е быстрых "волны"  и  две  медленных:  минут  пятнадцать
быстрых, одна песня медленная, еще  пару  быстрых  и  последние  полчаса
сплошь медленные. Однако когда компания более интимная - например,  сей-
час, огонек одного отряда - такое уже хуже работало;  здесь  нужно  было
полчаса быстрых и все оставшееся время - медленные.
   Итак, Юра сел пить чай, и Андрюша с  неприятным  удивлением  заметил,
что сел он за стол с Апаковой Леной и Журавлевой  Светой.  Следует  ска-
зать, что Андрюша по воле случая с начала огонька со Светой не общался и
сидел вообще довольно далеко от нее. Света разговаривала с Юрой,  причем
с видимым интересом. Иногда она смотрела на Андрея, но он в этот  момент
специально смотрел в другую сторону. Потом Юра, Света  и  Лена  пошли  в
кружок потанцевать: Андрюша становился все более хмурым,  но  безучастно
наблюдал за происходящим. Наконец Юра со Светой  что-то  долго  выбирали
около магнитофона, Юра сменил ленту и зазвучал медленный танец. Юра тан-
цевал со Светой. Было еще несколько Светиных взглядов на Андрюшу, но тот
сидел совершенно спокойно и читал письма:
   "1 от 19. Какую погоду ты любишь?"
   "1 от 8. Какая девочка из нашего отряда тебе больше всех нравится?"
   "1 от 25. Будь здоров."
   "1 от 33. Что такое любовь?"
   "1 от 9. Как ты относишься ко мне?"
   "1 от 12. Мы пойдем завтра купаца?"
   "1 от 24. Что лучше - джинсы или шорты?" (Кто бы это мог быть с таким
вопросом?.. К сожалению, большинство носило номера в карманах и  показы-
вало их только почтальону, посему  определить  авторов  было  непросто).
Андрюша написал:
   "19 от 1. Лунную"
   "8 от 1. А тебе?"
   "25 от 1. Спасибо"
   "33 от 1. Это я тебе потом скажу..."
   "9 от 1. Да. Именно так, как ты думаешь".
   "12 от 1. Нет"
   "24 от 1 Лучше плавки".
   Когда танец кончился, Света вернулась за столик, и  тут  ей  принесли
письмо:
   "25 от 1. Спасибо"
   Андрюша с увлечением ел лимонные вафли.
   И тут Юра, который все это время возился с аппаратурой, обьявил белый
танец. Света встала... и пошла к Андрею.
   - Андрей, пошли потанцуем.., - произнесла она.
   Андрей увидел ее взгляд, в котором ничего не пытались скрыть... и по-
чувствовал себя необычайно счастливым человеком.
   - Пошли...
   - Ты не обиделся на меня за что-нибудь?
   - Да нет...
   - Это хорошо. Я совсем ничего не имела в виду...
   Юра смотрел на них, и думал. С одной стороны, причин для беспокойства
вроде бы и не было - для Светы такое было абсолютно нормальным - и в  то
же время у него возникло какое-то ощущение... что-то в этой  сцене  было
не так.
   Андрюша со Светой танцевали уже несколько танцев подряд. Когда музыка
кончалась, они стояли рядом и разговаривали,  ожидая  следующего  танца.
Юра становился все мрачнее... и тут он увидел последнюю мелочь,  которая
ему сказала все... и на душе сделалось невыносимо горько. Андрюша  гово-
рил что-то Свете на ухо; Светины глаза были закрыты.
   Юра сидел и ел в тоске конфеты "Ласточка". Танцевали почти все, крас-
ный фонарь уже никто не трогал; потом Юру пригласила какая-то девочка, и
он присоединился ко всем тоже.
   Так продолжалось бы очень долго, если бы не появилась старший педагог
Надежда Иосифовна и не сообщила всем, что огонек пора кончать, уже поло-
вина одиннадцатого, и о чем только думают вожатые... И еще ей  очень  не
понравилась Светина голова на Андрюшином плече, но пока  она  ничего  не
сказала...
   Юра выключил магнитофон. "Ну еще, еще немножко!" -  кричали  пионеры;
"Никаких "еще"! Спать всем!" - кричала Надежда Иосифовна;  наконец  уви-
дев, что дело сделано, удалилась.
   - Хочешь еще? - спросил Андрюша Свету.
   - Да. Давай еще...
   Андрюша выволок предусмотрительно заготовленный  Сашин  магнитофон  и
включил кассету с подписью "Eloy '78". Юра унес только  "Маяк-203",  как
самую ценную аппаратурную часть, а усилитель "Электрон-20" готов был ос-
тавить. Можно было бы, конечно, из вредности и его забрать, но  Юра  был
не таким человеком. Он был просто печален и не собирался ни с  кем  сра-
жаться... Итак, огонек продолжался. Андрюша  не  думал  о  последствиях.
Каждая минута этого танца стоила дня из тех, что проходили раньше...
   Пока Андрюша возился с магнитофоном, Юра подошел к Свете:
   - Какие новости?
   - Да так... А что тебя интересует?
   - Вдруг скажешь что-нибудь хорошее...
   - Нет. Ничего хорошего - для тебя. До свидания!
   ...Юра был разбит и уничтожен. Юра был низвергнут.
 
   16.
   Наташа шла по дорожке от корпуса к игротеке - возвращалась после  не-
долгого визита к себе в комнату. Кажется,  теперь  ее  присутствие  было
просто необходимо: огоньку давно бы уж пора закончиться, а Андрюша,  как
видно, и не думает об этом...
   Итак, Наташа шла, и навстречу ей шел... Серж. Вот они  встретились  и
поздоровались. Серж спросил:
   - А ты что сейчас делаешь?
   - Да так, ничего, - ответила Наташа, у которой все проблемы сразу вы-
летели из головы, - у нас, вообще-то, сейчас огонек...
   - А, понятно.., - сказал Серж, пропустив мимо ушей последнее  сообще-
ние, - а у меня сейчас настроение какое-то мрачное... Пойдем ко мне, по-
сидим, а?.. Очень хочется поговорить с кем-нибудь...
   - Хорошо, пошли.., - она с трудом сдерживала внезапную  радость;  про
огонек уже не было ни малейшего воспоминания. Серж, вообще говоря,  пра-
вильно подумал, что может уже с ней обращаться, как со своей girlfriend;
Наташа была такому только счастлива.
   Начав какую-то длинную тираду с присутствием лирики, философии и лег-
кой поэтической грусти, Серж довел Наташу до своих аппартаментов.
   - Ты любишь темноту? Я люблю в такое время сидеть без света, так луч-
ше думать...
   - Да... лучше не включай...
   -...Возьмем темноту за исходную точку... Когда человек  рождается,  у
него нет ничего, кроме времени: из времени он создает себя, все, что со-
бой представляет... То есть, время заключает в себе некую  ценность.  Но
человек сначала никогда не знает, сколько стоит время, он не может срав-
нить его с остальными, материальными ценностями... Это трудно хотя бы  и
потому, что сначала его много - и весь путь кажется бесконечным...
   ...В открытое окно вливались крики ночных птиц и ярко-серебряный лун-
ный свет; он отражался в Наташиных глазах и в глазах Сержа, когда он го-
ворил. Все, что говорил Серж, было очень похоже на правду и на  какой-то
высший смысл; скоро он увидел в Наташиных глазах слезы.
   - Тебе не холодно? - внезапно спросил он и положил руку на ее  плечо.
Он почувствовал легкую дрожь, но дрожь была не от холода, а от его  при-
косновения... - о, тебе холодно! - тотчас заявил он,  оборачивая  Наташу
своей курткой (частично) и своей рукой (в основном)... Наташа  была  те-
перь вплотную к нему, и даже наклонила голову в его сторону. Серж  гово-
рил почти шепотом... Следующая внезапная фраза была такая:
   - А у тебя жесткие волосы?.. Вот здесь как будто  жесткие,  а  так  -
раз, и рассыпаются... Вот у меня -  очень  жесткие  волосы;  потрогай...
Вот... А ничего, если я тебе прическу поправлю - будет чуть-чуть другая?
...
   Наташа была в волшебном полусне; ей было все  естественно,  хорошо  и
приятно... да и надо отдать должное: Серж действовал деликатно. Все было
медленно, постепенно и осторожно.
   - Нет, не здесь... Это лучше вот так...
   ...Однако отвлечемся наконец от сей счастливой пары (пусть только чи-
татель не усердствует в домысливании дальнейшего!), и отвлечемся от дру-
гой счастливой пары, которая танцует в игротеке... давайте-ка рассмотрим
вон того одинокого человека, который бродит по темным аллеям...
   Юра бродил по лагерю и думал, почему он проиграл. Нет, дело не в кра-
соте, и не в подходе... хотя, может быть. Так, надо проанализировать все
сначала.
   Итак, в 12-13 лет у девочек впервые появляется  заинтересованность  в
рассматриваемом вопросе, что обусловлено чисто биологическими факторами;
это явление Юра называл "сексуаль-
 
ружающим, изменения манеры поведения, изменения отношения к 
подругам... Потом возникает способностью ЛЮБИТЬ - ей может 
понравиться кто-то, только это обычно не сразу реализует- 
ся... Сначала долгие оценки и разговоры между собой... так, 
все правильно... а теперь допустим, что кому-то она понрави- 
лась до того, как возникла способность любить. Ей хочется 
нравиться, и так оно и есть - это воспринято как должное... 
Так, но это отпадает. Юра понимал, что у Светы эта стадия 
давно пройдена. Правда, она уверена, что нравится чуть ли не 
поголовно всем вокруг - это в данном случае естественно... И 
тут - подтверждение: кто-то взрослый ею заинтересовался. Это 
ее радует, потому что ей хотелось этого, и, разумеется, ин- 
тересно узнать поближе такого человека. Она еще не подозре- 
вает, что может влюбиться. Просто она так долго была увере- 
на, что нравится всем вокруг, но никто ей ничего такого не 
показывал, разве что кто-нибудь ее возраста... а он в ее 
глазах - дебил, глупее на два года... Да, к человеку, кото- 
рый ее заметил, есть уважение - ведь оценил же, что она дей- 
ствительно вся из себя такая; и еще любопытство - а как же 
это он так подумал, почему это он решил; и еще радость: во 
здорово-то!.. И еще хочется поиграть с ним, чтобы полностью 
насладиться новым ощущением... Стоп. Вот тут-то у нее и есть 
вероятность влюбиться. Совершенно неожиданно, "играючи"... А 
любят они по первому разу сильно, будь здоров как... Отсутс- 
твует способность сравнить и сознательно оценить, все проис- 
ходит с ними моментально... Нравится вообще непредсказуемо 
что. Внешние данные. Манера общения. Еще черт знает что... и 
совсем непонятно что. Как правило, обьектом увлечения стано- 
вится совершенно произвольный человек, и он ни о чем не до- 
гадывается... или часто просто посылает бедную девочку куда 
подальше, особенно если он значительно старше. "Молода 
еще"... Так, вот здесь Андрюша-то и мог стать предметом ув- 
лечения. Совершенно случайно: он ведь все время рядом... 
   "Какой же я дурак! Почему же я не поехал вожатым! Ведь так же ничего,
ничего не можешь сделать, а вожатый может все, что угодно.., и все  эле-
ментарно, "по долгу службы"... Какой же я дурак!.."
   А Андрюша?
   Он тоже оценил Свету, думал Юра; правда, немного и с  ее  помощью,  а
хотя... наверное, они понравились друг другу одновременно.
   Как ни странно, Юра в общем уважал Андрея... хотя бы потому, что  тот
пришел к тому же, что и он сам...
   ...Однако читатель уже порядком утомлен. Опишем-ка мы еще двух  чело-
век, очень серьезных и решительных в эту минуту. Они  идут  к  игротеке.
Это - начальник лагеря и, опять же, старший педагог.
   Вот дверь в игротеку распахивается, и их взору предстает  второй  от-
ряд, покачивающийся в танце в полной темноте.  Вот  вожатый,  обнимающий
какую-то девочку... "Все ту же!" - в ужасе отмечает про себя Надежда Ио-
сифовна, и ужас переходит в силу и решительность.
   - Э-э... В чем дело?! - произносит начлаг.
   ...Не буду описывать жуткие сцены разгона  огонька;  достаточно  ска-
зать, что через двадцать минут все были уложены старшим педагогом лично,
и малейшее сопротивление угрожало повлечь за собой страшные кары...
   - А вас, Андрей, э-э... я прошу зайти ко мне сразу же, как  освободи-
тесь, - сказал начлаг с максимальной глубиной суровости в голосе.  Потом
подумал и добавил:
   - А где э-э... Наташа?..
   - Не знаю, - признался Андрей.
 
   17.
   Венеамин Андреевич, начальник лагеря, был,  надо  сказать,  в  этаком
озабоченном и озадаченном настроении. Только что Надежда Иосифовна  под-
робно осветила ему состояние дел во втором отряде, и он чувствовал,  что
надо принимать крутые меры; случай же с огоньком - вообще абсолютное бе-
зобразие. Итак, налицо полный развал работы, еще  немного  -  и  пионеры
начнут тонуть, убегать, нарушать все правила внутреннего  распорядка,  а
вожатые своим наплевательским отношением будут только содействовать это-
му. Да и не просто наплевательским - прямо противоположным, разлагающим,
ниспровергающим все нормы советской морали! Это надо же  -  после  отбоя
проводить огонек, назло всем, когда  уже  было  сказано  немедленно  его
прекратить...
   Итак, Венеамин Андреевич думал обо всем этом, о крутых мерах, которые
необходимы, и... все же совершенно не знал, что именно делать.  По  мяг-
кости своего характера он почти никогда не мог принять твердого решения;
он чувствовал себя хорошо, когда все шло так или иначе  по  расписанному
плану, по заранее установленному распорядку, и сразу терялся, когда про-
исходило что-либо из ряда вон выходящее. Кстати, здесь он  мог  наделать
редких глупостей, особенно когда его действиями руководили кучи разнооб-
разных и взаимно исключающих рекомендаций от многих советчиков  сразу...
Пока советчик был один - Надежда Иосифовна, и она настоятельно требовала
влепить Андрею выговор или вообще отстранить  от  работы,  перевести  на
должность сменного вожатого.
   Андрюша предстал перед начлагом,когда тот сидел  за  столом  и  хмуро
придумывал первую фразу разговора. Он встретил  спокойно-сосредоточенный
взгляд Андрея, взял в руки большую стопку каких-то листов, и, постукивая
ее об стол - чтобы подровнять - начал:
   - Э-э... садитесь.
   Андрей сел. Начлаг продолжал постукивать пачкой листов то об стол, то
об ладонь, пачка подравнивалась, снова расползалась, снова собиралась  в
ровный бумажный монолит, и конца этому процессу видно не было.  Венеамин
Андреевич выдавил наконец из себя самое едкое выражение и произнес:
   - Э-э... скажите мне: что вы лично сделали  за  истекшие  две  недели
смены?
   Андрюша молчал. Перечисление всех  мелочей  представлялось  ему  нес-
колько унизительным делом.
   - Огонек после отбоя?.. Но, э-э... согласитесь, что этого как-то  ма-
ло...
   Андрюша помолчал и произнес:
   - Лучше меньше, да лучше.
   Начлаг рассыпал бумаги по столу и ошеломленно поднял на  него  глаза.
Секунд десять он открывал и закрывал рот, и наконец спросил:
   - Что вы имеете в виду?!
   На этот вопрос невозможно было ответить.
   - Нет; что вы имеете в виду?!
   - Ничего.
   - Ах, ничего!! - ...но дальше ничего изречь не  смог:  только  гневно
собирал листы снова в стопку,  переворачивал,  подравнивал,  причем  чем
больше подравнивал, чем больше листов выбивалось обратно...  "Интересно,
что на них написано?" - думал Андрюша.
   Видя, что начлаг как-то иссяк, в разговор вступила Надежда Иосифовна:
   - Скажите, Андрей... а какое отношение вы имеете к этой девочке - Жу-
равлевой Свете, если не ошибаюсь?..
   - Что значит - какое отношение? Отношение вожатого к своему пионеру.
   - Нет, просто я замечала, что вы ей уделяете какое-то повышенное вни-
мание, не укладывающееся в рамки взаимоотношений между вожатым и его по-
допечными... Вы, надо сказать, мало  общаетесь  со  своими  ребятами,  и
только Света и Лена как-то в центре вашего внимания. Как-то это... наво-
дит на странные размышления...
   - Мне непонятны Ваши рассуждения. К каждому  необходим  свой  подход:
уделять всем одинаковое количество времени просто нецелесообразно.
   - Однако ваш подход... несколько иного порядка... Не мне  вас  учить,
что может из этого получиться. Вы - вожатый, и вам  доверили  детей;  вы
несете за них ответственность. Ваши же действия... просто неприемлемы  с
этих позиций.
   - Мне непонятно, о чем вы говорите.
   ...Начлаг слушал, и в нем росли испуг и беспокойство. Чрезмерно близ-
кие отношения вожатого с пионеркой - этого еще не хватало... Черт знает,
что еще можно от него ожидать... А что, если они УЖЕ... и тогда...
   В испуганной фантазии начлага росли все новые и новые картины, он по-
думал, что необходимо провести медицинскую экспертизу... потом  предста-
вил, что из этого выйдет. Какой позор, если  подозрение  не  подтвердитс
я... а если подтвердится? Позор еще больший. Он, начальник лагеря...
   "Нет, никакой экспертизы! А ему... ему же нельзя... нельзя  оставлять
его с детьми! Немедленно... надо что-то делать... Только что?.."
   - Я отстраню вас от работы! - вскочил начлаг.
   - Как нравится.
   - Что!?
   - Как вам нравится, говорю.
   - М-м... э-э.., - но продолжения фразы опять не последовало... Начлаг
был растерян полностью, ему хотелось забыть все и остаться одному;  а  в
следующую секунду опять приходил страх за возможные деяния этого вожато-
го - что-то все же надо было делать, но что?..
   ...Он стучал, и стучал, и стучал свей стопкой бумаги по столу, и ста-
новился все более нервным. Вдруг он произнес:
   - Идите.
   - Что?
   - Идите!
   Андрей ушел.
   - До свидания...
   Начлаг не ответил, только хмуро опустил надоевшую стопку  на  дальний
край стола... А Надежда Иосифовна сразу заговорила:
   - Да снять его с работы за такое! Поставить на подмену. Или вообще из
лагеря выгнать! Какое безобразие, и ведет-то себя как!.., - и так  далее
и в том же духе еще довольно долго; а начлаг думал, что выгнать из лаге-
ря - это как-то слишком, а поставить на подмену - это ничего не дает; он
же и там будет заниматься развращением несовершеннолетних!
   - Э-э...Так надо ему просто запретить!
   - Что? Так он же даже не признает свою вину, ведет себя как  нахал,  
и...
   - Э-э... а что же делать?
   - Так снять его с должности! Или выгнать!
   - Ну, выгнать, это... А если поставить на подмену - вы полагаете, это
все равно? Речь ведь не только э-э... о развале работы,  а  еще  и  о...
э-э...
   - Венеамин Андреевич, он заслуживает немедленного увольнения.  Просто
хам! И как он...
   - А не слишком ли это..
   - Слишком? Да что вы! Выгнать его в три шеи! Если такого оставишь, он
же весь лагерь превратит... ну я не знаю во что, просто неприлично  ска-
зать...
   - А выгнать, вы полагаете... э-э... надо?..
   ...Так они разговаривали довольно долго, а может, и не так -  восста-
новить подробности уже очень трудно; да и не стоит,  пожалуй,  отягощать
данную главу слишком обильным повествованием; пусть лучше читатель восп-
римет ход мыслей начлага и старшего педагога как некое авторское упроще-
ние действительных событий... Итак, начлаг все колебался, но каждое  но-
вое рассуждение говорило в пользу предложенного решения: Андрея выгнать.
Вспомнили и прочие "неприглядные" поступки вожатого второго отряда; пос-
тепенно начлаг утвердился в своем убеждении, что  это  сразу  решит  все
проблемы, и успокоился. Надежда Иосифовна была довольна:  этот  нахал  и
хам Андрей наконец получит по заслугам.
   - Ладно. Значит, завтра, э-э... приказ? Прямо так сразу?..
   ...Однако отметим здесь еще одну черту начальника лагеря: когда реше-
ние было уже принято, и он больше не колебался, переубедить его станови-
лось абсолютно невозможным, даже если неправота начлага становилась оче-
видной. К несчастью, в тот вечер с ним не было никого, кроме Надежды Ио-
сифовны; иначе суровое решение начлага не стало бы уверенностью.
   Кстати, Наташу в тот вечер так и не нашли. О ней просто не вспомнили.

   18.
   На следующее утро, еще до линейки, Андрюшу вызвали к начлагу и потре-
бовали написать заявление об увольнении по собственному желанию. Что  он
и сделал.
   Перед линейкой Андрюша вернулся в отряд, тщательно выстроил всех пио-
неров, и, встав перед строем, сообщил:
   - С сегодняшнего дня начальство лагеря больше не нуждается в моей по-
мощи. Таким образом, меня выгоняют. Поднимите руки, кто согласен с  этим
решением.
   Строй вскипел. Все были явно возмущены происшедшим: "Нет!" -  кричали
пионеры,- "Мы не согласны!.." Вместо линейки все гурьбой  отправились  к
резиденции начлага, и остановить это побуждение было совершенно  невозм-
рожно.
   Начлаг испугался снова, однако скоро этот испуг перешел в суровость и
непреклонность. Присутствие Андрея в лагере представлялось ему все более
опасным; для усмирения второго отряда были мобилизованы остальные  вожа-
тые.
   - Это же надо! Просто э-э... бунт поднял!
   - Может, милицию вызвать? - посоветовала Надежда Иосифовна