а,
подпрыгнул. Мириад невидимых рук подхватил меня, поднял, мгновенно опустил
на верхнюю грань.
     - Поднимите сюда пони, - сказал я Вентнору.
     - Поднять? - недоверчиво переспросил он.
     Как солнечный луч в кошмаре, сверкнула улыбка Дрейка.
     - Ловите! - крикнул он, просунул одну руку под живот пони, другую под
горло; плечи его напряглись - и пони взлетел наверх, со всем своим грузом,
и мягко приземлился на все четыре ноги рядом со мной. Изумление отразилось
на лицах двоих оставшихся внизу.
     - Следуйте за нами, - сказала Норала.
     Вентнор прыгнул наверх, Дрейк - за ним; они мгновенно оказались рядом
со мной, негромко бранясь. Невидимые руки изменили направление,  поднялись
выше, прочно держали наши ноги  и  нижнюю  часть  тела  -  держали  нас  и
животное.
     Куб, на котором стояли Норала и Руфь, устремился вперед; я видел, как
испуганно присела Руфь, обхватив руками колени женщины. Они погрузились  в
туман, исчезли.
     И вслед за ними, как щепка в быстром  течении,  мы  тоже  полетели  в
туман.
     Кубы двигались без всякой вибрации, так гладко и ровно, что  если  бы
не поднявшийся сразу ветер и не скользящие мимо стены из тумана,  я  решил
бы, что мы неподвижны.
     Я видел, как неясная фигура Вентнора передвинулась к переднему  краю.
Он шел как будто в воде. Я  попытался  последовать  за  ним,  но  не  смог
поднять ноги; двигаться можно было, только скользя.
     И еще мне показалось, что  сила,  которая  держит  нас,  передает  от
одного сжатия к другому; впечатление такое, будто двигаешься сквозь густую
паутину. У меня появилась фантастическая мысль,  что  я  могу  перебраться
через край куба,  проползти  по  его  сторонам,  не  падая,  как  муха  на
вертикальной поверхности сахарной головы.
     Я приблизился к Вентнору. Он напряженно смотрел вперед. Я понял,  что
он пытается отыскать в тумане Руфь.
     Он повернулся ко мне, лицо беспокойное, глаза лихорадочно блестят.
     - Вы их видите, Уолтер? - Голос его дрожал.  -  Боже,  почему  я  это
позволил? Почему разрешил ей уйти одной?
     - Они перед нами, Мартин. - Я говорил с уверенностью, причину которой
не смог бы объяснить. - Куда бы нас ни вела эта женщина, она не хочет  нас
разлучать - по крайней мере сейчас. Я в этом уверен.
     - Она сказала "Следуйте за нами". - Это голос Дрейка. - Но что еще мы
можем делать? Эта птичка нам не подчиняется.  А  Норале  подчиняется.  Она
хотела сказать, чтобы она следовала за ней.
     - Правда. - Выражение надежды появилось на обеспокоенном лице. -  Это
правда. Мы имеем дело с существами, которых  не  могло  придумать  никакое
человеческое воображение. И с ними эта женщина - внешне  человек,  да.  Но
мысли ее - нечеловеческие. Как же нам знать...
     Он снова повернулся, напряженно всматриваясь вперед.
     Ружье Дрейка упало.
     Он наклонился,  чтобы  поднять  его;  потянул  обеими  руками.  Ружье
оставалось неподвижным.
     Я тоже нагнулся и  попробовал  вместе  с  ним.  Но  ружье  как  будто
превратилось в часть блестящей поверхности. Крошечные  глубокие  звездочки
подмигивали нам...
     - Они... смеются над нами! - выдохнул Дрейк.
     - Ерунда, - ответил я, пытаясь сдержать невольную  дрожь.  -  Ерунда.
Эти блоки - сильные магниты, вот что держит ваше ружье; нас тоже.
     - Я не о ружье, - сказал он. - Об этих светящихся точках, о глазах...
     Послышался  возглас  Вентнора,  в  нем  звучало   почти   болезненное
облегчение. Мы распрямились.  Головы  наши  вынырнули  из  тумана,  как  у
пловцов из воды. Мы незаметно поднимались над уровнем тумана.
     И в ста ярдах перед нами,  рассекая  туман,  погруженные  в  него  по
плечи, летели Норала - ее золотые пряди развевались - и рядом с ней  Руфь.
Услышав крик брата, Руфь обернулась и помахала нам рукой.
     Впереди на расстоянии мили виднелся проход в стене долины; мы  летели
к нему. Не неровная  расселина,  не  произведение  природы  -  впечатление
огромной двери.
     - Смотрите, - прошептал Дрейк.
     Между  нами  и  широкой  дверью  из  тумана   высунулись   сверкающие
треугольники, похожие на акульи плавники, а под  ними  мелькали  очертания
круглых тел, словно гигантских  дельфинов;  туман  завивался  вокруг  них.
Вскоре нас окружили треугольные плавники и круглые тела. Они устремились к
порталу,  проходили  в  него  -  армия  металлических  существ  вела  нас,
охраняла, играла вокруг нас.
     Странным, необыкновенно странным было это зрелище - просторная  тихая
долина, затянутая туманом; над туманом летит величественная голова Норалы;
вокруг упорядоченное  движение  блестящего  металла;  титаническая  дверь,
зияющая впереди.
     И вот мы на пороге, миновали его.



                             8. БАРАБАНЫ ГРОМА

     На порог, как волны, набегал туман и вдруг исчез.  Держась  точно  на
таком расстоянии, как и тогда, когда я впервые увидел головы Норалы и Руфи
в тумане, их куб летел впереди. Он  резко  выделялся  в  необычном  свете,
заполнявшем место, в котором мы оказались. Я  не  мог  определить,  каньон
это, коридор или туннель.
     Норала  одной  рукой  поддерживала  Руфь;  в  ее  позе  чувствовалось
отношение покровительства, защиты - первое подлинно человеческое чувство в
этой прекрасной загадке.
     Перед ними летели десятки ее друзей, теперь они казались не тусклыми,
нет, они сверкали, будто выточенные из голубоватой  отполированной  стали.
Они... маршировали... стройными рядами, шары,  кубы,  пирамиды;  двигались
как в строю.
     Я оглянулся: из пены тумана появлялись десятки металлических существ,
резали туман, как волны. И когда они выплывали из него  и  оказывались  на
свету, тусклость исчезала, и стороны их начинали сверкать.
     Откуда  этот  свет,  это  сверкание?  Наша  скорость  уменьшилась.  Я
огляделся.  Стены  расщелины  или   туннеля   перпендикулярные,   гладкие,
сверкающие холодным металлическим зеленоватым блеском.
     Между стенами,  подобно  ритмическим  вспышкам  светлячков,  мягко  и
вкрадчиво   пульсировало   свечение,   создававшее   впечатление   чего-то
невероятно малого - электронов, скорее чем атомов, пришло  мне  в  голову.
Свечение тоже зеленоватое, как стены; но я был уверен, что свечение не  от
стен.
     Светящиеся частицы мигали и блекли,  как  мошки  в  прямых  солнечных
лучах, или, если воспользоваться более научным сравнением, как  коллоид  в
освещенном поле ультрамикроскопа; и точно так же глаз воспринимал не  сами
эти частицы, а только их движение.
     Если  не  считать  этих  частиц,  освещение  было  яркое,  хрустально
прозрачное. Высоко над нашими головами - в  пятистах  футах,  в  тысяче  -
стены сливались в дымке туманного берилла.
     Стены,  несомненно,  из  камня,  но   отшлифованного,   выровненного,
покрытого.
     Да, покрытого. Покрытого какой-то металлической субстанцией,  которая
и служила источником свечения и от которой  исходит  сила,  пришло  мне  в
голову, воспламеняющая мигающие частицы.  Но  кто  мог  все  это  сделать?
Зачем? Как?
     Точность обработки, совершенство этих  гладких  стен  действовали  на
нервы,  вызывая  смутное  желание   какой-то   человеческой   дисгармонии,
человеческого беспорядка.
     Поглощенный  наблюдениями,  я  забыл  о   тех,   кто   разделял   мое
беспокойство и опасности. Почувствовал, что мне сжимают руку.
     - Если будем достаточно близко и мне удастся оторвать ноги, я прыгну,
- сказал Дрейк.
     - Что? - Я вздрогнул от неожиданности. - Куда прыгнете?
     Я посмотрел, куда он показывает. Мы быстро сближались с первым кубом;
он  находился  едва  ли   в   двадцати   шагах   впереди;   казалось,   он
останавливается. Вентнор наклонился вперед, дрожа от напряжения.
     - Руфь! - окликнул он. - Руфь, как ты?
     Она  медленно  повернулась  к  нам  -  сердце  мое  дрогнуло,  потом,
казалось, застыло. Ибо на милом лице Руфи было то же  выражение  неземного
спокойствия, что и на  лице  Норалы;  в  ее  карих  глазах  тень  того  же
бесстрастного духа,  что  в  глазах  Норалы;  и  голос  ее  прозвучал  как
отдаленное эхо золотого звона голоса Норалы.
     - Хорошо, - вздохнула она, - хорошо, Мартин. Не бойся за меня...
     И снова отвернулась от нас, глядя вперед, молча, как стоявшая рядом с
ней женщина.
     Я украдкой взглянул на Вентнора, на Дрейка:  разыгралось  ли  у  меня
воображение или они тоже заметили? И тут  же  понял,  что  заметили:  лицо
Вентнора побелело, как и губы, Дрейк сжал  зубы,  в  глазах  его  сверкнул
гнев.
     - Что она сделала с Руфью? Видели ее лицо? -  почти  нечленораздельно
спросил Дрейк.
     - Руфь! - в голосе Вентнора звучала боль.
     Она не обернулась. Как будто не слышала его.
     Теперь кубы разделяло не более пяти ярдов. Дрейк собрался,  попытался
оторвать ноги от сверкающей поверхности, подготовился прыгнуть, когда кубы
еще больше сблизятся. Его широкая грудь дрожала от усилий,  мышцы  на  шее
напряглись узлами, пот катился по лицу.
     -  Бесполезно,  -  выдохнул  он,  -  бесполезно,  Гудвин.  Как  будто
пытаешься поднять себя за  шнурок  от  ботинка,  как  муха,  застрявшая  в
патоке.
     - Руфь! - снова крикнул Вентнор.
     И как будто это послужило сигналом, куб рванулся вперед и восстановил
прежнее расстояние между нами.
     Авангард металлических существ ускорил свое движение.  С  невероятной
скоростью они полетели вперед, исчезли в сверкающей дали.
     Ускорился и куб с женщинами, он летел все быстрее и быстрее. И так же
быстро следовала за ними наша платформа. Головокружительно проплывали мимо
светящиеся стены.
     Мы повернули к правой стене и  приближались  к  широкому  карнизу.  Я
решил, что он не менее ста футов в ширину.  Начиная  с  него,  поверхность
резко понижалась.
     Противоположные  стены  медленно  сближались.  Металлическое   войско
следовало за нами.
     Все выше становился карниз, все ниже опускалось дно ущелья. Вот мы  в
двадцати футах над  ним,  в  тридцати.  И  характер  стен  изменился.  Под
металлической  поверхностью  заблестели  жилы  кварца,  подобные  туманным
опалам; иногда виднелись полоски зеленого цвета, иногда  янтарного;  линии
бледной охры. Мое  внимание  привлекла  чернильно-черная  полоса  в  самом
центре опускающейся поверхности. Она была  такой  черной,  что  на  первый
взгляд показалась мне выходом угля.
     Постепенно она расширялась. Это была щель, трещина.  Вот  она  в  фут
шириной, вот уже в три, чернота будто поднимается  из  нее  -  чернота,  в
которой сама душа глубин. И она все расширялась;  а  потом  неожиданно  ее
стороны разлетелись, и внизу открылись два острых края.
     Поверхность под  нами  исчезла,  внизу  была  пропасть,  невероятная,
неизмеримая.
     Мы человеческие атомы, несущиеся с огромном  скоростью  на  волшебном
коне вдоль уступа, расколовшего бесконечное пространство.
     Я  оглянулся:  десятки  кубов  отделялись  от   сопровождающего   нас
металлического войска; длинной колонной  по  два  они  промелькнули  мимо,
устремились  вперед.  Далеко  впереди  появилось  золотистое  сияние;   мы
продолжали нестись в чернейшей ночи, но сияние усиливалось.
     Сквозь мрак протянулась длинная полоса  светло-синего  свечения.  Она
развернулась, как лента тусклого пламени. как  змеиный  язык,  застыла.  Я
почувствовал,  как  существа  под  нами  рванулись  вперед;  их   скорость
необычайно возросла; ветер бил нас с ураганной силой.
     Я закрыл глаза руками и продолжал  всматриваться  сквозь  щели  между
пальцами. Прямо перед нами баррикада из кубов, и мы несемся  на  нее,  как
стальной таран. Я невольно закрыл глаза: столкновение казалось неизбежным.
     Существо, на котором мы летели, поднялось.
     Мы  под  углом  поднялись  к  верху  барьера,  оказались  над  ним  и
продолжали все с той же огромной  скоростью  нестись  в  черноте;  светлая
лента, которую я видел перед этим, оказалась еще одной линией  кубов,  еще
одним мостом через пропасть. А под ним ощущались неизмеримые глубины.
     И вот мы снова  несемся  в  ночи.  Вокруг  слышатся  удары,  громовые
раскаты, рев. Шум все усиливается, бьет как будто ощутимыми ударами.
     Снова далекое тусклое свечение, как восходящее солнце, видимое сквозь
густой рассветный туман. Туман расходится - впереди на расстоянии  в  мили
что-то действительно похожее вначале на  восходящее  солнце  -  гигантский
шар, горизонтально перерезанный чернотой, будто застывшей у его основания.
     Солнце? Разум говорил мне, что это невозможно.
     Но что это тогда? Ра египтян, лишенный  своих  крыльев,  изгнанный  и
состарившийся в коридорах смерти? Или это издевательское  подобие  солнца,
холодный призрак, который, как верили в древности норвежцы, в замороженном
аду пытает проклятых?
     Я нетерпеливо отбросил фантазии. Солнце или нет, этот шар светился, и
его многоцветные лучи разгоняли тьму, в которой мы летели.
     Мы подходили все ближе и ближе, стало гораздо светлее,  и  я  увидел,
что под нами по-прежнему пропасть. А шум стал еще громче, еще раскатистей.
     У основания светлого диска я разглядел  светящийся  бассейн.  Из  его
глубин выступал огромный прямоугольный язык, блестящий, словно стальной.
     На этом языке появилась черная фигура,  она  поднялась  из  пропасти,
устремилась к диску и стала отчетливо видна.
     Похожая на гигантского пауки, приземистая  и  рогатая.  На  мгновение
силуэт ее четко стал виден на фоне шара - и вдруг исчез.
     И вот невдалеке, тоже силуэтом, как фигура паука, показался  на  фоне
сияющего срезанного круга куб с Руфью  и  Норалой.  Он,  казалось,  парит,
ждет.
     - Это дверь! - Дрейк кричал мне на ухо, чтобы  я  услышал  в  урагане
звуков.
     То, что мне показалось диском, на самом деле было выходом,  порталом;
но размеры у него гигантские.
     Сквозь  него  лился  свет.  А  круглая  форма   оказалась   иллюзией,
порожденной темнотой, в которой мы летели, и контрастным ярким светом.
     Прямоугольный язык оказался рампой, склоном, уходящим в пропасть.
     Норала высоко подняла руки над головой. Сверху из темноты  показалась
необыкновенная фигура - чудовищный бронированный краб с плоской спиной; от
него отходили острые иглы; массивное тело охвачено  мечущимся  зеленоватым
пламенем.
     Он  пролетел  под  нами  и  мимо  нас.  На  спине  у  него  виднелись
многочисленные  выступы,  из  которых  вырывались  ослепительные  вспышки,
сапфирово-синие, изумрудно-зеленые, солнечно-желтые.  Я  увидел,  что  эта
кошмарная  фигура  стоит   на   колоннообразных   ногах,   состоявших   из
чередующихся треугольников и кругов. Формы чудовища  быстро  менялись,  на
мгновение оно наполовину распалось.
     Потом я увидел, как вращающиеся шары, кубы и  пирамиды  заняли  новые
положения. Передние ноги удлинились, задние укоротились,  приспосабливаясь
к углу наклона местности.
     Это  не  химера,  не  кракен  из  пропасти.  Машина,   состоящая   из
металлических существ. Я снова увидел вспышки, и мне показалось,  что  это
груды руды, которые переносит эта мыслящая машина.
     Она исчезла. На ее месте повис куб с  загадочной  женщиной  и  Руфью.
Потом они исчезли, и на их месте оказались мы.
     Мы  висели  высоко  над  океаном  живого  света  -  морем   радужного
великолепия, которое тянулось  миля  за  милей  и  чьи  невероятные  волны
вздымались в воздух на  тысячи  футов,  взлетали  гигантскими  всплесками,
огромными потоками, светящимися  облаками  жидкого  пламени,  разрываемыми
могучими когтями сильного ветра.
     Ошеломленное зрение слегка прояснилось, свечение, сверкание, радужное
сияние приобрело форму, стало упорядоченным. В  нем  я  различил  какие-то
циклопические непостижимые формы.
     Передвигались они медленно, с  ужасающей  целеустремленностью.  Темно
отсвечивали в этих  наполненных  пламенем  глубинах.  И  испускали  потоки
молний.
     Их было много десятков, огромных и загадочных.  Их  пламенные  молнии
пробивали дымку, расшивали ее,  как  будто  это  летящие  покровы,  полные
самого духа огня.
     А шум такой, словно десятки тысяч  Торов  своими  молотами  сокрушают
врагов Одина. Наковальня, на которой огромные молоты выковывают новый мир.
     Новый мир? Металлический мир!
     Эта мысль пронеслась в моем ошеломленном сознании, исчезла - и только
много времени спустя я ее припомнил.  Потому  что  неожиданно  гром  стих,
сияние поблекло и будто затянулось  туманом.  Огромные  фигуры  потемнели,
слились с темнотой.
     И в этом тускнеющем свете, далеко-далеко от нас, казалось, за  многие
мили, засверкала широкая  полоса  сияющего  аметиста.  От  нее  отделились
занавеси, мерцающие, туманные, как складки зари; они  потоком  устремились
от аметистовой полосы.
     И на их фоне вырисовалось нечто огромное, пурпурно-черное; я  вначале
принял это за гору; как одна из наших фантастических вершин  на  пустынном
юго-западе, которые внезапно вырисовываются на фоне садящегося  солнца;  я
сразу понял, что  это  такое,  но  подсознательно  стремился  найти  более
естественное объяснение.
     Это был Город!
     Город не менее пяти тысяч футов высотой,  увенчанный  многочисленными
башнями, шпилями, титаническими арками, гигантскими  куполами.  Как  будто
созданные человеком утесы Нью-Йорка во много раз увеличились в высоту и  в
длину. Очень похоже на небоскребы на фоне сумеречного неба.
     Пропасть под нами потемнела, будто туда  устремилась  ночь;  обширные
пурпурные стены города засверкали бесчисленными  огнями.  От  увенчивающих
его арок и башен отделялись молнии, широкие полоски пламени, вспыхивающие,
электрические.
     Подводят ли меня уставшие глаза, игра ли  это  света  и  тени  -  или
многочисленные наросты вверху действительно меняют  форму?  Ледяная  рука,
протянувшаяся  из  неизвестности,  сжала  мне  сердце.  Они  действительно
менялись, эти арки и купола, башни и  шпили.  Передвигались,  распадались,
образовывались вновь, как прошитые молниями края грозовой тучи.
     Я с трудом оторвал взгляд, увидел, что наша платформа остановилась на
широком серебристом карнизе недалеко от огненного портала и всего  в  ярде
от куба, на котором стояла Норала, и к  ней  прижалась  неподвижная  Руфь.
Услышал вздох Вентнора, восклицание Дрейка.
     Прежде чем мы успели окликнуть Руфь, их куб соскользнул с  карниза  и
исчез.
     Наша платформа вздрогнула и устремилась следом.
     Меня охватило тошнотворное ощущение падения; мы  ухватились  друг  за
друга; впервые за все время в страхе заржал пони. С огромной скоростью  мы
понеслись вниз по крутой сверкающей рампе, уходящей  в  глубины  пропасти,
прямо к высоким стенам.
     Далеко впереди мчался куб с женщиной и девушкой. Волосы их летели  за
ними,  смешивались,  шелковая  паутина  каштановых   и   сверкающая   сеть
рыже-золотых; в них мелькали светящиеся частицы, как рои светлячков;  тела
их окутывали огоньки зеленоватого свечения.
     А  вокруг  нас,  над  нами  снова  послышались  удары  многочисленных
молотов.



                             9. ОГНЕННЫЙ ПОРТАЛ

     Мы как будто оказались на метеоре, несущемся в пространстве.  Свистел
и кричал разрываемый воздух. Ветер заставлял нас пригибаться, но магнитные
зажимы прочно держали ноги.
     Пони расставил ноги, опустил голову; сквозь рев урагана слышалось его
пронзительное ржание, та ужасная жалоба, которую можно услышать только  от
лошади. Она означает, что выдержка лошади на пределе.
     Вентнор сгибался все ниже и ниже; прикрывая глаза рукою,  вглядывался
вперед, чтобы разглядеть Руфь. Дрейк скорчился рядом  с  ним,  поддерживая
его, сопротивляясь урагану.
     Полет  постепенно  переходил  в  горизонтальный,  но   скорость   все
увеличивалась, давление  ветра  стало  почти  невыносимым.  Я  повернулся,
опустил руку, прижал голову к плечу, посмотрел назад. Впервые  увидев  это
место, я почувствовал  его  размеры,  но  только  сейчас  начал  понимать,
насколько оно действительно обширно:  портал