ву с хищными зверями,  любимую  жену  и  детей.
Когда он, наконец, запер входной люк и вспомнил, что забыл нож, лежащий на
полке в шлюзовой камере, то справиться с запором ему  удалось  лишь  через
полчаса. И только после того, как он, придя  в  полное  отчаяние,  в  упор
выстрелил в него из пистолета. Потом пришлось  мастерить  новый  запор.  В
результате, Павлыш покинул стоянку корабля, когда солнце уже поднялось  на
границе воды и песка, продираясь сквозь сизые полосы облаков. Вновь, как и
вечером, пришлось идти навстречу солнцу, только в противоположную сторону.
     Павлыш экипировался основательно, так что  ему  были  не  страшны  ни
звери,  ни  стихийные  бедствия.  За  спиной  висели  запасные  баллоны  -
кислорода на трое суток. Сбоку сверкал пистолет, на другом  бедре  хороший
охотничий  нож,  кустарным  образом  переделанный  из  кухонного.   Поверх
баллонов горбился рюкзак с запасом пищи и воды и  даже  надувным  спальным
мешком - вдруг придется остановиться на отдых.
     Часа через три, когда солнце растопило иней на кустах, когда поднялся
ветер  и  переворачивал,  серебрил  приоткрывшиеся  узкие  листья  кустов,
Павлыш, наконец, увидел то, что искал. Широкая река вливалась,  разбившись
на множество протоков, в море, прерывая монотонную линию кустарника. Берег
реки был болотистым, но пружинил под ногами  и  держал  Павлыша.  Короткие
острые стебли травы с синими венчиками колючек цеплялись за  башмаки  и  с
них  в  разные  стороны  прыскала  летучая  мелочь.  Из  кустов  выскочили
встревоженно вспугнутые  твари,  покрутились  над  Павлышем  и  спрятались
обратно. Берег стал выше, суше, кусты расступились  и  Павлыш  очутился  у
края широкой долины.
     С одной стороны долина была  ограничена  морем,  отороченным  полосой
кустарника, с другой упиралась в отвесный, без разрывов  скалистый  обрыв.
Река поворачивала километрах в трех от устья и текла вдоль долины, деля ее
на две длинные, зеленые полосы.
     Павлыш дошел до поворота реки. Здесь течение было быстрым и в  чистой
воде были видны обкатанные  камни  и  длинные  нити  водорослей.  Короткие
оранжевые черви дергались, словно прыгали друг за дружкой между водорослей
и, прежде чем войти в воду, Павлыш кинул в них камнем, отгоняя от брода.
     Быстрое течение мешало идти, вода вздыбливалась у ног,  всплескивала,
урча и дневной мир этой планеты пришелся Павлышу по душе. Большая птица  с
длинным гибким хвостом сделала круг над Павлышем, ринулась вниз  и  тяжело
поднялась с воды, держа в желтых зубах небольшое водяное животное.
     В самом глубоком месте вода доставала Павлышу до пояса и  поток  чуть
не снес его в глубину, но тут же берег пошел вверх и Павлыш,  отряхиваясь,
словно пес,  выбрался  на  траву  к  большому  дереву,  покрытому  розовой
листвой. Вблизи оказалось, что это не листва, а паутинные мешочки, которые
таскали за собой страшные гусеницы, перебираясь с ветки на ветку. Гусеницы
при виде Павлыша поднимали  головы  и  пугали  его  -  шевелили  передними
ножками. Гусеницы Павлышу не понравились и он отошел от дерева.
     Неподалеку бродило стадо  каких-то  животных.  Животные  были  весьма
странного вида. Несколько пар длинных тонких  лап  несли  тело,  схожее  с
бурдюком. Вместо головы из  бурдюка  торчали  ободки.  Сверху  бурдюк  был
украшен острыми шипами. Животные шустро рвали  хоботками  траву  и  совали
себе под живот -  видно  там  пряталась  пасть.  Павлыш  достал  камеру  и
несколько минут снимал подробный и неспешный фильм о жизни долины  и  даже
заставил себя вновь  приблизиться  к  розовому  дереву  с  отвратительными
гусеницами, которые весьма разозлились  увидев,  что  он  возвращается,  и
делали вид, вот - вот прыгнут ему в лицо.
     Напоследок Павлыш отснял панораму скалистой стены.  Нечто  светлое  и
округлое двигалось по обрыву.  Павлыш  дал  максимальное  увеличение  и  в
видеоискателе обнаружилась белая бесформенная  туша,  ползущая  по  узкому
карнизу. Павлыш тушу узнал. Это был тот белый слон, что  чуть  не  погубил
его ночью, у маяка. Надо быть осторожным. Оказывается эти  гады  выползают
из своих нор и днем.
     Камера скользнула дальше,  вниз  и  в  объектив  ее  попали  еще  два
существа. Эти существа  значительно  уступали  слону  в  размерах  и  явно
передвигались на двух ногах. Они бежали по тому же карнизу, что и слон,  и
не надо было быть гением, чтобы догадаться, что слон их преследует.
     - Здравствуйте, - сказал Павлыш вслух. - Вот мы и встретились, ночные
гости. В случае чего можете рассчитывать на нашу помощь.
     Павлыш переместился к вершине небольшого холма, где росло дерево  без
паутины и гусениц на нем. Это был отличный наблюдательный пост. Оставалось
только ждать, как развернутся события дальше.  В  любом  случае  пока  что
белый слон не настигал двуногих. У них были еще шансы скрыться. А если  им
удастся сделать это без его помощи - тем лучше. Всегда предпочтительнее не
вмешиваться в чужие дела. Где гарантия, что господствующая, разумная форма
жизни на этой планете не белый слон? И за Павлышем тогда  гнался  какой  -
нибудь береговой сторож или любитель лунного света, принявший  Павлыша  за
сувенир или двуногую обезьяну, представляющую собой изысканное лакомство в
слоновьих зажиточных слоях?
     Беглецы спустились к долине, задержались на осыпи, совещались. В руке
одного из них Павлыш углядел длинную  палку  или  копье.  Это  говорило  в
пользу разумности  двуногих  и  было  приятным  открытием.  Всегда  как-то
приятнее заводить дружбу с себе подобными, чем с пятнадцатиногими пауками,
хотя среди них встречается немало милейших и умнейших особей.
     Двуногие направились к реке. Они шли не спеша, уверенные,  что  слону
их не догнать и не видели, как слон, миновав узкий карниз, вобрал  в  себя
свои щупальца и покатился вниз по  осыпи,  словно  мягкий  мяч.  С  каждой
секундой он сокращал расстояние между собой и двуногими. Рука Павлыша сама
потянулась к пистолету.
     Но тут одно из существ заметило приближение  слона  и  предупреждающе
крикнуло. Двуногие припустили к реке.  Потом  остановились.  Что-то  новое
привлекло их внимание.
     Павлыш опустил  рукоять  пистолета  -  сигналить  беглецам  не  надо,
посмотрел в направлении их взгляда и увидел, что вдоль берега идут  другие
двуногие. Тех, новых,  было  шестеро.  Все  они  были  вооружены  копьями,
похожими на огромные вилки.
     Переводя взгляд обратно к первым двум, Павлыш увидел, как они нырнули
в траву.
     Ага, сказал он себе. Враждующие племена. И  наших  меньше.  Положение
обостряется. Сзади слон, спереди соперники. Что будем делать?
     Один из его двуногих (Павлыш невольно,  как  болельщик  на  стадионе,
разделил присутствующих на команды и выбрал ту, за которую намерен болеть)
катался в ярости по траве и бил кулаками по камням. Он вопил как будто его
резали живьем. Другой  его  спутник  суетился  рядом,  пытался  образумить
товарища. Из этой попытки его ничего не вышло.  Первый  вскочил  на  ноги,
подобрал копье и бросился на шестерых врагов.
     Как древний викинг, попавший в боевое безумие, комментировал  Павлыш.
Ему было очень жалко парня, который шел  навстречу  бессмысленной  гибели.
Второй бежал вслед за викингом и все пытался отговорить его от сражения.
     Шестеро у реки тоже увидели  нападающего.  Они  без  излишней  спешки
рассыпались в цепь  и  начали  сходиться  так,  чтобы  захватить  парня  в
полукольцо. Один из них развернул небольшую сеть.
     Будут брать живьем, подумал Павлыш. А может и нет -  как  гладиаторы,
накинут сеть и прибьют копьями. Выйти бы сейчас и  заявить:  я  ваш  новый
бог, прекратите кровопролитие.
     Но Павлыш не успел выполнить своих  намерений.  Второй  из  беглецов,
остановившийся  в  нерешительности,  не  заметил,  как  к  нему   бесшумно
подкрался белый слон.  Слон  протянул  вперед  щупальцы,  почувствовав  их
прикосновение, беглец рванулся вперед. Крик о помощи достиг его  спутника,
что бежал навстречу врагам. И  тот  замер  на  месте.  Затем,  поняв,  что
товарищ в опасности, повернул обратно, словно забыл о шестерых врагах.
     Теперь следствию ясно, кто из вас разумен, а кто нет -  констатировал
Павлыш. Копья и сети сами по себе  аргумент,  но  то,  что  ты  бежишь  на
помощь, когда тебе так хочется подраться с врагами,  очень  располагает  в
твою пользу.
     Первый беглец подхватил товарища и оттащил его с пути  белого  слона.
Чудовище потопталось на месте и вновь пустилось вдогонку.  Шестеро  врагов
остановились, не решаясь приблизиться.
     Беглецы взобрались на крутой пригорок, совсем неподалеку от  Павлыша.
Белый слон настиг их, но вместо того, чтобы ползти вверх, он  избрал  иную
тактику. Он решил действовать наверняка. Расплывшись в кисель, он  охватил
кольцом подножие пригорка  и  стягиваясь,  как  резиновое  кольцо,  пополз
вверх,  оставляя  все  меньше  и  меньше  свободного  пространства  вокруг
беглецов. Один из них колол копьем  приближающиеся  щупальца,  поддерживая
потерявшего сознание товарища.
     И когда уже все бы погибло и спасения не  было,  а  шестеро  здоровых
мужиков, вместо того, чтобы прийти на помощь, стояли  мирно  в  стороне  и
деловито обсуждали происходящее, Павлыш нажал на курок и раскаленный  луч,
вырвавшись из дула  пистолета,  распорол  кольцо  белой  хищной  массы.  И
Павлыш, не отпускал курка, пока белая плоть  чудовища  не  превратилась  в
серый пепел.
     Теперь скрываться было поздно. Тем более, что своих  двуногих  нельзя
оставлять на произвол судьбы. Уйдешь,  и  те  шестеро,  опомнившись,  чего
доброго пристукнут их.
     Павлыш, памятуя о необходимой эффективности появления, сошел с  холма
и медленно направился к участникам и зрителям  только  что  закончившегося
боя.


     Павлыш показался  Жалу  горбатым  великаном  в  блестящей  одежде,  с
большой  прозрачной  головой,  внутри  которой,  как  зародыш  в  икринке,
виднелась другая, белая с голубыми глазами и  странным  зрачком  -  словно
кто-то уронил в голубую  лужу  черное  семечко.  В  руке  у  Павлыша  была
короткая блестящая трубка, из которой  только  что  вырывался  луч  света,
убивший Белую смерть. Жало не знал убьет он его, как и Белую  смерть,  или
помилует. И Жало опустился на колени и бросил копье, чтобы  показать,  что
он безоружен.
     Павлыш тоже рассмотрел, наконец, Жало. Это  было  странное  существо,
схожее на первый взгляд с человеком, но в то же время  никак  не  человек.
Его темная синеватая кожа была покрыта редкой бурой шерстью, более плотной
на голове и  груди.  Бедра  были  обмотаны  повязкой,  с  которой  свисала
связанная  в  кольцо   веревка.   Кривые   короткие   ноги   заканчивались
расплющенными ступнями и длинные когти на руках казалось  росли  прямо  из
ладони. Но более всего  Павлыша  удивили  глаза.  Желтые  зрачки  их  были
разрезаны вертикальной черной полосой,  словно  у  кошки.  Черная  полоска
сужалась и расширялась, чутко реагируя на малейшую перемену освещения.
     У ног спасенного лежало второе существо, оно было меньше  размером  и
оказалось самкой.
     Шестеро врагов подошли ближе и остановились за спиной Павлыша.  Жало,
взглянув в сторону своего спасителя, быстрым движением  подобрал  копье  и
затараторил, обнажая редкие клыки.
     Павлыш вспомнил и настроил  черную  коробочку  "лингвиста"  на  прием
информации. Пусть послушает, наберется грамматики и лексики.  Тогда  можно
будет объясняться. А пока Павлыш сказал, стараясь, чтобы слова его звучали
убедительно:
     - Не волнуйся, дружище. При мне они тебя не тронут.
     Потом обернулся к воинам Старшего и сказал им:
     - Попрошу без кровопролития.
     И показал им пистолет.
     Воины посовещались, потом тот, кто постарше, густо  обросший  лежалой
клочковатой шерстью, поморгал кошачьими глазами и сказал  небольшую  речь,
указывая копьем на каменную стену, солнце  и  различные  предметы  вокруг.
Речи Павлыш не понял. Переводчик тихо жужжал на груди, но  из  его  черной
коробочки не выходило ни единого членораздельного слова.  Все-таки  Павлыш
предположил, что общий смысл  речи  сводится  к  тому,  что  они  рады  бы
подчиниться, да долг не велит им отпускать беглецов на волю.
     Павлыш вновь оказался перед дилеммой. Не исключено, что его  двуногие
натворили чего-нибудь дома. Съели, к примеру, свою  бабушку  и  теперь  им
грозит общественное порицание. Разгонишь карательную экспедицию - поможешь
росту молодежной преступности на этой  планете.  Хотя  возможны  и  другие
варианты.
     Так что Павлыш просто пожал плечами и дал возможность  событиям  идти
своим чередом.
     Старший из шестерых обратился теперь с речью к беглецу.  Тот  сначала
возражал и оратор повысил тон.  Наконец,  Жало  (это  было  первое  слово,
которое удалось  понять  "лингвисту")  понурил  голову,  подхватил  совсем
ослабевшую девушку и поплелся к стене. Уходя он обернулся и,  если  Павлыш
правильно истолковал его взгляд, попытался внушить ему: "Идем с нами!  Мне
так страшно!"
     И Павлыш последовал в хвосте небольшой процессии.
     Ему представлялась соблазнительная  возможность  увидеть,  как  живут
двуногие. Вряд ли путь очень  далек  -  обе  партии,  и  преследователи  и
беглецы, шли налегке. Кислород есть. Вернуться обратно никогда не  поздно.
И, в крайнем случае, можно всегда прийти на помощь  желтоглазому  беглецу.
Разум здесь в младенчестве. И вряд ли жизнь особи ценится очень высоко.
     Заметив, что Павлыш следует сзади, главный воин остановился и  сказал
что-то.
     "Лингвист" вздохнул и перевел неуверенно: "Уходи, сильный дух".
     Павлыш погладил черную коробочку и сказал лингвисту: "Молодец!"
     Лингвист  тут  же  (неизвестно  насколько  правильно)  передал  слова
Павлыша на языке аборигенов и воин даже споткнулся от удивления. Больше он
не сказал ни слова, повернулся и бросился догонять остальных.
     Павлыш шел за ним след в след. Воин был ниже его  на  голову.  Сквозь
редкую пегую шерсть на  затылке  просвечивала  синеватая  кожа.  На  спине
шерсть светлела, дыбясь гребешком вдоль позвоночника.  В  шерсти  возились
букашки.
     Воины вели пленников не к карнизу,  а  прямо  к  обрыву,  значительно
правее расщелины. У скалы остановились. Один из воинов быстро вскарабкался
на дерево и оглядел с него долину.
     - Никого нет! - крикнул он. - Никто не видит.
     Основание стены было в  этом  месте  засыпано  глыбами,  сорвавшимися
сверху. Воины отвалили одну из глыб и за ней обнаружился черный лаз.
     - Вы здесь живете? - спросил Павлыш.
     Воины посмотрели на  Павлыша,  как  на  идиота.  Пришлый  дух  сказал
глупость. Кто может жить в черной пещере?
     - Мы живем в деревне, - сказал Жало.
     - Ага, - согласился Павлыш. В  будущем  надо  было  избегать  наивных
вопросов. Вполне возможно, что его безопасность в какой-то степени зависит
от его репутации, как духа.  Покажись  он  воинам  безвредным,  они  могут
проткнуть его копьем, дабы не вмешивался в чужие дела.
     Пока воины растаскивали камни, чтобы удобнее  пройти  внутрь,  Павлыш
глядел на них и думал, что они не похожи  на  ночного  гостя  на  корабле.
Коридор был тогда достаточно  освещен  и  гость  показался  Павлышу  более
похожим на человека. И потом, Павлыш вспомнил, как гость бежал по песку  и
кустам. Бежал он не сгибая спины, да и руки его были куда тоньше и короче,
чем у аборигенов. Впрочем, здесь может оказаться несколько племен. Жили же
на земле одновременно кроманьонцы и неандертальцы.
     Воины сложили камни у входа в пещеру таким образом,  что  можно  было
вытащить нижний и остальные засыпали бы вход в нее  снова.  Снаружи  и  не
догадаешься   о   его   существовании.    Павлыш    отдал    должное    их
сообразительности. Затем двое забрались внутрь, повозились, выбивая  искры
из камней и засветили заготовленные факелы.
     Перед тем как войти в черную дыру, Жало  вновь  обернулся  и  спросил
Павлыша, словно угадав, что у того появились сомнения, стоит ли соваться в
темноту:
     - Ты идешь, дух?
     Павлышу стало совестно  перед  парнем,  которого  вроде  бы  обязался
защищать. И он ответил, по возможности, тверже:
     - Не бойся, иди.
     Послушно защебетал лингвист.
     Один из воинов задержался у входа, нагнулся, вырвал нижний  камень  и
глыбы обрушились, отрезав солнечный свет и звуки утренней долины.  Остался
лишь мрак, отступающий шаг за шагом перед зыбким мерцанием факелов.


     Путь по пещере был долог, однообразен и утомителен. Павлыш не включал
фонаря. Впереди покачивались оранжевые пятна факельных огней. Клочья дыма,
схожие по цвету со стенами,  отрезали  порой  Павлыша  от  согнутой  спины
воина, шедшего впереди. И тогда рождалось странное  ощущение  -  будто  бы
замурован в горе и следующий шаг приведет к стене. Павлыш даже  протягивал
вперед руку, чтобы пальцы, проникая  сквозь  податливый  дым,  изгнали  из
мозга ложный образ.
     Воины находили нужные повороты, отыскивали ответвления пещеры по лишь
им заметным  и  понятным  признакам  и  Павлыш,  который  некоторое  время
старался запомнить путь, вскоре понял, что если ему придется  возвращаться
одному, он все равно заблудится.
     Запомнился лишь обширный зал. Мокрые стены уходили вверх, в  темноту,
искрились сталагмиты  и  где-то,  невидимый,  шумел  ручей.  Павлыш  решил
сфотографировать зал, дал вспышку и спутники его пали ниц.  Может  решили,
что разверзлось небо. Пришлось подождать, пока они придут в себя, подберут
упавшие факелы.
     - Ничего страшного, - сказал Павлыш. - Можно идти.
     - Мы ничем не обидели тебя, дух, - сказал укоризненно главный воин.
     - И я вас, - улыбнулся Павлыш. Но улыбки никто не  увидел,  а  эмоции
лингвист передавать не умел.
     Подземный ход  перешел  в  лестницу.  Ступени  были  выбиты  неровно,
приходилось нащупывать следующую башмаком и держаться за стену.
     Передние  остановились.  Путь  закончился.  Впереди  была  деревянная
дверь. Первый воин постучал в нее древком копья.
     - Кто пришел? - донесся голос с той стороны.
     - Слуги богов, - ответил воин.
     - С добрым ли пришли?
     - С удачей. Боги будут довольны.
     Дверь отворилась со скрипом и  в  расширяющуюся  щель  проник  желтый
свет. Когда Павлыш вошел внутрь, воин, шедший последним,  запер  дверь  на
щеколду. А тот, кто впустил их, отступил к стене и спросил:
     - Я позову Старшего?
     - Да. И скажи ему, что с беглецами пришел незнакомый дух.
     - Где? - спросил воин, разыскивая взглядом  Павлыша.  Помещение  было
освещено плошками с жиром, стоявшими  вдоль  стен.  Он  увидел  Павлыша  и
спросил, отступая к стене:
     - Откуда этот дух?
     - Он пришел сам. Мы не звали его. Так скажи Старшему.
     - Я его позову.
     Жало и Речка стояли посреди комнаты, будто  отделенные  от  остальных
невидимым барьером.
     Павлыш достал камеру, но воин заметил движение, понял его и сказал:
     - Не ослепляй нас, дух. Подожди, пока придет Старший.
     Человек, вошедший в комнату, остановился  на  пороге.  Неровный  свет
плошек и дым от погашенных  факелов  мешали  Павлышу  разглядеть  его  как
следует. Он должен был быть либо вождем, либо жрецом  племени.  Голос  его
был высок и резок. Лингвист перевел слова:
     - Беглецов закройте. Мы будем думать, что с ними делать. Боги скажут.
     Старший был мал ростом, зябко кутался в толстую грубую ткань.
     Жало обернулся к Павлышу и сказал:
     - Защити меня, дух.
     Павлыш сделал шаг вперед и воины расступились, чтобы пропустить его.
     - Здравствуй, великий дух, - сказал Старший. - Ты знаешь, что  мы  не
можем отпустить их, боги скажут.
     - Жизнь в руках богов, - сказал один из воинов.
     - Жизнь в руках богов, - забормотали словно заклинание, остальные.
     - Ты пойдешь со мной, дух? - спросил Старший.
     - Да, - сказал Павлыш. - Я хочу, чтобы им не было причинено вреда.
     - Идем, - сказал Старший, не двигаясь с места,  ожидая,  по