ровождение?), он..."
   Так. Это уже никуда не годится. Надо что-то в другом ключе... Сменить
позу?.. Нет, изнасилование в позе "свастика" или "69" - это уже для сюр-
реалистов... Что бы еще написать??
   "...Он долго не мог кончить: вершина все ускользала от него. Он  полз
за добычей, как охотник, голова уже болела от напряжения; но должно же в
конце концов получиться, черт возьми! Наконец, одновременно с едкой  су-
дорогой левой ноги, победа наступила - и тут он  почувствовал,  что  это
какой-то не такой оргазм, это оргазм с "формантой": все как  обычно,  но
только будто вырезана самая лучшая его часть...
   ...Бедный Йорик! Отчего люди не летают? Тетраэтилсвинец - яд! И какая
тварь не взгрустнет после соития? Не плюй в колодец. Вылетит - не пойма-
ешь. Славься, отечество наше свободное! А может, пойти домой?.."
   (Пояснение: сей опус я пишу по просьбе L.Кукушкина (не путать с А.Ку-
кушкиным!), который очень просил, и просил, чтоб не меньше 20  КБайт;  а
времени уж между тем полвосьмого!)
   "- Ну, пожалуйста, ну еще разик!!! - просит она... (Вид  сверху:  под
ногами полукружок поврежденного дерна, эстетика скульптурной  композиции
ниже среднего, комары со всего леса слетаются на его  потную  спину;  но
слава богу, что не вблизи муравейника и не средь зарослей крапивы.  Зато
под ее лопатками - выступающий сосновый корень, будет синяк...)
   - Что, не стоит? - спрашивают многочисленные советчики.
   - ...а ты резиночку аптекарскую; хошь, дам?
   - Не! Лучше - шпанских мушек!
   - ...оргазм на выходе плохо "давится", это не...
   -    Так    че,    не    можешь     сам     -     дай     другим!    
............................................................
   - Завтра продолжим! - говорит она и удаляется, плюнув  ему  на  лысин
у..."
 
   ...Кукушкин ворочался всю ночь, а под утро грязно  кончил  в  пододе-
яльник. Поскольку вышеописанное явно не могло привести  его  в  подобное
состояние, будем считать, что причиной сему явился другой рассказ, начи-
нающийся словами "Заяц выкинул черные окна и умер". Мне же остается лишь
выразить уверенность, милостивые господа судьи, присяжные и  заседатели,
что настоящее литературное изделие со всей очевидностью показывает,  что
Автор ни разу и никогда не насиловал  одиннадцатилетних  нимфеток  ни  в
сосновых лесах, ни тем более в березовых, и что даже сама мысль об  этом
ему глубоко противна! Благодарю.
 
 
   Д Е Н Ь Р А В Н О В Е С И Я
   (обеденный перерыв)
   *
   В этот день двое беспорядочно и, казалось бы, бессмысленно  слонялись
по городу. С ними была неведомая цель и белая сумка,  забрызганная  мар-
товской грязью.
   Один из них был отчетлив и выразителен; его внешности не хватало раз-
ве что воинского шлема с черным страусовым пером - поэтому, возможно, на
нем выделялись шарф, завязанный винтом, и короткие сапожки.  Второй  был
веселее и общительнее, в его одежде ощущался стиль - подтянутый и однов-
ременно распущенный, а в его глазах - то, что он еще очень молод. Перво-
го звали Гарибальд, а второго - Плиний. Оба были одинакового  роста,  но
Гарибальд почему-то казался выше.
   Они появлялись то там, то здесь, останавливались, снова шли, влекомые
своей неведомой целью; иногда в руке одного из них возникал яркий  крас-
ный цветок, и тот, почтительно склонившись, вручал его какой-нибудь  де-
вочке - и оба снова шли. В городе было полно людей - в этот день в горо-
де всегда много людей - и Гарибальд внимательно вглядывался в  лица,  не
пропуская ни единого; а Плиний рассматривал их просто так, казалось  бы,
из праздного любопытства и оттого, что ему нравится смотреть  по  сторо-
нам. Чаще цветок оказывался в руке у Плиния,  реже  -  у  Гарибальда,  и
только два раза они дарили одновременно - сразу два цветка; один раз это
было в метро, когда девочка сидела и обреченно читала какой-то  учебник,
вынутый из сумки, и подняла свой удивленно-восторженный взгляд - а глаза
у нее были такие же, как вылинявшие джинсы; а в другой раз это  было  во
дворе, где много одинаковых домов вокруг, но лишь здесь  солнце  светило
ярче всего - потому что оно отражалось в веснушках и  оранжевых  волосах
своего десятилетнего творения, перегребавшего воду из одной лужи в  дру-
гую... она даже испугалась, кажется - ей еще никто ничего  подобного  не
дарил - но вспомнила, какой сегодня день, и солнце вспыхнуло еще ярче...
   -...И все же я не могу понять, - сказал Гарибальд, - может  быть,  на
этот раз ее просто нет?
   - Смотря как искать, - сострил Плиний, - Может быть, попробовать мне?
..
   Гарибальд издевательски улыбнулся.
   - Тебе хватит. В нашей сумке еще много цветов...
   - "Его нельзя отдать кому попало - ведь он только один". Да?
   - Ты помнишь полностью это стихотворение?
   - Помню. "Всплывает из многоточия Черный Тюльпан, и черные языки  вы-
сунулись отовсюду; все жаждут смерти, но некому обрести..."
   - Смерти сегодня не надо, - возразил Гарибальд, - Цвет смерти  -  бе-
лый, а черный - это совсем другое... Это - предупреждение... Это - самый
яркий контраст... Настоящая красота - это почти оружие, и  ей  необходим
такой цвет...
   Плиний пожал плечами.
   Они снова дарили цветы, и солнце уже клонилось к закату - только сре-
ди сотен лиц все никак не было того, которое необходимо  было  найти,  и
Гарибальд становился все печальнее.
   -...И все же каждый человек красив по-своему, - сказал Плиний.
   - Да, - согласился Гарибальд, - но считать всех одинаково красивыми -
значит просто не различать.
   - Просто у каждого своя красота; ты заметил, что  мы  практически  не
пересеклись в выборе?
   - Да.
   - И если бы каждый дарил цветы, то  у  каждой  было  бы  по  красному
тюльпанчику...
   - К сожалению, это не так... Хотя  сама  по  себе  игра  забавна.  Но
кто-то не поймет этой игры, а кто-то не поймет, что это  вообще  игра...
Ты знаешь, почему все наши тюльпаны красные?
   - Знаю.
   Гарибальд смотрел на низкое солнце.
   - А может быть, это и к лучшему...
   Плиний был младше и оптимистичнее:
   - Пустяк, пошли! Нам надо посмотреть еще тысячу лиц!
   ...Тысяча лиц, взглядов, глаз, взмахов головы, походок,  рук,  шагов,
волос, ресниц, имен; тысяча мыслей, улыбок, слов,  восторгов,  сомнений,
печалей, для каждой души - свой красный цветок, и пусть это просто бесс-
мыслица - но кто-то же должен это делать, хотя бы  один  день  в  году!;
красота - это самое главное в людях, и хотя бы один день в году надо ис-
кать ее! Просто чтобы найти и видеть, что она действительно есть. И тог-
да ничто не страшно - можно идти дальше, шаг будет легок, потому что мир
создан таким, каким ты его видишь; пусть кто-то считает, что это не  так
- любой человек мыслит по-своему, любой человек не должен быть похож  на
остальных... И именно поэтому он красив.
   ...И Гарибальд снова исчез в толпе - чтобы когда-нибудь  в  его  руке
возник самый красивый тюльпан, черный и единственный; чтобы молча протя-
нуть его, посмотреть в удивленные глаза и,  улыбнувшись,  исчезнуть,  не
оборачиваясь - чтобы на следующий год совершить все снова.
   ...Это же просто игра, да?..
 
 
   И Д Е Н
   *
   Это насекомое, сказал Локи, оно развивается в организме человека. Че-
рез год человек умирает, а взрослые особи живут только однажды в течение
4 июня. Нет, усомнился Моррисон. В этой логике есть какой-то ущерб.
   Это ретровирусная инфекция, сказал Локи. Все очень просто.  Нет,  это
болезнь души, сказал Моррисон. Чепуха, возразил Локи. Это  телесный  не-
дуг. И именно бремя неестественной работы организма ложится  на  психику
так, что это создает тот облик видоизмененного сознания и поведения, ко-
торый в первую очередь и отмечают все посторонние. Все сходится,  сказал
Моррисон. Только почему этот облик остается неизменным в  течение  всего
года?
   Они шли слишком быстро. Тонкие травинки пробивались между плиточками,
потому что здесь давно никто не ходил, и подняв взгляд Локи заметил, что
небо стало пасмурным. Ему показалось, что и это заранее включено  в  се-
годняшний распорядок явлений.
   Он вспомнил камни на берегу, свежевыкрашенные скамейки на стадионе  и
Обращение Кларка, который год уже висевшее на пристани: "Уважаемые  дамы
и господа, это тайна. Если хотите, это просто красивая бессмыслица, но -
тактичность цивилизованных людей подсказывает  нам  отнестись  снисходи-
тельно к обычаям здешних аборигенов, связанным со днем 4 июня - тем  бо-
лее что во всем остальном они удивительно похожи на нас с Вами,  не  так
ли? Поэтому. Давайте не нарушать эту странную природу вещей!  Не  судите
меня строго; так же, как и Вы, я не знаю, что такое иден, я  просто  бе-
русь утверждать, что не стоит сюда вмешиваться - и это единственное, что
побуждает меня говорить все это."
   Как они, спросил Моррисон?
   Они нас не видели - Локи обернулся и заметил две фигурки, шедшие  да-
леко сзади - мы их здорово обогнали. Теперь успеем. Пожалуй, даже  стоит
подождать.
   А может быть, прав был Кларк, спросил Моррисон?
   Просто Кларк был первым, кто обратил на это внимание, возразил  Локи.
Но он не интересовался. И поэтому призывал не вмешиваться. А мы  должны,
потому что...
   Да, сказал Моррисон. Мы интересуемся. А скажи, тебе не жалко Эннабел?
   Локи оглянулся.
   Эннабел и Меб шли медленно,  разговаривая  о  чем-то,  их  лица  были
серьезны, а походка осторожна и словно оторвана от земли,  Локи  никогда
не мог понять, откуда берется такая походка. Впрочем, подумал он, у двух
подружек всегда найдется тема для беседы настолько важной, чтобы не  за-
мечать ничего вокруг. Тем более сейчас.
   Иден, сказал он. Мне не нравится это слово. Хорошо бы его  чем-нибудь
заменить.
   Слово-то заменить можно, сказал Моррисон. Но что делать с теми, кото-
рые от него умирают?.. И, собственно, они сами говорят это слово.
   Локи снова задержался у поворота, и, оглянувшись,  видел  мелькнувший
профиль Эннабел и безразличие ее тонких губ, сгиб руки под  просвечиваю-
щей ветровкой и плавную тень по точеному рельефу ног... Даже здесь Энна-
бел не могла изменить себе - очертание буквально каждой детали бросалось
в глаза, и стройность линий подчеркивалась ледяной отрешенностью и  чис-
тотой движений.
   "Кстати... Почему именно через год?.."
   Локи ничего не ответил, думая о своем.
   Они услышали далекий гудок теплохода, означавший начало идена. Тепло-
ход уже час стоял на рейде, а сейчас он разворачивался и уходил в океан.
На этом теплоходе должны были уплыть Локи и Моррисон, но никто не должен
ничего заметить, потому что Кузьмич и Гугенхеймер наверняка  догадались,
что сделать.
   Они были вооружены всеми патентованными и непатентованными средствами
защиты от идена. Одежда без складок, противомоскитные  сетки,  репеллент
"Иден-М", черная ленточка вокруг правого колена, несколько местных  зак-
линаний, браслеты из чистого кремния  и  противоакцептивные  таблетки  -
почти все это было куплено утром у пристани.  Рекомендовалось  также  не
использовать в одежде зеленых тонов, но Моррисон сказал, что в своей ши-
рокополой пробковой шляпе он в любом случае  чувствует  себя  увереннее.
Тем более что большинство правил было выдумано продавцами  красивой  за-
гадки просто на утеху публике.
   Стой, дальше не ходи, сказал Моррисон. Вот у этого куста.
   Локи кивнул. Он видел, как Эннабел и Меб подошли совсем близко  -  до
них не было и метров десяти, но даже если бы Моррисон и  Локи  захотели,
чтоб их заметили, они бы не обратили на них никакого  внимания.  На  Меб
были длинные теннисные шорты, которые по-детски неправильно облегали  ее
бедра и талию, а волосы, обычно распущенные по плечам, были собраны сза-
ди в длинный хвост. Локи видел отчетливо каждую деталь, и  это  казалось
неестественным - он повторил про себя понравившееся заклинание и положил
в рот еще одну таблетку - не отрывая взгляда и  стараясь  не  пропустить
момент, когда их захватит иден...
   Почему ничего не происходит, удивился Локи?
   Подожди. Не все сразу, прошептал Моррисон.
   Эннабел и Меб остановились около куста - здесь обрывался теренкур - и
Локи видел складочку на колене у Эннабел; его дыхание перехватило, и за-
хотелось оказаться рядом: дотронуться до нее и разгладить, и увести сей-
час же куда-нибудь; однако он понимал, что это все бесполезно...
   Пошел снег - летний, не долетающий до земли - это  даже  не  казалось
странным, но Локи инстинктивно поежился, потому что Эннабел и  Меб,  на-
верное, было холодно... Черт знает что, сказал Моррисон, глядя  на  них.
Похоже, для вмешательства идена необходима  изрядная  доля  собственного
желания... Локи ощущал взволнованное дыхание Меб - по едва уловимому су-
жению и расширению тонкой полоски кожи над шортами, видел ее длинные но-
ги и румянец, заливавший лицо... Наверное, мы их никогда не поймем,  по-
думал он. Потому что Эннабел и Меб здешние, и они знают, что делают.  Мы
их никогда не поймем, подумал Локи.
   Эннабел опустила голову - Локи увидел ее новый ракурс и еще несколько
складок на рукавах, ресницы, нежно-розовый цвет лица, снег, листья...
   ...В чем дело, спросил Моррисон - Локи, слышишь??.
   ...Иден, повторял Локи, странно застывшим взглядом созерцая  холодный
куст; Иден. Иден. Иден. Иден...
   *
 
 
   Э К З О Р Ц И С Т
   *
   "I`ve invented
   Explodin` Smile..."
   (все части этого произведения
   написаны разными почерками)
 
   Прежде, чем оттолкнуться от берега...
   ...Прежде, чем оттолкнуться от берега, я пробую рукой  воздух.  Ветер
уже наполнил легкие корабельных сосен, сегодня четвертое  июня  -  некая
средняя точка между... впрочем, судите сами. Итак, мы начинаем...
   В старинных маленьких городах улицы всегда вымощены  булыжником.  Еще
секунду назад все камни смотрели в разные стороны, но -  я  же  говорил,
четырежды ноль - восемьдесят восемь, сегодня совершенно  особенный  день
!.. Я говорю, четырежды ноль - две  бесконечности,  здравствуй.  Ты  мне
очень нравишься. Ты нравишься мне так, что этого просто не может быть!
   Прежде, чем оттолкнуться от берега... Нет, это необъяснимо. Когда  ты
поднимешь свой взгляд, я найду на твоем лице то, что заменит мне все ок-
ружающее. Должно быть, мне не хватало чего-то  главного  всю  предыдущую
жизнь, раз я только сейчас увидел тебя впервые. Понимаешь? Ты  -  просто
сокровище, прелесть моя, но мне повезло больше, потому что я  вижу  тебя
со стороны - я могу видеть тебя не только в  зеркало,  а  прямо  сейчас,
здесь, сегодня, во всех подробностях и с такими деталями, которые тебе и
не снились - да и все равно твои глаза - самые необъективные глаза в ми-
ре, если дело касается тебя самой! Здесь главное - такое сочетание, твоя
серьезная очаровательная мордашка - и шортики из очень коротко  оборван-
ных джинсов; как будто ты не знаешь, что со всем этим делать; ты не  ви-
новата, что все именно так - тем более, все началось только что - и ник-
то не объяснил тебе, как себя вести; только первые несколько шагов  -  и
все... но я чувствую. Я чувствую, как твое черное  электричество  льется
наружу, я хочу дотронуться до тебя; знаешь, это самая  сладкая  неизбеж-
ность в нашем мире - мои руки будут там, где кончается  твоя  маечка,  а
мои губы - там, где твои губы; только не надо такого наигранного удивле-
ния, мы разве не должны быть вместе?? Мне хочется чувствовать тебя;  мне
хочется дотронуться до тебя там, где кончаются твои шортики - это  ниже,
ниже, еще ниже... Смотри. Ну что ты сделала?! как ты могла?! ты  полага-
ешь, что ты можешь распоряжаться своей персоной, как  угодно?!  хотя,  в
общем-то это ничего; я даже знаю, как  исправить;  это  даже  привлекает
чем-то; ты видишь, мне уже нравится все! Здесь  твоя  природа  поставила
вопросительный знак, но я помогу тебе. Ты знаешь, какие прекрасные у нас
могли бы быть дети?.. Сейчас. Я сделаю шаг и спрошу  твое  имя  -  я  не
представляю, как ты выйдешь из положения; вокруг тебя подруги, а ты  так
горда; действительно, это сложный вопрос - уже сейчас в  тебе  есть  ка-
кая-то скованность и напряжение. Четыре, три, два...
   ...сорок шесть сорок один. Я лежал на  поляне,  и  на  меня  сыпались
деньги. Жаль, что больше никто не видел этого - все были слишком  заняты
своей беседой. Меня радовал не столько дождь купюр (вдали  они  казались
большими, а  потом,  приближаясь,  становились  все  меньше  и  меньше),
сколько солнце и небо с полным отсутствием облаков - потому что без это-
го в картине не было бы ничего красивого. И еще - верхушка сосны,  ствол
которой был наполнен точно такими же биотоками, как мои, так что  иногда
мне казалось, что мы с ней - одно и то же...
   ...Попробуем вспомнить. Правый нерв, звездное небо.  Я  выделяю  этот
момент, потому что в нем что-то было - нечто, похожее на дощатую  прони-
цаемость потолка: мое имя состоит из нескольких знаков, нескольких нот -
а что я могу еще? - и твое, я не знаю, что может дать  такое  сочетание,
но, ты знаешь, нас не так уж много на самом острие, главное, я знаю  до-
рогу - звездное небо, правый нерв; если мы будем вдвоем, тогда  произой-
дет то, ради чего, быть может, существует весь этот  мир!..  ну,  тогда,
солнечные лучи сквозь крышу на чердаке, помнишь? Это - дерево,  сосна  -
самое правдивое дерево; может быть, я прав?
   ...Посмотри, ласточка моя, на рентгенограммку  своей  души:  вот  эта
черная точечка с булавочную головку; да, еле видна, но она будет  увели-
чиваться, такие вещи никогда не уменьшаются... Нет, ты не виновата,  это
врожденное; именно из-за нее ты кажешься воплощением всего самого  свет-
лого, самого радостного и лучшего; тебе надо компенсировать  чем-то  это
нечто; ты просто уверена, что в тебе нет ничего черного - именно потому,
что оно есть, и в самом сердце... Еще несколько лет,  и  это  проявится,
это заполнит тебя целиком, и твоя белая сверкающая обложка  опадет,  как
ненужная шелуха - ко всеобщему удивлению; и ты взмахнешь наконец черными
крыльями абсолютно черной души... Я пытаюсь тебя спасти, потому что  мне
еще никого не удалось спасти. Я всякий раз терпел поражение, и я не могу
с этим смириться просто так - смотри, вот - я, а вот - ты, вот -  вечер-
няя пауза, монотонный шелест страниц; и вдруг - линии ресниц,  лба,  во-
лос, прорисовывающаяся улыбка, нос - дырочки и веснушки,  голос;  жесты,
движения; уже  несколько  часов  позади;  твое  внутреннее  противоречие
всплыло на секунду в мучении выбора - как все-таки несправедлива жизнь -
и вот я уже оставлен, потому что на все не хватает рук, глаз, мыслей; но
разве можно меня оставить?; и снова - шаги, глаза, ненастоящая безоблач-
ность; несколько зеленых листьев...
   Я запечатываю и отправляю; все равно не дойдет, потому что нет прямо-
го адреса, только обратный. Я не знаю, кто ты на этот раз, но  мне  нра-
вится изучать твое устройство. Некоторые вещи вызывают удивление, а  не-
которые так похожи, что это еще более удивительно. Хотя все-таки  разли-
чий больше, чем сходства. Или сходств больше, чем различия?.. Но,  пожа-
луй, мне все равно. Все это  достаточно  несовершенно  для  того,  чтобы
очень нравиться. Все это достаточно несовершенно... Четырежды ноль...
   ...Правый нерв...
   ...Теперь я могу  наконец  определить,  кто  я:  I  am  a  master  of
survival. Вот уже двадцать лет не меняется мое лицо.  Я  уже  не  помню,
когда и в связи с чем я выбрал такой облик; может быть, тогда, когда мир
не соответствовал моим амбициям? Мне больно видеть разрушение и увядание
- наверное, это всегда больно, если не  касается  тебя.  Мне  может  ка-
заться,что я неуклонно приближаюсь к своей цели - но медленнее, чем  те,
что вспыхивают и гаснут, потому что мои  силы  растянуты  на  необъятный
промежуток времени; однако мне уже не ясна цель - если  люди  и  события
текут и исчезают вокруг вместе со своими суждениями и ценностями,  выхо-
дит, что точка сравнения - не они, а я?.. Ни одному из  них  не  удалось
совершить задуманное - потому что они сгорали слишком быстро... а  може