ка  Павлыш
приблизится к нему.
     Павлыш ожидал увидеть старика, мудреца, хитрого  старейшину  племени.
Старший был не стар,  стоял,  чуть  наклонившись  вперед,  настороженно  и
крепко. Нижняя челюсть его была скошена и темное лицо было покрыто  желтой
шерстью. Глаза спрятались под  нависшими  надбровными  дугами  и  смотрели
перед собой, взгляд упирался в грудь Павлышу. Он был даже ниже Речки.
     - Идем, - сказал Старший. Он повернулся и миновал  дверь,  уверенный,
что дух последует за ним. Уши Старшего были прижаты к  затылку.  Они  были
странной формы, не такие, как у прочих - длинные, заостренные.
     Следующая комната была мала, полутемна и Старший быстро прошел ее. Он
чуть припадал на правую ногу. Сзади доносились голоса, споры.
     - Жало боится, - сказал Старший, не оборачиваясь. - Он нарушил закон.
     - Что он сделал? - спросил Павлыш.
     Старший толкнул еще одну дверь. Он вел Павлыша по длинному  коридору.
Плошки с жиром покачивались под потолком.
     - Он нарушил закон, - сказал Старший. Он не хотел уточнять.
     - В чем его проступок, - настаивал Павлыш.
     - Дух знает, - сказал Старший. - Дух знает дела смертных.
     - Я пришел в долину, когда твои воины уже настигли его.
     - Ты знаешь, - повторил Старший.
     В конце  коридора  появилось  светлое,  яркое  пятно.  Дневной  свет.
Старший взмахнул рукой, спугнув со стены спящих, прицепившихся  ножками  к
потолку, тварей. Твари  засуетились,  замельтешили  прозрачными  крыльями,
пропали в светлом прямоугольнике. Павлыш зажмурился. На  глазах  выступили
слезы. Павлыш приподнял  забрало  и  остановился,  чтобы  вытереть  слезы.
Старший обернулся. Он стоял у входа, опершись о стену и довольно  спокойно
наблюдал за действиями Павлыша. Жители Форпоста были нелюбопытны.
     Они вышли на небольшую площадку.  Кроме  отверстия,  которое  вело  к
подземелью, на площадку выходило еще три черных отверстия. Четвертое  было
прикрыто деревянной  дверью.  Дверь  была  сделана  из  тонких  бревнышек,
связанных веревками.
     С площадки открывался вид на  горную  долину,  огражденную  отвесными
скалами. Здесь, в верхней части, долина была узкой. Противоположный  склон
глядел на  Павлыша  рядом  черных  дыр  -  других  пещер.  На  дне  долины
сгрудились хижины, сложенные из камня  и  покрытые  листьями  и  прутьями.
Рядом протекал голубой ручей, который ниже, там  где  долина  расширялась,
впадал в небольшое озеро, отороченное небольшими деревьями. Еще  дальше  в
долину вонзился язык ледника, отороченный  каменной  осыпью,  откуда  брал
начало еще один ручей, также стремившийся к озеру. Язык  ледника  создавал
перемычку, за которой, еле различимые в дымке, виднелись заросли  деревьев
и кустарник, тянувшиеся до самого откоса. Откос запирал долину. Выхода  из
нее не было видно.
     - Пойдем, - сказал Старший.
     Старший указывал на закрытую дверь. Теперь,  при  дневном  свете,  он
показался Павлышу менее похожим на разумное существо, чем Жало или  Речка,
даже чем воины. Хотя Павлыш мог ошибаться. Нельзя мерить  чужую  жизнь  по
своим меркам и строить ее по своему образу и подобию.  Не  исключено,  что
местный гений куда больше похож на орангутана,  чем  деревенский  дурачок,
могущий оказаться двойником Павлыша.
     - Опять  в  пещеру?  -  спросил  Павлыш,  выказывая  явное  нежелание
расставаться с солнечным светом.
     - Это мой дом, - сказал Старший. - Ты не знаешь?
     - Не приходилось бывать, - ответил Павлыш.
     Возможно духам в долине положено быть всезнающими и  Павлыш  подрывал
этими словами свою репутацию.
     - Ты пойдешь в храм? - спросил Старший. - Ты спешишь?
     - А впрочем, все равно, - признался Павлыш. - Зайдем к тебе.
     Один из воинов вышел на площадку и присел на корточки у стены, греясь
на солнце. Старший не обратил на него внимания.
     - Тогда пойдем ко мне, - сказал Старший и  показал  рукой  на  дверь,
закрытую бревнами.
     Старший раскрыл дверь и вошел первым. Павлыш  последовал  за  ним.  В
распахнутую дверь проникал свет и ветерок шевелил вытертый светлый мех  на
шкурах, которыми был покрыт пол. Посреди  комнаты  лежал  большой  плоский
камень, на нем глиняная плошка с каким-то варевом.  Павлыш  вспомнил,  что
проголодался. В углу стояли, прислоненные  к  стене,  копья,  громоздились
глиняные горшки  и  плошки,  рога,  сучья,  кони  -  все  вместе  казалось
бутафорской прогоревшего театра.
     - Я знал, что ты придешь, - сказал Старший, усаживаясь на шкуру.
     - Откуда? - спросил Павлыш.
     - Я знал.
     У Старшего была странная привычка повторять фразы, вместо того, чтобы
ответить на вопрос, на который почему-то отвечать не хотелось. При этом он
взглядывал  на  Павлыша,  узкие  зрачки  сходились  в  черную  ниточку  и,
казалось, он ведет игру, правила которой известны  и  ему  и  духу,  столь
обыденно появившемуся в долине.
     Пауза несколько затянулась. Старший ждал, что скажет Павлыш. А Павлыш
не знал, что ему сказать. То ли начать задавать вопросы о  жизни  племени,
то ли уйти отсюда, спуститься вниз, к хижинам. Если бы на  его  месте  был
специалист по контактам, все было бы проще - у разведчиков есть решения на
все случаи жизни. Или почти на все.
     - Что вы хотите сделать с теми? - спросил, наконец, Павлыш.
     - Отведем  их  в  храм,  -  сказал  Старший,  будто  это  само  собой
разумелось. Возможно и  так.  Возможно  за  все  проступки  положено  было
отводить людей в храм.
     - Они будут живы?
     Старший не ответил. Поднес ко рту плошку и отхлебнул из нее.  Павлышу
не предложил. Тогда Павлыш, которому захотелось пить,  достал  из  кармана
скафандра тюбик с соком, откинул  забрало  шлема  и  утолил  жажду.  Потом
положил пустой тюбик на стол, рядом с плошкой.  Старший  смотрел  на  него
заинтересованно, не более того. И лишь когда тюбик покатился  по  столу  и
звякнул о плошку, Старший изумился. Он  отпрянул  от  стола,  поглядел  на
Павлыша как на сумасшедшего. Протянул длинную волосатую руку  и  осторожно
дотронулся до тюбика, словно ожидал, что тюбик исчезнет. Тюбик  не  исчез.
Старший поднес его к носу, обнюхал и положил на место. Покачал головой.
     - Ты удивлен? - спросил Павлыш.
     - Духам позволено многое, - сказал Старший.
     - Я хотел бы спуститься в деревню, - сказал Павлыш.
     - Вниз?
     - Да.
     - Тебе плохо здесь?
     - Нет, хорошо. Но я хочу взглянуть на деревню.
     - Ты не пойдешь в храм? - спросил Старший.
     - Пойду. Мне интересно сходить в храм.
     Старший опять удивился.
     - Интересно? - спросил  он.  Низкий  лоб  наморщился.  Старший  решал
какую-то задачу. - Ты пойдешь в храм, - сказал он, наконец. - И будешь там
ждать.
     - Ну ладно, - согласился Павлыш. - И долго я там буду ждать?
     - Нет, - сказал Старший.
     Тюбик интриговал его. Рука все время  возвращалась  к  нему,  длинные
когти переворачивали желтую игрушку.
     - Ты убил Белую смерть, - сказал Старший. - Зачем ты убил ее?
     - Белую смерть? - спросил Павлыш. - Я не знаю ее.
     - Там, у реки. Воины сказали мне, что ты убил Белую смерть.
     Павлыш догадался, что так называют здесь слона, который хотел сожрать
Жало и Речку.
     - Да, - сказал он. - Белая смерть угрожала людям.
     - Но они нарушили закон.
     - А разве Белую смерть нельзя убивать?
     - Жало нарушил закон.
     Господи, подумал Павлыш, разберись с ними. Беседа зашла  в  тупик.  И
Старший, и Павлыш не  понимали  друг  друга.  Нечто  совершенно  очевидное
ускользало от понимания  Павлыша.  И  он  чувствовал,  что  Старший  знает
больше, чем Павлыш. Но что?
     - Кто-то из твоих людей ходил в мой дом? - спросил Павлыш.
     - Где твой дом? - спросил Старший.
     - На берегу моря. За рекой.
     - Твой дом? - спросил Старший.
     - Ну да, конечно. Я прилетел с неба. И мой дом на берегу моря.  Потом
я улечу обратно.
     - Конечно, - сказал Старший.
     - Кто-нибудь ходил туда?
     - Никто не выходил из долины, - сказал Старший.
     - Неправда, - сказал Павлыш.
     - Никто не выходит из долины. Если выходит, он нарушает закон. И  его
убьет Белая смерть.
     - Твои воины вышли из долины, - сказал Павлыш.
     - Мои воины шли по следам того, кто нарушил закон.
     Заколдованный круг. Никому  нельзя,  но  воинам  можно,  потому,  что
никому нельзя.
     - Пойдем, - сказал Старший. - Пойдем в храм.
     Они вышли на площадку. Воин все также сидел у стены, дремал.  Длинная
серая туча проходила краем над дальним концом долины и там  шел  дождь.  У
одной из хижин возились в пыли дети.  Ветер  поднимал  пыль  и  крутил  ее
смерчиком у обрыва. Планета была мирной, доброй и  даже  захотелось  снять
шлем и глубоко вздохнуть свежего горного воздуха. Которого не было.
     - Нам далеко идти? - спросил Павлыш.
     - Ты знаешь, - сказал Старший.
     - Ага, - согласился Павлыш. Духу положено знать, где стоит храм.
     Старший подошел к краю площадки и  там  обнаружилась  широкая  тропа,
отлого спускавшаяся вдоль обрыва. Шагов через десять Старший  остановился,
поглядел на Павлыша и затем неожиданно  присел,  вытянул  руки  и  прыгнул
вперед. Павлыш посмотрел  под  ноги.  Под  тонким  слоем  гравия  и  песка
проглядывали сучья. Похоже было, что они таят под  собой  ловушку.  Павлыш
примерился и прыгнул вперед  так,  чтобы  встать  рядом  со  Старшим.  Это
сделать было нелегко - мешали вещи, притороченные к скафандру. Но  Павлышу
не хотелось терять лицо. Если абориген прыгает - духу тем более  положено.
Прыжок оказался неудачным. До Старшего оставалось  еще  около  метра.  Под
башмаками хрустнуло и земля  ушла  из-под  ног.  Павлыш  умудрился  упасть
вперед и руки его оказались на тропе. Вниз, в глубокую  расщелину,  летели
сучья и камни. Постук стихал где-то далеко внизу.
     Павлыш даже не успел испугаться. Ноги скользили по обрыву,  никак  не
удавалось упереться носками башмаков, чтобы вылезти на тропу.
     - Помоги, - сказал Павлыш как можно спокойнее Старшему.
     Тот не двинулся с места. Он думал. Дух, видно не выдержал  испытания,
и Старший переваривал в мозгу окрепшие сомнения.
     Башмак, наконец, отыскал уступчик. Павлыш уперся локтями в край тропы
и  подтянулся  вперед.  Вдруг  его  охватило  нехорошее  предчувствие.  Он
поглядел вверх. Старший  сделал  неуверенный  шаг  вперед,  но  встретился
взглядом с глазами Павлыша и остановился.
     - Отойди, - сказал Павлыш.
     Говорить было трудно. Камень, на который опиралась нога, улетел вниз,
за своими собратьями, но, к счастью, Павлыш  уже  по  пояс  вылез  наверх.
Рывком он вытащил на  тропу  колено  и  поднялся,  стараясь  не  повредить
баллонов.
     Старший  стоял,  прислонившись  спиной  к  обрыву,  почесывая  живот,
блаженно сощурив глаза, будто начисто забыл о существовании духа.
     Павлыш поднялся на ноги, отряхнул пыль со скафандра и  позволил  себе
обернуться. Ложный мостик перекрывал расщелину, уходившую до  самой  реки.
Павлышу захотелось обидеть коварного хозяина.
     - Ты боишься, что по тропе поднимутся люди снизу?
     - Я ничего не боюсь, - сказал Старший. - Мы идем в храм?
     - Да, - сказал Павлыш. В конце концов он сам был виноват. В следующий
раз надо будет быть  осторожнее,  Форпост  не  любит,  когда  гости  здесь
расслабляются.
     Павлыш ступал в след Старшему. Старший остерегался  опасности  снизу.
Своих соплеменников? Белую смерть? Соседей из другого племени?
     Храм был вырублен в скале, как и  дом  Старшего.  Может  использовали
старую пещеру. Похоже было, что гора здесь изъедена пещерами.  От  широкой
площадки к входу  храма  вела  лестница,  сложенная  из  грубо  обтесанных
ступеней. Сам вход был невелик, сужался кверху,  по  сторонам  возвышались
две невысокие колонны, на каждой вытесан глаз, разделенный  пополам  узким
зрачком. И все.
     - Иди туда, - сказал Старший.
     - А ты?
     - Я пойду обратно.
     Что еще за трюк задумал его спутник? Павлыш решил, что  вернее  всего
на голову ему свалится каменная глыба. И это его не устраивало.
     - Ты пойдешь первым, - сказал он.
     - Почему? -  удивился  Старший.  Гребень  шерсти  на  голове  у  него
приподнялся.
     - Мне здесь нравится, - сказал Павлыш. - Я пойду вниз, в деревню.
     - Нельзя, - сказал Старший.
     - Старший! - раздался крик сверху.
     - Что?
     По тропе, большими прыжками, приближался воин. Старший сделал шаг ему
навстречу, и воин, сообразив видно, что  новости,  которые  он  несет,  не
предназначаются для духов, наклонился к уху Старшего и прошептал что-то.
     Новости пришлись Старшему  не  по  душе.  Шерсть  на  загривке  стала
торчком, перекатились под волосами мышцы плеч, согнулись в  коленях  ноги,
словно для прыжка.
     - Х-ех! - крикнул он. Рванулся вперед, когтями вцепился в лицо воину,
тот выпустил копье, упал на колени и отрывал от лица когти. Старший  пинал
его ногами, потом неуловимым движением подхватил с земли копье и метнул  в
воина. Воин успел  отскочить  и  наконечник  разбился  о  камень,  брызнув
осколками.
     Старший уже бежал вверх по тропе, забыв о корчащемся в пыли воине,  о
Павлыше, отпрянувшем в сторону.
     Рычание Старшего исчезло за  поворотом,  будто  проглоченное  скалой.
Павлыш подошел к воину. Тот оскалился, угрожая.
     - Ну и черт с вами, - сказал Павлыш.  -  Мы  воспитывались  в  разных
колледжах.
     Отправиться в храм? Этого хотел Старший. Старшему  Павлыш  не  верил.
Лучше спуститься к деревне. Черт его знает,  что  еще  придумает  Старший,
когда вспомнит о Павлыше. Воин зализывал разодранную руку.
     Павлыш пошел вниз, через широкую осыпь, к хижинам.
     Площадка перед ним была пуста, утоптана, пыльна. От кучи  отбросов  к
Павлышу бросились насекомые, засуетились над шлемом. Ребенок с обглоданной
костью в лапке выполз на солнце и при виде человека замер в ужасе.  Шерсть
на ребенке была редкой,  светлой,  личико  пряталось  под  выпуклым  лбом,
посреди которого можно было разглядеть третий глаз. Ребенок был хвостат  -
хвост был закручен крючком - в нем еще одна кость. Длинные руки высунулись
из хижины и втащили ребенка за хвост внутрь. Оттуда  сразу  донесся  визг.
Дверь в другую хижину была задвинута большим  камнем.  Павлыш  нагнулся  к
камню, прислушался. Кто-то часто и неровно дышал.
     Павлыш пошел дальше. Хижины были  похожи  одна  на  другую,  даже  не
хижины,  а  примитивные  убежища,  кое-как  перекрытые  сучьями  и  сухими
листьями.
     Павлыш отошел к берегу ручья и оттуда снял  панорамный  вид  деревни.
Потом оглянулся, поглядел наверх. Вход в пещеру, через которую он проник в
долину, был не виден. Ниже, на площадке у храма темнело пятно - воин так и
остался лежать у ступеней.
     Павлышем  вдруг  овладело  беспокойство.  Что  могло  так   разозлить
Старшего? Может быть воины сделали что-нибудь дурное с  пленниками.  Может
быть Жало с девушкой убежали? Как он не подумал об этом раньше?
     Павлыш повернул обратно к  осыпи  и  у  ручья  столкнулся  со  старой
женщиной. Она спускалась вдоль ручья и видно не знала еще  о  появлении  в
деревне страшного духа. Женщина удивила Павлыша тем, что сильно отличалась
от прочих, виденных  им  аборигенов.  Она  шла,  касаясь  земли  кончиками
пальцев, и руки ее были так  длинны,  что  ей  не  приходилось  для  этого
нагибаться. Неровно  слепленный  большой  горшок  покачивался  на  плоской
голове, казалось, что старуха придерживает его бровями - лба у нее  совсем
не было. Глаза,  скрытые  в  глубоких  глазницах,  горели  желтым  светом.
Старуха присела, словно ее не держали ноги, и забормотала невнятно, подняв
трясущиеся руки к лицу.
     - Не бойся, - сказал Павлыш. - Я не сделаю тебе дурного.
     - Дух, дух, великий дух... - бормотала старуха. Лингвист потрескивал,
силясь перевести ее слова... - дай... мясо... дай, пощади.
     Старуха упала на камни,  локоть  попал  в  ручей,  вода  с  журчанием
обтекала мокрую шерсть.
     - Можно подумать,  что  встреча  со  мной,  хоть  и  страшна,  но  не
неожиданна, - сказал Павлыш вслух, отходя от старухи и поднимаясь к храму.
     Воин поднялся, увидев Павлыша. Песок вокруг него потемнел от крови.
     - Иди домой, - сказал ему Павлыш. - А то истечешь кровью.
     Воин как будто не понял его, хоть лингвист внятно прощебетал перевод.
Павлыш поглядел на  вход  в  храм,  возникло  желание  заглянуть  туда  на
минутку, но он решил отложить визит.
     Провал, ловушка, в которую чуть  было  не  угодил  Павлыш,  разрезала
тропу. На этот раз Павлыш разбежался так,  чтобы  с  запасом  перепрыгнуть
его. Звякнули за спиной баллоны.
     На площадке перед пещерой и жилищем Старшего не было ни души.
     - Эй, хозяева, - позвал Павлыш. - Куда вы запропастились?
     Никто не откликнулся. Лишь испуганная  криком  выскочила  из  темного
лаза летучая тварь и улетела, подхваченная порывом ветра.
     Павлыш включил шлемовый фонарь и осторожно вступил в темный  коридор,
ведущий к комнатам перед подземным ходом. Он ступал медленно, но  песчинки
хрустели под подошвами и оттого тишина была еще более гулкой  и  глубокой.
Павлыш обошел все помещения, но и воины и их пленники словно сквозь  землю
провалились. Дверь в подземелье была приоткрыта,  но  как  ни  вслушивался
Павлыш в темноту, ни шороха, ни звука не донеслось до него.



                                4. ЮНОША

     Могучий дух ушел за Старшим.  Жало  понял,  что  погиб.  Смерть  была
непостижима, но реальна в его мире и обитатели долины  редко  доживали  до
зрелых лет. Смерть таилась в болезнях, подстерегала на охоте и в поле, она
могла обернуться лавиной, ядовитой  гусеницей,  сухим  кашлем,  немилостью
Старшего. И тогда Старший прикажет взять тело умершего в храм, за  крепкую
дверь. И воины, унесшие труп, вернутся к входу и будут петь страшные песни
о смерти, из которой нет пути обратно. И лишь Старший останется в храме. А
потом воины вновь  войдут  в  храм  и  вынесут  тело,  разрезанное,  чтобы
выпустить злых демонов, что прячутся в мертвых и больных. И  тело  сожгут.
Еще недавно, деды помнят,  мертвых  съедали  и  лучшие  куски  доставались
воинам. Но это было в дикие времена.
     Жало знал о смерти, видел ее, но это была чужая смерть.  Своя  смерть
далека, своя смерть должна уйти, как  уходит  утренний  дождь.  Она  уйдет
обратно, в тот мир духов, в бесплотный  мир,  в  котором  нет  долгоногов,
яркого солнца и чистой воды.
     - Теперь ты больше не убежишь, - сказал сизый  воин,  которого  звали
Тучей и которого Старший взял мальчишкой из деревни. Туча толкнул юношу  в
спину, к темноте и засмеялся.
     - Туча, - сказала Речка, -  ты  помнишь,  что  у  нас  с  тобой  одна
бабушка?
     - Я воин храма, - сказал Туча, - у меня нет матери и отца.
     - Так было раньше, - сказал Жало. - Теперь  у  каждого  есть  мать  и
отец. Так говорил Немой Ураган.
     - Ты чего с ним разговариваешь? - прикрикнул на  Тучу  главный  воин,
косой Иней.
     От толчка Жало упал на каменный пол. Дверь заскрипела.  Слышно  было,
как Туча устраивается у двери, с той стороны, стеречь пленников.
     - Я пошел, - сказал Иней. - Не спи.
     - Иди, - ответил Туча. Стало тихо.
     В темноте Жало отыскал руку Речки и  уселся  рядом,  прижался,  чтобы
стало теплее. Стены нависали, сходясь к низкому потолку.  Жало  чувствовал
их.
     - Туча, - сказал он, - наш дух вернется за нами. Он накажет тебя.
     - Не знаю, - сказал Туча. - Старший пошел с ним в храм. Старший знает
пути богов.
     Речка вскрикнула - скользкая слепая змейка скользнула по ступеням.
     - Не бойся, - сказал Жало.
     Туча запел песню о Великой тайне, о дороге к  Темному  ручью.  Желтый
лучик света, проникавший в щель двери, переместился. Туча подвинул поближе
светильник, потому, что как и все люди долины, боялся темноты.
     Речка когтем впилась в ладонь.
     - Что ты? - прошептал Жало.
     - Тише. Здесь кто-то есть.
     - Здесь только змеи.
     - Здесь есть кт