Алексей Корепанов
   Уснувший принц


	Что делала бы благость без злодейств?
 	Зачем бы нужно было милосердье?

	Вильям Шекспир. Гамлет.

	...И сердце сынов человеческих исполнено зла...
 	Книга Экклесиаста.

	"КТО ТЫ, СЫН ОКЕАНА?"

	Лес уже погружался в короткий летний сон: утомившийся за день легкий
ветерок перестал шелестеть листвой, угомонились птицы и стих доносившийся с
покрытых мхом полян визг игривых диких поросят, что к середине осени
превратятся в клыкастых могучих бойцов. Слабый туман -- сгусток чьих-то
былых страхов -- потянулся от Ржавого болота, расползаясь над неширокой
дорогой, ведущей из людного Имма к замку альда Карраганта. Сгущалась,
темнела небесная синева, и первые звезды прокололи ее своими лучами, а в
вышине над деревьями неясным еще силуэтом розовел полумесяц Диолы --
спутницы мечтателей.
 	"Таких, как я", -- подумал Аленор, усмехнулся и вновь перевел взгляд на
дорогу, струящуюся под засыпающими деревьями.
 	Конечно же, лес был самым обычным -- конь молодого альда избороздил его
вдоль и поперек задорными охотничьими деньками, топча высокие травы,
врезаясь в сплетение ветвей; и ничего загадочного не было в Ржавом болоте,
что тянулось до выгоревшего прошлой весной косогора -- какие страхи могут
скрываться там, среди кочек, полусгнивших черных коряг да набросанных
мальчишками старых колес? И Диола, розовая спутница мечтателей, ночной
фонарь, в свете которого любят нежиться ленивые змеи-свистуньи -- просто
небесный шар, один из многих, кружащих в пустоте, отделяющей Землю Живущих
от далеких звезд.
 	И все же Аленору гораздо интересней было представлять, что все вокруг
пронизано тайнами и мир отнюдь не так ясен и прост, как кажется, как
привыкли думать о нем.
 	-- Мечтатель! -- теперь уже вслух сказал юноша, выпустил поводья и,
откинувшись в седле и подняв руки, сладко потянулся.
 	Хорошо бы вызволить сейчас из беды какую-нибудь прекрасную девушку...
Была бы только девушка, а за вызволением дело не станет!
 	Тут Аленору вновь вспомнилась встреча с черноглазой мерийкой и он еще раз
усмехнулся: э-эх, гадалки... Чего только не услышишь от мерийских гадалок!
 	Конь неторопливо процокал копытами по узкому деревянному мостику над
заросшим бурыми плетями болотной травы ручьем, поравнялся с высокими,
покрытыми зигзагами трещин валунами, громоздящимися у самой дороги. Аленор
рассеянным взглядом скользил по их округлым верхушкам, погруженный в
какие-то расплывчатые зыбкие мечтания, как часто с ним бывало в пути.
Выскочивший из-за камней высокий широкоплечий незнакомец с мечом в руке
заставил юношу прервать отвлеченные размышления. Придержав коня, он
выпрямился в седле и спокойно произнес традиционные слова, хотя сердце
тревожно дрогнуло:
 	-- Приветствую тебя, живущий. Я альд Аленор, сын альда Ламерада. Чем могу
посодействовать?
 	Незнакомец, продолжая держать обнаженный меч наизготовку, быстро
приблизился и, подняв голову, остановился перед конем, сверля юношу
странным взглядом; чудилась в этом взгляде угрюмость, и чудились ярость и
решимость идти напролом, круша любые преграды. Аленор был уверен, что
никогда раньше не видел этого живущего.
 	"Вот тебе и гадалка! -- смятенно подумал он. -- Неужели?.."
 	Незнакомец был старше Аленора, но тоже еще очень молод. Его слегка
вьющиеся русые волосы, спадающие на плечи, разделял ровный пробор, узкое
скуластое лицо с небольшими усами окаймляла короткая рыжеватая бородка. Он
был одет в темную, необычного покроя, облегающую куртку с рукавами, едва
доходящими до локтей, и такого же цвета штаны, заправленные в высокие
башмаки на толстой подошве. У пояса незнакомца тускло серебрились ножны.
Аленор оценил и меч, зажатый в крепкой руке; это был хороший, удобный меч
-- юноша знал толк в мечах и участвовал уже не в одном десятке турниров как
в родных землях, так и в городах за проливом. Нет, он никогда не встречался
с этим живущим, который, в общем-то, мог быть альдом, если бы не странная
куртка, и уж никак не походил на орра или долянина, а тем более -- на
адорнита.
 	-- Я Дат, сын Океана, -- сказал незнакомец глуховатым голосом, не сводя с
юноши пронзительного взгляда. -- Я должен тебя убить.
 	В его последних словах не было угрозы. Они прозвучали как самое обычное
утверждение, словно незнакомец сообщил между прочим: "Я должен сопровождать
тебя в замок" или: "Мне необходимо сегодня поужинать с тобой".
 	"Он что, немного не в себе? -- недоуменно и несколько растерянно подумал
молодой альд. -- Какой-то неизвестный Дат, сын какого-то Океана... Почему
-- Океана?.. Убить... Убить меня? Вот и не верь после этого... Но это же
какая-то нелепость!"
 	-- Ты уверен, что не ошибся, Дат? -- спросил юноша, всматриваясь в
бледное угрюмое лицо незнакомца. -- Я впервые вижу тебя. Откуда ты? Кто ты,
сын Океана? И что за странная угроза? Думаю, ни ты мне ничего не должен, ни
я тебе.
 	-- Я не буду ничего объяснять! -- выкрикнул сын Океана и свободной рукой
схватил под уздцы коня Аленора. -- Я должен тебя убить, и я убью тебя! Тебе
от меня не уйти!
 	Юноша понял, что сейчас не время рассуждать и размышлять, чем он насолил
этому безумцу, и не время вспоминать, где и когда он мог невольно перейти
дорогу сыну Океана, хотя все это был явный вздор. Может быть, кроме охоты,
турниров и шумных песенных вечеров появилось новое развлечение --
смертельная схватка без зрителей? Но почему он не слышал о таком
развлечении? И кому в голову могла придти столь бредовая мысль?.. Что ж,
хоть и непонятно и дико все это было, но слова Дата звучали оскорбительно.
 	-- Я и не собираюсь никуда уходить от тебя, Дат, -- надменно сказал
Аленор. -- По-моему, твой разум затемнен, но я постараюсь, чтобы у тебя в
голове немного посветлело. Думаю, парочка ударов плашмя по твоему ровному
пробору поможет тебе придти в чувство.
 	-- Мне жаль тебя, -- глухо и отрывисто произнес незнакомец, и в его
голосе Аленору послышалась странная горечь. -- Но ты не должен жить. Я убью
тебя.
 	-- Попробуй! -- с вызовом ответил юноша и спрыгнул с коня.
 	Сбросив длинный черный плащ и выхватив из ножен меч, он почувствовал, как
поднимается, накатывается из глубины волна азарта, как горячит кровь
предвкушение схватки -- так всегда бывало с ним на турнирах... Правда,
никто ни в одном бою не бился до смерти -- турнир не побоище, а игра, пусть
порой и очень жесткая! -- но сейчас бой пойдет по правилам, предложенным
незнакомцем. И, ей-Богу, надо проучить этого странного сына Океана, чтобы
впредь ему неповадно было устраивать засады на лесных дорогах. Встряхнуть
ему мозги, а потом окунуть головой в ручей, дабы немного поостыл, и
поспрашивать...
 	Они, чуть пригнувшись и полуприсев, кружили по дороге, сжимая в руках
мечи и внимательно следя друг за другом. Конь Аленора, отвернувшись от них,
щипал траву на обочине, и только наливающаяся розовым светом красавица
Диола наблюдала за каждым движением противников.
 	Лицо незнакомца, назвавшегося Датом, сыном Океана, словно окаменело,
сохраняя хищное и в то же время какое-то болезненное выражение, губы
растянулись в оскале, в глазах угадывался мрачный застывший огонь. Во всех
его плавных скупых движениях, в манере держать оружие чувствовалась
сноровка опытного бойца. Аленор решил не бросаться в бой первым, дождаться
выпада сына Океана и в стремительной контратаке отбить у того охоту ни с
того ни с сего завязывать ссоры с первыми встречными на лесных дорогах.
 	И юноша дождался выпада, но не одного, а целой серии выпадов, проведенных
так яростно, с таким почти неудержимым напором, что об ответной атаке пока
не могло быть и речи -- он еле успевал защищаться, уворачиваясь от мощных
ударов, посыпавшихся как шишки с ветвей под внезапным порывом ветра, с
трудом блокируя их своим мечом и медленно отступая к валунам. В сонном
молчании леса слышались только громкий лязг металла о металл и возбужденное
дыхание соперников.
 	"Даже если его рассудок и помутился, это не мешает ему великолепно
владеть мечом", -- невольно подумал молодой альд, продолжая отражать удар
за ударом.
 	Уже два или три раза меч Дата был близок к тому, чтобы впиться в желанную
плоть: на светлой кружевной сорочке Аленора появились длинные разрезы, и
кровавое пятно расплывалось на груди, там, где острие дотянулось таки до
кожи. Аленор ездил в Имм не на турнир, а совсем по другому делу, поэтому
был без панциря -- да и зачем ему панцирь в мирном Имме и с детства
знакомом лесу? Для защиты от диких зверей вполне достаточно меча, а кому
еще, кроме диких зверей, взбредет в голову нападать на спокойно едущего
всадника?
 	Но вот ведь взбрело же...
 	Яростный натиск Дата все усиливался, он уже почти прижал юношу к валунам
и Аленор, наконец, полностью осознал, что его действительно хотят убить.
Вот так, без причин, взять и убить на пустынной лесной дороге. Потому что
кто-то решил, что он, Аленор, почему-то не должен жить. Юноша понял это и,
продолжая обороняться, по-настоящему разозлился. В бешеных атаках сына
Океана сквозила торопливость, он явно спешил разделаться с противником
(боялся, что кто-нибудь помешает? жаждал как можно быстрее увидеть
поверженное бездыханное тело?) и Аленор, не потерявший способность трезво
оценивать обстановку -- хотя сердце и обжигала злость, -- решил
воспользоваться этим. В очередной раз уклонившись от прошелестевшего у
самого лица стремительного лезвия, он сделал ложный замах, потом еще один
-- и словно ненароком раскрылся перед противником. Дат, издав резкий
короткий крик, молниеносно провел контратаку; его меч метнулся к груди
Аленора -- и в этот момент юноша резко отпрыгнул в сторону. Меч Дата
наткнулся на твердую поверхность валуна, процарапал ее, высекая искры из
камня, и молодой альд получил великолепную возможность сразить сына Океана,
на мгновение потерявшего равновесие. Аленор занес меч над стоящим боком к
нему Датом и резко бросил вниз руку с оружием, успев все-таки в последний
миг повернуть лезвие так, чтобы удар пришелся плашмя. Ему никогда не
приходилось убивать живущих и он не желал ничьего ухода...
 	Дат пошатнулся от этого удара, но не упал, а, отскочив к обочине дороги,
к самым деревьям, вновь приготовился к нападению.
 	-- Ты не будешь... жить, -- процедил он, переводя дыхание и морщась от
боли.
 	-- Все мы когда-нибудь станем ушедшими, -- насмешливо ответил Аленор,
оставаясь на месте. Удачный удар приободрил его, и он теперь был абсолютно
уверен, что не даст себя убить, хотя сил уже потратил немало.
 	Сын Океана, слегка присев, вновь было рванулся к юноше, действуя все с
той же непонятной торопливостью, но вдруг остановился. Сделал шаг назад.
Еще шаг...
 	-- Проклятье! -- с досадой воскликнул он, отступая в затрещавший
кустарник. -- Еще! Еще немного!..
 	Этот вопль звучал то ли как мольба, то ли как приказ. Изумленный Аленор
опустил меч, стараясь понять происходящее. Треск прекратился и стало
очень-очень тихо. Юноша осторожно приблизился к тому месту, где только что
находился противник, внимательным взглядом окинул кусты и деревья. Никакого
движения, никаких звуков. Только две-три сломанные ветки да отпечатки чужих
подошв на песке. Казалось, Дат просто исчез, как исчезает болотный туман
под лучами солнца. Или же затаился в зарослях...
 	Аленор в раздумье стоял у края дороги. Непохоже было, что сын Океана
просто решил отступить, почувствовав силу соперника. Несомненно, он
стремился продолжать схватку... но что-то ему помешало? Что могло ему
помешать?.. Или кто?.. Раздраженно передернув плечами и чувствуя, что
спокойной жизни, кажется, приходит конец, юноша громко сказал, глядя в
темную чащу:
 	-- Эй, сын Океана! Если тебе захочется вновь показать свое умение --
предупреждай заранее.
 	Он прислушался к тишине, но никакого ответа не получил. Постояв еще
немного на обочине, Аленор откинул со лба длинные волосы, вытер рукавом
мокрое от пота лицо и направился к коню, разглядывая следы на дороге и
невольно ожидая, что вот-вот снова раздастся за спиной голос кровожадного
незнакомца: "Я убью тебя..."
 	Но Дат, сын Океана, видимо, больше не собирался выходить из своего
лесного укрытия.
 	"Возможно, я переломал ему кости, -- подумал Аленор, под уздцы выводя
коня на дорогу. -- Что ж, он сам напросился".
 	Накинув плащ, юноша устроился в седле и, еще раз взглянув на то место,
где исчез неведомый сын Океана, медленно направился в дальнейший путь к
замку альда Карраганта. К замку, который десять лет назад принадлежал отцу
Аленора -- альду Ламераду. Сорочка прилипла к саднящим ранам, но юноша не
обращал внимания на боль; на турнирах, несмотря на всяческие
предосторожности -- защитное обмундирование, предохранительные футляры на
лезвиях мечей, -- случались вещи и посерьезнее. Взять хотя бы тот турнир в
приморском городе Веннсе, когда ему сломали руку в бою двух двадцаток,
"зеленых" и "красных", за хрустальный жезл Диолы. Аленор не думал о боли.
Глядя на дорогу невидящими глазами, он вспоминал сегодняшнюю встречу с
черноглазой мерийкой на шумном толкотном иммском торжище, и душу его
переполняли смятение, недоверие, тревога... и надежда... Да, и надежда...
 	Собственно, эта встреча на торжище была совершенно случайной. Выполнив
поручение, он не собирался задерживаться в Имме -- не время было для
визитов к приятелям и застольных бесед. Да и Риолен, закадычный друг и
надежный партнер по турнирам и охоте, неизменный участник веселых сборищ в
замке Аленора, еще не вернулся из-за пролива -- там, в Пятнистой долине,
появился отряд смуглолицых из Западных Земель, вознамерившихся завладеть
синей чашей Летних Ветров. Аленор был бы рад составить компанию другу --
турнир привлекал непредсказуемостью, поскольку никто не знал истинной силы
и сноровки выходцев из дальних краев, -- но сейчас не для него были турниры
и бесшабашные пирушки с танцами, песнями, чтением стихов, представлениями,
шутками и забавными розыгрышами. Десять лет прошло после нелепого,
трагического ухода отца, доблестного альда Ламерада, и единственное, чем
мог почтить его память сын, -- это ровно месяц, по старинному обычаю
альдов, провести рядом с отцовской могилой, в замке, где жили теперь альд
Каррагант и альдетта Мальдиана. Вдова Ламерада. Мать Аленора. Жена
Карраганта...
 	Каждое утро они встречались перед часовней у внешней стены, неподалеку от
ворот, -- мать и сын, моложавая стройная женщина с пепельными волосами, еще
не тронутыми сединой, и точеным тонким лицом и высокий сероглазый
темноволосый юноша с первым пушком на подбородке и крепкими плечами
любителя поиграть мечом, два похожих друг на друга живущих, оставшихся без
улыбчивого Ламерада -- мужа и отца. Бок о бок переступали они порог тихой
часовни, где под каменной плитой пoкoилcя прах Ламерада, зажигали свечи и,
став на колени под Божественным ликом Христа, молились за того, чья душа,
покинув тленную плоть, удалилась в иные пределы. Ламерад ушел без покаяния,
уход застал его врасплох, и теперь его дальнейшая запредельная судьба во
многом зависела от них, вдовы и сына. Их горячая искренняя молитва могла
облегчить и сократить скитания его души по Загробью и помочь ее новому
приходу то ли сюда, под это немеркнущее солнце и созданные волей Творца
звезды, то ли в какие-то другие пространства и времена, воплощенные словом
Всемогущего...
 	Аленор никогда не был домоседом -- в детстве он любил лазить по окрестным
оврагам, путешествовать по лугам и забираться на соседствующие с замком
холмы, и не было для него дней лучших, чем те, когда отец брал его,
единственного сына, с собой в Имм или в уютные городки Солнечного
побережья, где среди пышной сочной зелени стояли красивые домики, похожие
на большие игрушки. Став постарше, уже после ухода отца, Аленор проскакал
на коне по всем дорогам обширного острова Мери в компании таких же
подростков-альдов, где каждый старался превзойти остальных в умении,
ловкости и удали. В пятнадцать лет он впервые в одиночку переправился через
пролив и пустился в странствие по необъятным просторам континента,
добравшись до тех удивительных краев, где даже летом падал на землю снег.
 	Да, он не был домоседом и немного тяготился вынужденным заточением в
замке альда Карраганта, в замке, в котором он родился восемнадцать лет
назад. Эти мысли смущали юношу -- он обязан был исполнить сыновний долг! --
и, уединившись в своей комнате, он молил Создателя и Мскупителя, чтобы они
простили ему неуместную слабость, которой не время проявляться в этот месяц
поминовения и скорби. И все-таки юноша не смог подавить радость, когда
после семнадцати дней поминального месяца появилась возможность на день
съездить в Имм. Случилось так, что на рассвете птица-вестник влетела в
раскрытое окно кухни, где двое старательных глоннов готовили завтрак, и
принесла, наконец, послание от альда Карраганта -- старшего брата ушедшего
альда Ламерада. Теперешнего мужа альдетты Мальдианы, вдовы Ламерада. Отчима
Аленора, через год после ухода брата взявшего в жены Мальдиану, а в день
совершеннолетия Аленора отдавшего ему свой замок в соседней долине, за
Змеей-рекой, один из тех замков, что остались на острове Мери с
давних-предавних времен, когда все чаще начали вторгаться сюда,
переправляясь через пролив на своих широких кораблях с багровыми парусами,
завоеватели-орры.
 	Альд Каррагант сообщал в письме, доставленном птицей-вестником, что после
сильных ливней оползнем накрыло единственную дорогу, соединяющую с внешним
миром горное владение его старого друга, у которого альд гостил, проводя
время в охоте на свирепых снежных барсов. Альд выражал сожаление, что не
может преклонить колени у гроба брата в этот печальный месяц. Альд заверял,
что молится за брата там, в горном владении на континенте, и что при первой
же возможности вернется домой (а путь от Грозных гор был неблизкий). Альд
просил сообщить главному турнирному трубачу в Имме, чтобы на него,
Карраганта, не очень рассчитывали на ближайшем турнире Звездных Мечей,
потому что он вряд ли сможет до начала турнира выбраться из своего
неожиданного заточения.
 	Альдетта Мальдиана сообщила о послании альда Карраганта во время
завтрака, когда все домашние собрались в малой трапезной. В ее красивых
серых глазах таилась боль, и Аленор догадывался о причине этой боли: из
разговоров домочадцев он знал, что не очень-то верят они в то, что
участившиеся отлучки альда Карраганта на континент связаны с посещением
старых друзей. Не к старым друзьям ездил альд, и не ради охоты, хотя и
привозил звериные шкуры... Да и раздражительность отчима, его внезапные
приступы ярости и участившиеся ссоры с альдеттой Мальдианой тоже о чем-то
говорили.
 	Аленор не считал себя вправе судить о поступках матери, спустя год после
смерти мужа согласившейся разделить ложе с альдом Каррагантом. Он никогда
не заводил разговоры на эту тему -- да и, в общем-то, жил в своем особом
мире, мире неясных юношеских мечтаний, куда не допускал никого, даже
близких друзей; ему вполне хватало собственного мира, не имевшего пока
точек соприкосновения с мирами других живущих.
 	Альдетта Мальдиана бесцветным ломким голосом известила домашних о
послании альда Карраганта, опустила глаза и склонилась над тарелкой, ловко
поставленной перед ней неслышным проворным глонном. Аленор увидел, как
после этих слов поджала губы сухонькая альдетта Агиланта, его бабушка, мать
его матери; как переглянулись дядя матери, весельчак и шутник альд Фалигот
и чопорная тетка отца альдетта Жанессилья; как нахмурила выщипанные
накрашенные брови альдетта Радлисса -- мать альда Карраганта; как вздернул
голову и выставил перед собой вилку отец Карраганта альд Беонаст; как робко
повела плечом всегда молчаливая и грустная кузина Элиния... В полной тишине
все принялись за еду и только потом, когда уже принесли горячий зеленый
напиток, альд Фалигот с усмешкой сказал в пространство: "Что-то
расползались, однако, оползни. Приползет вот такой -- и не уползешь от
него, враз доползаешься". Шутка у него явно не получилась, никто не
улыбнулся в ответ и Фалигот при