тановил  он  взгляд
на Аргире, на которую взирал с особой нежностью, на девушку, которая, по
его собственному выражению, "чуть было не прищемила ему  хвост".  -  Что
скажешь, разве не чистую правду сказал Игга? Ба! Вот те на!  Чародей!  А
ты меня порадовал. Хорошо, что ты сломал скипетр этой ведьмы.  Теперь  в
горах станет полегче дышать. Может, она пролежит под обломками еще  хотя
бы тысячу лет!
   Он повернулся, шевельнув хвостом и свалив при этом еще часть стены  -
другая обрушилась под его лапой, когда он  пытался  обрести  равновесие.
Дракон  посмотрел  на  эти  разрушения,  явно  не  придавая  им  особого
значения, как человек увесистого телосложения смотрит на скрипнувшее под
ним кресло.
   - Ах да, нам, кажется, пора в  путь,  человечество?  Пора  проветрить
кости, залежавшиеся в пещере. Ну, была не была! Теперь, дитя мое,  ты  и
твои товарищи можете  взбираться  на  плечи  старине  Дзармунджунгу.  Мы
вместе отправимся к Тарандонским Вратам.  Надеюсь,  что  путешествие  на
хребте старого дракона доставит вам удовольствие!

Глава 8
ОСГРИМ

   Морган смог убедиться на собственном опыте, что лучше  путешествовать
на спине прадеда драконов, чем на собственных ногах. К  тому  же  дракон
скрашивал беседой скуку долгого путешествия, то и дело он, оборачиваясь,
сообщал своим пассажирам что-нибудь интересное.
   Исполин, в соответствии со своими  размерами,  выбрал  самую  широкую
дорогу. На такой высоте было сухо и  прохладно,  даже,  вернее  сказать,
очень холодно. Путешественники завернулись в плащи,  удобно  устроившись
на спине дракона. Морган  думал  о  том,  как  далеко  осталась  любимая
Каргонесса, но через некоторое время он задремал, слыша сквозь сон,  как
Дзармунджунг болтает о  чем-то  с  Аргирой  и  Лучником.  Голос  дракона
напоминал отдаленные раскаты грома в горах.
   Внезапная остановка всколыхнула все тело дракона. Пришелец  проснулся
и увидел перед собой  совершенно  фантастическую  картину.  Прямо  перед
ними,  за  громадной  зияющей  пропастью,   разверзшейся   под   ногами,
поднималась  гора  колоссальной  высоты.  Просто  не  было  слов,  чтобы
определить ее размеры - настолько неприступной и высокой  казалась  она.
Выше Эвереста на старой Земле, даже выше Олбрайта на Центаврусе. И  гору
венчала серебряная шапка снега.
   - Вот она, - объявил дракон.
   - Кто она? - робко поинтересовался Морган.
   - Мать всех гор, - отвечал Дзармунджунг.
   Содаспес, стоявший рядом с Пришельцем, благоговейно сложил  ладони  и
произнес магическое имя:
   - Тарандон...
   Заслоняя собой полнеба, перед путниками простирался горный хребет,  в
сравнении с которым сам дракон казался просто  улиткой.  Леса  покрывали
его, гигантские трещины перерастали в пропасти. Это была не просто гора.
Сердце замирало при одном взгляде на эту невероятную махину.
   - Так это и есть, - вырвалось  у  Моргана.  -  Но  как  же  мы  будем
взбираться на... - он даже не мог подобрать подходящего слова.
   Старый Коньен, прикрывая ладонью глаза и  щурясь  от  блестевшего  на
солнце снега, хмыкнул и процедил:
   - Нам не нужно штурмовать вершину, парень.  Пройти  предстоит  совсем
немного: видишь устье пещеры  у  южного  пика?  Посмотри  туда!  Видишь,
черный вход треугольной формы? Это и есть вход в портал,  если  не  лжет
старинная легенда.
   - Нам не придется никуда взбираться, - воскликнула  Аргира,  указывая
вперед. - Смотрите! Вон там каменный мост.  Оттуда  совсем  недалеко  до
устья пещеры.
   Однако наметанный взгляд Лучника вернее определил расстояние.
   - Это дальше, чем кажется отсюда, госпожа, - заявил он  своим  низким
спокойным голосом. - К тому же склон от моста до  устья  пещеры  крут  и
опасен из-за снега. Так что, не говоря о  расстоянии,  подъем  предстоит
нелегкий.
   Путники продолжили путь, и  вскоре  обнаружили,  что  тропа  сузилась
настолько, что Дзармунджунг не мог идти дальше. Здесь они вынуждены были
расстаться. Рано или поздно, это все равно стало бы неизбежным.  Дракону
все равно не удалось бы пройти  по  каменному  мосту,  соединявшему  две
горы, который был так узок, что по нему мог пройти лишь один человек.
   Тут Дзармунджунг еще мог  развернуться,  чтобы  отправиться  обратно.
Последовали пожелания доброго пути, произносимые  с  печалью,  поскольку
путников ничего хорошего впереди не  ждало.  Они  почти  достигли  своей
цели,  а  для  них  это  означало  "опасность,  тьму  и   смерть",   как
предсказывал Лик, сотканный из тумана. И, значит, кому-то из них уже  не
судьба вновь увидеться со старым Дзармунджунгом.
   Особенно трогательным оказалось прощание дракона с Аргирой.  Амазонка
разрыдалась, обняв его  и  взяв  обещание  беречь  себя  и  остерегаться
гномов. Большие глаза ящера  благодарно  блеснули,  и  дракон  всхлипнул
странным образом, тут же попытавшись  изобразить,  что  это  последствия
насморка.
   - Желаю тебе добраться счастливо, дитя, и кто знает, увидишься ли  ты
еще со старым Дзармунджунгом. Этот поход так утомил меня,  что,  клянусь
моим хвостом, чтоб ему отвалиться и не вырасти, мне очень хочется спать,
так что я вздремну немного, подожду вашего возвращения...
   При  этих  словах  он  широко  зевнул,  обнажив  клыки  размером   со
сталагмиты в древней пещере.
   Теперь они шли уже без своего верного  провожатого.  Перед  поворотом
они оглянулись, но большие огненные глаза дракона  уже  погасли.  Прадед
всех драконов спал мирным сном прямо на овеваемых ветром  пиках  Вершины
мира.
   Около двух часов  люди  медленно  карабкались  по  каменному  склону,
ведущему к мосту, перекинутому через пропасть.
   И тогда Тог отомстил.
   Почти у самой пропасти на путников  набросилась  воющая  орда  Черных
гномов. Внезапно, откуда ни возьмись, на людей  обрушился  целый  ураган
каменных снарядов. Их сразу  оттеснили  от  моста,  обратный  путь  тоже
оказался отрезан. С одной стороны вставал утес - с другой мир  обрывался
гигантской головокружительной бездной. И тут топоры и пики застучали  по
каменистому склону. Коньен запнулся и чуть было не полетел  в  пропасть,
но могучая длань Осгрима вовремя схватила его за плащ.
   Гномы окружили людей со всех сторон, по-видимому, собираясь  сбросить
в пропасть. Второй раз брать в плен их не стали, тем более после  гибели
рыжей колдуньи. Путникам не оставалось ничего другого, как бежать.
   И они побежали по узкому, круто  уходящему  вверх  уступу,  где  один
неверный шаг означал падение в  пропасть  и  гибель  на  острых  камнях.
Стрелы  стучали  по  потрепанному  маленькому   щиту   Аргиры,   которая
прикрывала  их  отход.  У  нападавших  была  выгодная  позиция,  и  лишь
несовершенство   оружия   гномов   до   поры    до    времени    спасало
путешественников. Одна из стрел разорвала  плащ  Содаспеса,  к  счастью,
лишь зацепив икроножную мышцу.
   Морган, тяжело дыша, спешил вперед - в разреженном  воздухе  он  едва
справлялся с дыханием.
   - К мосту успеем? - крикнул он Лучнику, бежавшему впереди.
   - Если не успеем, или, если гномы отрежут нас от моста, нас уже можно
считать покойниками, - отдуваясь, отвечал лесной стрелок.
   Наконец им, целыми и невредимыми, удалось добежать до конца каменного
ущелья, за которым уже маячил мост.
   И тут все гномы, включая Тога, злорадно  захихикали,  ощерив  зубы  и
тряся кудлатыми бороденками.
   Выбора  не  оставалось,  и   Осгрим   бросился   вперед,   размахивая
двусторонней дубиной и кося гномов налево и направо,  как  сеноуборочный
комбайн, выведенный ранним утром в крестьянское поле.
   Лучник и Аргира встали по бокам и пускали стрелы  одну  за  другой  с
удивительной быстротой и сноровкой. Щелк!  Щелк!  Щелк!  Белое  оперение
сменяло черное. Стрелы сильно проредили толпу гномов.  Мерзкие  карлики,
как ежи, катились по склону, с визгом и проклятьями исчезая в пропасти.
   Морган с Коньеном присоединились к товарищам. Пришелец выхватил меч и
каждым взмахом убивал одного из тех, кто пытался пробиться с флангов или
окружить их отряд. Острая сталь, подаренная ему Таспером, не  подвела  в
момент опасности.
   Вскоре путь был очищен. Дорога  перед  путниками  внезапно  опустела.
Осгрим уже стоял на мосту, оглядываясь по сторонам и по-прежнему  вращая
дубиной, как заведенный. Морган не раздумывая, бросился за ним, Коньен и
Содаспес следом, а дева-воин и Лучник замыкали группу.
   И вот тогда людям стало по-настоящему страшно.
   И Моргану прежде всего.
   Он никому не признавался в своей боязни высоты. Стоило ему  подняться
повыше, как у него внезапно начиналось дикое головокружение.
   А теперь под ногами его распахнулась бездна.
   Мост был шириной в два с половиной фута, без перил и ограждений. Ноги
разъезжались на скользких камнях, покрытых  снегом,  и  каждый  шаг  мог
оказаться последним.
   Холодный ветер грозил сбросить любого, кто дойдет хотя бы до середины
моста. От его порывов на глазах наворачивались  слезы,  мешавшие  видеть
дорогу.
   Моргана  чуть  не  вывернуло  наизнанку,  и  силы  покинули  его.  Он
прекрасно понимал, что в любой момент может сорваться с моста. Даже будь
у него вместо ног цепкие орлиные когти, ему не избежать падения, чему он
был втайне рад, поскольку  это  означало  бы  избавление  от  дальнейших
мучений.
   Морган совершенно ослеп от застилавших глаза ледяных слез.  Весь  мир
представлялся теперь ему мутным расплывчатым пятном, и он  даже  не  мог
поднести руку к лицу, чтобы вытереть  слезы,  поскольку  любое  движение
могло нарушить шаткое равновесие.
   Однако шаг за шагом Морган продвигался вперед по мосту,  упрямо,  как
зомби, хотя предпочел бы умереть, чем сделать следующий шаг.
   Борясь с прежними своими  страхами,  он  чувствовал  себя  совершенно
другим человеком. Казалось, прошла вечность, прежде чем он  ощутил,  как
громадная рука Осгрима схватила его за запястье. Морган рухнул на колени
и только тогда, вытерев глаза свободной рукой, понял, что все позади. Он
прошел и это испытание - выиграл в борьбе с самим собой и вышел из этого
поединка целым и невредимым.
   И тут Морганом овладело восхитительное чувство свободы. Чуть было  не
потеряв  сознание,  он  повис  на  руках  у  верного  слуги,  мягкий   и
податливый, как воск, и тотчас же почувствовал во рту терпкий вкус вина,
которое вливал в него Осгрим. Морган словно заново родился.

***

   Похоже, путешествие подошло к концу, поскольку дальше двигаться  было
некуда. Но где же они должны встретить те последние испытания, о которых
говорил Лик.
   Один за другим  путники  благополучно  преодолели  ледяной  мост  над
пропастью, и только тут начали понимать,  что  настоящее  испытание  еще
впереди. Первым почувствовал это Лучник, который во время этого перехода
был ранен в плечо - прощальный "подарок" гномов. Он потерял очень  много
крови. Бледный как снег Лучник лег на  землю.  Жизнь  медленно  покидала
его. Дальше идти он не мог.
   У Коньена дела тоже  были  плохи.  Причина  -  сердце  старика.  Бард
старался не отставать от  остальных,  и  оно  не  выдержало.  Сказывался
разреженный горный воздух. Сердце отказывалось работать в таком  режиме,
тем более при кислородном голодании. Оно ответило единственным доступным
ему протестом - болью.
   Тем  временем  на  мост  уже  ступили  гномы,  вновь  появившиеся   в
арьергарде отряда.
   Цепкие как кошки, привычные к путешествию по горам,  они  прыгали  по
мосту, неотвратимо настигая путников. Останавливали их только  стрелы  с
белым оперением.  Но  колчан  Аргиры  быстро  опустел,  и  белые  стрелы
сменились черными из колчана Лучника. Но вскоре и  они  иссякли.  Больше
нечем было сдерживать натиск противника.
   Опять, уже в который раз, путники оказались в смертельной  опасности,
но на этот раз спасения не было. Помощи ждать было неоткуда, дракон спал
беспробудным сном, а в отряде двое умирающих.
   Тогда Осгрим встал у моста и сдерживал врагов, без устали  молотя  их
дубиной.  Всякий  раз  он  решительным  движением  сбрасывал  гномов   в
пропасть,  а  затем,  опустив  тяжелую  дубину,  ждал  очередной  атаки.
Стрелять в таких условиях из луков гномы не могли. Из-за сильного  ветра
им приходилось ползти по мосту на четвереньках, цепляясь за лед когтями.
   Однако надо было отдать должное  отваге  и  упрямству  этих  существ.
Казалось, их не страшила ни пропасть, ни стрелы, ни мечи, ни даже дубина
Осгрима, несущая им верную смерть. Они шли как  заговоренные,  не  боясь
ничего. Быть может, в их сердцах сейчас стучал древний Хаос, желавший во
что бы то ни стало расквитаться с людьми?
   Коньен и Лучник вышли из строя, Аргира была тоже на  исходе  сил,  на
пределе возможностей. Крепко сбитая, девушка-воин  обладала  незаурядным
мужеством и силой, но всему приходит свой конец и человеческие  силы  не
безграничны. Она привыкла к климату долин, здешний воздух был не для  ее
легких. Девичьи груди под стальными  чашками  судорожно  поднимались,  в
попытке вдохнуть  побольше  кислорода.  Зрелище  это  разрывало  Моргану
сердце. Он понимал, что дальнейшее продвижение для нее смерти подобно.
   Теперь  они  с  Осгримом  и   Содаспесом   оставались   единственными
защитниками моста. Трое последних. В промежутках между  отражением  атак
они перетащили обессилевших товарищей в безопасное место, защищенное  от
ветра и холода. К счастью, в снежном  обледеневшем  склоне  было  немало
пещерок и  выбоин,  проделанных  разрушительной  работой  ветра.  Выбрав
лучшую из них, Содаспес, сам на исходе своих  молодых  сил,  подточенных
обучением в школе магов, развел огонь  с  помощью  магического  камешка.
Раненых уложили на постели из шкур,  укрыли  одеялами  из  распакованных
дорожных мешков. И все это время велась непрерывная битва не на жизнь, а
на смерть с маленькими злобными врагами! Каждый получил именно то, в чем
он больше всего нуждался: Коньен  -  крепкое  вино,  разведенное  водой,
Лучник  -  бинты  и  кровоостанавливающее  средство,  Аргира  -   доброе
успокаивающее слово. Последним снабдил ее лично глава экспедиции Морган.
   Наконец  и  сам  Содаспес  окончательно  обессилел,  оказывая  помощь
вышедшим из строя. Он рухнул лицом в  снег  и  никак  не  мог  перевести
дыхание.
   - Пусть лежит с ними,  хозяин,  -  прогудел  Осгрим,  с  нескрываемой
нежностью глядя на обессилевшего юношу. - Мы вдвоем сумеем защитить мост
от этих горных клопов.
   - Нет, придется тебе в одиночку  держать  оборону,  -  простонал  еле
слышный голос у него за спиной.
   Это был Коньен: старый бард держался из последних сил.
   - Ты должен идти, Морган. Оставь этого парня держать оборону  и  иди.
Времени остается крайне мало. Тебе придется одному закрыть  Ворота,  как
сказал Содаспес. Нам остались считанные часы.
   - Н-но... сможет ли Осгрим? Управится ли он в одиночку?  И  насколько
его хватит? Ведь случись с ним что - и защитить вас будет некому.
   Коньен не мог больше говорить - силы  его  окончательно  иссякли,  он
впал в забытье, откинувшись назад на шкуры. Отблески огня играли на  его
морщинистом загорелом лице.
   И тогда заговорил Лучник. Это было все равно  что  услышать  голос  с
того света. Шепот вырывался из бескровных неподвижных губ:
   - Певец прав, ты должен идти, Морган.  Мы  сделали  все,  что  могли,
чтобы привести тебя сюда, дальше ты должен сам...  Теперь  все  равно...
если Осгрим умрет и мы умрем вместе с ним, это уже  не  имеет  значения.
Главное, что ты жив, потому что больше некому закрыть Врата Тарандона.
   Беспомощный, связанный по рукам и ногам странными обещаниями,  Морган
не мог ничего сказать. Ему даже возразить было нечем.  Он  повернулся  к
йомену.
   - Осгрим, ну хоть ты...
   Осгрим, как всегда, смотрел на него добрым простоватым  взглядом.  Он
осторожно похлопал Моргана по плечу.
   - Вы же сами слышите, хозяин, все говорят: вам надо идти  и  оставить
Осгрима здесь, - сказал гигант. -  Думаю,  я  еще  долго  смогу  держать
оборону, так что вы  успеете  уйти  далеко  и  сделать  то,  зачем  сюда
пришли... Нет, не говорите, что вы  не  можете  оставить  меня,  хозяин,
потому что вы можете это сделать, вы же сами знаете.
   Мечтательное, странное выражение появилось в ясных глазах гиганта.
   - Кажется, я знаю, почему Они захотели, чтобы я пошел с вами.
   - Кто... Они?
   - Я имею в виду - Боги... Я долго думал над  этим.  Почему,  в  самом
деле, на моем месте не оказался какой-нибудь почтенный лорд  или  мудрый
муж? Почему я? Что во мне хорошего? Но я сильный и могу долго выстоять в
сражении - вы же  сами  видите,  как  эти  гномы  разлетаются  от  моего
посошка. И у всех остальных есть своя причина, по которой они  оказались
здесь. Волшебник нужен был, чтобы победить ведьму в ее замке, и  она  не
могла навредить старику дракону. Певец - для того, чтоб уладить  дела  с
Дикими Всадниками, помните? А эта госпожа, - сказал он, улыбаясь Аргире,
лежавшей и с трудом переводящей дыхание, - спасла  нас  от  песьеголовых
птиц на утесах.
   Аргира слушала их разговор, но сказать ничего не могла - она часто  и
жадно дышала, как выброшенная на песок рыба.
   - Лучник, - продолжал Осгрим, - увел нас от Лесных Колдунов и приютил
в лесу, когда это потребовалось. А вы, хозяин, вы, мастер  странствия  и
подвига, вы - единственный, кто может закрыть Ворота.  И  теперь  пришел
ваш черед.
   Желтые глаза доверчиво заморгали на широком лице простолюдина.
   - А для меня  нет  ничего  лучше,  чем  остаться  на  своем  месте  и
оборонять мост, сколько хватит сил. Никто не  может  сделать  это  лучше
меня. Ведь это достаточно веская причина моего присутствия здесь?
   Морган попытался что-то ответить, но не находил слов. Осгрим  положил
свою руку ему на плечо и мягко толкнул в нужном направлении.
   -  Так  что  спешите,  хозяин,  делайте  свое  дело,   для   которого
предназначены, а уж я справлюсь со своей работой, которую никто за  меня
не сделает.
   С этими словами великан вернулся на свой пост, где  озверевшие  гномы
уже вновь поползли на мост, ничуть  не  испуганные  прежними  неудачными
попытками. Осгрим глотнул вина и приступил к ратному делу.
   Упершись кряжистыми ногами в снег, он  поплевал  на  большие  красные
ладони и ухватился за дубину с коваными  наконечником,  ожидая  прибытия
первой  партии   штурмующих.   Он   не   оглядывался   на   Моргана,   в
нерешительности переминавшегося в снегу у пещеры, где догорал костер. Он
не видел, как Пришелец побрел в  выбранном  ему  судьбой  направлении  и
постепенно исчез со склона горы. Осгрим вздохнул  полной  грудью,  обвел
дубиной по сторонам и прошептал:
   - Ну, а теперь - раззудись плечо! Он был счастлив.

Глава 9
МОРГАНТИР

   Склон был очень крутой и такой гладкий, что и зацепиться не  за  что.
Снег скользил под ногами, как... в общем,  сильно  скользил.  Взбираться
приходилось, цепляясь за выщерблины  и  камни.  Под  снегом  лежал  лед.
Несколько раз Морган срывался  и  соскальзывал,  и  временами  один  ярд
подъема стоил ему трех ярдов спуска. Преодолев один ярд, бывало, он  тут
же соскальзывал на три вниз.
   Лучник был прав. Все оказалось намного сложнее, чем представлялось.
   Однако  ничего  не  оставалось,  как  двигаться  вперед,  какими   бы
отчаянными и тщетными ни были  попытки  Моргана.  Там,  за  его  спиной,
остались друзья, которые, может быть,  сейчас  умирали  в  муках,  чтобы
предоставить   ему   эти   драгоценные   минуты.   Морган   должен   был
воспользоваться ими, как последним шансом. Поэтому он упрямо полз вперед
и вверх, цепляясь за скользкий снежный покров, ногтями царапая лед  и  в
кровь обдирая пальцы. Он продвигался вперед дюйм за дюймом.
   Воздух был разрежен.  Рот  Моргана  пересох,  словно  Пришелец  жевал
промокательную бумагу, и ветер обжигал горло.  Слезы  замерзали  на  его
лице. Как жаль, что рядом нет Осгрима - честного простоватого и храброго
Осгрима! Теперь все зависело только от него одного,  благодаря  ему  мир
будет спасен или обречен. Морган сосредоточился: надо  пе