овременно с ним, уже погибли или были покалечены и  отданы
на кухню в прислугу.
   Тем временем владельцы других гладиаторских школ,  чтобы  выслужиться
перед королем, стали распространять слухи,  что  школа  в  Дахне  совсем
захирела, что ее выпускники никуда не годны и  гибнут,  как  правило,  в
первых схватках.
   Сийрас Калеподамок - вельможа,  стоявший  за  школой,  рассвирепел  и
организовал выступления, где его двадцать бойцов выступят один  на  один
против двадцати лучших гладиаторов всех других  школ  -  мол,  выбирайте
сами своих героев. Варроса эти паучьи игры не касались и  известие,  что
он свое боевое крещение примет пред взором самого короля, который обожал
гладиаторские бои, считая себя большим знатоком и  ценителем,  воспринял
довольно равнодушно.
   Варрос не считал, что познал все тайны боевых искусств,  но  смертный
бой ему был только на пользу.
   За десяток дней до выступления в казарму  привели  новичков.  Варрос,
как всегда, не обратил на них внимания - скользнул равнодушно взглядом и
отвернулся. Но что-то в облике одного из них цепануло окраину памяти. Он
резко развернулся:
   - Унгин?!
   Вновь прибывший внимательно  всмотрелся  в  тренированное,  ухоженное
тело человека, окликнувшего его по имени. Посмотрел в  лицо.  Неуверенно
спросил:
   - Варрос?
   - Я!
   Старые друзья обнялись. Стражники бросили на них быстрый взгляд -  не
драка ли  затевается,  и  вернулись  каждый  к  своим  занятиям.  Прочие
гладиаторы не обратили на  них  внимания,  готовясь  к  ночному  отдыху.
Варрос кивнул товарищу детства на умывалку, где уже никого не было.
   Что-то давно забытое шевельнусь  в  груди  Варроса,  на  него  словно
пахнуло запахом родных гор. Но это что-то неуловимое тут же  и  пропало,
забитое запахами гладиаторской казармы.
   - Варрос! Ты жив! Я думал, что ты давно погиб! - воскликнул Унгин.  -
Как ты изменился, я бы тебя и не узнал - похудел, да еще эта борода! А в
племени считали, что ты погиб. Там в окрестностях  бродил  белый  житель
гор, решили, что ты попался на его зов.
   - Да, я его видел, - кивнул Варрос.
   В гладиаторской школе от болтливости отучали любого,  а  Варрос  этим
особенно никогда и не грешил. Он смотрел на товарища  детства  и  жалел,
что позвал его. Говорить ему с ним  было  абсолютно  не  о  чем.  Родной
остров и все, что с ним связано, умерло в его сердце  навсегда.  И  хотя
был очень маловероятен шанс, что он сойдется с Унгином на арене,  Варрос
точно знал, что, если это случится, он убьет его.
   - Я так рад, что встретил тебя!  -  продолжал  Унгин.  -  Лунгарзийцы
напали на нашу стоянку, всех убили или забрали в рабство. Тарлак, наш  с
тобой учитель - помнишь его? - погиб с копьем в руках.  Многие  погибли,
многих, кто  послабее,  убили.  Не  по-человечески  убили,  повесили  на
деревьях ногами вверх, словно скотину, перед тем как шкуру снять,  бр-р.
А я вот уж сколько дней в колодках, почти ничего  не  ел,  все  думаю  о
побеге. Наконец-то с меня сняли кандалы! Теперь я  сбегу  точно.  Как  я
рад, Варрос, что встретил тебя! Вдвоем будет сбежать гораздо легче!
   - Отсюда не сбежишь, - холодно ответил Варрос. Даже если Унгин  через
полгода будет отпущен в город,
   Варрос знал, что бежать ему не удастся  -  при  малейшей  попытке  он
будет  схвачен  и  вывешен  на  стене  школы  всем  в  назидание.   Были
прецеденты. Варрос  не  желал  такой  смерти  другу  детства,  хотя,  по
большому счету, ему сейчас было наплевать на судьбу Унгина.
   - Отсюда не сбежишь, - повторил Варрос. - Лучше уж умереть на арене с
мечом в руке, как полагается мужчине, чем висеть ногами вверх.
   - Умереть на арене?! - гневно воскликнул Унгин. -  Ради  забавы  этих
проклятых лунгарзийцев? Я понимаю - умереть  за  родину,  за  племя,  за
себя...
   - У меня нет родины,  -  без  каких-либо  эмоций  в  голосе  произнес
Варрос. - Она отвергла меня, И ты прекрасно знаешь почему.
   Унгин смутился.
   - Да, я помню, - ответил он. - И я никогда не забуду,  что  ты  тогда
сделал для меня. Но... Но сейчас это так далеко и неважно.  Сейчас  надо
думать о побеге. Ты поможешь мне?
   - Отсюда не сбежишь, - в третий раз сказал Варрос. - Надо смириться с
судьбой, раз так порешили великие  Зирива-ванат  и  Сугнуна,  и  умереть
достойно - на арене.
   - Ну уж нет! Умереть с мечом в  руке  -  да,  согласен.  Но  не  ради
чьей-то потехи! В последний раз спрашиваю: ты поможешь мне бежать?
   - Нет.
   Это "нет" прозвучало, как надгробный камень на  надеждах  Унгина.  Он
посмотрел на Варроса. Тот не отвел глаз. Молчание длилось  долго,  очень
долго.
   - Как  знаешь,  -  наконец  зло  процедил  Унгин,  повернулся  и,  не
оборачиваясь, пошел в казарму.
   Варрос смотрел ему вслед, потом набрал  в  сложенные  раковиной  руки
воды из каменного корыта и брызнул в  лицо.  Ему  было  не  в  чем  себя
упрекнуть. Он вздохнул и отправился  спать  -  давно  он  уже  не  видел
чудесных снов, посылаемых свыше, и начинал волноваться: не бред  ли  это
воспаленного воображения, были ли они вообще?
   Войдя в казарму, он успел  заметить,  как  Унгин,  словно  ненароком,
подошел к болтающему с товарищем, ничего не подозревающему стражнику  и,
будто случайно, толкнул его.  Стражник  от  неожиданности  повалился  на
второго, двое других вскочили со скамьи, но было поздно - в руках Унгина
блеснул выхваченный из ножен зазевавшегося  стражника  меч.  Прежде  чем
быть зарубленным тремя вооруженными, ко всему привыкшими стражниками, он
успел заколоть того, которого обезоружил,  и  умер  с  мечом  в  руке  и
счастливой улыбкой на лице.
   Усталые гладиаторы с интересом наблюдали за редким развлечением и  не
сводили взгляда с двух трупов, пока их не уволокли подоспевшие  товарищи
охранников.
   Никто не пошевелился,  чтобы  не  попасть  под  горячую  руку.  Двоих
новичков, что прибыли в школу с Унгином, тут же увели, и  больше  Варрос
их никогда не видел.
   Дней через полдюжины Варроса увезли в столицу  -  на  следующий  день
готовились  выступления  перед  самим  королем  Мерналдитом.  По  давней
традиции, истоков которой уже никто не помнил, перед смертным  поединком
будущих противников селили на ночь вместе - чтобы  получше  узнали  друг
друга.
   Варрос вошел в просторную камеру с двумя постелями -  там  уже  сидел
некий  Грел  из  школы,  что  на  восточном  побережье,  которому  молва
присвоила  кличку  "Неистовый".  Варрос  кивнул  в   знак   приветствия,
внимательно посмотрел на него, оценивая, и не обращая  больше  внимания,
улегся на свободную постель, отвернувшись к стене.
   - Я убью тебя завтра, щенок! - прорычал Неистовый, но Варрос даже  не
отреагировал.
   Скрипнула дверь, вошел слуга и поставил на стол  между  кроватей  два
подноса - каждому отдельный ужин.
   Неистовый придвинул к себе оба, но Варрос встал и, глядя ему прямо  в
глаза, придвинул  свой  к  себе.  Грел  выругался,  вновь  запугивая,  и
принялся есть. Он был опытный гладиатор, прошедший более дюжины смертных
боев, и не в первый  раз  проводил  ночь  с  противником.  Одно  дело  -
стращать, давить морально, другое - раньше времени вступать в драку.
   Вновь скрипнула дверь. Оба удивленно  посмотрели  в  ее  сторону.  На
пороге стоял стражник, за ним виднелись две женщины.
   - По велению великодушного короля Мерналдита вам посылаются  женщины,
чтобы вы смелее и красивее сражались завтра, - объявил он. - Тот из вас,
кто победит в завтрашнем бою, в течение десяти дней будет  каждый  вечер
получать новую женщину!
   Женщины прошли  в  комнату,  стражник  поставил  на  стол  кувшин  со
слабеньким винцом, вышел и закрыл дверь.
   - Я беру эту, - ткнул Грел пальцев в более симпатичную.
   - Бери обоих,  -  равнодушно  сказал  Варрос,  который  вновь  лег  и
отвернулся к стене.
   - Задобрить хочешь?! - прорычал Неистовый. - Этот номер не пройдет  -
я все равно убью тебя завтра!
   - Я хочу спать! - спокойно ответил Варрос, как отрезал. - Один. А  ты
делай, что хочешь. Но мой совет - тоже спи.
   Мельком в голове проскочила мысль, что так  оно  к  лучшему  -  пусть
потасканные красотки отнимут у противника всю силу, легче  будет  завтра
на арене, но он тут же подумал, что и так должен убить соперника, кто бы
против него не вышел. Подумал - и заснул.
   Они с Грелом открывали  состязания.  Отревели  трубы,  ушли  с  арены
герольды и прочие пары гладиаторов, чей час еще не настал.
   Варрос впервые видел короля Мерналдита - но королевская ложа была  от
него шагах в двадцати и залита  солнцем,  ему  не  удалось  как  следует
рассмотреть лицо нынешнего повелителя древней Лунгарзии.
   А король Мерналдит чувствовал себя отвратительно - с утра  разболелся
коренной зуб. Он еле отсидел парад гладиаторов, размышляя: не  перенести
ли состязания на  другой  день,  переполненные  трибуны  его  ничуть  не
смущали. Не помогали ни ласки окружавших его  и  сопровождающих  повсюду
красоток, ни кубок превосходного вина. Оставалась  одна  надежда  -  что
зрелищные поединки отвлекут от муторной боли.
   - Первый бой обещает быть крайне захватывающим, ваше величество, -  с
подобострастной  улыбкой  сказал  один  из  вельмож.  -  Сражается   сам
Грел-Неистовый, что так понравился вам в прошлый раз.  Готов  биться  об
заклад на десять золотых с  кем  угодно,  что  он  легко  победит  этого
недоучку из школы в Дахне.
   - Посмотрим, - угрюмо буркнул король, держась левой рукой за щеку,  а
правой поднеся к губам кубок.
   Варрос и Грел приветствовали короля традиционной фразой  гладиаторов:
"Мы умираем для вас!" - и обнажили оружие.
   - Я убью тебя! - проревел Грел-Неистовый.
   - Ты это  мне  уже  говорил!  -  спокойно  ответил  Варрос,  которому
продолжавшиеся почти всю ночь вздохи и крики двух развлекающихся девок и
Грела отнюдь не помешали прекрасно выспаться.
   Толпа  взревела,  поддерживая   Грела   -   любимца,   которому   уже
неоднократно рукоплескала за победы на этой арене.
   Грел, орней  по  происхождению,  тоже  был  дикарем  с  точки  зрения
лунгарзийцев. Высокий, как и Варрос, примерно того же  телосложения,  он
отличался темным цветом волос.  Какие-то  мгновения  противники  стояли,
замерев, готовясь к бою.
   - Вперед, Неистовый, вперед! Задай перцу этому дикарю! -  неслось  со
всех сторон.
   Грел с яростным кличем, заводя сам себя, бросился на противника.
   Варрос парировал мощный удар небольшим круглым щитом, что входил в их
вооружение, и совершенно неприметным с трибун ударом вонзил меч в  живот
противнику - все ж не попал в грудь, как хотел.
   Но и этого для победы оказалось достаточным.
   Грел с огромным удивлением посмотрел на противника,  выронил  меч  из
обессиливших пальцев, взмахнул руками, точно пытаясь найти точку  опоры,
затем согнулся  пополам  и  упал  под  оглушительный  вздох  потрясенных
зрителей - большинство ставило на  Неистового,  никто  не  ожидал  столь
быстрой развязки.
   - И это ты называешь прекрасным боем?!  -  гневно  воскликнул  король
Мерналдит, запуская в вельможу серебряным кубком.
   Варрос поставил ногу на грудь поверженного гладиатора, ожидая решения
зрителей, чтобы выполнить их волю и отправиться отдыхать, хотя вовсе  не
устал.
   - Я же говорил, что женщины отнимают силу, -  сказал  он  скорее  сам
себе, чем корчившемуся от дикой боли Грелу.
   Приговор был однозначен - трибуны требовали смерти  того,  кому  лишь
какие-то мгновения назад рукоплескала.
   Гладиаторы не любили сражаться в первых парах - если ранят, то  почти
наверняка зрители потребуют добить поверженного.  В  последних  парах  -
другое дело, уже насытившаяся  видом  крови  толпа  может  смягчиться  и
король помилует побежденного, что, зачастую, и случалось.  Но  считалось
дурным тоном как-то влиять на ход жеребьевки и  очередность  пар  -  это
означало, что  боец  в  душе  признавал  возможность  поражения.  Каждый
гладиатор  боялся  сглазить  и   принимал   решения   распорядителей   с
покорностью, выражая уверенность в собственной победе.
   По  знаку  короля  и   по   приказу   распорядителя   Варрос   вонзил
окровавленный клинок в сердце Грелу-Неистовому.  Ничто  в  его  душе  не
шевельнулось, ни малейшей  жалости  к  тому,  кто  всю  ночь  предавался
плотской любви, не было.
   На арену вышли гладиаторы следующей пары. Варросу  накинул  на  плечи
плащ сам ланиста школы, поздравляя - начало дня было успешным.
   Второй бой оказался упорным и красочным, кровь текла из легких ран  у
обоих противников, доводя толпу  до  исступления.  Этот  поединок  столь
увлек короля Мерналдита, что он совершенно забыл о зубной боли. И уж тем
более из королевской  памяти  выветрился  образ  какого-то  там  дикаря,
победившего Неистового. Да и, по мнению  всемогущего  диктатора,  скорее
всего эта победа была случайной.
   Король Мерналдит, в отличие от Варроса, не видел вещих  снов  и  даже
приблизительно не знал своей судьбы, думая, что будет наслаждаться всеми
прелестями жизни если уж и не вечно, то достаточно долго.

***

   Варрос вернулся в гладиаторскую школу в Дахне и продолжил  постижение
таинств искусства убивать. Теперь он жил  один  в  комнате,  питался  от
другого котла, он был надеждой  ланисты,  восходящей  звездой  школы.  И
по-прежнему истязал себя  изнурительными  тренировками,  отказываясь  от
приводимых ему девиц.
   Ланисте, чтобы выгодно продавать Варроса  на  состязания,  необходима
была популярность  своего  воспитанника  среди  зрителей,  яркие  победы
восходящей звезды на арене. Но  и  рисковать  любимцем  он  не  очень-то
хотел. Варросу было все равно  с  кем  сражаться,  он  был  готов  убить
любого, но его мнения никто не спрашивал.
   И Варрос сражался на аренах больших и малых  городов  с  гладиаторами
своей же школы - в основном с теми, кто на  предварительном  турнире  не
набирал и пятидесяти очков. После первого такого боя его вызвал  к  себе
ланиста и попросил, чтобы Варрос  не  убивал  противников  сразу  -  бои
должны быть зрелищным. Варрос пожал плечами и в ответ  попросил  обучить
его грамоте.
   - Зачем тебе это? - искренне удивился ланиста.
   - Чтобы, когда буду умирать, прочесть то,  что  написано  на  бортике
арене, - не моргнув глазом, ответил Варрос.
   - Да я и так тебе скажу! - воскликнул лысый начальник  школы.  -  Там
написано...
   - Я знаю. Но я хочу сам прочесть, - упрямо ответил Варрос.
   Ланиста не стал самолично учить его  чтению  (самому-то  знаний  едва
хватало, чтобы вести дела школы), но нанял Варросу учителя.
   За год Варрос прошел больше  пяти  дюжин  боев,  дважды  сражался  на
главной арене  страны  пред  королевским  взором.  Он  всегда  стремился
поразить противника в сердце, но уже знал, что должен  не  просто  убить
соперника, а выдать зрителям грандиозное представление.
   Однажды он, выступая в последней  паре,  минут  пятнадцать  выделывал
прыжки и имитации атак, кувырки и  головокружительные  пассажи  мечом  и
щитом, разъярив ничего не понимающего гладиатора, который сражался ни на
жизнь, а на смерть, до белого каления. Отражая  бешеный  натиск,  Варрос
зазевался - отскочить успел, но прием провести  не  удалось,  и  Варрос,
повинуясь мгновенному импульсу, ударил  врага  щитом  по  голове.  Шлем,
конечно, смягчил удар, но противник был оглушен, ноги подкосились, и  он
рухнул на арену. Варросу ничего не оставалось, как поставить ногу ему на
грудь и, приставив к горлу меч, ждать, пока зрители вынесут  приговор  -
он был раздосадован, что получилось не все так красиво, как он хотел. Но
зрители, к его удивлению, помиловали побежденного гладиатора - тот  даже
не получил серьезных ранений, так, легкое сотрясение мозга.
   Варрос после этого случая  задумался  -  стоит  ли  метить  в  сердце
гладиатору, такому же, как он сам, когда у того есть хоть  мизерный,  но
все же шанс выжить, если понравится  зрителям.  Он  пошел  к  ланисте  и
заявил, что вся система очков в предварительных боях не  правильна,  что
молодых бойцов учат убивать наповал, когда у противника есть возможность
выжить. Пусть покалеченным, но выжить. Ланиста вздохнул в ответ  на  его
слова и сказал, что традиции ломать тяжело и что это, по большому счету,
не их дело.
   Что ж, Варросу и не было до этого дела. Но впредь он уже не  старался
пронзить противника насмерть - оглушить, свалить с ног, в  надежде,  что
того помилует. Иногда случалось, что зрители были настроены  благодушно,
чаще - нет. Но от Варроса здесь ничего не зависело.
   Владельцы других гладиаторских школ все  больше  нашептывали  королю,
что школа в Дахне давно уже не лучшая, пора  бы  лишить  ее  дотаций  из
королевской казны и прочих привилегий. И  по  случаю  важного  юбилея  -
королю Мерналдиту исполнялось три дюжины  лет  -  было  решено  устроить
небывалые состязания:  из  каждой  школы  выставляется  один  гладиатор,
соперников определяет жребий, победители вновь делятся на пары. Тот, кто
победит в последнем бою - получает самое дорогое для гладиатора - плащ с
эмблемой Лунгарзии на груди. Плащ свободного гражданина. А его  школа  и
будет признана лучшей и королевской.
   Ланиста долго выбирал из бойцов - кто имеет больше  шансов  пробиться
хотя бы в финал, оценивал достоинства и недостатки всех  своих  лидеров.
На третий день тяжелых раздумий он остановил выбор на  Варросе  и  сразу
объявил об этом, чтобы больше не мучиться и не колебаться, чтобы не было
путей для отступления. Варрос принял это известие  внешне  спокойно,  но
знал - вот он - очередной  шажок  к  исполнению  чудесного  сна.  Он  не
сомневался, что победит любого, кто встанет на его пути  -  капитана  ли
Антиша, либо того седовласого воина, благодаря которому  он  и  попал  в
школу гладиаторов.
   Как водится, его за сутки привезли в  столицу  и  провели  в  большое
помещение, напоминающее  казарму,  но  не  с  нарами,  а  с  просторными
кроватями, и не в два яруса, а в один. Посреди стоял стол,  заставленный
блюдами с лакомыми закусками и кувшинами с вином. На некоторых  кроватях
уже сидели прибывшие  гладиаторы,  к  вечеру  их  собрали  вместе  всех,
поскольку неизвестно было, кого с кем сведет слепой жребий в первом бою.
Атмосфера царила тяжелая - бойцы исподлобья  разглядывали  друга  друга,
оценивая потенциальных противников. Все гладиаторы были  опытны,  слабых
сюда  не  отправляли  -  вином  никто  не  злоупотреблял,  никто  никого
запугивать даже не пытался. Если бы им не проливать  завтра  кровь  друг
друга, из них получился бы великолепный отряд,  и  у  Варроса  закралась
мысль,  что  не  новичков-лунгарзийцев  надо  отправлять  на   битвы   с
иноземцами, а вот такие сборные отряды обученных, прошедших через смерть
гладиаторов. (Позже он реализует эту свою задумку - гораздо позже.)
   Как  и  предполагал,  Варрос  без  особых  проблем  дошел  до  финала
необычных состязаний в честь великого юбилея короля Мерналдита. Его  бои
были короткими - он не собирался здесь, где ставка за победу была  столь
высока,  развлекать  публику  рискованными  с   подобными   противниками
прыжками. Один бой Варроса был  очень  упорным,  длился  больше  часа  и
здорово измотал. Слава богам, выдалось время  передохнуть,  поскольку  и
остальные бои отличались не меньшим упорством и жаждой победы. Ведь плащ
с эмблемой Лунгарзии... такой случай выпадает раз в  жизни  и,  возможно
даже, Зирива-ванат и Сугнуна приготовили его именно для  Варроса  -  кто
может знать об этом?
   Обычно предел мечтаний гладиатора  -  выжить  до  тех  пор,  пока  по
старости  откажутся  выпускать  его  на  арену,  и  остаться   в   школе
преподавать гимнастику или фехтование, либо  заведовать  хозяйством  или
перейти в прислугу, но жить. А здесь обещан  плащ  свободного  человека,
каждый из тридцати двух отборных гладиаторов страны мечтал о нем.
   Но достался он одному - Варросу.
   Варроса под беснующиеся рукоплескания и крики  толпы,  приветствующей
героя дня, провели в  королевскую  ложу,  и  он  впервые  увидел  близко
дикт