й хвост
за что-то другое, девушка?  Скажи,  старина  Дзармунджунг  прав?  Он  не
ошибается? Вот уж сколько веков прошло, - дракон задумчиво возвел  глаза
к сводам пещеры. - И вот передо  мной  девушка  из  рода  человеческого,
которая грозит мне соломинкой. - Он хрипло рассмеялся:  с  таким  звуком
ссыпается уголь в подвал по жестяному желобу.
   - Да, я девушка и зовусь Аргира,  о  Предок!  -  с  вызовом  ответила
амазонка.
   - Да ну? В самом деле? - фыркнул  дракон  и  прищурился.  Сияющие  во
мраке глаза наполовину погасли. Дракон медленно опустил голову  долу,  к
мощным  лапам,  лежавшим  на  земле,  так  что  теперь  она  лишь   чуть
возвышалась над Осгримом, самым высоким в компании.
   - Певец, конечно же,  волшебник...  девчонка,  -  бормотал  про  себя
дракон. - Похоже, передо мной те самые Шестеро... Прошу прощения,  но  и
старина Дзармунджунг тоже  кое-что  понимает  в  песнях!  Добро,  добро,
пришли славные деньки, - и тут он прервал бормотание и принюхался, шумно
сопя носом.
   По крайней мере, так показалось Моргану.  Звук  был  такой,  точно  в
пещере заработали насосы. Или запыхтел старинный паровоз.
   - Гномы! - пробормотал дракон. - Пахнет гномами! Скажи-ка мне,  дитя,
отчего от тебя так воняет этими черными тварями? А? Мой старый нос  чует
их за версту.
   Аргира шагнула вперед.
   - Они напали на нас там, в верхнем мире, - заявила она чудовищу. -  И
мы достойно  сразились,  а  потом  отступили  в  эти  пещеры  в  поисках
спасения. Гномов было слишком много, хотя мы и немало их  прикончили,  -
закончила она, с улыбкой хлопнув по ножнам.
   - Хо, хо! Этих  червей  позорных  стало  поменьше  на  свете,  я  так
полагаю? - захихикал дракон. - Приятно слышать,  дитя  человечье,  очень
приятно! Эти зануды подземные, от которых нет покоя ни на  земле,  ни  в
пещерах... Лезут повсюду, всюду  суют  нос,  все  вынюхивают!  Хо!  Так,
значит, там была битва! Ба, вот те на! Потешило бы это  зрелище  старика
Дзармунджунга, право слово. А твари ведь уже заползали ко мне в  пещеру,
предлагали краденое золото-алмазы, сулили жирных  человечьих  детенышей.
Они хотели купить меня, старого Дзармунджунга, чтобы я  служил  Хаосу  и
Тени Зла!.. Что вы на это скажете? Ба! Вот те на!
   Дракон поднялся на неверных ногах, хвостом вызвав небольшой  камнепад
в глубине пещеры.
   - И что вы ответили им, Прадед? - поинтересовалась Аргира.
   - Ответил? - прогудело чудовище. - Что я им  ответил?  -  переспросил
Дзармунджунг. - Я им ответил! Так  ответил,  что  они  надолго  запомнят
ответ старины Дзармунджунга...
   Гигантская семипалая драконья лапа,  в  которой  мог  бы  поместиться
целый дом, поднялась в воздухе и замерла, грозно нависнув над путниками,
и свет глаз блеснул в вороненых когтях.
   Затем внезапно, словно молния, громадная  когтистая  лапа  ударила  в
землю, подняв целый фонтан пыли  и  камней.  Булыжники  трещали  под  ее
тяжестью как орехи. Пыль медленно оседала на дракона и окружающих.
   - Силища невероятная, - прошептал кто-то. Моргану показалось, что это
Осгрим.
   Сквозь затихающий грохот раздался голос дракона:
   - Думаю, они хорошо меня поняли, - пробормотал он, посмеиваясь.
   - Так вот почему они боялись пуститься за нами следом в эту пещеру! -
захохотал старый бард. Дзармунджунг мигнул ороговевшим веком.
   - Что ж, ничего удивительного, что эти клопы не суются  сюда,  в  мою
Бездну.
   Содаспес зачарованным взором обвел своды гигантской пещеры.
   - Так вот она, Бездна Дзармунджунга, пещера,  где  живет  легендарный
дракон, - задумчиво пробормотал он. - Я часто слышал об этом месте  и  о
его чудесах из старых сказок и песен, еще в детстве, в солнечных  дворах
Забытого града.
   - Так что же, еще говорят о старом драконе там,  в  верхнем  мире?  -
прохрипел Дзармунджунг довольным  тоном.  -  Помнят,  стало  быть,  люди
своего древнего  друга.  А  скажи-ка  мне,  чародей,  какой  ныне  денек
миновал,  с  тех  пор,  как  мы  последний  раз  встречались   с   родом
человеческим?
   Колеблясь, Содаспес произнес:
   - Много, очень много лет миновало с тех пор, Праотец Змеев.
   - Ха, знаю я,  что  такое  "много  лет"  для  людишек,  -  насмешливо
откликнулся старый дракон. - "Мно-ого!" Ты мне лучше  скажи  -  сколько?
Полагаю, пока я спал здесь,  под  землей,  уже,  поди,  несколько  веков
миновало, и не одна славная война прошла без моего участия.
   Содаспес обменялся взглядом  с  Коньеном  и  опустил  глаза.  Моргану
показалось, что молодой чародей не хочет открывать правду.
   От глаз дракона, светившихся не мигая, точно две лампы, не ускользнул
этот молчаливый разговор двух смертных,  и  он  оценил  возникшую  паузу
по-своему.
   - Боитесь поведать старому  Дзармунджунгу,  о  том,  который  век  на
дворе, - прорычал дракон, щурясь. - Клянусь моим хвостом, я знаю, в  чем
тут дело. Наверное, сменилось не одно поколение. Говори  же  правду,  не
робей, сколько пролежал я в этой дыре, с тех пор как бился  с  Тенью  на
стороне Риолнарна, Царя людей и Силланаса, повелителя морского народа, а
также Юнглингламора, вождя гномов, вместе со всеми остальными говорящими
животными? Когда в последний раз, а это  было  давно,  поднимался  я  на
солнечный свет. Говори же? Говори, не томи старого Дзармунджунга!
   Содаспес заговорил, но при этом он старался не смотреть на гигантскую
рептилию.
   - Тридцать тысяч лет, - пробормотал он, стараясь, чтобы  это  звучало
как можно мягче.
   - Что? -  переспросил  дракон,  поворачивая  свою  громадную  голову,
словно отказываясь верить ушам. - Что ты сказал?
   Содаспес повторил.
   На миг воцарилось молчание.
   Глаза дракона снова вспыхнули в темноте, громадная туша поднялась над
кучкой людей. Он мог растереть  их  в  пыль  одним  ударом  лапы,  одним
взмахом хвоста.
   Затем над сводами пещеры разнеслось громоподобное:
   - Ты лжешь, человечишко! Лжешь, говорю тебе!
   Рев его еще некоторое время гудел, отраженный стенами. Дракон в гневе
встал на  дыбы,  насколько  позволяла  его  нора.  Люди  замерли,  боясь
пошевелиться, чтобы не угодить под горячую руку.
   Затем дракон успокоился и склонил к ним голову.
   - Так долго... В самом деле, большой срок... Тридцать тысяч лет! Я не
ослышался? Так что,  получается,  я  проспал  не  века,  а  тысячелетия?
Сколько  же  за  это  время  сменилось   королевств?   Кровь   Риолнарна
по-прежнему правит в Ирионе, Граде людском? А, человечишко?
   Со всей мягкостью,  на  которую  только  был  способен,  старый  бард
ответил на этот печальный вопрос:
   - Его наследная линия давно пресеклась, многие тысячелетия  назад,  и
людей уже тех нет, и  след  их  стерся  в  истории.  Сами  камни  Ириона
похоронены под вековой пылью, и никто не знает, где остались лежать  эти
развалины: даже мудрейшему из людей это неизвестно.
   У дракона в горле захрипело.
   - Так это что ж получается? Светлый Ирион, гордый  Ирион...  Чудо  из
городов - и теперь его нет? Увы! Кажется, я и сейчас вижу, как  реют  на
ветру золотые  знамена...  слышу  смех  молодых  принцев...  благородных
героев... Увы, увы!
   Все стояли, не решаясь вставить ни слова,  пока  старейший  из  живых
оплакивал потерянные королевства и сказочные войны,  ставшие  преданием.
Через некоторое время дракон поднял голову, чтобы спросить:
   - А как же Силлинас и его почтенный род, живущий в глубинах  Зеленого
моря - они тоже сошли со сцены? И их город, Кос Илим, на дне  морском...
уж с ним-то ничего не могло случиться. Его  же  охраняли  армии  наяд  и
тритонов!
   - Морской народ вел долгие затяжные войны  с  людьми,  -  почтительно
отвечал Содаспес. - После  разрушения  Чернограда  и  падения  Тени,  до
пришествия Ярбата, Ангела Света, морской город утонул в  черном  иле,  а
род русалок растекся по всему миру, и, если кто из них еще жив, то людям
об этом неизвестно.
   Старый дракон сощурил глаза в затянувшемся молчании, и только  тяжкий
шум его дыхания раздавался под сводами пещеры. Наконец  упавшим  голосом
он вновь заговорил:
   - Печальные вести принес  ты  мне,  человек...  тяжко  моему  старому
сердцу слышать обо всем этом... лучше бы мне и не знать ничего.  Но  вот
еще один вопрос, ответь-ка ты мне, сын человечий...
   - Спрашивай, Предок.
   - Мой  народ...  говорящих  животных,  что  с  ними?  Ведь  время  не
настолько жестоко, чтобы отнять у меня моих братьев, как оно поступает с
вашим  родом  смертных!  Конечно  же,  мы   ведь   почти   бессмертны...
Шармингзон, Великий Рух и Гордрим, Белый Гриффон,  а  Ааарль,  Говорящая
Рыба? Что с ними, с  милой  Нонидааль,  госпожой  Сфинкс,  с  хитроумным
Йемнд, Василиском и со старым мудрым  Эригандором,  Красным  Мантикором?
Что с  ними,  с  остальными?  С  единорогами,  гиппокампусами,  коньками
морскими, змеями, говорящими зверями, что обитают в горах, под водами  и
небесами?
   Голова Содаспеса тяжко склонилась на грудь, и Морган заметил,  что  в
глазах  его  блеснули  слезы.  Он  стал  отвечать  что-то,  запинаясь  и
неразборчиво, так что дракону пришлось повторить свой вопрос.
   - Увы, Прадед... ты остался в одиночестве... насколько известно детям
людей... Говорящие звери давно покинули сей мир.
   - Покинули? Уж не хочешь ли ты сказать...
   - Это так, Прадед, - заговорила Аргира. -  Моя  земля,  к  северу  от
Долин шепота, была некогда родиной Барантара, быка с  головой  человека.
Но он умер, этот великий мудрец, за двадцать тысяч лет до рождения  моей
матери... и умер,  как  и  жил,  другом  рода  человеческого.  Говорящих
животных больше нет. Вот почему  мы  были  так  удивлены  и  обрадованы,
застав тебя в добром здравии. Насколько нам, людям, известно, ты остался
последним из говорящих, кто жил с первыми людьми на заре мироздания.

Глава 7
ЯКЛА

   Долго  еще  старый  дракон  вспоминал  о  давно  ушедших  днях.   Его
затуманенный взор погрузился в далекое прошлое. Но наконец  Дзармунджунг
приподнялся и, невзирая на грусть,  притаившуюся  в  голосе,  глаза  его
заблистали прежним задором.
   - Добро, добро, - произнес он с печалью, - время идет, хотим мы этого
или не хотим, ничего не поделаешь. Годы пролетают, как сорванные листья,
и миры рассыпаются  в  прах...  Однако  пришло,  похоже,  время  кое-что
сделать для этого мира, пока он не остыл окончательно.
   Затем, зашуршав среди  камней,  он  сдвинул  свое  массивное  тело  и
выпрямился во весь свой гигантский рост.  Морган  раскрыл  рот,  впервые
увидев дракона в его натуральную величину. Даже земные динозавры на заре
истории не были столь мощными. Наверное, не меньше тысячи тонн составлял
вес Дзармунджунга. Сам мир, казалось, трещал по швам и ходил ходуном под
его лапами. Никто из живущих не мог без благоговейного страха взирать на
этого  колосса.  Это  была  движущаяся  гора,  старейший   из   живущих.
Последнее, величайшее и мудрейшее из всех говорящих животных.
   Дракон, не торопясь, повел путешественников в  глубь  своего  жилища,
этого легендарного места, воспоминания  о  котором  сохранились  лишь  в
старинных преданиях. Это  была  пещера  с  высоким  и  обширным  куполом
настолько  впечатляющих   размеров,   что   здесь   могли   швартоваться
космические лайнеры. Потолок исчезал в вышине, а  дальней  стены  просто
нельзя было разглядеть: она казалась затянута туманом или облаками. Люди
шли, точнее, бежали вприпрыжку за драконом по этому обширному помещению,
пытаясь  по  пути   рассмотреть   чудеса,   каких   немало   таилось   в
величественной  пещере.  Тьма  по  сторонам   рассеялась.   Дзармунджунг
произнес одно из Имен, и целый фонтан искр ударил из центра пещеры,  где
возвышался черный кратер. Столб белого  огня  поднялся  и  упал,  озарив
каменные стены и своды, разогнав тени. На стенах  люди  увидели  древние
священные письмена рун, глубоко врезанные в камень неисчислимые столетия
назад стараниями неизвестных мастеров. Буквы оказались столь велики, что
невозможно было охватить взором больше  одного  знака.  Для  того  чтобы
прочитать надписи целиком, пришлось бы удалиться от стен  на  порядочное
расстояние. Содаспес с благоговением взирал на эти драконьи письмена.
   - Это забытый язык, - толкнул он в  бок  Коньена.  -  Мир  уже  давно
утратил его. Это  -  первые  письмена  говорящих  животных,  от  которых
зародилась древняя кофирская письменность. Дракон вырезал  в  камне  всю
историю Мироздания. Ты только взгляни!  Какие  несметные  знания,  какие
тайны, не известные ни одному из людей, начертаны на этих стенах!
   Коньен только кивнул, почти не обратив внимания на  слова  мага.  Его
лицо, озаренное  фонтаном  магического  света,  выглядело  необыкновенно
одухотворенным. Он знал эти старые песни и любил их,  как  не  любил  ни
одного человека в своей жизни. И теперь золотая  память  веков  окружала
его  со  всех  сторон.  Дух  захватывало.  Вот  так  запросто  идти   по
легендарной пещере Дзармунджунга и разглядывать письмена дракона.
   - Когда мир еще был молод, сюда явился  Ярбат  собственной  персоной,
призывая старика дракона на войну с Тьмой, -  пробормотал  он.  -  Стопа
бессмертного касалась этих древних камней. И надо же так случиться,  что
именно мне, единственному из всех певцов, выпала честь увидеть это чудо!
   Люди прошли в задние покои, каждый из которых был размером  с  собор.
Дракон повел их сквозь череду этих палат: одна из них оказалась завалена
сокровищами, точно кто-то возвел посреди пещеры золотые горы  или  холмы
белого серебра, блестящие груды  драгоценных  камней.  Богатства  целого
мира лежали здесь, сваленные грудами,  и  у  Моргана  захватило  дух  от
одного вида столь несметных сокровищ.
   Здесь хранились странные загадочные камни, украденные или  выменянные
у  гномов,  диковинные  зеленые  монеты  чеканки   морского   народа   и
удивительные драгоценности,  похожие  на  пустые  прозрачные  пузыри,  в
которых мерцал свет -  вероятно,  украшения,  принадлежавшие  воздушному
народу сильфов, упоминания о котором сохранились лишь  в  легендах.  Это
были забытые Кровники...
   Содаспес вдруг ахнул и, нагнувшись, дрожащими пальцами прикоснулся  к
золотой монете с изображением доброго бородатого  лица  и  со  странными
крючковатыми буквами, каких еще не доводилось видеть Пришельцу.  Чародей
осторожно поднял монету и повернулся к Коньену. На  лице  его  отразился
священный ужас:
   - Смотри, певец! Это лик  самого  Амандара,  первого  царя  людей,  -
прошептал он.
   Коньен взял монету, чтобы разглядеть ее поближе.
   - Монета отчеканена в Ирионе, -  хрипло  произнес  бард,  у  которого
внезапно пересохло в горле. - Смотри, парень,  ее  отчеканили  семьдесят
тысяч лет назад. Тот век, все королевство, его народ и его язык  исчезли
из памяти людской. Но только посмотри, как сверкает золотой,  как  будто
лишь вчера его отлили на монетном дворе.
   Они прошли дальше через пещеры, полные чудес.
   За  этим  залом  последовал  зал  тысячи  мечей.   Старые,   помятые,
зазубренные, тронутые древней ржавчиной клинки висели на стенах.  Каждый
из них имел собственное имя и гордую историю.  Это  были  клинки  старых
героев, и многие из них участвовали в славной войне с силами Тьмы.
   Старый Коньен мог опознать их с виду. Глаза его затуманились слезами;
они слезились из-за повышенной влажности пещер? Он смотрел на эти клинки
и называл их друг за другом:
   - Вот висит старый Скаммунг, который  носил  Икснар,  а  вот  широкий
кладенец Йонгар, сверкающий Сириам Беспощадный, Бабамор и Рорнавей, Ян и
Тарналюм, Зариоль Тихоход, бесшумнейший из мечей! Спи с миром, священная
сталь! Ты заслужила покой на долгие века.
   Наконец путники забрели в пещеру, значительно превосходившую размером
остальные. Она была невообразимо огромной. Сизый туман клубился везде  и
был странного, явно не атмосферного происхождения.  Откуда-то  доносился
тихий шепот, повсюду скользили тени,  мерцали  таинственные  огоньки.  В
самом воздухе здесь, казалось, витала магия.
   - Пещера Чудес, - произнес Лучник голосом тихим и завороженным.
   Содаспес не сказал ни слова, он в удивлении озирался.
   Морган  вглядывался  в  загадочный  голубой  туман,  сквозь   который
виднелись странные предметы:  каменные  шероховатые  маски;  наковальня,
слишком большая для того, чтобы ею пользовался простой смертный;  шар  с
чистой водой, что сверкала, точно  живая,  внутренним  глубоким  светом;
алтарь, сооруженный кое-как,  грубо  и  топорно,  зато  инкрустированный
сверху древними драгоценными камнями; гигантское копье  сорока  футов  в
длину, увенчанное странной формы лезвием, похожим на пламя.
   Пещера Чудес... о которой до сих пор  рассказывали  старинные  песни,
сказочная  сокровищница  магических  принадлежностей,   инструментов   и
орудий, изобретенных на заре мироздания!
   Тут хранилось немало  вещей,  которым  Морган  затруднялся  подыскать
название. Какие-то странные приспособления из стержней, конусов и кубов,
а  также  призм  из  полированных  сверкающих  кристаллов  и   странного
загадочного   металла   черного,   зеленого   и   серебряного    цветов.
Чувствовалось,  что  эти  предметы  обладают  подспудной  мощью,  силой,
которая заключена в них до поры до времени. И этой силы,  которая  могла
проснуться в любой момент, хватило бы, чтобы покорить или  разорвать  на
части целые миры.
   Хранилось тут и черное зеркало, высокое,  как  крепостные  ворота,  в
глубинах которого двигались бледные силуэты, беспокойно, точно призраки,
пойманные в туманный мир двух измерений, и громадный драгоценный  камень
с тысячью граней, на каждой из которых  была  вырезана  руна  невиданной
силы, а внутри заключен  огонь,  светивший  точно  звезда,  пойманная  в
бутылку.
   Было тут и оружие:  броня,  латы  и  ножны,  с  начертанными  на  них
странными знаками, похожими на буквы; меч удивительной красоты и  тонкой
работы, лезвие которого сверкало  точно  бриллиант  на  парадном  эфесе.
Бронзовая голова, потемневшая от времени, венчала жезл, стоящий в  углу,
и  драгоценные  камни  сверкали  в  ее  глазницах.  Эти  глаза  смотрели
осмысленно и провожали путников взглядом.
   Казалось, чудесам  не  будет  конца.  В  самом  центре  пещеры  росло
гигантское дерево. Странным образом оно пустило корни  в  голый  камень.
Однако листва на нем была зеленой и пышной, громадные ветви размахнулись
широко во все стороны, качаясь, точно овеваемые невидимым ветром, должно
быть, долетавшим из какого-то иного мира.  Одна  ветвь  привлекла  взоры
людей: она сверкала, точно сделанная из чистого золота,  и  семь  черных
птиц сидели на ней. Птицы без крыльев и без глаз!
   Морган смотрел на эти чудеса, но не понимал их предназначения. Но  по
благоговейному удивлению на лицах друзей он догадался, что они  проникли
в  тайное  хранилище  древних  чудес:  тех  самых   вещей,   о   которых
рассказывали мифы; легендарных вещей, о которых пелось в песнях.
   Перед одним чудом  -  черным  кристаллом,  Дзармунджунг  остановился.
Кристалл напоминал бездонный колодец,  чья  горловина  затянута  пленкой
стекла. Казалось, эту вещь окружал ореол невидимого света.
   - Разве такое возможно? - раздался восхищенный и  восторженный  шепот
Аргиры у Моргана за спиной.
   - Знаешь, что это  такое,  дитя?  -  спросил  старый  дракон,  весело
сверкнув оранжевыми очами, которые вспыхнули, словно светофоры в ночи на
железнодорожном переезде. Девушка-воин медленно кивнула в ответ.
   - Кладезь Игга, не так ли, дедушка дракон? О нем рассказывает история
о  принце  Оуросе  и  мудром  отшельнике,  а  также  о   старом   короле
Игле-Орле...
   - Колодец Мудрости, - эхом откликнулся Лучник.
   - Да, дети мои, тот самый Колодец Мудрости! - прогудел  Дзармунджунг.
Дракон пребывал в хорошем настроении, возможно оттого, что через столько
веков показывал сохраненные им сокровища и чувствовал себя как настоящий
коллекционер, у которого есть чем похвастаться.
   - Теперь, мне кажется, самое время заглянуть  в  колодец  раз  уж  мы
пришли сюда по сл