Сергей Михайлов.
     Шестое чувство


                                           Посвящаю моей дочери Екатерине



     Глава первая

     Клева не было. Так, мелочь какая-то барахталась в садке, крупная
же рыба на крючок не шла. Я тупо смотрел на поплавок и ежился от
холода. Стояла середина мая, и, хотя днем уже припекало по-летнему,
ночи были еще холодными.
     Было около пяти утра. Костер догорел, лишь тонкие струйки дыма
поднимались от еще не остывших углей. Густой туман стлался над водной
гладью, скрывая противоположный берег. В такие минуты возникает
ощущение одиночества и покоя.
     Считая себя заядлым рыболовом, я все выходные проводил на
Истринском водохранилище с удочкой в руках. Более уделяя внимание
процессу рыбной ловли, нежели ее результатам, я мог часами сидеть не
шелохнувшись и смотреть на поплавок. И все же, когда приходилось
возвращаться домой пустым -- мелочь я всегда выпускал, -- я всякий раз
зарекался: "Все! Баста! Пропади она пропадом, эта рыбалка! Ноги моей
здесь больше не будет!" Но каждый раз я возвращался сюда, и все
повторялось снова. Словом, мне хронически не везло.
     Этот раз не был исключением. Чтобы как-то взбодрить себя, я уже
дважды прикладывался к бутылке с огненной жидкостью, но пользы это не
принесло. "Хоть топись!" -- думал я, с тоской глядя на игравшую в воде
рыбу.
     К семи часам туман рассеялся. Стало заметно припекать.
     Откуда-то издали послышался нарастающий шум.
     Солнечный луч, пробившись сквозь листву, упал на мою лысину.
Машинально проведя по ней ладонью, я в страхе отдернул руку. Моей
замечательной, ухоженной лысины и в помине не было, на ее месте
пробивалась жесткая щетина. Я резко обернулся. В глаза ударил синий
солнечный луч, а из ближайших кустов полилась ария Марии Магдалины в
исполнении Михаила Боярского. Весьма озадаченный, я встал и направился
к поющим кустам. Музыка доносилась из огромного муравейника. Я
наклонился, чтобы лучше рассмотреть его, и... и тот же миг из
муравейника высунулась волосатая рука о шести перстах, унизанных
кольцами с натуральными изумрудами, и больно ущипнула меня за нос.
     -- Ой! -- отпрянул я, хватаясь за нос, который буквально на глазах
распух и посинел. В мозгах началось какое-то шевеление.
     Непонятный гул заметно усилился.
     Все это начинало действовать мне на нервы. Дело принимало скверный
оборот, надо было немедленно сматывать удочки. Ко всему прочему сильно
зачесалась голова, причем чесалась она изнутри. Как я ни скреб ее, как
ни пытался унять зуд, все было напрасно.
     "Так. Или я свихнулся, или это проделки Фикса", -- решил я, сам до
конца не сознавая, что же именно я понимал под проделками последнего.
     У костра все было по-прежнему, только возле рюкзака важно
вышагивала большая рыжая ворона и нагло лыбилась.
     -- Кыш! -- крикнул я ей сердито.
     Ворона взмахнула крыльями, но не улетела, а села на палатку. Краем
глаза я увидел, как дернулся и стремительно пошел под воду поплавок. Я
едва успел ухватиться за удочку. "Видать, здоровенная взяла", --
обрадовался я, забыв обо всем на свете.
     -- Не иначе, -- каркнула рыжая ворона и шмыгнула клювом.
     -- Что? -- не понял я, но тут леска резко натянулась. Я уперся
ногой в гнилое, покрытое древними трутовиками, бревно, пытаясь
сохранить равновесие. Удилище выгнулось дугой, леска зазвенела, как
струна, раздался треск... и я плюхнулся навзничь в потухший костер. Из
воды высунулась мерзкая акулья морда, лязгнула зубами у самого моего
носа и скрылась, обдав меня смрадным дыханием.
     -- Так его! -- злорадно прокаркала ворона и сплюнула в котелок с
остатками ужина.
     -- Стерва, -- выругался я, замахиваясь на эту рыжую каналью.
     Гул все нарастал.
     Над горизонтом промчалась стая птеродактилей. У берега забурлило,
и из воды показалась голова Несси. Чудовище сладко зевнуло, обнажив
свою огромную пасть, нагло ухмыльнулось, чихнуло и исчезло в
водовороте. Справа послышался шум мотора. Я обернулся и тут же присел.
Прямо по воде несся немецкий "тигр", с переменным успехом ведя беглый
огонь по птеродактилям. Танк сопровождала группа автоматчиков в форме
дивизии "Мертвая голова". Один из эсэсовцев обернулся в мою сторону и
оскалил гнилые зубы. Резко пахнуло дихлорэтаном. "Зубы чистить надо",
-- зло подумал я, сверля эсэсовца взглядом. Тут же вынырнула Несси,
схватила фашиста поперек туловища и скрылась под водой с добычей. На
другом конце водохранилища взметнулся огромный хвост лох-несского
чудовища, ударил по воде и тоже скрылся. Надо заметить, что трагическая
гибель эсэсовца меня нисколько не тронула. Собственная судьба волновала
меня гораздо больше.
     Странный гул перерос в рев.
     В воздухе почувствовалась вибрация, солнце стало зеленым. Рыжая
ворона взвыла по-волчьи. "Конец света", -- решил я и потянулся за
рюкзаком.
     -- Не иначе, -- тявкнула ворона и истово перекрестилась.
     Дрожащей рукой я выдернул из рюкзака "чекушку", случайно глянул на
этикетку и завыл, подражая вороне. На этикетке значилось: "Ацетон", и
чуть ниже: "Принимать по столовой ложке три раза в день".
     -- Эх! -- рявкнул я от досады и метнул бутылку в безбрежные воды
Истринского водохранилища. Раздался взрыв, я зажмурился.
     -- Сюда идет цунами, -- возвестила ворона дурным голосом.
     Я открыл глаза и с ужасом увидел, что на месте взрыва выросла
высоченная волна, стремительно несущаяся к берегу. Я вскочил и бросился
в лес, но куда там! -- волна настигла меня, повалила и накрыла с
головой. Вымокший до нитки и обиженный до глубины души, я поднялся,
вытряхнул из кармана семейство медуз и вдруг, словно ошпаренный,
припустился бежать -- прочь от этого жуткого места.
     Из-под ног шарахались змеи и сколопендры, вслед хохотала рыжая
ворона, но я ничего этого не замечал. Меня оглушил страшный рев,
который достиг неимоверной силы и все продолжал усиливаться. Испуганный
питон при виде меня прикинулся шлангом и жалобно заскулил.
     -- Фу, нечисть!.. -- выругался я, не слыша собственного голоса.
     Ветви деревьев и кустов больно хлестали меня по лицу и рукам,
цеплялись за одежду, но остановить меня были не в силах.
     Внезапно лесополоса кончилась. И тут же наступила мертвая тишина.
     Передо мной было картофельное поле, вспаханное, видно, совсем
недавно. Над ним зависло некое сооружение неземной конструкции. "Так.
Кажется, НЛО", -- едва успел подумать я, как сзади раздался шорох. Из
кустов вылез древнего вида старикан с сизым носом и "беломориной" в
зубах. От него за версту несло перегаром.
     -- Выпить есть? -- прошамкал старикан без лишних предисловий.
     "Мираж", -- решил я и дернул старикана за ухо. Ухо было грязным и
настоящим.
     -- Но-но! -- взъерошился старикан и встал в боевую стойку. --
Полегче! Рукам волю не давай! Если, значить, выпить попросил, так можно
и за ухи хватать? Нету такого права, чтоб за ухи... За такие шутки и
схлопотать недолго! Ферштейн?
     "Нет, вроде настоящий", -- решил я.
     Тут старикан увидел НЛО и радостно осклабился.
     -- Прилетели-таки, голубчики! Давно я их, значить, жду, с самой
субботы.
     -- Как это? -- удивился я.
     -- Да очень просто. Я, значить, как в пятницу поддам, -- старикан
многозначительно щелкнул себя по немытому кадыку, -- так они,
голубчики, в субботу и заявляются. Каждую неделю, черти, слетаются,
словно пчелы на мед, и все время разные. Но чаще бывают... такие,
знаешь... в форме бутылки "ноль-восемь", из-под вермута. Этот я,
правда, в первый раз вижу, чудной какой-то...
     "Так. С этим все ясно, -- подумал я. -- До чертей допился".
     В это время раздался скрежет, в нижней части НЛО открылся люк, и к
земле устремилась лента веревочной лестницы. Я насторожился
     -- Смотри-ка! -- удивленно воскликнул старикан. -- Явились -- не
запылились... Такого я еще не видал.
     Из люка показалась нога пришельца в лакированном ботинке. Я
повернулся и бросился бежать к своей палатке.
     "Будь оно все неладно! -- в сердцах бормотал я. -- Домой! Скорее
домой! К дьяволу эту рыбалку!"
     -- Эй, парень, постой! -- послышался сзади дребезжащий голос
словоохотливого старикана-алкаша. -- А как же насчет выпить?
     -- Иди ты!.. -- процедил я сквозь зубы, с разбегу нырнул в палатку
и начал сворачивать спальный мешок. Когда с мешком было покончено, я
попытался было выбраться наружу, но у входа в палатку уткнулся головой
в пару лакированных ботинок и чьи-то ноги в них.
     -- Здравствуйте, Николай Николаевич! -- услышал я в ответ на свой
немой вопрос.



     Глава вторая

     Я поднялся. Передо мной стоял странный субъект в безупречной
тройке, лакированных ботинках и с золотыми часами на цепочке в жилетном
кармане.
     -- "Павел Буре", -- пояснил он, перехватив мой взгляд, и похлопал
по карману.
     Роста субъект был выше среднего, худощав, не молод, но и не стар,
и все было бы ничего, если бы не его лицо. А лицо его, надо сказать,
мне сразу как-то не понравилось. Во-первых, бросалось в глаза полное
отсутствие подбородка, уши торчком, лоб слишком высок, бровей вообще не
было, а глаза... Глаза незнакомца пронизывали насквозь и, казалось,
светились изнутри. Это во-вторых. Волосы пепельного цвета были коротко
острижены.
     -- Я вижу, осмотр закончен. Давайте, Николай Николаевич, сразу
перейдем к делу.
     Говорил он каким-то металлическим голосом. Так мог бы говорить
робот, обученный человеческой речи.
     Незнакомец улыбнулся.
     -- Прошу меня великодушно извинить за мою не совсем правильную
речь, -- произнес он. -- Ведь вы -- первый человек на этой планете, с
кем мне приходится беседовать. Просто я еще не привык.
     Каков, а? Он, видите ли, еще не привык! На всякий случай я сделал
шаг назад. Уж больно не вязался субтильный вид этого субъекта с
пейзажем Истринского водохранилища. Гораздо уместней он сейчас выглядел
бы где-нибудь на приеме у министра культуры или, в худшем случае, у его
зама. Словом, нелепица какая-то. Что-то было явно не так.
     -- Вы... вы, собственно, кто такой? -- поинтересовался я, желая
удовлетворить свое законное любопытство, когда обрел, наконец, дар
речи. -- Откуда вам известно мое имя?
     Незнакомец продолжал улыбаться.
     -- Я вам сейчас все объясню. И рассею все ваши сомнения. Только
прошу вас, пожалуйста, не бойтесь меня.
     Я пожал плечами, повернулся к странному типу спиной и принялся
собирать палатку.
     -- Вот еще! С чего вы вообще взяли, что вас кто-то боится? --
бодро ответил я, хотя сердце мое сжалось от дурных предчувствий.
     "Интересно, -- подумал я, -- этот тоже выпить попросит? А может,
он просто самый обыкновенный псих? Про какую-то планету говорил..."
     Незнакомец рассмеялся.
     -- Да нет, выпить я у вас не попрошу, у меня этого добра и без вас
хватает. И насчет состояния моей психики вы тоже не правы, любезный
Николай Николаевич. Я ведь... -- Странный тип замялся, одернул пиджак и
торжественно произнес: -- Уважаемый Николай Николаевич! Позвольте в
вашем лице поприветствовать всех жителей планеты Земля!..
     -- Что? -- обернулся я в недоумении. Псих и есть, подумал я, с
опаской отодвигаясь от него подальше.
     -- Вы первый житель Земли, -- продолжал он, -- с кем мы решили
установить официальный контакт...
     И тут мой мозг молнией прорезала мысль: а не тот ли это пришелец,
чью ногу, показавшуюся из люка НЛО, я успел разглядеть, прежде чем
ретировался с картофельного поля?
     -- Ну конечно же! -- обрадовался он. -- Тот самый! Теперь вы
поняли, с кем имеете дело?
     -- А вы, часом, не шпион? -- на всякий случай поинтересовался я.
     -- Часом, нет, -- грустно улыбнулся пришелец. -- Я, к вашему
сведению, командир звездолета. Мне поручено вступить с вами в контакт.
И...
     -- Послушайте, -- перебил я его, -- вы так интересно все говорите,
и я даже склонен поверить вам -- а почему бы, собственно, и нет? -- и
допустить, что это именно ваша тарелочка зависла вон над тем полем. Все
это прекрасно. Но, послушайте, гражданин пришелец, и постарайтесь
понять меня. Я человек маленький, неинтересный, ни в какие авантюры
никогда не пускался, не считая, конечно, женитьбы. Веду тихий,
размеренный образ жизни. Ну зачем, посудите сами, вам со мной вступать
в контакт? Вступите в контакт с кем-нибудь другим, раз уж вам так
приспичило, с ученым, скажем, или с политическим деятелем. Я-то зачем
вам нужен? От меня проку, как от козла молока. Тем более, что мне
сейчас все равно некогда, я домой собираюсь. Я уже по горло сыт всей
этой вашей чертовщиной. Вы знаете, что со мной приключилось?
     -- Знаю, все знаю, -- сочувственно проговорил незнакомец и
нахмурился. -- Но вы не волнуйтесь, Николай Николаевич, виновник будет
наказан.
     -- Виновник? Какой виновник? -- не понял я.
     -- Да мой бортинженер. Он у меня, знаете ли, большой шутник и
непревзойденный специалист по черной и белой магии. Ну ничего, это его
последний рейс, я его предупреждал.
     -- Магия? Вы что, хотите сказать...
     -- Ну да, вы подверглись воздействию магии, только вот не знаю --
черной или белой, я ведь магией, черт бы ее побрал, не интересуюсь, это
все мой бортинженер, будь он неладен... Вы уж меня извините, Николай
Николаевич.
     Я махнул рукой и стал собирать свои пожитки. Хороши шуточки,
нечего сказать! Да за такие дела... Словом, рыбалка не удалась, и
оставаться здесь больше не имело смысла. Пришелец стоял в стороне и
понимающе улыбался, глядя на моя сборы.
     -- А по поводу того, уважаемый Николай Николаевич, с кем мне
вступать в контакт, давайте дискутировать не будем. У меня приказ, и я
его выполню.
     -- Какой еще приказ? -- насторожился я.
     -- Доставить вас на нашу планету. Именно вас, Николай Николаевич,
а не какого-нибудь ученого или политического деятеля.
     -- Что?! -- возопил я, не веря своим ушам.
     -- Тише, тише, Николай Николаевич, не надо так волноваться. Вам
абсолютно ничего не грозит. Я доставлю вас на нашу планету, там вас
подержат с недельку, не больше, а потом я же вас -- лично! --
препровожу на Землю. Клянусь!
     -- Нет, нет и нет! -- отрезал я. -- И речи быть не может! Да вы в
своем уме или спятили? Какая может быть планета? Дурдом какой-то! В
конце концов, у меня жена, сын, квартира, работа, так сказать, любимая.
Да меня просто уволят, если я недельку, как вы говорите, буду где-то
там летать. Нет! Я выражаю категорический протест!
     -- Устал я от вас, -- печально произнес пришелец и сел на
поваленный березовый ствол. -- Неужели у вас нет ни капли любопытства?
Ведь земляне так любознательны. А по поводу неприятностей дома и на
работе можете не беспокоиться: устрою все в лучшем виде.
     -- Да уж вы устроите! -- огрызнулся я.
     -- Клянусь! -- горячо воскликнул он. -- Никто ничего не узнает. Да
в наши планы и не входит рассекречивание своей деятельности именно
сейчас. Вы -- единственный человек, которому мы решили довериться. А вы
ломаетесь, словно красна девица. Полетели, а?
     Я отрицательно замотал головой, хотя и без прежней решительности.
Палатка, рюкзак, рыболовные снасти были уложены и в ожидании сгрудились
у потухшего костра.
     -- Николай Николаевич! Соглашайтесь! -- умолял командир
звездолета. -- Не пожалеете.
     Моя замечательная, вновь обретенная лысина покрылась капельками
пота от напряженной работы мысли. Я нервно ходил у самой кромки воды и
не знал, как отделаться от этого типа. Лететь я никуда не хотел.
Внезапно я остановился и сел рядом с ним.
     -- Да поймите, наконец, гражданин гуманоид, -- произнес я,
оправдываясь, -- не для меня все это. Вот лет этак двадцать назад я бы
вас и сам отсюда не выпустил, если бы вы отказались взять меня с собой.
А сейчас... Слишком я привык к спокойной, размеренной жизни.
     -- К прозябанию, -- уточнил пришелец, вздохнув.
     -- Да ну вас!
     -- А как же иначе? Прозябание и есть. С работы -- домой, из дома
-- на работу. Замкнутый круг, и нет из него выхода. Единственное, на
что способны, -- раз в неделю на рыбалку съездить. Но чтобы дальше --
ни-ни! Вы где-нибудь, кроме Москвы, бывали?
     -- Ну как же! Крым, Кавказ, Прибалтика...
     -- Давно?
     -- Да... нет... в Прибалтике -- лет пятнадцать назад, в Крыму...
не помню.
     Я чувствовал, что крыть мне нечем.
     -- Вот-вот, не помните. И крыть вам, действительно, нечем. А ведь
живете в огромнейшей стране. Жизни не хватит, чтобы ее всю объехать. А
вы... Вы на Урале бывали?
     -- Нет...
     -- Почему?
     -- Да все работа... как-то не пришлось.
     -- А отпуск? Ведь у вас отпуск -- двадцать четыре рабочих дня,
плюс отгулы за ДНД, ДПД, день донора, работу в колхозе и тому подобное.
Дней сорок -- сорок пять в году набирается. И что, не хватает времени
страну повидать? Никогда не поверю! Понимаю, конечно, на отпуск обычно
откладывается ремонт квартиры, строительство дачи, всякие прочие
домашние дела. Но ведь не каждый же год! А все почему? Потому что и
здесь все тот же замкнутый круг. Все куда летом едут? На юг! И вы --
туда же! А там и без вас уже полстраны животы свои на солнце греет. И
никак вам из этого круга не вырваться. Потому как засосала вас
привычная, размеренная жизнь... Ну что, летите?
     Я вытер платком вспотевшую лысину и смущенно произнес:
     -- Не могу я. Да и не готов сейчас к этой поездке... к этому
полету. Поймите меня.
     Пришелец безнадежно махнул рукой, резко встал, достал часы из
жилетного кармана, щелкнул крышкой, присвистнул и властно сказал:
     -- Все! Больше я ждать не могу. Мне очень жаль, но придется
применить силу. Собирайте вещи и следуйте за мной. У меня приказ
доставить вас на нашу планету, и не выполнить его я не могу.
     -- Нет! -- завопил я в ужасе. -- Это произвол! Не имеете права! Я
буду жаловаться в ООН!..
     Я осекся под пристальным взглядом командира звездолета. Взгляд
обжигал лицо, пронизывал до самых кишок.
     -- Не имеете... -- выступил было я, но тут же взвалил на спину
рюкзак, палатку, подобрал рыболовные снасти и, ни слова не говоря,
зашагал прочь от водохранилища. Ноги сами несли меня к звездолету. Воля
моя была парализована. Сзади в полном молчании шел пришелец и буравил
мою спину всесильным, немигающим взглядом.
     -- Я очень сожалею, Николай Николаевич, что пришлось применить
силу, но другого выхода у меня не было, -- оправдываясь, произнес
командир звездолета, когда мы вышли к картофельному полю.
     Я молчал. Язык не ворочался, прилип к горлу, мысли отсутствовали.
Влекомый чужой волей, я шел по свежевспаханной земле к трапу
звездолета.
     Всего несколько минут потребовалось, чтобы подняться на борт
"неопознанного летающего объекта". Как только люк захлопнулся,
заработали двигатели. Чьи-то руки заботливо сняли со спины рюкзак и
палатку. Я обернулся, но ничего не смог разглядеть в темноте. Мягкая
волна теплого воздуха прошлась по моему лицу, послышалось мерное, тихое
жужжание. Вспыхнул свет.



     Глава третья

     Просторное помещение в виде цилиндра, увенчанного высоким куполом,
представилось моему взору. Часть стены была занята стеллажами с
книгами, а слева и справа от стеллажей удачно расположилось десятка два
неземных картин, удивительных, чудесных и необычных одновременно.
Массивные бархатные портьеры скрывали значительную часть стены и
придавали комнате респектабельный вид. Помещение заливал мягкий
голубоватый свет, нежные, чуть слышные звуки, напоминающие музыку и
навевающие сон, таяли в воздухе. Мебели почти не было, лишь несколько
глубоких кресел да небольшой журнальный столик под изящным торшером --
вот и вся нехитрая обстановка этого странного помещения.
     В одном из кресел сидел командир звездолета и лениво перебрасывал
большие листы какого-то красочного, со вкусом иллюстрированного
журнала.
     -- Добро пожаловать на наш звездолет! -- отложив журнал в сторону,
сказал он и приветливо улыбнулся. -- Чувствуйте себя здесь как дома.
     -- Хорош дом! -- проворчал