
взглянул в окно. И вовремя! Зверь летел  прямо  на  него,  вытянув  вперед
когтистые лапы. Иван кинулся  назад,  в  коридор.  Звон  разбитого  стекла
слился с грохотом захлопнувшейся двери. Теперь зверь находился в  комнате,
а Иван в коридоре и запереть комнатную дверь уже не мог! Оглядевшись, Иван
придвинул вплотную к двери старый стол. Бросил сверху  мешок  с  цементом,
сам налег на столешницу. Пусть попробует!
     Страшный удар отбросил его в сторону.  Дверь  приоткрылась,  но  Иван
вновь придвинул стол к двери.  Второй  удар  был  сильнее  первого.  Дверь
затрещала.
     Сквозь щель Иван увидел  совсем  близко  красные  ненавидящие  глаза.
Зверь готовился к третьему прыжку. Иван вскинул пистолет  и  выпустил  всю
обойму. Если б это был тигр, он бы свалился замертво. Но этому зверю  пули
не причиняли видимого вреда, лишь отбросили его назад, помешали прыгнуть.
     Патроны кончились. Иван поднял глаза к потолку, там  было  квадратное
отверстие, прикрытое деревянной дверцей, - путь на чердак. На чердак! Иван
прыгнул  на  стол,  откинул  дверцу,  забросил  в  люк  нож  и   пистолет,
подтянувшись на руках, сам выбрался на чердак.
     В это время дверь с треском разлетелась и зверь вломился  в  коридор,
заметался от стены к стене, потом замер, подняв голову.
     - Здесь я, здесь, - сказал Иван, нагнувшись с ножом  в  руке.  -  Ну,
давай, попробуй, достань меня!
     На пыльном чердаке он чувствовал себя в безопасности.
     Зверь взвился в воздух и, как только морда его показалась над  люком,
Иван с силой ударил ногой по крышке, обрушив ее на оскаленную пасть. Зверь
с грохотом рухнул вниз. Раздался  рев,  от  которого,  казалось,  и  стены
задрожали. Иван открыл крышку люка, выставил руку с ножом.
     - Я убью тебя, сволочь! - закричал он. - Разрежу на куски! Ну, давай,
прыгай, прыгай, подлый убийца!
     В последний раз зверь  бросил  на  него  полный  ненависти  взгляд  и
прыгнул через разбитую дверь в комнату. Вновь  послышался  звон  разбитого
стекла, и все стихло. Ушел?
     Оставил его в живых? Отступил?!
     Прошло еще несколько мгновений, прежде чем  Иван  услышал  голоса  на
улице. Так вот почему он ушел!
     - Иван! - закричала тетка Настя. - Ты живой, Иван?!
     - Живой, живой, - отозвался участковый, спрыгивая из люка на пол.
     С пистолетом в правой руке и ножом в левой он вышел во двор. У  ворот
стояли тетка Настя, ее муж Степан  с  ружьем,  трое  мужиков  из  соседних
домов, тоже с ружьями.
     - А мы услышали:  пальба,  грохот,  стекла  бьются,  смотрим  -  твой
мотоцикл стоит, а тебя нету, - сказала тетка Настя.  -  И  не  знаем,  что
делать.
     - Спасибо, - сказал Иван, - вы спасли мне жизнь.
     Он вышел за калитку, сел на мотоцикл и долго сидел,  опустив  голову,
не замечая, что пальцы все еще судорожно сжимают нож  и  пистолет.  Мужики
нетерпеливо переминались с ноги на ногу рядом.
     - Ну так что, убил ты его?  -  спросил  Степан.  -  Я  тут  фонариком
посветил, кровищи кругом - ужас сколько.
     - Две обоймы разрядил... в грудь, в голову...  -  хрипло  пробормотал
Иван.
     Теперь, когда поединок  закончился,  он  чувствовал  себя  совершенно
обессиленным. Хотелось  только  одного:  добраться  домой  и  броситься  в
постель.
     - Так убил или нет? - спросил Степан.
     - Может, надо пойти в дом, посмотреть? - подала голос тетка Настя.  -
Пусть мужики сбегают...
     - Не надо, - покачал головой Иван. - Он ушел. Я думаю, специально  за
мной охотился, да не получилось... И у меня не получилось... Боевая ничья.
     - Как ушел? - на понял Петро Макаров. - Ты попал в него или промазал?
Может, ты сам ранен, это твоя кровь, а, Иван?
     - Это его кровь, я не ранен. И не  промазал.  Ты,  Петро,  с  четырех
метров можешь промазать в кадушку? А с двух? Не захочешь, а  попадешь.  Но
он ушел. Пули останавливают его, мешают прыгать, но не убивают. Понятно?
     - Господи, ужас какой... - прошептала тетка Настя, прячась  за  спину
мужа.
     - Ты ничего не перепутал, Иван? - настаивал Петро.
     - Нет. Давайте, мужики, по  домам.  Завтра  разберемся  что  к  чему.
Спасибо за помощь, а сейчас уходите. Я тоже поеду домой, устал  чертовски,
весь день на ногах.
     Домой, в постель... Но он ведь не уничтожил Зверя, даже  не  отпугнул
его! А что если тот снова начнет охоту за ним? Прыгнет в окно его дома?  А
там отец, мать... Зверь не пощадит их.
     Иван завел мотоцикл, включил скорость и помчался по улице.
     Баба Лиза терпеливо сидела у окна. Чтобы не уснуть, выпила два  чашки
крепкого чаю, вроде помогло. В комнате было темно, в щель между занавеской
и оконной рамой отчетливо просматривался весь двор. Она ждала  возвращения
Егорова.
     И дождалась.
     Шатаясь, как пьяный, в распахнутом халате на голое тело, он  пробежал
по двору со стороны огорода и через  окно  забрался  в  свою  комнату.  Не
прошло и пары минут, как на улице затарахтел мотоцикл Ивана Потапова.
     Баба Лиза не придумала ничего лучше, как прыгнуть в постель. Натянула
одеяло до подбородка и замерла.
     - Баба Лиза, проснись! - загремел во  дворе  голос  Ивана,  а  следом
раздался  стук  в  дверь,  такой  сильный,  такой  нетерпеливый,  что   не
проснуться никак нельзя было.
     - Ох, кто это там? - закряхтела баба Лиза, выбираясь из-под одеяла. -
Ты, Иван, что ли? А время-то сколько?
     - Открой, баба Лиза! - крикнул Иван. - Время позднее,  но  у  меня  к
тебе дело есть, срочное.
     - Ну что за дело? - недовольно спросила старушка, открывая  дверь.  -
Чего ты, Ваня, покою людям на даешь?
     - Где твой квартирант? - рявкнул Иван.
     - Кто, Володя?
     - Да. Где он?
     - Дома, где ж ему быть. Спит, наверное, он сегодня пораньше лег, даже
не стал ужинать со мной,  сказал,  хочет  как  следует  выспаться.  А  что
случилось? - Баба Лиза демонстративно зевнула, прикрывая рот ладонью.
     - Пошли проверим, - приказал Иван.
     - Дай мне хоть кофту накинуть, холодно на улице.
     Они вошли в кухню. Старушка включила свет в  передней  комнате.  Иван
сразу же шагнул к дверям второй, дернул за ручку.
     - Он закрывается  на  ночь,  -  пояснила  баба  Лиза.  -  Все  теперь
закрываются, боятся люди. Погоди, дай-ка я  постучу.  Володя,  Володя,  ты
спишь? Это я, Елизавета Петровна.
     - Что стучалось, Елизавета Петровна? - послышался из-за двери  сонный
голос Егорова.
     Иван остолбенел от неожиданности. С нескрываемым изумлением посмотрел
на хозяйку.
     - Тут Иван приехал,  наш  участковый,  чегой-то  хочет  поговорить  с
тобой. Я уж сказала, что поздно, ты спишь, а он не верит.
     - Открой, Егоров, - пробурчал Иван.
     Он почувствовал непреодолимую усталость. Казалось, еще  мгновение,  и
силы покинут его, так и сядет в этой комнате на табуретку и уснет. Он ведь
не сомневался, что Егорова здесь нет. Заскочил домой,  взял  две  запасные
обоймы и острую косу, думал: ну, теперь  никуда  этот  Зверь  не  денется.
Ошибся... Это был не Егоров. Кто же в таком случае? Или - что?
     - Я сплю, приходи утром, - ответил Егоров.
     - Значит, не откроешь? - спросил Иван.
     - Только в том случае, если у тебя есть ордер на обыск.
     - Да в чем дело, Ваня? - спрашивала баба Лиза, дергая участкового  за
рукав куртки. - Почему ты так хочешь войти  к  Володе?  Ты  можешь  толком
объяснить или нет?
     - Да что тут объяснять! - в сердцах махнул рукой Иван.
     Повернулся и пошел к выходу.
     - Ты уж извини,  Володя,  -  сказала  баба  Лиза,  выключила  свет  и
поспешила за Иваном.
     Но не догнала его. За воротами взревел мотоцикл, унося Ивана в ночную
мглу.



                                    12

     На утро Иван проснулся рано, быстро позавтракал, оседлал  мотоцикл  и
поехал к бабе Лизе. Накануне ночью он долго  не  мог  уснуть  -  это  лишь
казалось, что коснется головой подушки и  тотчас  же  отключится.  Нервное
напряжение сумасшедшего дня спадало понемногу, уступая место вопросам,  на
которые не было ответа.
     После долгих раздумий Иван решил, что поговорить с  Егоровым  все  же
необходимо. Поговорить, посмотреть на него, послушать, что скажет. С тем и
уснул.
     Баба Лиза подметала двор, смахивая опавшие листья в  большую  кучу  у
ворот. Она не удивилась, увидев Ивана.
     - Чувствовала, что ты приедешь,  Ваня.  Небось  хочешь  поговорить  с
Володей, пока он не уехал на работу?
     - Хочу, - кивнул Иван.
     - Только прошу тебя, не ругайся с ним, он проснулся не в  духе,  весь
какой-то помятый, и на лице  вроде  как  шрам  появился,  а  может,  лежал
неудобно... Говорит, из-за тебя не выспался.
     - Конечно, из-за меня, - сказал Иван, направляясь к кухне.
     И снова забилось,  запульсировало  в  сердце  предчувствие:  это  был
Егоров! Просто ночью успел вернуться раньше него.
     Егоров стоял в передней комнате перед зеркальцем, висевшим на  стене,
причесывался. Легкая куртка  стального  цвета,  такие  же  брюки,  голубая
рубашка, красный галстук - франт! Начальник электроцеха. Но лицо... У него
было лицо человека,  получившего  накануне  жестокую  нахлобучку:  темное,
опухшее. Однако ни синяка, ни  царапины  не  было  заметно.  Только  белая
полоска шрама на правой щеке появилась - прежде ее не было.
     Иван вспомнил: отчаянный прыжок  Зверя  к  чердачному  люку,  злобная
пасть,  красные  глаза,  поднявшиеся  над  люком,  и  его  удар  ногой  по
деревянной крышке - железная ручка вонзилась в  морду  Зверя...  С  правой
стороны!
     - Ну что? - спросил Иван, расстегивая кобуру. - Досталось тебе ночью?
     - Это мелочи, - равнодушно ответил Егоров, не  переставая  поправлять
прическу перед зеркальцем. - Временные неприятности.
     - Так это был ты?! - закричал Иван.
     - Докажешь - соглашусь. - Егоров  повернулся,  посмотрел  в  упор  на
участкового и усмехнулся. - Не докажешь - не занимайся клеветой.
     - Это  -  клевета?!  -  Иван  почувствовал,  что  у  него  от  ярости
перехватило дыхание. - Да я тебе, гад, знаешь что сделаю?!
     - А это - оскорбление, - жестко сказал Егоров.
     - А то, что было ночью?
     - Я не знаю, что с тобой было ночью. - Егоров отвернулся.
     Но Иван успел заметить дырку вместо зуба - слева,  вверху.  В  памяти
замелькали события кошмарной ночи: Зверь готовится к прыжку, выстрел, пуля
выбила верхний левый клык...
     - Знаешь, - сказал Иван. - Все ты прекрасно знаешь. Может,  поговорим
начистоту? Ну, давай, раскалывайся! Ну?!
     - Что именно?
     - О твоем фокусе!
     - Я не фокусник. И вообще,  извини,  мне  пора  уходить,  на  автобус
опаздываю. Если у тебя есть ко мне претензии, готов выслушать.
     - Есть. И много!
     - Слушаю, - Егоров демонстративно поднял руку с часами.
     - Ну, ты и сволочь! - заорал Иван.
     Схватил Егорова за грудки, тряхнул так,  что  куртка  затрещала.  Тот
испуганно отстранился, в темных глазах мелькнули  красные  искры.  Как  не
хотелось Ивану ударить Егорова, сдержался. Этого было делать нельзя...  Он
отшвырнул начальника электроцеха к стене.
     - Ты ответишь за  это!  -  прошипел  Егоров,  расправляя  складки  на
куртке, разглаживая ладонью галстук.
     - Ты кто? - с ненавистью спросил Иван. - Зачем явился к нам?
     - Чтобы учить уму-разуму тупых ментов, - с презрением ответил Егоров.
     - А вот это уже оскорбление, так  сказать,  при  исполнении.  -  Иван
шагнул вперед.
     - Я буду рад, если ты ударишь меня, - сквозь  зубы  процедил  Егоров.
Красные искры  горели  в  глубине  его  глаз,  будто  стремились  прервать
невидимую преграду и вырваться на волю. - Улик у тебя  -  никаких.  Нет  и
никогда не будет. А преследование из ревности налицо. Не  справляешься  со
своими обязанностями, не  можешь  найти  преступника  и  отыгрываешься  на
мирных гражданах. В частности, на мне. За то, что я познакомился  с  твоей
бывшей невестой, и она с удовольствием  встречается  со  мной.  Все  яснее
ясного. Не думаю, что твое  начальство  станет  поощрять  подобные  методы
работы. И что председатель поссовета одобрит твое поведение.
     - Так кто же ты? - прищурившись, в упор спросил Иван.
     - Тебе этого никогда не понять. Будет лучше,  если  забудешь  Катю  и
уйдешь с дороги. Я оценю этот жест и, может  быть,  тоже  уйду.  Больше  я
ничего тебе на скажу.
     - Оставить Катю?!  Да  я  тебе  самому  глотку  перегрызу!  Понял?  И
запомни: я тебя поймаю, у  меня  будут  улики.  Я  размозжу  тебе  хребет,
разрежу на части и сожгу. И ты  никогда  больше  не  будешь  охотиться  за
пацанами и стариками, ублюдок!
     - Попробуй, - равнодушно сказал Егоров и пошел прямо на Ивана.
     Участковый на сдвинулся с места. Егоров остановился.
     - Я уничтожу тебя! - прорычал Иван и, круто повернувшись, выскочил из
комнаты.
     Егоров вышел следом за ним. Во дворе, с метлой в руках,  стояла  баба
Лиза, в глазах ее светилось н