человеческий организм.



                            16. МЫСЛЯЩИЙ МЕТАЛЛ!

     - Допустим, - согласился я. - Мы подходим к их способу  передвижения.
В простейшей формулировке всякое движение есть перемещение в  пространстве
под  воздействием  силы  тяготения.  Ходьба  человека  -  это   постоянное
преодоление силы тяготения, которая стремится притянуть его к  поверхности
земли  и  прижать  к  ней.  Гравитация  распространяется  в  эфире  -  это
колебания, родственные магнитному полю, которое,  если  использовать  ваше
сравнение, поворачивает молекулы железа. Ходьба - это  постоянные  разрывы
поля тяготения.
     - Снимите на пленку идущего человека,  пропустите  ускоренно,  и  вам
покажется,  что  человек  летит.  Не  будет  видно  постоянных  падений  и
подъемов, из которых и состоит ходьба.
     - Я полагаю, что  передвижение  этих  существ  состоит  в  постоянном
преодолении поля тяготения, точно так же, как наша ходьба, только в  таком
ритме, что нам это продвижение кажется непрерывным.
     - Несомненно, если бы мы могли замедлить поступление частичек света в
глаз, мы бы увидели вместо непрерывного полета серию прыжков -  точно  так
же как замедление пленки показывает нам ходьбу как серию спотыканий.
     - Хорошо,  до  сих  пор  в  этом  феномене  нет  ничего  такого,  что
человеческий  мозг  счел  бы  невозможным;  поэтому   интеллектуально   мы
продолжаем оставаться хозяевами этого феномена; нам нужно опасаться только
недоступного человеческой мысли.
     - Металлические и кристаллические, - сказал Дрейк. - А  почему  бы  и
нет? А мы сами кто  такие?  Кожаные  мешки,  полные  некими  жидкостями  и
опирающиеся на подвижное устройство, состоящее в основном из извести.  Мы,
с нашей кожей, ногтями и волосами, происходим в  конечном  счете  из  того
первобытного желе, которое существовало бессчетные миллионы  лет  назад  и
которое Грегори [Дж.В.Грегори,  профессор  геологии  университета  Глазго]
назвал протобионом. И оттуда же змеи с их чешуей и птицы с их перьями; рог
носорогов и волшебные крылышки бабочки; панцирь краба, тонкая  паутинка  и
сверкающее чудо перламутра.
     - Разве между всеми ними меньшая пропасть, чем между нами и металлом?
Я думаю, нет.
     - Не материально, - согласился я. - Но остается вопрос о сознании.
     - Этого я не могу понять, - сказал Дрейк. - Вентнор говорил... как он
это назвал? - о групповом сознании, действующем в нашей сфере и  в  сферах
выше и ниже нашей, с известными  и  неизвестными  нам  чувствами.  Я  вижу
это... смутно, Гудвин... но не могу понять.
     - Мы согласились называть эти существа металлическими, Дик, - ответил
я. Но это совсем не значит, что они состоят из известных нам металлов. Но,
будучи металлическими, они должны иметь кристаллическую структуру.
     - Как указал Грегори, кристаллы и то, что  мы  называем  органической
материей, с самого  начала  эволюции  имели  равные  шансы.  Мы  не  можем
представить жизнь, не наделив  ее  определенным  сознанием.  Голод  -  это
проявление сознания, и нет других стимулов для еды, кроме голода.
     - Кристаллы едят. Извлечение энергии из пищи сознательно, потому  что
целенаправленно, а цели без сознания не  бывает;  извлечение  энергии  для
деятельности тоже целенаправленно и потому сознательно. Кристаллы делают и
то, и другое. И могут передать эту способность своим детям, точно так  же,
как мы. Нет причин, почему бы им в благоприятных условиях не вырастать  до
гигантских  размеров,  однако  они  этого   не   делают.   Они   достигают
определенного размера и за него не переходят.
     - Напротив, они  делятся,  дают  жизнь  другим,  меньшим  кристаллам,
которые  начинают  расти,  пока  не  достигают  размеров   предшествующего
поколения. И эти младшие поколения, как  у  людей  и  животных,  повторяют
старшие!
     -  Итак,  мы  приходим   к   заключению   о   возможности   появления
кристаллических  существ,  которые  благодаря   законам   эволюции   могут
достигнуть такой ступени, какой достигли  существа,  удерживающие  нас.  И
разве не меньше разницы между нами и ими,  чем  между  нами  и  ползающими
земноводными, нашими далекими предками? Или между нами и  амебой  -  живым
плавающим животом, из которого мы все вышли? Или между амебой  и  инертным
желе протобиона?


     - А что касается группового сознания, о котором говорил Вентнор, то я
думаю, он имеет в виду общественное сознание, как у пчел или муравьев, то,
что Метерлинк назвал "духом улья". Он проявляется  в  распределении  ролей
насекомых,  как  геометрические  построения  ясно  проявляют  разум  наших
кристаллических существ.
     - Ничего нет удивительнее  быстрой  организации  без  всякой  видимой
связи то ли для нападения, то ли для работы в рое пчел; точно так  же  без
всякой связи изготовители воска, воспитатели  молодежи,  собиратели  меда,
химики, изготовители пищи - все эти многочисленные специалисты  роя  вдруг
покидают его со старой маткой, но оставляют достаточно  специалистов  всех
видов, чтобы обслуживать молодую.
     - И все это пропорциональное  распределение  достигается  без  всяких
известных нам способов связи. И это очевидно разумное  распределение.  Ибо
если бы оно было случайным, могли бы уйти все изготовители меда,  и  тогда
весь рой умер бы с голоду, или ушли бы все химики, и не была бы  правильно
подготовлена пища для молодежи - и так далее, и так далее.
     - Для такого развития, как  у  наших  существ,  требуется  длительная
эволюция, не меньше времени, чем потребовалось нам, чтобы  обособиться  от
ящеров. Что они делали все это время? Почему не ударили по  человеку,  как
говорил Вентнор?
     - Не знаю, - беспомощно ответил я. - Но эволюция - это не  медленный,
постепенный процесс, как думал  Дарвин.  Бывают  взрывы,  природа  создает
новый вид  почти  за  одну  за  ночь.  А  потом  долгие  века  развития  и
приспособления, и появляется новая раса.
     -  Возможно,  какие-то  необыкновенные   условия   сформировали   эти
существа. А может, они долгие века развивались в космосе, не на  земле,  и
та невероятная пропасть, которую мы видели,  на  самом  деле  одна  из  их
дорог. Они могли попасть сюда на осколке какой-то разбитой планеты,  найти
в этой долине подходящие условия и  развиться  с  поразительной  быстротой
(Теория профессора Сванте Аррениуса о  распространении  жизни  при  помощи
крошечных спор, которые переносятся в пространстве. Смотри его "Сотворение
мира". - У.Т.Г).
     -  Что-то  их  сдерживало,  -  прошептал  Дрейк,  -  а   теперь   они
освободились. Вентнор прав, я это чувствую. Что же нам делать?
     - Возвращаться в их город, - ответил я. - Идти туда, как он сказал. Я
думаю, он знал, о чем говорил. И думаю, он сможет нам помочь. Он не просил
нас, это был приказ.
     - Но что можем мы сделать, два человека против всех этих  существ?  -
простонал он.
     - Узнаем, когда придем в город, - ответил я.
     - Ну что ж, - прежняя беззаботность вернулась  к  нему,  -  в  каждом
кризисе на этом старом шаре вовремя подвертывался человек, помогавший  его
разрешить. Нас двое. И самое худшее - погибнем в  борьбе,  как  многие  до
нас. Итак, что бы ни было в аду, идем в ад.
     Некоторое время мы молчали.
     Наконец Дрейк заговорил:
     - Идти нужно утром. - Он рассмеялся. - Звучит так, будто мы  живем  в
пригороде.
     - Рассвет скоро, - сказал я. - Прилягте, а я вас разбужу, когда решу,
что вы достаточно спали.
     - Это не честно, - сонно возразил он.
     - Я не хочу спать, - ответил я, и ответил правду.
     К тому же мне хотелось без помех порасспрашивать Юрука.
     Дрейк улегся. Когда он уснул, я подошел к черному евнуху  и,  положив
руку на рукоять пистолета, сел лицом к нему.



                                 17. ЮРУК

     - Юрук, - прошептал я, - ты любишь  нас,  как  пшеничное  поле  бурю,
приветствуешь, как приговоренный к повешению веревку. Раскрылась  дверь  в
мир страшных снов; ты считал ее  запечатанной,  а  через  нее  пришли  мы.
Ответь правдиво на мои вопросы, и, может быть, мы уйдем в ту же дверь.
     В глубине его черных глаз появился интерес.
     - Отсюда есть выход, - прошептал он. - И он не проходит через... них.
Я могу показать его вам.
     Я не  был  настолько  слеп,  чтобы  не  заметить  выражение  злобы  и
коварства на его морщинистом лице.
     - Куда же ведет этот путь? -  спросил  я.  -  Нас  искали  -  люди  в
кольчугах, с копьями и стрелами. Твой путь ведет к ним, Юрук?
     Некоторое время он колебался, полузакрыв лишенные ресниц веки.
     - Да, - мрачно признал он. - Путь ведет к ним, в их место. Но там  вы
будете в меньшей опасности, среди своих.
     - Не думаю, - сразу ответил я. - Непохожие на нас уничтожили похожих,
прогнали их, иначе те захватили бы нас и убили. Зачем же  нам  уходить  от
них и идти к тем, кто нас уничтожит?
     - Они вас не убьют, - сказал он, -  если  отдадите  им...  ее.  -  Он
указал длинным пальцем на спящую Руфь. - Черкис  многое  простит  за  нее.
Почему бы вам так не поступить? Ведь она всего лишь женщина.
     Он выплюнул это слово, и я почувствовал желание убить его.
     - К тому же, - добавил он, - вы и сами можете позабавить его.
     - Черкиса? - спросил я.
     - Черкиса. Юрук не дурак. Он знает, что в мире,  с  тех  пор  как  мы
бежали от гнева Искандера в  тайную  долину,  возникло  много  нового.  Вы
сможете развлечь Черкиса многим, кроме  этой  женщины.  Многим,  я  думаю.
Идите к нему, не бойтесь.
     Черкис? Что-то знакомое. Черкис? Ну, конечно, это Ксеркс,  знаменитый
персидский завоеватель. Время исказило  его  имя  в  Черкис.  А  Искандер?
Конечно, Александр. Вентнор был прав.
     - Юрук, - спросил я, - а та, кого ты называешь богиней,  Норала,  она
из народа Черкиса?
     - Давным-давно, - ответил он, - очень-очень давно  была  смута  в  их
городе, даже в самом дворце Черкиса. И я бежал с матерью богини. Нас  было
двадцать. И мы бежали сюда, прошли тем путем, который я вам покажу...
     Он хитро улыбался; я не проявил интереса.
     - Мать богини понравилась тому, кто правит здесь, - продолжал  он.  -
Но потом она состарилась, стала некрасивой и увяла.  И  он  убил  ее.  Она
превратилась в облачко пыли  и  улетела.  И  он  убил  остальных,  которые
перестали ему нравиться.  И  ударил  меня,  как  его...  -  он  указал  на
Вентнора.
     - Придя в себя, я увидел свои  искалеченные  плечи.  Богиня  родилась
здесь. Она в родстве с  тем,  кто  правит!  Поэтому  она  может  призывать
молнии. Разве не был  отцом  Искандера  Зевс  Аммон,  явившийся  к  матери
Искандера в образе большой змеи? Ну? Родилась богиня,  с  самого  рождения
владела она молниями. И она такая, какой вы ее знаете.
     - Идите к своим! Идите к своим! - он  неожиданно  закричал.  -  Пусть
тебя лучше побьет твой брат, чем съест тигр. Идите к своим. Я  вам  покажу
путь.
     Он вскочил на ноги, обхватил меня за пояс и провел  через  завешенный
овал в цилиндрический зал, раздвинул занавес спальни Норалы, втолкнул меня
туда. Потом быстро подошел к дальней стене и нажал в одном месте.


     Отодвинулась часть стены  из  жемчугоподобного  материала,  обнаружив
овальный  проход.  Я  увидел  тропу,  уходящую  в  лес,  бледно-зеленый  в
убывающем свете. Тропа черным языком уходила в глубину рощи и исчезала.
     - Иди по ней, - указал Юрук. - Бери с собой тех, кто пришел с  тобой,
и иди по ней.
     Сморщенное лицо светилось ожиданием.
     - Уйдешь? - спрашивал Юрук. - Уведешь всех с собой?
     - Пока нет, - ответил я задумчиво. - Пока нет.
     И тут же пришел в себя от пламени гнева в его глазах.
     - Отведи меня назад, - коротко сказал я. Он вернул  дверь  на  место,
мрачно повернулся. Я шел за ним, думая, чем вызвана такая ненависть к нам,
стремление избавиться от нас, несмотря на приказ женщины, которая для него
богиня.
     Человек привыкает  искать  сложное,  когда  простой  ответ  находится
рядом. Поэтому я сразу не  понял,  что  в  основе  его  поведения  обычная
ревность; он хотел по-прежнему,  как  было  уже,  очевидно,  многие  годы,
оставаться единственным человеком рядом с Норалой.  Не  понял,  и  Руфь  с
Дрейком дорого за это заплатят.
     Я взглянул на них. Они продолжали спокойно спать. Все так же в трансе
лежал Вентнор.
     - Садись, - приказал я евнуху. - И повернись ко мне спиной.
     Я сел рядом с Дрейком, продолжая разгадывать загадку, но  не  упуская
из виду черного. Я достаточно легко ответил на вопрос  Дрейка  о  сознании
металлических существ; теперь я понимал, что  это  самая  суть  необычного
феномена; должен  был  признать,  что  именно  в  этом  вопросе  испытываю
наибольшую неуверенность. Ясно, что чувство упорядоченности у этих существ
намного превосходит то, что испытывает человек.
     Ясно также, что они знают о магнитных силах больше человека и  хорошо
умеют  ими  управлять.  У  них  есть  представление  о  красоте:  об  этом
свидетельствует дворец Норалы; человеческое воображение не  могло  бы  его
создать, а  руки  человека  -  воплотить  в  действительность.  Каковы  же
чувства, что питают их сознание?
     В золотой зоне диска было девять овалов.  Мне  стало  ясно,  что  это
органы чувств.
     Но - девять чувств!
     А большие звезды - у них сколько? А кубы? Раскрываются  ли  они,  как
шар и пирамиды?
     А само сознание - что это такое в конце  концов?  Производное  мозга,
его выделение? Кумулятивное выражение, химическое в  своей  основе,  всего
огромного количества клеток, из которых состоит наш организм? Непостижимый
правитель города-тела, жителями которого являются  клетки?  Созданный  ими
самими, чтобы управлять?
     Это ли многие называют душой? Или это просто  другая  форма  материи,
самореализующаяся сила, которая использует тело как средство,  как  другие
силы используют машины? Ведь то, что мы называем я, эго,  это  всего  лишь
искорка осознания, бегущая  по  тропе  времени  в  механизме,  который  мы
называем мозгом; искорка, вступающая в контакт, как электрическая искра  в
проводе.
     Существует ли море сознания, которое плещет о берега далеких звезд? И
находит  выражение  во  всем:  в  человеке  и  камне,  металле  и  цветке,
драгоценности и облаке? Одинаковое всюду по своей сущности и  ограниченное
только формами того, что оно оживляет? Если это  так,  то  проблема  жизни
металлических существ перестает быть проблемой, она решена!
     Думая об этом, я постепенно понял, что становится светлее;  пробрался
мимо Юрука к двери и выглянул. На небе играл рассвет. Я потряс Дрейка.  Он
мгновенно проснулся.
     - Мне нужно немного поспать, Дик, - сказал я. -  Когда  солнце  будет
высоко, поднимите меня.
     - Уже рассвет, - прошептал он. - Гудвин, нужно  было  разбудить  меня
раньше.
     - Ничего, - ответил я. - Внимательно следите за евнухом.
     Я закутался в теплое одеяло и почти сразу уснул.



                               18. В ПРОПАСТЬ

     Солнце стояло высоко, когда я проснулся; я догадался об этом,  увидев
яркий  свет.  Я  постепенно  приходил  в  себя,  и   на   меня   нахлынули
воспоминания.
     Я смотрю совсем не на небо: это купол волшебного дома Норалы. И Дрейк
не разбудил меня. Почему? Сколько же я спал?
     Я вскочил на ноги, осмотрелся. Не было ни Руфи, ни Дрейка, ни черного
евнуха!
     - Руфь! - крикнул я. - Дрейк!
     Ответа не было. Я подбежал к  двери.  Посмотрев  на  яркий  небосвод,
решил, что сейчас около семи; значит, я проспал примерно три часа. Как  ни
мало это время, я чувствовал себя удивительно отдохнувшим,  освеженным;  и
уверен: это результат действия  особой  атмосферы  горных  высот.  Но  где
остальные? Где Юрук?
     Я  услышал  смех  Руфи.  Увидел  в  нескольких  сотнях  ярдов  слева,
полускрытый стеной цветущих кустов, небольшой луг. На нем  Руфь  и  Дрейк.
Вокруг пасутся с десяток белоснежных коз. Руфь доила одну из них.
     Успокоившись, я вернулся в комнату, склонился к  Вентнору.  Состояние
его не изменилось. Я посмотрел на бассейн, в котором  купалась  Норала.  С
тоской посмотрел на него; потом, убедившись, что процесс доения еще далеко
не завершен, разделся и погрузился в воду.
     Едва я успел одеться,  как  пара  показалась  в  дверях;  каждый  нес
фарфоровую кастрюльку, полную молока.
     На лице Руфи не было ни тени страха, передо мной была прежняя Руфь; и
улыбалась она без всяких усилий; воды сна начисто смыли с  нее  предыдущий
день.
     - Не волнуйтесь, Уолтер, - сказала она. - Я знаю, о чем  вы  думаете.
Но я - это снова я.
     - Где Юрук! - я резко повернулся  к  Дрейку,  чтобы  скрыть  ощущение
счастья и комок  в  горле;  он  предупреждающе  подмигнул,  и  я  не  стал
повторять вопрос.
     - Вы приберитесь, а я быстро приготовлю завтрак, - сказала Руфь.
     Дрейк взял чайник и позвал меня с собой.
     - Насчет Юрука, - прошептал он, когда мы вышли. - Я дал ему маленький
предметный урок. Отвел его в сторону, показал свой пистолет и уложил  одну
из коз Норалы. Не хотелось этого делать, но  я  знал,  что  для  него  это
полезно.
     - Он закричал, упал ниц и принялся вопить. Вероятно, подумал, что это
молния; может, я украл оружие Норалы. "Юрук, - сказал я ему, - ты получишь
это, и даже еще больше, если хотя бы пальцем дотронешься до девушки".
     - И что было потом? - спросил я.
     - Он убежал туда. -  Дрейк  улыбнулся,  показав  на  лес,  в  который
уходила дорога,  показанная  мне  евнухом.  -  Наверно,  прячется  там  за
деревьями.
     Наполняя чайник, я рассказал Дрейку о своем разговоре с Юруком.
     Дрейк присвистнул.
     - В клещах! Опасность позади и опасность впереди.
     - Когда пойдем? - спросил он, когда мы возвращались.
     - Сразу после еды, - ответил я. - Нет смысла откладывать. Как вы себя
чувствуете?
     - Откровенно говоря, как центральный участник в сцене суда  Линча,  -
ответил он. - Интересно, но не очень приятно.
     Мне тоже. Я был полон научным любопытством. Но приятно мне  не  было,
нет!


     Мы, как могли, позаботились  о  Вентноре,  раскрыли  силой  ему  рот,
просунули резиновую трубку ниже  дыхательного  горла  в  пищевод  и  влили
немного козьего молока. За завтраком все молчали.
     Мы не могли взять с собой Руфь, это ясно;  она  должна  оставаться  с
братом. Конечно, в доме Норалы она в большей безопасности, чем с нами,  но
все же оставлять ее не хотелось.  Я  подумал:  нет  никакой  необходимости
уходить нам двоим. Одного вполне достаточно.
     Дрейк может остаться...
     - Незачем класть все яйца в одну корзину, -  я  решил  обсудить  этот
вопрос. - Я пойду один, а  вы  останетесь  и  поможете  Руфи.  Если  я  не
вернусь, вы сможете пойти за мной.
     Его возмущение моим предложением было таким же сильным, как и у Руфи.
     - Вы пойдете с ним, Дик Дрейк! - воскликнула она. - Или я смотреть на
вас не буду!
     - Боже! Неужели вы хоть на минуту подумали, что я соглашусь? - Боль и
гнев боролись в его лице. - Мы идем вдвоем, или не идет никто. Руфь  здесь
в безопасности, Гудвин. Ей нужно только  опасаться  Юрука,  а  он  получил
урок.
     - К тому же у нее ружья и пистолеты, и она умеет ими пользоваться.  О
чем вы думали, делая такое предложение? - Гнев его превзошел все границы.
     Я попытался оправдаться.
     - Со мной будет все в порядке, - сказала Руфь. - Я не боюсь Юрука.  А
эти существа мне не повредят...  теперь,  после...  после...  -  Глаза  ее
наполнились слезами, губы задрожали, но потом она прямо посмотрела  нам  в
лицо. - Не спрашивайте, откуда я это  знаю,  -  негромко  сказала  она.  -
Поверьте, это так. Я ближе к ним... чем вы. И если захочу, смогу  призвать
на помощь силу, которую мне дал их хозяин. Я боюсь только за вас.
     - А за нас бояться не нужно, - торопливо ответил Дрейк. - Мы  игрушки
Норалы. Мы табу. Поверьте, Руфь, готов голову отдать:  все  эти  существа,
большие и маленькие, уже знают о нас.
     - Нас местное  населе