овко рассчитали, - отозвался Элрик, который первым
достиг прохода в стене и поджидал остальных.
   Вскоре  все  они  присоединились  к  альбиносу,  и  твари   не   решились
последовать за ними, когда они выбрались из зала.  Здесь  дышать  было  чуть
полегче.  Хоукмун  прислонился  к  стене  коридора,  слушая  как   остальные
обсуждают план последующих действий.
   - Вперед! Вперед! - вновь завопил далекий  голос,  но  в  ответ  на  этот
приказ никаких действий не последовало.
   - Не нравится мне этот замок, -  проворчал  Брут  Лашмарский,  осматривая
большую рваную дыру в своем плаще. - Здесь пахнет колдовством.
   - Ну, об этом нас предупреждали,  -  возразил  Ашнар  Рысь,  настороженно
оглядываясь по сторонам.
   Отто Блендекер, чернокожий из отряда Элрика, вытер пот со лба.
   - Ну и трусы же эти колдуны! Почему они не  выходят  сами?  Или  они  так
мерзки на вид, что опасаются нам показаться?
   Хоукмун понял, что Блендекер намеренно бросает вызов  Агаку  и  Гагаку  в
надежде, что те вступят в открытый бой.  Но  колдуны  не  приняли  вызов,  и
двадцать воинов двинулись дальше по  коридорам,  то  и  дело  менявшим  свои
размеры и порой заканчивавшимся тупиками. Свет тоже все время изменялся. Они
порой двигались в полной темноте, держась за руки, чтобы не разделиться.
   - Пол все время поднимается, - шепнул Хоукмун Джону ап-Райсу, который шел
с ним рядом - Должно быть, мы уже приблизились к вершине здания.
   Ап-Райс ничего не ответил. Он крепко сжимал зубы, чтобы они не стучали от
страха.
   - Если верить Капитану, - заявил Эмшон д'Аризо, - эти  создания  способны
менять свой облик по желанию. Вероятно, им приходится  это  делать  довольно
часто, потому что переходы явно созданы для  существ,  не  имеющих  каких-то
определенных размеров.
   - Мне не терпится ввязаться в драку с этими мастерами  перевоплощений,  -
воскликнул Элрик, который по-прежнему возглавлял отряд.
   А за спиной у него Ашнар Рысь проворчал:
   - Меня соблазнили на это дело  рассказами  о  каком-то  кладе,  и  только
поэтому я согласился  рискнуть  жизнью.  Но  пока  я  не  вижу  ничего,  что
представляло бы хоть какую-то ценность. - Он коснулся рукой стены. - Это  не
камень и не кирпич, из чего эти стены, а, Элрик?
   Хоукмун задавался тем же вопросом,  и  теперь  надеялся,  что,  возможно,
альбинос сумеет ответить. Но тот тряхнул головой.
   - Я и сам никак не пойму, Ашнар.
   Затем Хоукмун услышал, как Элрик резко и коротко выдохнул, увидел отблеск
его страшного меча, вновь мелькнувшего в воздухе... И вот  уже  новые  враги
ринулись на них. Животные  со  взъерошенной  шерстью  ярко-рыжего  цвета,  с
длинными желтыми клыками. Элрик принял на себя первый  удар,  пронзив  мечом
напавшего зверя, когти которого вонзились  в  его  одежду.  Зверь  напоминал
гигантского бабуина, и с первого удара убить его не удалось.
   Сам Хоукмун сцепился с другой обезьяной, нанося ей  удар  за  ударом,  но
чудище ловко уклонялось. Хоукмун содрогнулся, подумав, насколько  ничтожными
будут его шансы выбраться отсюда живым, если вдруг  он  останется  один.  Он
видел, как Киит Приносящий  Несчастье  тянулся  ему  на  помощь,  размахивая
огромным  мечом.  На  лице  его  застыло  обреченное   выражение.   Обезьяна
обернулась к новому противнику и всей  своей  массой  набросилась  на  него.
Клинок Киита вонзился ей в грудь, но тварь успела вцепиться клыками человеку
в горло, и из разорванной сонной артерии фонтаном хлынула кровь.
   Хоукмун метнулся вперед и нанес мощный боковой удар, хотя и понимал,  что
опоздал и ничем не сможет помочь своему спасителю, тело которого уже рухнуло
на пол. Тут на помощь подоспел Корум Обезьяна обернулась  к  ним,  зарычала,
размахивая перед собой лапами с острыми когтями, потом глаза ее остекленели,
она покачнулась и упала навзничь, прямо на труп храбреца Киита.
   Не дожидаясь нового нападения, Хоукмун перепрыгнул через трупы и бросился
на помощь барону Готтерину, который  пытался  вырваться  из  объятий  другой
рыжей обезьяны. Ее челюсти клацнули, сорвав кожу с липа  барона.  Тот  издал
один-единственный крик, почти ликующий, словно наконец получил подтверждение
своей мрачной теории. И умер. Ашнар Рысь, рубя мечом как топором, подпрыгнул
и на лету срубил голову убийце  Готтерина.  Каким-то  чудом  Ашнар  сумел  в
одиночку сразить двух монстров и  теперь  улыбался,  мурлыча  себе  под  нос
какую-то монотонную боевую песнь. Он был исполнен зловещей радости.
   Хоукмун широко улыбнулся варвару и устремился на помощь  Коруму.  Разящим
ударом он раскроил затылок твари, нападавшей на принца. Кровь, брызнувшая из
тела бабуина, залила его лицо и ослепила на какое-то время. Хоукмун не сразу
осознал, что это не ею кровь, и уже решил было, что настал его смертный час.
Но, отерев кровь рукой, понял, что  ошибся.  Тварь,  извиваясь,  рухнула  на
Корума, который в последний миг едва успел оттолкнуть ее рукоятью меча.
   - Чаз Элоколь также погиб, - заметил Хоукмун.
   Но  Никхе  Перебежчик  был  по-прежнему  жив,  хотя  лицо  его  рассекала
ужасающая рана. И все равно он улыбался. Рейнгир  Скала  лежал  на  спине  с
разорванной глоткой, но  Джон  ап-Райс,  Эмшон  д'Аризо  и  Тереод  Пещерный
ухитрились остаться в живых и  получили  лишь  легкие  царапины.  Куда  хуже
пришлось людям Эрекозе. У одного рука висела вдоль тела на  жалких  ошметках
плоти. Другой потерял глаз. Третий -  кисть  руки.  Товарищи  пытались,  как
могли, помочь им. Брут Лашмарский, Хоум Укротитель Змей, Ашнар Рысь  и  Отто
Блендекер выбрались из этой переделки относительно невредимыми.
   Ашнар торжествующим взглядом обвел трупы мерзких тварей.
   - Мне  лично  эта  затея  нравится  все  меньше.  Чем  скорее  мы  с  ней
разделаемся, тем лучше. Что скажете, Элрик?
   - То же самое, - альбинос  вытер  кровь  со  своего  ужасающего  меча.  -
Пойдемте.
   И, не дожидаясь  остальных,  он  вновь  возглавил  отряд,  направляясь  в
очередной зал, залитый странным розоватым светом. Хоукмун  и  все  остальные
поспешили за ним.
   Внезапно Элрик остановился, с ужасом уставился в пол, обернулся и  что-то
поднял. В тот же миг Хоукмун ощутил, как что-то обвилось вокруг его лодыжек.
Вся комната была полна змей, длинных  и  тонких  рептилий  телесного  цвета,
лишенных глаз, которые набросились на ноги воинов. Он с яростью опустил меч,
отсек разом две или три головы, но натиск  рептилий  ничуть  не  уменьшился.
Вокруг него с воплями подскакивали воины, уцелевшие в предыдущей схватке,  и
пытались стряхнуть с ног эти живые, смертельно опасные путы.
   И тут Хоум Укротитель Змей доказал, что не напрасно носит свое  прозвище.
Он выступил вперед и запел. Голос его  был  похож  на  чистый  звук  горного
потока, ручья, падающего со скал. Он  пел,  словно  забыв  об  опасности,  о
чем-то мирном и спокойном, резко контрастирующем  с  напряженным  выражением
его озабоченного лица. И змеи, медленно ослабив свою хватку, соскользнули на
пол и, наконец, замерли.
   - Теперь я понимаю, почему вас так  прозвали,  -  с  облегчением  заметил
Элрик.
   - Я не был  уверен,  что  моя  песня  подействует  на  этих  созданий,  -
признался Хоум, - ибо они не похожи на всех прочих змей, которых я  видел  в
морях своего родного мира.
   Оставив позади заснувших рептилий, они продолжили путь вверх по коридорам
здания, с трудом удерживаясь, чтобы не скользить по полу, который  вздымался
теперь все более  круче.  Жара  усиливалась,  и  Хоукмун  почувствовал,  что
рискует потерять сознание, если не  глотнет  свежего  воздуха.  В  некоторых
узких  местах  коридора  с  упругими,  словно  рези-;  новыми,  стенами   им
приходилось протискиваться ползком, в других - идти с широко  расставленными
в стороны руками, чтобы удержать равновесие, когда  здание  вновь  сотрясали
приступы крупной дрожи, или защищать лицо и голову руками,  быстро  пробегая
по залам, с потолка которых капала ядовитая обжигающая слизь. Порой  на  них
нападали какие-то  отвратительные  насекомые,  и  все  это  время  откуда-то
издалека стонал загадочный голос:
   - Где? Где? О, больно!
   Тучи мошкары кружились вокруг, они были  почти  невидимыми,  но  наносили
чувствительные укусы в лицо и руки.
   - Где?
   Почти ослепший, Хоукмун заставлял себя  идти  дальше,  подавляя  тошноту.
Желание глотнуть свежего воздуха сделалось невыносимым Он видел, как  падают
его товарищи, и помогал им, сам едва не теряя  сознание,  подняться  и  идти
дальше. Выше, еще выше вел их узкий извилистый проход, и Хоум продолжал свою
песню, так как  и  здесь  повсюду  шипели  бледные  слепые  змеи,  раскрывая
зубастые пасти. Ашнар Рысь заметно приуныл.
   - Так мы долго не протянем. А если и отыщем этого колдуна или его сестру,
у нас не хватит сил сразиться с ними.
   - Согласен, - поддержал его Элрик. - Но что же нам делать, Ашнар?
   - Ничего, - отозвался тот шепотом.  -  Ничего.  А  загадочный  голос  все
твердил и твердил на разные лады:
   - Где? - вопрошал он.
   - Где? - требовал он ответа.
   - Где? Где? Где?
   Голос кричал, отдаваясь в ушах Хоукмуна,  все  сильнее  действуя  ему  на
нервы.
   - Здесь, - проворчал он. - Мы здесь, колдун. Наконец,  они  добрались  до
конца коридора  и  обнаружили  там  сводчатую  дверь  правильных  пропорций,
открывающую вход в залитый светом зал.
   - Должно быть, это комната Агака, - промолвил Ашнар Рысь.
   И они вошли в восьмиугольную комнату.

Глава 5

АТАК И ГАГАК

   Стены помещения были наклонены к центру комнаты, и каждая из них окрашена
в свой цвет, гармонировавший с цветом соседней стены. Поочередно  каждая  из
граней этого огромного восьмигранника становилась  полупрозрачной,  и  тогда
сквозь нее можно было рассмотреть развалины города внизу и соседнее  здание,
соединенное с этим целой сетью труб и проходов.
   И какие-то звуки?. Вздохи, шепоты, бульканье. Они доносились из  большого
бассейна в центре комнаты.
   Преодолевая отвращение, один за другим  они  вошли  в  зал,  заглянули  в
бассейн и увидели там некую субстанцию, которая могла бы  быть  сутью  самой
жизни, ибо она находилась в постоянном движении и принимала различные формы.
Там вырисовывались липа, тела, конечности людей и животных, здания,  которые
могли бы своей архитектурой и разнообразием  поспорить  со  зданиями  города
снаружи, целые пейзажи в миниатюре, незнакомые созвездия, светила,  планеты,
существа невероятной красоты и ужасающего уродства, батальные сцены и  сцены
у мирных  домашних  очагов,  жатву,  обряды,  посты,  корабли,  одновременно
удивительные и столь знакомые, некоторые из которых  пересекали  небеса  или
черные пространства космоса или плыли под парусами из  неведомого  материала
по странным густым волнам.
   Зачарованный, Хоукмун смотрел, как меняются эти формы, и оторвал  от  них
взор, лишь когда прямо из глубины бассейна раздался все тот же голос:
   - Что? Что? Кто вторгся сюда?
   В глубине бассейна возникло внезапно лицо Элрика, потом Корума,  Эрекозе,
а когда, наконец, он узнал свое собственное лицо, то отвернулся.
   - Кто ворвался сюда? О, эта слабость! Элрик ответил первым:
   - Мы из тех, кого вы желали уничтожить. Из тех, кого вы хотели поглотить.
   - О, Агак! Агак! Мне плохо, где ты? Хоукмун обменялся изумленным взглядом
с Корумом и Эрекозе. Никто не мог понять ответа колдуна.
   Какие-то  странные  формы  принялись  взметаться  из  жидкости,  тут   же
распадаясь и аморфной массой падая назад. Хоукмун  заметил  там  Иссельду  и
других похожих на нее женщин, которые вместе с тем мало чем ее напоминали. С
громким криком он бросился вперед,  Эрекозе  удержал  его.  Женские  силуэты
исчезли, и на  смену  им  пришли  странные,  перекрученные  башни  какого-то
неведомого города.
   - Я слабею... Мне нужно подкрепить свою энергию...  Мы  должны  начать...
Немедленно... Нам так долго пришлось добираться сюда, я  думала,  что  смогу
отдохнуть, но болезнь процветает и здесь.  Она  захватила  мое  тело.  Агак!
Пробудись, Агак! Пробудись!
   Хоукмун с трудом подавил охватившую его дрожь.
   Элрик пристально смотрел в глубь бассейна, и, похоже,  начинал  о  чем-то
догадываться.
   - Должно быть, это какой-нибудь слуга Агака, которому  поручено  охранять
этот зал, - предположил Хоум Укротитель Змей.
   - Но проснется ли Агак? - Брут  встревоженно  оглянулся  по  сторонам.  -
Придет ли он сюда?
   - Агак! - выкрикнул Ашнар Рысь, гордо вскидывая голову. - Я  бросаю  тебе
вызов, трус!
   - Агак! - воскликнул Джон ап-Райс, извлекая из ножен меч.
   - Агак! - в тон ему завопил Эмшон д'Аризо. Они  кричали  что  есть  мочи.
Все, кроме четверых героев.
   Хоукмун наконец тоже стал понимать,  что  происходит,  и  в  глубине  его
сознания  начал  зарождаться  план,  как  одолеть  колдунов.  Он   попытался
вымолвить:
   "Нет?, но слово не шло у него с губ. Он вновь  вопросительно  взглянул  в
лица своим трем спутникам, являвшимся воплощениями Вечного Воителя, и  узрел
на них страх, сравнимый лишь с его собственным.
   - Мы - Четверо-в-Одном! - воскликнул Эре-козе дрожащим голосом.
   - Нет! - это заговорил Элрик. - Он пытался вложить меч в  ножны,  но  тот
сопротивлялся, словно наделенный собственной жизнью. Красные глаза альбиноса
были исполнены ужаса.
   Хоукмун чуть отступил назад. Он ненавидел эти образы, что являлись  перед
его внутренним взором, ненавидел ту силу, которая пыталась сломить его волю.
   - Агак! Быстрее!
   Жидкость в бассейне вскипела.
   Эрекозе воскликнул:
   - Если мы не сделаем этого, они пожрут всю нашу Вселенную,  и  ничего  не
останется!
   Хоукмуну было все равно.
   Элрик, стоявший ближе всех к бассейну, стиснул руками виски. Его  шатало,
в любой миг он мог рухнуть в кипящую жидкость. Хоукмун бросился к  нему,  не
вслушиваясь в стоны альбиноса, не внемля возгласам Корума,  раздававшимся  у
него за спиной. Он был в отчаянии, точно так же, как и трое его спутников.
   - Значит, нам придется сделать это! - произнес наконец Корум.
   - Я отказываюсь, - выдохнул Элрик. - Я - это я.
   - Согласен, - с этими словами Хоукмун протянул альбиносу руку, но тот  ее
даже не заметил.
   - У нас нет иного выхода, - возразил Корум. - Ибо мы - единая сущность  с
четырьмя лицами, разве вы не понимаете - мы единственные в нашей  Вселенной,
у кого есть  возможность  уничтожить  колдунов  тем  единственным  способом,
которым с ними можно разделаться.
   Хоукмун встретился взглядом с Элриком,  затем  с  Корумом  и  Эрекозе.  И
Хоукмун понял. И Хоукмун пришел в ужас от этого знания.
   Послышался уверенный голос Эрекозе:
   - Мы - Четверо-в-Одном. Наша совместная сила превосходит силу  каждого  в
отдельности, даже умноженную вчетверо. Мы должны соединиться, братья, должны
преодолеть разделение, дабы победить Агака.
   - Нет... - промолвил Элрик,  и  это  же  самое  слово  Хоукмун  безмолвно
выкрикнул вслед за ним.
   Но какая-то непреодолимая сила подчинила себе Хоукмуна. Повинуясь ей,  он
встал у одного из углов бассейна, и трое остальных последовали его примеру.
   - Агак! Агак!
   Жидкость в бассейне забурлила с новой силой. Хоукмун лишился голоса. Лица
его товарищей застыли в напряжении. Они лишь смутно  осознавали  присутствие
остальных своих спутников, которых привели сюда. Воины  отошли  подальше  от
бассейна, охраняя вход в комнату от возможной атаки. Они охраняли  Четверых,
но ужас застыл в их глазах.
   Хоукмун видел, как взметнулся огромный Черный Меч, но больше не испытывал
перед ним страха, и его собственный клинок поднялся ему навстречу.
   Четыре лезвия соприкоснулись остриями прямо над центром бассейна.
   И в этот миг Хоукмун не смог  удержаться  от  торжествующего  крика,  ибо
ощутил внутри себя невероятное могущество. Он услышал вопль Элрика и  понял,
что альбинос чувствует сейчас то же  самое.  Но  одновременно  в  нем  росла
ненависть к этой мощи, которая превращала его в раба, и даже в этот  миг  он
отдал бы все, чтобы ускользнуть из-под ее власти.
   - Понимаю, - это был голос Корума, но донесся он из его собственных  уст.
- Это правильное решение.
   - О нет! Нет... - на сей  раз  его  собственный  голос  раздался  из  уст
Элрика.
   Он почувствовал, что теряет собственное имя.
   - Агак! Агак! - Жидкость в бассейне извивалась, скручивалась и  вскипала.
- Быстрее! Пробуждайся!
   Его сущность растворялась.  Он  был  Элриком,  он  был  Эрекозе,  он  был
Корумом, он был также и Хоукмуном.  Совсем  немногое  оставалось  в  нем  от
Хоукмуна. И он был также и тысячью других, Урликом, Джереком,  Асквинолем...
Он был исполинским горделивым созданием.
   Тело его изменилось, свободно паря над бассейном.  Ускользающее  сознание
Хоукмуна еще какое-то время видело его, прежде  чем  влиться  в  это  единое
существо.
   На каждой стороне головы у него было по лицу,  и  лица  эти  принадлежали
каждому из четырех его аватар. Немигающие глаза смотрели прямо перед  собой.
У него было восемь рук, и все они были неподвижны. Одетый  в  латы  и  шлем;
цвет которых постоянно менялся, он горой возвышался над бассейном,  опираясь
на аркаду своих восьми ног.
   Все восемь  рук  существа  сжимали  единственный  огромный  меч,  и  само
существо, и его клинок были окружены призрачным золотистым сиянием.
   - О! - подумал он. - Наконец-то я стал един!
   И Четверо-в-Одном повернули свой чудовищный меч, направив его  острие  на
ту жидкость,  что  бешено  дергалась  и  извивалась  под  ними  в  бассейне.
Субстанция страшилась меча, она завизжала: ?Агак! Агак!"
   Существо, которому принадлежал Хоукмун, собралось  с  силами.  Меч  начал
опускаться.
   Поверхность бассейна покрылась беспорядочными  волнами.  Цвет  субстанции
изменился, из горчично-желтого сделавшись ядовито-зеленым.
   - Агак! Я умираю!
   Клинок неудержимо опускался. Вот он уже коснулся поверхности. Субстанция,
находившаяся в бассейне, металась от стены к стене,  пытаясь  хлынуть  через
борт и соскользнуть на пол. Меч погрузился глубже, и четвероединое  существо
ощутило новый поток энергии,  хлынувший  в  него  по  клинку  оружия.  Затем
раздался полустон-полувсхлип, и поверхность бассейна медленно опала. Он стал
безмолвным, недвижимым, сероватым.
   И тогда Четверо, что были Одним, устремились внутрь, чтобы раствориться в
нем.

   Хоукмун скакал в Лондру, а рядом с ним скакали Гьюлам  д'Аверк,  Иссельда
Брасс, Оладан с Булгарских гор, Ноблио-философ, и граф Брасс. На каждом  был
круглый зеркальный шлем, в котором отражалось солнце. В руке Хоукмун  держал
Рог  Судьбы.  Он  поднес  его  к  губам,  и  раздался  чистый  ясный   звук,
возвестивший приход ночи на обновленную Землю, ночи, которая  предшествовала
новой заре. И как ни радостен  был  его  ликующий  звук,  Хоукмун  оставался
равнодушен.  Это  тиски  бесконечного  одиночества,  бесконечного  страдания
заставляли его раз за разом откидывать голову назад  и  посылать  к  небесам
серебряный зов своего рога.
   Он вновь оказался в лесу, и Гландит снова отрубал ему руку. Он  закричал,
когда боль пронзила запястье, а потом огонь охватил его лицо,  и  он  понял,
что это Квилл, вернувший себе былое могущество, вырвал  у  него  из  головы.
Глаз-Драгоценность, принадлежавший  его  брату.  Пылающая  тьма  захлестнула
мозг.
   Теперь голос Хоукмуна был преисполнен страдания.
   - Какое из этих имен я буду носить в следующий раз,  когда  ты  призовешь
меня?
   - На  земле  воцарился  мир.  Б  воздухе  разносятся  теперь  лишь  звуки
счастливого смеха и шепота влюбленных, да шорохи лесных  озер.  Мы  и  Земля
живем в мире.
   - Но надолго ли?
   - Да, надолго ли?

   Сущность,  которая  была  Вечным  Воителем,  теперь  видела  все  ясно  и
отчетливо. Она опробовала свое новое тело, взяла под контроль  каждый  член,
каждую функцию.  Ей  это  удалось,  в  бассейн  вновь  вернулась  жизнь.  Ее
единственный  восьмиугольный  глаз  осмотрел   окружающее   пространство   и
остановился на своем близнеце.
   Агак спал слишком долго, но  нако