реместить  ногу
на следующий  камень,  перебросить  локоть  и  подтянуть  колено.  Затем
подождать миг, пока сердце чуть успокоится и в голове прояснится.  После
этого все повторить сначала. И снова. И вновь.
   Морган находился очень высоко и смутно  ощущал  это,  хотя  не  хотел
оборачиваться, боясь потерять опору. Да и все  равно  он  бы  ничего  не
различил там, внизу, в смутном тумане оставшегося позади мира. Наверное,
еще ни один человек на Бергеликсе не взбирался так высоко. Тем более без
всякого альпинистского снаряжения. Глаза обжигало  солнце,  отражавшееся
от ослепительно белого склона. Если бы не все это, Морган  бы  наверняка
мог разглядеть отсюда весь путь от самых отрогов Таура, а, может быть, и
Долины Шепотов, где резвились на просторах Дикие Всадники.
   "Как я вообще решился на такое?" -  ломал  голову  Морган  в  краткие
минуты отдыха. Ведь он не был ни скалолазом,  ни  альпинистом,  ни  даже
просто горным туристом. Он не был силачом. Так высоко в своей  жизни  он
поднимался только на самолетах. "Я должно быть в миле над уровнем  моря,
- думал Морган. - А, может, и выше". Как вообще он  мог  еще  дышать  на
такой высоте, где холодный разреженный воздух, как  кинжал,  проникал  в
легкие. Может, оттого, что  он  был  космонавтом  и  дышать  разреженным
воздухом ему было не привыкать? Может быть.
   Затем он вспомнил, что говорил Содаспес, примерно  неделю  назад,  на
постоялом дворе в Стрийе. На это место было наложено заклятие, и ни один
человек с Бергеликса не мог пройти сквозь пещеру Врат.  И  это  было  не
просто табу, а что-то более глубокое, что находилось в крови у каждого в
этом мире, в самих генах этого народа и запрещало им  подниматься  сюда.
Только он, Пришелец, мог войти во Врата. Его это заклятие не касалось.
   После долгих часов восхождения он лежал, тяжело дыша,  и  -  как  ему
казалось - не сможет сдвинуться дальше ни на дюйм.
   Было так холодно, что Морган даже ног не чувствовал, а тем более рук.
Его лицо превратилось в бесчувственную маску.  Наверное,  он  так  бы  и
окоченел насмерть. Тихая, безболезненная смерть,  не  требующая  лишнего
напряжения. Снег казался мягким, как покрывало, и начинал уже  согревать
Моргана своим холодом. Замерзнуть, все равно что  заснуть  -  необычайно
легкая смерть, может быть, самая легкая на свете.  "Уснуть...  и  видеть
сны?" - как говорил один из земных писателей-классиков.
   Да, не геройская смерть. Да и был ли Морган  героем?  Какой  из  него
герой - он простой человек.  По  крайней  мере,  он  умрет,  преодолевая
преграду, которую преодолеть невозможно. Как муравей, который  попытался
штурмом взять костер, приняв его за муравейник.
   Значит, Осгрим умер напрасно?
   Мысль об этом пронзила Моргана, точно удар молнии.  Он  обозлился  на
самого  себя,  на  свое  бессилие  и  отчаянье,  на   подлую   слабость,
нахлынувшую на него.
   И  вновь  Морган  пополз  вверх  по  снежному  одеялу,  под   которым
находилась скользкая корка льда, покрывавшая бездушный  колючий  камень.
Он  должен  был  двигаться,  чтобы  не  позволить  смерти  настичь  его,
уговорить, усыпить и похоронить в этих снегах. Он должен бороться.
   И тут Морган обнаружил, что мог заснуть смертельным сном всего в двух
шагах от Врат Тарандона!
   "Великий Орион, - подумал он совсем как прирожденный кофирец, -  ведь
я был так близко - у самой цели!"
   Проклиная себя, стеная от невыносимой боли, он  выбрался  на  широкий
каменный уступ перед входом в пещеру и отдышался, хватаясь за вылизанный
ветрами камень, глядя в ее треугольный зев.
   Было ли это место защищено от ветра,  или  какое-то  особенное  тепло
источал камень, на котором лежал Морган,  но  постепенно  его  сведенные
судорогой и холодом мышцы  отогрелись,  кровь,  несколько  минут  назад,
казалось, застывшая от холода, вновь заструилась по  жилам.  Он  подполз
поближе к черному входу  пещеры,  попытался  сесть,  опираясь  спиной  о
стену, ногтями растянул шнурки мешка с припасами, извлек  оттуда  еду  и
питье.
   У Моргана оставалось только сушеное мясо, раскрошенный сыр, несколько
ломтей зачерствевшего хлеба и мех крепкого вина. Он умирал от  голода  и
буквально набросился на еду,  обильно  запивая  ее  крепким  вином.  Эта
скудная трапеза показалась ему  настоящим  пиром.  Силы  возвращались  к
нему.
   Вскоре Морган смог встать.
   "Все. Почти все".
   Странная мысль! Он прошел  через  столько  испытаний,  видел  столько
чудес, и теперь все осталось позади. Пришелец осмотрелся:  горы  окружал
молочно-белый туман облаков, сквозь которые временами пробивалось солнце
- вернее, два светила. Видимо, было уже за полдень - тени стали длиннее.
Сколько же времени, в самом деле, прошло с  той  поры,  как  он  покинул
Каргонессу, владения графа Таспера, покои, где впервые встретил молодого
Содаспеса и услышал его послание. Морган попробовал  мысленно  сосчитать
дни и удивился: прошел всего какой-то жалкий десяток  дней,  в  которые,
казалось, уместилась целая жизнь, полная опасных приключений.
   Снова перед его мысленным взором  прошли  рассветы  Каргонессы,  лицо
мальчика в прокопченной зале дворца, беседа с  графом  в  его  саду,  и,
позже, с сонным пухлым священником, отцом Ормальдусом.  Затем  переправа
через воды Желтого Дракона вместе с  молчаливым  нескладным  Осгримом  и
молодым чародеем, встреча с пьяным бардом на постоялом дворе...
   Одна за другой картины приключений промелькнули перед ним. Рассвет  в
рыбацкой деревушке,  бешеная  скачка  через  Долины  Шепотов  на  спинах
скакунов, дожди,  обед  под  широкой  кроной  дерева-оазиса,  встреча  с
отрядом Диких Всадников, праздник у костра, долгий  путь  по  долинам  к
отрогам Тога, штурм горы по ущелью, атака стаи сенмурвов, пещера,  Уступ
над пропастью, где они встретили Аргиру... Аргира... и эта  незабываемая
ночь в долине Таура, в преддверии сказочного Гримвуда.
   Он вспомнил все: Аргира, в чем мать родила,  ухмыляющийся  дериньоль,
черная стрела,  суровый  молчаливый  Лучник.  Ночь  в  лесу  под  кроной
Йорнунганда, Праотца Деревьев... Меловые  горы,  Черные  гномы,  пещера,
укрывшая их в эту ночь, и спуск в  подземный  мир,  где  они  обнаружили
пещеру Дзармунджунга... Кладезь Мудрости, Якла и Осгрим у моста... и все
это за десять дней. Но какие десять  дней!  Всего  десять  дней,  и  они
пересекли целый континент, чтобы спасти мир!

***

   Когда он отдохнул и восстановил силы, настало время двигаться вперед.
Заплечный мешок он оставил у входа в пещеру,  спрятав  его  от  ветра  и
возможных преследователей.
   Устье  портала  находилось  тридцатью  футами   выше,   и   сужалось,
заканчиваясь заостренной  аркой,  как  наконечник  стрелы.  Трудно  было
поверить, что это всего лишь создание  природы  -  настолько  все  здесь
казалось симметрично устроено, и все же брало сомнение, что это - работа
рук человеческих.
   На сужающихся стенах пещеры были начертаны  странные  знаки,  глубоко
врезанные в древний  камень  Тарандона.  Морган  не  знал  их  значения.
Видимо, это были какие-то руны, священные письмена.
   Пришелец вошел в  пещеру  и  некоторое  время  постоял,  чтобы  глаза
привыкли к темноте.
   Пол пещеры был отполирован, и это тоже  казалось  сверхъестественным.
Впереди треугольником сгущались синие  сумерки,  подкрашенные  малиновым
цветом, поскольку  устье  пещеры  выходило  на  запад,  где  оба  солнца
медленно опускались за горизонт.
   Отполированный камень таинственно сверкал, и тут Морган вдруг  понял,
что это - искусственное сооружение и не имеет ничего общего с окружающей
природой, поскольку своды пещеры подпирали две круглых колонны, и  такие
же колонны уходили в темноту,  точно  ряд  окаменевших  секвой.  Гладкий
каменный пол отсвечивал красным, и только этот отблеск  помогал  Моргану
найти путь в кромешной темноте. Он вошел в царство теней, еще  не  зная,
что притаилось впереди, что ждало его там.  И  тем  не  менее  он  пошел
вперед без колебаний.
   Моргану казалось, что  прошло  уже  несколько  часов.  Каждую  минуту
Морган ожидал конца - он ведь не имел представления об истинной  глубине
мистических Тарандонских Врат. Главное - путь был один, и он  знал,  что
следует этому пути правильно, заблудиться здесь было негде.
   Там, снаружи, уже наверняка наступила ночь. Странно, но эхо его шагов
не раздавалось под сводами пещеры. Мертвая тишина окружала  его,  отчего
он стал терять чувство времени.
   Должно быть, эта пещера уводила  в  самое  сердце  колоссальной  горы
Тарандон, а Матерь гор оказалась намного обширнее, чем он мог даже  себе
представить, ибо не зря называлась Вершиной мира.
   Морган двигался  по  бесконечному  коридору,  мимо  вереницы  колонн,
направляясь  в  черное  сердце  могущественной  горы.  Раз  или  два  он
оглядывался, но сердце у него опускалось, когда он  видел,  каким  узким
становился  треугольный  проем,  по  которому   приходилось   двигаться.
Оглянувшись последний раз, он уже не увидел входа - теперь  возвращаться
было поздно. Интересно, в самом ли деле он прошел уже несколько миль или
все это только иллюзия? Может быть, ему только  кажется,  что  он  идет?
Странное чувство посетило его: он как будто  очутился  в  безвременье  и
бесконечности, в каком-то странном  измерении.  Сердце  его  замерло  от
ужаса при мысли о том, что он навсегда может  остаться  совершенно  один
среди целой вселенной, словно в тоннеле, идущем  между  мирами,  где  не
было ничего.
   Однако Морган больше не оглядывался.
   Через бесконечный промежуток времени слабый призрачный свет забрезжил
где-то впереди. Он был смутного, туманно-голубого цвета, не свет, а  эхо
света, затерянное в подземелье.
   Но чем дальше шел Морган, тем сильнее  и  ярче  становился  свет,  а,
значит, это был вовсе не мираж и не галлюцинация.
   Теперь его отблески  уже  сверкали  и  на  каменных  колоннах,  и  на
полированном полу у него под ногами. И  тут  он  увидел  портал.  Морган
замер, как вкопанный, разглядывая его и не решаясь приблизиться.
   Портал был вовсе не каменной аркой, не воротами со  ржавыми  скобами,
разъеденными гнилью и затянутыми  паутиной,  как  это  можно  было  себе
представить. Ведь эти ворота Должны были простоять тридцать тысяч лет!
   Их окружал ореол голубого пламени,  слабый  свет  которого  он  видел
издали.
   Отполированный каменный диск лежал на полу, за ним  находился  второй
точно такой же диск, размером чуть поменьше, и дальше - еще один, в трех
шагах.
   И над ними - портал в Запредельное!
   Представьте себе гигантский  овальный  кристалл  пятидесяти  футов  в
высоту и тридцати футов  в  ширину,  точно  петля  Анкха,  петлеобразный
древний египетский крест вечной жизни...
   И по обеим сторонам этого  сверкающего  кристалла  мерцали  нити  или
ткань голубого света! Они постоянно двигались  и  переливались,  образуя
причудливые узоры, сходясь концентрическими кругами к центральной части,
точно  светлая  рябь  от  камешков,  бросаемых  в  черные  воды...  Свет
пульсировал и колыхался сходящимися и расходящимися кругами.
   В этом голубом свечении было что-то, от чего стало покалывать  глаза,
и Морган заморгал. Однако  Пришелец  продолжал  вглядываться  в  плотный
сияющий водоворот.
   Его тянуло туда!
   На  миг  Морган  почувствовал  головокружение.  Перед   глазами   все
закружилось, пол исчез под ногами, как будто верх и низ, не  предупредив
его об этом, поменялись местами.
   Невольно вскрикнув, Морган оторвал взор от этого  видения,  куда  его
затягивало, и уставился в пол, тяжело дыша, со стучавшим  сердцем,  пока
не прошло наваждение. Затем он поднял глаза. Вверх шла  простая  лесенка
из светящихся кристаллов,  и  из  нее  торчал  рычаг,  как  в  игральных
автоматах типа "однорукого бандита".
   Странно,  но  Морган  почувствовал  разочарование.  Получается,   все
позади? Финальная задача оказалась слишком проста, казалось,  будто  его
обманули. Никаких героических усилий, дерни за рычаг -  и  все.  Великая
миссия выполнена. И для этого нужны были такие  жертвы?  Чтобы  в  конце
концов захлопнуть оставшуюся приоткрытой дверь? И не  важно,  что  дверь
открывалась  в  первозданный  Хаос,  лежащий  между  измерениями  и   за
пределами времен. Ее открыли миллион лет назад, и последний, кто касался
ручки двери, был бессмертным богом Йоканны.
   Морган поднялся по трем ступеням-кристаллам, пока не  очутился  перед
громадным овалом, образованным неугомонными волнами голубого пламени,  и
взялся за рычаг, холодный на ощупь, пощипывавший ладонь, и - потянул его
на себя.
   В первое время ничего не изменилось. Вообще ничего. Как  будто  бы  и
рычаг здесь ни при чем.
   А затем...
   О чудо!
   Сияние  неистово  вибрирующих  голубых   нитей   стало   нестерпимым.
Колоссальный проем осветился полностью, став  сильным  ореолом  голубого
пламени, ослепительного, невыносимо сиявшего, в  котором  собрался  свет
тысячи солнц!
   И эта тысяча солнц голубыми иглами ударила в глаза и  мозг  так,  что
Моргану казалось, эти иглы пронзили его насквозь, разрывая на  части,  и
он закричал, как зверь, застигнутый стрелами охотников. Он растер  глаза
кулаками, стараясь избавиться от этого невыносимо слепящего огня.
   Пламя угасло... оставив только призрак голубого  света,  хотя  желтые
"зайчики" все еще прыгали перед глазами... И  не  осталось  ничего!  Все
пропало.
   Остался только мрак кромешный между мощными колоннами.  Непроницаемая
тьма. Хотелось протянуть вперед руку  и  увериться,  что  там,  впереди,
ничего нет, ни рычага, ни кристалла.
   Боль отпустила глаза, и желтые вспышки перестали затуманивать зрение.
Вокруг воцарился мрак. Он протянул руку и коснулся кристалла в  темноте:
тот был холоден и мертв. Со всей осторожностью Морган пощупал стену, где
только что были натянуты светящиеся нити голубого  огня,  но  и  там  не
ощутил ничего, кроме пустоты. Ничего не осталось. Так просто!
   Что ж, он сдержал слово.
   Теперь на Моргана навалилась страшная усталость.
   Он сел на верхнюю ступень этого прохода между вселенными, возрастом в
миллион лет, руками обхватив голову.
   Теперь Морган Пришелец, герой, победитель рычагов, не отказался бы  и
от вина. Но вино осталось в дорожном  заплечном  мешке  у  входа.  А  он
слишком устал, чтобы идти так далеко.
   Он задремал у подножия Тарандонских Врат, для закрытия которых прошел
полмира, но через некоторое время заставил себя встать, и  на  онемевших
ногах побрел, спотыкаясь в темноте.
   Внутри горы царил мрак, черный, как  смерть.  Один  раз  Морган  даже
налетел на колонну и врезался  в  нее,  расквасив  нос.  И  все-таки  он
продолжал идти, волоча ноги,  одну  за  другой,  сначала  правую,  потом
левую.
   Странно. То, что он сейчас  ощущал,  нельзя  было  назвать  триумфом,
чувством победы. Только разочарование.
   - Спасти мир - это не  так  просто,  -  твердил  сам  себе  Морган  с
циничной усмешкой. - Это не может быть так просто - повернуть рычаг -  и
все. - И тут он вспомнил  слова  Содаспеса,  юноши-мага,  что-то  насчет
жертвы, которая потребуется от него.  Но  никакой  жертвы  не  было.  По
крайней мере, с его стороны. Что же  получается,  все  принесли  себя  в
жертву - а он? Как там говорилось "один погибнет, другой еще  что-то,  а
третий... останется в темноте!"
   Морган брел и брел, и через какое-то время добрался до выхода.
   Ночь, должно быть,  давно  опустилась  на  мир,  поскольку  сразу  за
порогом Моргана встретила такая же  темнота,  как  и  в  подземелье.  Он
совершенно утратил чувство времени в пещере. Может быть, прошли часы, а,
может, и дни.
   Вокруг царила сплошная тьма, и в небе не было видно даже луны.
   Морган постоял у входа, дыша прохладным  ночным  воздухом,  чувствуя,
как ветер овевает лицо.
   Затем услышал слабое поскрипывание снега.  Кто-то  направлялся  сюда.
Морган напрягся. Вряд ли кто-то из друзей смог покинуть место последнего
бивака. Зато это вполне мог оказаться отряд Черных  гномов.  Но  от  них
Морган  мог  спрятаться  в  темноте  пещеры.  Впрочем,  гномы  вряд   ли
отважились бы забрести сюда.
   И тут он услышал звенящий  серебряный  голос  Аргиры,  и  сердце  его
впервые радостно забилось. "Она жива!" - подумал Морган.
   - Хэру-у, Пришелец! - позвала амазонка. - Ты жив! Все свершилось?
   - Все, Аргира, - откликнулся он. - Хаос остановлен навсегда. А что  с
нашими друзьями?  Удалось  им  отбиться  от  Черных  гномов  или  же  им
по-прежнему грозит опасность?
   - Это гномам удалось отбиться, - откликнулась она. - Увы, мы не могли
помочь Осгриму выстоять. У Моргана внезапно родилось подозрение:
   - Подожди, уж не хочешь ли ты сказать, что...
   - Пока твой слуга оборонял мост, мы слышали его крики. Как он смеялся
над карликами, издевался и вызывал на новый поединок, -  глухо  сообщила
она. - И новая свора этих черных псов ползла по перешейку над пропастью.
И всякий раз Осгрим наносил огромный урон врагам. Он косил их  десятками
и сотнями. И все же поток карликов не прекращался, как будто  они  брали
Осгрима измором, но силы оставили нас, так что никто не  смог  встать  с
ним рядом на его  одиноком  посту.  И  в  конце  концов...  -  ее  голос
омрачился.
   - Говори, Аргира! Что случилось в конце?
   - В конце концов они не  отважились  идти  против  него  в  очередную
атаку. Они не знали, что он смертельно устал, что раны отняли у него все
силы. Пришелец, в теле Осгрима торчали три стрелы, пробившие его  плоть,
и все-таки он стоял обороняя мост. Я не  знаю,  откуда  у  него  нашлись
силы, однако он выстоял,
   - И чем же... все кончилось?
   - Карлики боялись идти против него, говорили, что он не из  смертных;
что он, должно быть, бог, потому что еще не было смертного, который  мог
бы так долго сражаться. Тог, их царь, разгневался и проклял их,  и  убил
нескольких воинов собственным мечом, но даже страх перед  Тогом  не  мог
заставить Черных гномов снова идти на мост, где ждала их дубина Осгрима.
В конце концов Тог сам выступил против Осгрима в одиночку.  Он  оказался
сильнее прочих гномов, и ярость делала его еще страшнее. Он  был  умелым
бойцом и вышел  с  тяжелой  секирой.  Он  смог  отбить  дубину  Осгрима,
разрубить ее пополам.
   Голос ее снова сник, и сердце Моргана защемило от  слов,  которые  он
боялся услышать.
   - Он раскрошил дубину топором и выбил ее  из  рук  Осгрима.  С  диким
криком  Тог  набросился  на  нашего  товарища,  который  пошел  на  него
безоружным. И ужасный топор Тога ударил Осгриму  прямо  в  грудь.  Такой
удар тут же на месте свалил бы любого другого человека.  Но  Осгрим  был
жив, он успел схватить Тога в свои объятия, прижать к расколотой груди и
вместе с ним броситься в пропасть.
   Наступило молчание. Затем Морган спросил:
   - И что потом?
   - Потом мост оказался свободен. Никто не охранял  его.  Но  у  Черных
гномов не хватало духу идти через него  после  всего,  что  они  видели.
Поэтому  я  смогла  добраться  сюда,  чтобы  спросить  тебя:  наше  дело
исполнено?
   - Исполнено, Аргира.
   - Да здравствует Моргантир! Слава тебе, великий! Наш  Друг  погиб  не
зря! - закричала амазонка, и он вздрогнул,  когда  девушка  назвала  его
этим именем. И тут до него все-таки дошло, что он завоевал редкое  право
называться Героем. Теперь он будет известен как Моргантир.
   "Трудно поверить, - думал он. - Но почему он один?"
   - Ты не спустишься,  чтобы  присоединиться  к  нам,  о  Моргантир?  -
обратилась к нему Аргира. - Или тебе надо отдохнуть и залечить раны?
   Морган натужно рассмеялся.
   - Я в самом деле выдохся, но на мне нет  ни  царапины.  И  все  же  я
подожду рассвета, Аргира,  потому  что  иначе  кубарем  полечу  с  этого
склона, и в этот раз силы Тьмы точно свалят меня - точнее,  силы  Темной
ночи.
   Наступила тишина. Затем амазонка прокричала откуда-то снизу:
   - Ай-и, о Моргантир!  Надеюсь,  ты  выберешься  невредимым  из  этого
жуткого места!
   Он хотел было  спросить,  чт