к ее перевели  на
Станцию.
     Но у нее не могло быть ничего  и  отдаленно  похожего  на  тот  опыт,
который я приобрела за свою короткую и неплодотворную карьеру  в  качестве
медсестры у Пауков, когда у меня начались мои  отвратительные  кошмары,  -
после того, как я плюхалась на пол, увидев, как доктор щелкает тумблером и
существо, тяжко израненное, но тем не менее  имеющее  вполне  человеческий
облик, вдруг превращается в кучу странных сверкающих  фруктов  -  уф,  это
воспоминание у меня всякий раз вызывает тошноту. И  подумать  только,  мой
дорогой папка мечтал, чтобы его Греточка стала доктором!
     Ладно, чувствую, это меня заведет слишком далеко, и, в конце  концов,
вечеринка продолжается.
     Док что-то очень быстро лопотал Сиду - и я только надеялась,  что  он
не будет по своему обыкновению подражать  крикам  животных  -  звучит  это
очень неприятно, и как-то раз отдыхавшие  здесь  внеземляне  были  всерьез
оскорблены.
     Мод показывала Марку, как пляшут тустеп в 23 веке,  а  Бур  сидел  за
роялем и импровизировал, стараясь попасть ей в такт.
     Наконец глубокие успокаивающие звуки подействовали на нас; лицо Эриха
прояснилось и он привлек меня к себе. И мне захотелось  оторвать  ноги  от
мозаичного пола, который мы не покрываем коврами, потому  что  большинству
наших обожаемых внеземлян это  не  нравится,  и  я  далеко  откинулась  на
кушетку, ту, что возле рояля, обложила себя подушками и взяла новую порцию
выпивки, а мой дружок-нацист собрался разрядить свою мировую скорбь  через
песню. Меня это  не  очень  беспокоило,  потому  что  его  баритон  вполне
переносим.
     И все было хорошо, и Хранитель работал вхолостую, просто  поддерживая
существование Станции, пришвартованной к космосу,  без  напряжения,  разве
что время от времени делая ленивый гребок. Временами уединенность  Станции
создает ощущение счастья и комфорта.
     Бур поглядел на Эриха, который кивнул ему в ответ, и  они  запели  ту
песню, которую все мы знали, хотя мне так и не удалось выведать, откуда же
она у нас появилась. На сей раз она заставила меня вспомнить о Лили,  и  я
задумалась, почему бы это;  и  еще  почему  в  традиции  Восстановительных
Станций называть новенькую Лили, хотя на сей раз оказалось, что  это  было
ее истинное имя.

                  Ты стоишь в дверях вне пространства,
                  Ветры Перемен дуют вокруг тебя,
                  но не касаются твоего лица;
                  Ты улыбаешься и нежно шепчешь,
                  "Добро пожаловать ко мне, отдыхающий;
                  Операция кончена, заходи
                  и закрой за собой дверь."



                           4. SOS ИЗ НИОТКУДА

                                 Де Байаш, Фреска, миссис Кеммел кружились
                                 Вокруг содрогающегося Медведя,
                                 Расщепленные на атомы.
                                                                     Элиот

     Я вдруг осознала, что Эрих поет без аккомпанемента  рояля,  повернула
голову и увидела, что Бур, Мод и Сид со всех ног  несутся  к  контрольному
дивану. На Главном Хранителе мигал зеленым индикатор экстренного вызова, и
даже я мгновенно поняла, что это - сигнал бедствия; на секунду  мне  стало
нехорошо. Когда Эрих дошел наконец до слова "Дверь", я мысленно дала  себе
хорошего пинка в зад (это  иногда  помогает),  и  мы  рванулись  к  центру
Станции. Марк бежал вместе с нами.
     Мигание уже прекратилось к тому времени, когда мы  подбежали,  и  Сид
сказал, чтобы мы не шевелились,  потому  что  наши  тени  ему  мешают.  Он
вперился глазами в индикатор, а мы застыли,  как  статуи,  пока  он  нежно
шевелил ручки настройки, будто ласкал любимую.
     Затем его  рука  метнулась  к  Малому  Хранителю  и  тут  же  Станция
погрузилась во мрак, столь же плотный, как тот, что царит в  наших  душах.
Все исчезло; я догадывалась, что  Сид  пытается  раздуть  зеленый  огонек,
которого мне было совершенно не видно, хотя  глаза  уже  адаптировались  к
темноте.
     Наконец, очень медленно, зеленый огонек снова стал разгораться,  и  я
увидела в его отблеске надежные лица старых друзей -  хотя  зеленые  блики
делали их похожими на водяных - и вот индикатор  разгорелся  совсем  ярко.
Сид включил освещение и я выпрямилась.
     - Я поймал их, парни, кто бы и  откуда  они  ни  были.  Готовьтесь  к
приему.
     Бур, который, естественно, был ближе всех  к  нему,  метнул  на  Сида
вопросительный взгляд. Тот в замешательстве пожал плечами.
     - Показалось мне вначале, что это был сигнал с нашей планеты из эпохи
за тысячу лет до рождения Господа, но тот сигнал  замерцал  и  исчез,  как
огонек эльфов. А вот этот вызов пришел из какого-то места,  меньшего,  чем
Станция, и я уверен - оно дрейфует в космосе. И еще показалось мне, что  я
знаю, кто меня зовет - это атомщик из антиподов, именуют его Бенсон-Картер
- но и это потом изменилось...
     -  Мы  ведь  сейчас  не  в   подходящей   для   приема   фазе   ритма
космос-Станция, не так ли, сэр? - спросил Бур.
     - В общем-то, не очень.
     Бур продолжил:
     - Я не припоминаю, чтобы у нас был намечен прием. Или хотя бы - чтобы
был приказ о готовности.
     - Нет, не было, - подтвердил Сид.
     У Марка заблестели глаза. Он хлопнул Эриха по плечу.
     - Октавианский динарий против  десяти  рейхсмарок,  что  это  змеиная
ловушка!
     Эрих оскалил зубы в ухмылке.
     - Давай сначала впустим в дверь следующую нашу операцию, и я готов!


     Мне не надо было  объяснять,  что  положение  серьезное,  и  не  было
трагических мыслей,  что  вот  наконец  пришлось  столкнуться  с  угрозой,
исходящей извне космоса. Змеи не раз взламывали наш код.
     Мод спокойно разносила оружие, Док помогал ей.  Только  Брюс  и  Лили
стояли в стороне, но и они не были безучастными.
     Индикатор засиял еще ярче. Сид приник к Хранителю, бросив нам:
     - Все в порядке, дражайшие. Помните, сквозь эту  дверь  входят  самые
презренные нечестивцы в космосе и вне его.
     Дверь появилась выше и левее того места, где мы ждали ее,  и  темнеть
она стала слишком быстро. Я почувствовала, если так можно выразиться, вкус
затхло-соленого морского ветра, но  никакого  усиления  Ветра  Перемен  не
ощутила - а я внутренне напряглась, ожидая его дуновения.  Наконец,  Дверь
стала чернее чернил, на ее фоне промелькнуло что-то вроде обтянутого мехом
хлыста, на мгновение почудилось чье-то  меднокожее  тело,  а  потом  нечто
темное. Цокнули копыта; Эрих поудобнее  пристроил  ствол  автомата.  Затем
Дверь исчезла и перед нами появились отливающий серебром лунянин и сатир с
Венеры.
     Лунянин сжимал в щупальцах охапку  одежды  и  оружие.  Сатир  помогал
женщине с осиной талией тащить тяжеленный окованный медью сундук. На  даме
была короткая юбка и темно-коричневый,  почти  черный,  кожаный  жакет  со
стоячим воротником. У нее была странная двурогая прическа и  все  ее  тело
было довольно вызывающе вызолочено. На ней были сандалии, медные поножи  и
налокотники - в одном из них вмонтировано вызывное устройство. На  широком
медном поясе висел обоюдоострый боевой топорик  с  короткой  рукоятью.  Ее
лицо было смуглым, с небольшими лбом  и  подбородком,  но  эти  детали  не
вызывали  ощущения  слабости  -  лицо  было  прекрасным,  как  может  быть
прекрасным наконечник стрелы - и ей-богу, лицо это было мне знакомо!
     Но не успела я воскликнуть:  "Кабисия  Лабрис!",  как  вздрогнула  от
визга Мод:
     -  Да   это   же   Каби   с   друзьями!   Придется   выпустить   пару
девочек-призраков!
     Тут всем стало ясно, что действительно  встретились  друзья  дома.  Я
узнала своего старого приятеля-лунянина Илилихиса и ощутила, посреди  всей
этой суматохи, приступ самодовольства, что способна отличить одну заросшую
серебристым мехом морду от другой.
     Они подошли к  контрольному  дивану,  Илли  швырнул  свою  ношу,  его
спутники опустили сундук; Каби пошатнулась, но отпихнула  двух  внеземлян,
когда они бросились ей на помощь и бросила гневный взгляд на  Сида,  когда
тот попытался сделать то же самое (хотя она-то и  есть  тот  самый  добрый
приятель с Крита, о котором он упоминал в разговоре с Брюсом).
     Она вцепилась в спинку дивана судорожно вытянутыми руками  и  сделала
два нервных вдоха, таких глубоких, что  под  бронзовой  кожей  можно  было
пересчитать все ребра; а потом встряхнула головой и скомандовала: "Вина!"
     Бур рванулся выполнять приказ, а Сид  вновь  попытался  взять  ее  за
руку, говоря:
     - Душа моя, мне ни разу не приходилось раньше слышать твоего  вызова,
а он был очень коротким, и я не  сразу  узнал  его...  -  но  его  тут  же
оборвали:
     - Прибереги свои любезности  для  лунянина!  -  тут  я  обернулась  и
увидела - о Зевс! - что одно из шести щупалец Илилихиса полуоторвано.
     Этим предстояло заняться мне и, идя к нему, я  напоминала  себе:  "Не
забудь, он весит всего пятьдесят фунтов, несмотря на то, что в нем  добрых
семь футов в высоту; ему не нравятся низкие звуки и резкие  прикосновения;
две его ноги  -  это  не  щупальца  и  действуют  они  по-другому,  он  их
использует, когда надо долго идти, а с помощью щупалец  прыгает;  щупальца
нужны также для ближнего зрения и,  конечно,  для  манипуляций;  если  они
расслаблены, значит, он спокоен; если  напряжены,  то  он  настороже  либо
нервничает; сильно сокращены - недоволен; приветствие выражается..."
     В это самое мгновенье одно из этих щупалец скользнуло по моему  лицу,
как будто пуховка, благоухающая нежными духами, и я сказала:
     - Илли, дружок, сколько лет, сколько зим... - и провела  пальцами  по
его морде. Приходилось все  же  контролировать  себя,  чтобы  не  надавить
слишком сильно, и я бережно прикоснулась к сломанному щупальцу. Однако  он
тут же отвел его в сторону и маленький  громкоговоритель,  прицепленный  у
него на боку, заскрипел:
     - Глупышка. Папа сам сумеет справиться со своими делами. Греточка, ты
хоть земных-то осьминогов когда-нибудь перевязывала?
     Вообще-то я перевязывала одного. Он был разумным, из эпохи в четверть
миллиона лет после Рождества. Но Илли я  не  стала  об  этом  сообщать.  Я
стояла, а он "разговаривал" со мной, водя своим щупальцем по моей  ладони.
Я не очень разбираю этот щекотный язык, но все равно  приятно,  хотя  меня
всегда занимало - кто же обучал его английскому. Беседуя таким образом  со
мной, он одновременно двумя другими щупальцами достал из своей сумки нечто
вроде перевязочного пакета и сам обработал рану.
     Тем временем сатир опустился  на  колени  перед  бронзовым  сундуком,
который был украшен маленькими изображениями черепов, крестиками с петлями
наверху и свастиками - выглядящими куда древнее, чем нацистская. Обращаясь
к Сиду, он сказал:
     - Быстар сабражашь, шеф, кагда видил, что Дверь явилась высокий,  так
сразу слабить гравитация. А сечас мне не помочь, а?
     Сид протянул руку к Малому Хранителю и всем  нам  сразу  стало  очень
легко, а мой желудок со всем  содержимым  взмыл  вверх.  Сатир  свалил  на
сундук одежду и оружие, которые  тащил  Илли,  прогарцевал  со  всем  этим
скарбом к концу бара и бережно там опустил.  Вот  бы  посмотреть  на  того
инструктора,  который  обучал  сатира  английскому.  Интересная  личность,
должно быть. Познакомиться бы с ним (или с ней?).
     Сид поинтересовался у Илли, не предпочитает ли  тот,  чтобы  в  одном
секторе была лунная сила тяжести, но мой мальчик любит  смену  впечатлений
и, раз он такой легкий, земная сила тяжести его не беспокоит.  Однажды  он
сказал мне: "Греточка, разве  жуку  не  все  равно,  какое  притяжение  на
Юпитере?


     Я попросила Илли рассказать о сатире, и он проскрипел, что того зовут
Севенси, и до этой операции Илли его никогда не  встречал.  Я  знала,  что
сатиры - из эпохи, удаленной в будущее на миллион лет, так же  как  луняне
жили миллион лет назад, и я подумала - О Крест ос! - что операция, похоже,
чрезвычайно  важная,  раз  для  этого  дела  Пауки  вытащили  этих  двоих,
разделенных двумя миллионами лет - разница во времени, которая вызывает на
мгновение чувство священного трепета.
     Я начала было расспрашивать Илли, но тут  как  раз  примчался  Бур  с
большим красно-черным керамическим кубком вина - мы  стараемся  держать  в
запасе различные сосуды для питья, чтобы ребята чувствовали себя как дома.
Каби тут же выхватила кубок у него из рук и осушила одним глотком, а потом
грохнула его об пол. Она частенько  так  поступает,  хоть  Сид  и  пытался
обучить ее манерам. А потом она настолько погрузилась в свои  размышления,
что глаза ее закатились, рот приоткрылся, зубы оскалились и  в  ее  облике
осталось меньше человеческого, чем у внеземлян. Она  была  подобна  фурии,
как их изображают. Лишь путешествующие во  времени  знают,  насколько  эти
древние бывают похожи на свои фрески и наскальные рисунки.
     У меня зазвенело в ушах и волосы встали дыбом, когда она воскликнула,
изо всей силы стукнув кулаком по дивану:
     -  О  богиня!  Неужели   мне   суждено   видеть   Крит   разрушенным,
воскрешенным, а теперь снова поверженным? Это  чересчур  много  для  твоей
рабыни!
     Если кого-то будет интересовать мое мнение,  то  я  скажу,  что  Каби
могла бы вынести и не такое.
     Когда она сказала про Крит, обрушился шквал вопросов -  один  из  них
был мой,  потому  что  новость  действительно  напугала  меня  -  но  она,
повелительно взмахнув рукой,  восстановила  тишину,  глубоко  вздохнула  и
начала.
     - Исход битвы повис на волоске. Воя, как черные гекатонхейры, дорийцы
на своих скорлупках набросились на наши бесчисленные  корабли.  На  правом
берегу, спрятавшись меж камней, мы с Севенси стояли  у  игольчатой  пушки,
готовые нанести черным лодчонкам незаметные пробоины. Позади был Илилихис,
выряженный в морское чудище. Но затем... затем...
     И тут я увидела, что Каби перестала быть каменным истуканом, голос ее
прервался,  она  начала  дрожать  и  судорожно  всхлипывать,   хотя   лицо
продолжало оставаться маской ярости, а потом ее вырвало вином. Сид  шагнул
вперед и вынудил ее замолчать - я  чувствовала,  ему  давно  хотелось  это
сделать.



                  5. СИД НАСТАИВАЕТ НА ДЕВУШКАХ-ПРИЗРАКАХ

                                  Когда я беру газету и начинаю ее читать,
                              то мне мерещатся призраки, крадущиеся  между
                              строчек. Призраками, должно быть, полон весь
                              мир. Мне кажется, они столь же  бесчисленны,
                              как песчинки на берегу.
                                                                     Ибсен

     Мой дружок из времен королевы Елизаветы упер руки в боки и стал учить
нас правилам хорошего тона, как компанию буйных детей, которые слишком  уж
расшумелись.
     -  Так  вот,   милостивые   господа,   вы   находитесь   на   Станции
Восстановления и тут пока что я хозяин. Чума на  все  ваши  операции!  Мне
плевать, если рухнет все мироздание и больше не будет Меняющегося Мира, но
ты, воинственная дева, должна передохнуть и выпить еще немного вина и лишь
затем продолжить свое повествование. Мы  же  тем  временем  позаботимся  о
твоих  спутниках.  И  пусть  никто  не  задает  никаких   вопросов.   Бур,
любезнейший, сыграй-ка нам что-нибудь веселое.
     Каби немного успокоилась, даже позволила Сиду по-дружески обнять себя
и только проворчала: "Ну ладно, Толстобрюх".
     Затем, под звуки мелодии "Прогулки выхухоли", которой я научила Бура,
девушки подошли к внеземлянам и все мы разбились на пары.
     Тут я хотела бы отметить, что очень многое из того, что  рассказывают
в Меняющемся Мире о Станциях  Восстановления,  попросту  не  соответствует
действительности, а девять десятых из того, что есть на самом деле,  никто
не знает. Солдаты, которые входят в нашу Дверь,  жаждут  приятно  провести
время - это само собой; но на самом деле они тяжко изранены - изранены  их
души и сердца. Конечно, бросается это в глаза не сразу.
     Можете мне поверить, операции во времени - это не шуточки, и найдется
едва ли один из сотни, кто может выдержать,  когда  его  вырывают  из  его
собственной жизни и делают настоящим Двойником, осознавшим свою сущность -
то есть  Демоном  -  не  говоря  уже  о  Солдатах.  В  чем  нуждается  это
искореженное и взбудораженное создание, только что вырвавшееся из  боя?  В
личности, которая будет за ним ухаживать, сочувствовать ему  и  латать  на
нем  дырки;  и   оказывается   очень   хорошо,   если   эта   личность   -
противоположного пола, - это даже  важнее,  чем  принадлежность  к  одному
биологическому виду.
     На этом держится наша Станция и таким  распутным  образом  мы  делаем
наше дело, да и другие Станции Восстановления и Пункты  Развлечения  тоже.
Слово  "Развлекатель"  может  сбить  с  толку,  но   мне   оно   нравится.
Развлекатель - будь  он  парень  или  девушка  -  должен  быть  не  только
партнером в танце  -  хотя  и  это  обязательно.  Нужно  быть  сиделкой  и
психологом, актрисой,  и  мамочкой  родной,  этнологом  и  еще  множеством
специалистов с очень замысловатыми названиями - а еще надежным другом.
     Никто из нас не умеет всего этого в совершенстве. Но мы стараемся изо
всех сил. И когда звучит вызов, Развлекателю приходится позабыть все  свое
недовольство и печаль, зависть и ревность - не  забудьте,  мы  ведь  живые
люди, да еще с обостренными эмоциями, - потому что сейчас все отметается в
сторону, кроме одного: ПОМОГИ И НЕ СПРАШИВАЙ, КОМУ ТЫ ПОМОГАЕШЬ!
     И на самом деле хороший Развлекатель никогда  не  задумывается,  кому
предстоит помочь. Тому, кому сейчас нужнее. Вот и сейчас у  меня  не  было
сомнений в том, что я должна  подойти  к  Илли,  потому  что  лунянин  был
заброшен чересчур далеко во времени от своего дома, хотя мне было не очень
легко бросить Эриха, но Эрих,  в  конце  концов,  был  среди  антропоидов.
Илилихису был нужен кто-нибудь, кто бы ему посочувствовал.
     Мне нравится Илли, и  не  только  потому,  что  он  похож  на  помесь
паукообразной обезьянки и персидской кошки  -  хотя,  если  подумать,  это
красивое сочетание. Он мне сам по себе нравится. Так что, когда он явился,
весь дергающийся и истерзанный после этой чертовой  операции,  ясно  было,
что именно мне следует его опекать. Могу себе представить, что моя  бедная
речь и невежество в делах Мира Перемен вызывает массу сальных шуточек.  Но
скажите мне, может ли моя  связь  с  Илли  быть  какой-нибудь,  кроме  как
платонической?
     У нас,  должно  быть,  завалялось  на  складе  несколько  октопоидных
девушек, да и нимф - Сид сказал, что не помнит и надо бы посмотреть, -  но
Илилихис и Севенси высказались в пользу настоящих людей, и  я  знала,  что
Сид смотрит на это дело аналогично. Мод пожала руку Марку и направилась  к
Севенси ("А  у  тебя  крепкие  копыта,  парень"  -  она  подхватывает  мои
выражения, как, впрочем, и все остальное), хотя Бур, сидевший  за  роялем,
метнул через плечо неодобрительный взгляд в сторону Лили. Он имел в  виду,
что это ей бы следовало заняться внеземлянином, потому что  Марк  серьезно
пострадал и нуждался в попечении живого человека.  Но  всем,  кроме  Бура,
было яснее ясного, что  у  Брюса  и  Лили  дело  завернулось  круто  и  их
беспокоить следовало в последнюю очередь.
     Эрих демонстрировал, как он тяжко оскорблен тем, что я  его  бросила,
но я-то знала, что это напускное.  Он  гордится  тем,  как  управляется  с
девушками-призраками  и  любит  пускать  пыль  в  глаза;  а  у  него   это
действительно получается очень ловко, если вас не коробит это слово. (Да и
кому временами не хочется поскакать козленком?)
     Так что  Сид  извлек  графиню  со  склада  -  изумительный  экземпляр
блондинки в узкой юбке из белого атласа, с белым султаном,  ниспадающим  с
миниатюрной шляпки, по внешним данным сто очков форы и Мод, и Лили