подавляя  опасливые
нотки в своем голосе.
      -  "Пралине" называется. Наши любимые сладости. Да  не
мнитесь, попробуйте. Это вкусно.
      Элизабет  не  приходило  в голову  ни  одной  вежливой
отговорки. Она развернула целлофан и опасливо откусила чуть-
чуть.
     И попала в рай!
      Подобно  большинству своих соотечественников, Элизабет
была ужасной сладкоежкой, но таких конфет она никогда еще не
пробовала.  Похоже на сливочную помадку, но вкус мягче;  или
на  сильно  подслащенный шербет, но вкус опять же  мягче;  а
внутри оказалось ядрышко из молотых лесных орехов.
      -  Вы  точно не хотите покушать поплотнее? Голос Борея
пробудил  Элизабет  от блаженного забытья,  и  она  виновато
сообразила, что чуть ли не в два приема умяла все пралине.
      -  Нет, нет, все в порядке, - затараторила она.  -  Вы
правы - действительно, очень вкусно.
      Ее  спутник недоверчиво сдвинул брови, но затем  пожал
плечами.
      -  Ну  хорошо. Верю-верю. И все-таки хотелось  бы  мне
посмотреть  на  вас  в  момент, когда  у  вас  действительно
аппетит разыграется.
      Сгорая  от  стыда за свой приступ обжорства,  Элизабет
вышла вслед за Будро на улицу. Однако совесть не помешала ей
взять на заметку местонахождение лавки - чтобы прикупить  на
память  о Новом Орлеане несколько ящиков этих самых пралине.
Изящно  облизав  пальцы,  она разнеженно  улыбнулась  Будро.
Lожет быть, они даже высылают свои продукты по почте,  и  их
можно   заказать   из  Англии.  А  ей  непременно   придется
подсластить   кислое   настроение   Рингволла,   когда   она
представит ему свой рапорт.

                             ***

      Музыка.  В этом городе музыка была везде. Фи плыла  от
двери  к  двери, плыла на энергетической волне, не  чуя  под
ногами  булыжной мостовой. Со всех сторон были  люди,  целые
полчища - но никто не толкался, никто не работал локтями. Фи
обнаружила, что движется в ритме музыки, льющейся из  дверей
и  с  балконов, неожиданно выскакивающей из-за  углов,  где,
даже    не   обращай   внимания   на   прохожих,   наяривают
импровизированные ансамбли: шел себе человек с инструментом,
плюхнулся на тротуар, осененный вдохновением.., потом к нему
присоединился  другой, третий... Фионне  казалось,  что  она
совсем  одна  в  толпе людей, которые оттягиваются  от  всей
души.
      И она даже пожалела, что на самом деле пошла гулять не
одна.
     - Подождите, - выдохнула, пыхтя, Робби-мать ее за ногу-
Ундербургер,  пытаясь угнаться за Онной и Ллойдом  на  своих
коротеньких  ножках.  Она  чуть не  потерялась  в  последнем
скоплении  народа перед входом в блюзовый  бар  -  но,  увы,
только "чуть".
      Вообще-то за Фионной, растянувшись по улице, брела вся
группа  и главные техники, но сильнее всех ее достала Робби,
эта  безмозглая соплюшка. Девица хочет повиснуть  на  шее  у
Ллойда  и  жутко  страдает, что это невозможно.  И  смотрит,
смотрит  измученными глазами. Фиг ей - Фионна своего  Ллойда
никому  не  отдаст.  Фигура  у  него  что  надо.  И  таланты
разнообразные. Может быть, сегодня, попозже, если эта музыка
ей не надоест, если кайф не развеется...
      Рев  труб,  дробь  барабанов  и  фортепианные  аккорды
вторгались  в  звуки вечной перебранки между ее музыкантами.
Они  постоянно друг друга подкалывают - послушаешь,  так  не
поверишь, что на самом деле их водой не разлить. Для Фи  они
были как трое младших братьев, хотя на самом деле все ребята
были старше нее. Она их лидер в полном смысле этого слова  -
ив  жизни, и в духовном плане. Фи считала, что указывает  им
путь - с чем, впрочем, никак не желал согласиться Эдди.  Вот
ведь.., христианин упертый. И ловко умеет расшевелить  в  Фи
самокритичную  совесть,  выкованную  как-никак   в   суровом
горниле англиканского воспитания.
      Фи отдалась звукам Нового Орлеана - пусть лучше они ее
ведут. Здорово - какая-то первобытная, пещерных времен сила.
Одновременно  ласкает  и жжет, точно хорошее  виски.  Голова
полнилась   музыкой.  Фи  дышала  музыкой,   как   воздухом,
перепоручила ей контроль над своим телом.
     - Давайте куда-нибудь зайдем, - взмолился Фитцгиббон.
     - Нет, Фитци, - возразила Фи, повелительно подняв руку,
точно индеец-проводник. - Дай мне найти правильное местечко.
     - В горле пересохло, - пробасил Во.
     - У тебя в горле вечно пересохло, - процедил Эдди. Ну и
пуританин,  еще  похлеще Лиззи Мэйфильд.  Как  странно,  что
Лиззи  появилась, будто чертик из коробочки. Сразу  прежними
временами  повеяло. Тогда они были серьезными школьницами  и
студентками,  честно глодали гранит науки и довольно  близко
дружили. Теперь Фи богата и знаменита, а Лиз.., кто она там,
шпионка?  Но кое-что общее между ними по-прежнему есть  -  и
это  магия.  Фи  надула губы. Конечно, Лиз по-настоящему  не
верит в связь музыки и магии. Пока не верит. Но поверит.
     - Да будет вам, у меня ноги гудят, - пожаловался пресс-
атташе  Пэт  Джонс,  замыкавший процессию.  К  его  ворчанию
присоединились многие.
     - Уймитесь! - обернулся к ним Майкл, быстрый, как кобра
в прыжке. - Вы же знаете, нельзя ее торопить.
      Где-то вдали в горячем, влажном воздухе повисла  одна-
единственная  жалобная нота. Фионна вскинула  голову,  точно
охотничья собака на звук рожка. Улыбнулась. И возгласила:
     - Туда!

                             ***

      То  ли  она размякла от сладких пралине, то ли  просто
начала осваиваться в этой новой, престранной обстановке,  но
вскоре   Элизабет   обнаружила,  что  смотрит   на   Квартал
совершенно иными глазами. А сказать точнее, воспринимает его
иными чувствами.
      Здесь была энергия, биение жизни, сливающееся с ритмом
вездесущей  музыки. Оно одновременно бодрило  и  успокаивало
душу. Элизабет, настроенная на магию Матери-Земли, изумленно
поймала  себя  на  том, что невольно подзаряжается  энергией
прямо  здесь, на улице.., а ведь в городах ей удавалось  это
делать  очень  редко.  Она ждала от Нового  Орлеана  чего-то
непривычного,  даже зловещего. Но эта сторона  города  стала
для нее приятным сюрпризом.
     - Моя бабка с твоей бабкой.., сидя у огня...
     - Закурить не найдется?
     - Кареты! Кто хочет прокатиться на карете! Сюда-сюда!
      Даже  случайные  обрывки мелодий и разговоров  звучали
теперь  для  Элизабет по-иному. Из бессмысленного  шума  они
уподобились  крикам пролетающих птиц в лесной чаще.  Правда,
их  громкость  все  еще  раздражала, но  первое  впечатление
нестройной,  почти  пугающей какофонии развеялось.  Элизабет
охотно  бы  расслабилась,  наслаждаясь  происходящим,  -  но
Фионну они пока так и не нашли.
      -  Либо  мы разминулись, либо они куда-то свернули,  -
заявил  Бобо  и  остановился  как  вкопанный.  -  Давайте-ка
повернем обратно и попробуем найти их по запаху.
      Только  тут  Элизабет осознала, что  они  прошли  ярко
освещенный отрезок Бурбон-стрит до самого конца. Дальше бары
и  лавки  уступали место мирно спящим жилым домам  и  темным
витринам  магазинов. Не лучшее место для ночных  прогулок  в
одиночестве. Рассудив, что ее блудных подопечных  тоже  вряд
ли  понесло  в  эти  закоулки,  Элизабет  кивнула  Будро   и
позволила ему повлечь себя назад.
      Бобо  по-прежнему делал остановки, чтобы поболтать  со
знакомыми, но теперь Элизабет обнаружила, что эти  остановки
подчиняются  своим  особым  закономерностям.  Кому-то  Будро
просто махал рукой в ответ, не сбавляя скорости. Других  сам
отвлекал   от   их  дел:  первым  здоровался,  подступал   с
расспросами. И очень-очень редко представлял Элизабет  своим
собеседникам.  Среди  последних оказались  стройный  негр  в
ковбойской шляпе с пером, крутивший в руках вычурную  резную
трость;   а  также  невысокая  грузная  женщина  в   платье-
размахайке,  с  целой  копной косичек  на  голове.  Элизабет
заметила,  что за внешней дружелюбной развязностью  Квартала
кроется   четкая,   строгая   иерархия.   Выкрикивая    свои
громоподобные,  разухабистые приветствия,  ново-орлеанцы  на
самом   деле   оказывали  шифрованные   знаки   почтения   и
подтверждали  собственный  статус.  Насколько  могла  судить
Элизабет,  в  этом  колоритном,  тесном  мирке  ее   спутник
пользовался  большим авторитетом. Надо брать на заметку  тех
немногих, с кем он ее знакомит.

                             ***

      У  самой  реки, бредя по колено в бурлящем, желтом  от
фонарей  тумане, Фи услышала, что из сплошного марева  джаза
вынырнули нежный голос скрипки и энергичные гитарные  риффы.
Прямо  знамение.  Новый  Орлеан приветствует  ее  ирландской
музыкой.  ЗНАМЕНИЕ.  В  приметы Фи верила  всей  душой.  Она
решительно  нырнула  в дверь - и попала  в  зал  с  приятно-
холодными кирпичными стенами. По плакатам и картам  на  этих
стенах  было ясно: здесь безоговорочно симпатизируют  борцам
за свободу Изумрудного острова. Тут же лежали приглашения на
лекции выдающихся ирландских историков и философов, а  также
на концерты кельтских групп.
      Между  входом и аркой, за которой находился внутренний
дворик  с  белым  мраморным фонтаном,  имелись  два  дверных
проема.  Левый  вел  в бар, где мужчины  в  мокрых  от  пота
футболках  смотрели телевизор. А из правого, где дверь  была
прикрыта, доносилась музыка.
      Нажав  на дверную ручку, Фионна увидела, что на сцене,
держа  гитару  на  коленях на манер  японской  лютни,  сидит
красивый  мужчина и, потряхивая рыжеватыми  кудрями,  нежным
тенором поет пронзительную, хватающую за душу песню. Стоя  в
дверях,  Фионна подтянула ему. Высокий чистый  голос  звезды
легко  перекрыл  усилители. Музыканты  удивленно  прекратили
играть.  В  зале  зажегся свет, выхватив из полумрака  ярко-
зеленые  волосы  и  черную  шелковую  тунику  новоприбывшей.
Зрители зашептались: Фионну узнали.
     - Можно нам с вами поиграть? - спросила Фи.

                             ***

      - Кажется, я взял след, - возгласил Борей, обменявшись
несколькими фразами с торговцем хот-догами.
      -  Стив  говорит, они двинули по Тулуз-стрит  к  реке.
Говорит,  если бы они зашли в "Темницу" или "Молли",  он  бы
' ,%b(+. А значит, я почти угадал, куда они идут.
      Он учтиво взял Элизабет под локоть и, лавируя в толпе,
свернул с Бурбон в одну из боковых улочек.
      Буквально  в  двух  шагах от Бурбон  начинался  совсем
другой город. Вместо толп и музыки, баров и сувенирных лавок
-  покой,  почти  благоговейное безмолвие.  Люди  попадались
редко.  Здесь  неспешно  прогуливались  парами  или  сидели,
беседуя вполголоса, на балконах. Вывески тоже совсем другие:
ателье   с   нарисованными  от  руки  эскизами  в  витринах,
маленькие,   уютные   рестораны,  бесчисленные   антикварные
магазинчики.  Но энергия, которую Элизабет почувствовала  на
Бурбон, билась и тут: только была она негромкой и неброской.
     Наконец она поделилась своим впечатлением с Бореем.
      -  Странно. Я как-то не ожидала творческой энергии  от
знаменитого на весь мир туристического центра.
     - Ой, да никуда она не девается, - протянул Борей, явно
радуясь  ее  замечанию. - Я лично убежден,  что  людей  сюда
именно духовная энергия тянет. Некоторые даже и слова такого
не  знают  - но чувствуют. Наверно, потому у нас  живет  так
много  художников и писателей - про музыкантов  я  уж  и  не
говорю.
     Обернувшись, Борей указал рукой:
     - Кварталах в пяти-шести отсюда - Конго-сквер, где Мари
Лево  устраивала  свои  колоссальные праздники  вуду.  Двумя
кварталами  левее  от нас - Джексон-сквер  и  собор  Святого
Михаила.  Там  служил  Папа Римский, когда  в  восьмидесятых
годах приезжал в Штаты. Ну и Река, конечно.
     - Река?
      - Миссисипи, - улыбнулся Будро. - Самая длинная в США.
Если  дальше  пойдем, то через два квартала в  нее  упремся.
Днем   было   бы  слышно  каллиопы  <Каллиопа  -   клавишный
музыкальный  инструмент, нечто вроде  органа,  со  старинных
пароходов.  Для извлечения звуков служат свистки, приводимые
в  действие  паром.> с колесных пароходов.  Вот  что  я  вам
скажу:  в  Новом Орлеане шагу некуда ступить  от  истории  и
призраков, но самую мощную энергию я чувствую, когда стою на
Променаде  Муна и смотрю, как несет свои воды река.  В  этой
воде истории и энергии столько, сколько нам и не снилось - а
уж завладеть ею и думать нечего.
      Их  тихую беседу прервала компания подгулявших  юнцов,
которые  шагали  к  Бурбон, раскатисто хохоча  и  размахивая
пластмассовыми стаканчиками. Не хохотал из них лишь  один  -
друзья  держали его под мышки, а он лишь переставлял ноги  с
видом смертельно раненного героя.
     Провожая их взглядом, Элизабет сморщила нос.
      -  Неужели  вас  это не раздражает? Мне  кажется,  что
местные жители должны страшно злиться на всех этих туристов,
которые приезжают только ради попоек.
      Борей  покосился  на пьяную компанию  с  таким  видом,
словно заметил ее только сейчас.
     - Да нет, - возразил он. - Им просто весело. Понимаете,
народ  сюда  едет  развеяться. Если они  выпьют  лишнее  или
начнут  орать  песни  - невелика беда.  Лишь  бы  никого  не
обижали. Кроме того, Квартал только на туристические доллары
(  живет.  И  вообще, видали бы вы, что  здесь  на  карнавал
творится...
      - Вам лучше знать, - произнесла Элизабет. - И все же я
диву даюсь, какие здесь все терпимые.
     Ее спутник, запрокинув голову, расхохотался:
      - Елки, во Французском Квартале почти двести лет пили,
гуляли  и развлекались с куртизанками. Пираты, дуэли  и  все
такое.  Так  что  ж  мы теперь будем сучки  в  чужих  глазах
подмечать?
     Не зная, что сказать, Элизабет сменила тему.
     - А куда мы, собственно, идем?
     - Что ж, зная примерное направление их движения, я хочу
проверить  одну  догадку, - заявил  Бобо.  -  Вон  там  есть
ирландский   паб  "О'Флаэрти".  Живая  музыка  -   настоящая
кельтская - и музыканты очень приветливые, всегда приглашают
с  собой  джемовать.  Спорим, что если  ваши  ребята  решили
выпить, там-то они и засели.
     И в этот же момент, словно повинуясь заклятию, издалека
донеслось  слабое  эхо  гитары, а вслед  -  звучный  женский
голос, поющий балладу.
     - Кажется, вы правы, - выдохнула Элизабет, ускоряя шаг.
- Это голос Фе... Фионны. Я его узнаю где уг...
     Тут стали различимы слова песни. Элизабет резко замерла
на месте.

     Но у моих сынов есть сыновья...

     - Что такое? - спросил Борей, озабоченно глядя на нее.
      Элизабет не отвечала. Застыв, как истукан, с  гримасой
гнева  на  лице, она дослушала песню до конца, до  последних
аккордов и бурной овации.
     - С вами все в порядке? - не унимался Борей.
      -  Да  так,  ничего,  - произнесла  Элизабет  наконец,
встряхивая  головой. - Просто.., песня эта... Это  старинный
марш  ИРА.  Страшно привязчивый. Называется "Четыре  зеленых
поля".  В  нем рассказывается об ирландском восстании  -  по
сути,  автор  песни клянется, что оно никогда не закончится.
Если  учесть,  сколько человек - и англичан, и ирландцев,  -
погибло  в Ольстере, такие песни - просто верх бестактности.
На публике их исполняют редко. Прямо надивиться не могу, что
Фионна ее спела.
      "А  точнее, что ее спела Феба", - пробурчала  Элизабет
про себя.
      -  Думаю, у нас тут к песням относятся посвободнее,  -
несколько   смешался  Будро.  -  Простите,  если   вас   это
расстроило.  В  утешение скажу только одно  -  здесь  о  чем
только не поют, включая наши собственные войны.

     "Мы сидели у камина.., с дочкою О'Рейли..."

     Музыка зазвучала вновь, но на сей раз это была задорная
застольная песня.
      -  Да  ладно,  ерунда это все, - вымученно  улыбнулась
Элизабет. - Пойдемте к ним присоединимся.
      Однако, когда они устроились в задних рядах у  стойки,
исподтишка  приглядывая за своими разошедшимися подопечными,
Элизабет  обнаружила, что выходка Фебы Кендал  -  тоже  мне,
вздумала  насилие пропагандировать! - не выходит  у  нее  из
головы.  "Как только можно, - вновь и вновь спрашивала  себя
Элизабет,  -  зацикливаться на старых  обидах  и  злости?  В
провинции,  к  радости  и облегчению обеих  сторон,  ведутся
мирные переговоры. Зачем все время науськивать людей друг на
друга, когда ту же самую энергию можно было бы направить  на
достижение мира и исцеление ран?"
      Теплая сила Матери-Земли, которую Элизабет ощутила при
прогулке по Кварталу, куда-то делась. Теперь Элизабет  стало
холодно  и  одиноко, хотя ее и окружали люди - в  том  числе
Будро. Она попыталась порадоваться за Фебу - по крайней мере
та  в  безопасности.  И  поет, сказать  по  чести,  отлично.
Странно даже, как разошлись - и вновь сошлись - их жизненные
пути.  Феба,  -  как  все  знаменитости,  живет  точно   под
увеличительным стеклом, а Элизабет - боец невидимого фронта,
но магия свела их вновь. Элизабет нахмурилась.
      - С ней здесь ничего не станется, - сказал Бобо, почти
(но только "почти") угадав ее мысли. - Не стоит волноваться,
тут на нее никто не нападет.
     - Знаю, - рассеянно протянула Элизабет. И, постаравшись
забыть  обиду,  сосредоточилась  на  своих  профессиональных
обязанностях.  Действительно, безопасное место.  Кто  знает,
как  Феба его выбрала, но в баре витала добрая магия. Музыка
здесь  звучала замечательная, и пиво тоже подавали отменное.
Единственный очаг дисгармонии таился в душе самой Элизабет.

                             ***

      Когда  поздняя ночь незаметно перешла в  раннее  утро,
музыканты нетвердым шагом вышли из "О'Флаэрти" и, следуя  за
тоненькой  путеводной  нитью  музыки,  побрели  по  Тулуз  в
сторону  неугомонной  Бурбон-стрит. Элизабет  несколько  раз
пыталась  прочесть Фионне-Фебе мораль, но певица практически
не  отлучалась  со сцены. На обратном пути в отель  Элизабет
сделала еще одну попытку:
      - Выслушайте меня, Фи. В промежутках между репетициями
вы  должны сидеть в отеле и носу наружу не высовывать.  Ради
вашей же безопасности.
      Но  Фионна  ее  не слушала. Она не  шла,  а  плыла  по
воздуху. Ее выступление стало триумфом. Еще одно знамение  -
в  Новом  Орлеане все пройдет хорошо. Как здорово,  что  она
сюда попала!
     - Фи!
      -  Для вас, Мата Хари, она - "мисс Кенмар", - процедил
Ллойд.
      -  Она..,  она мне разрешила называть ее по  имени,  -
парировала  Элизабет,  не забывая  о  своем  обещании  Фебе.
Возможно, Ллойд все равно подслушал их разговор в аэропорту,
но  это  еще не резон, чтобы раззвонить тайну Фебы по  всему
городу. На улицах полно народу. - Фи, ну разве можно вот так
сорваться  и  отправиться шататься по  городу,  которого  не
'- %hl. А если бы что-нибудь произошло?
      -  И  еще как произошло, - заявила Фионна-Феба, хватая
Ллойда  за  руку и раскачивая ее, как ребенок. - Я  показала
класс! Мы все здорово рубились! Я такой кайф словила!  И  вы
все,  правда,  ребята?  - вскричала она,  оглянувшись  через
плечо.  Вопрос  остался без ответа. Во  морщился,  точно  от
головной  боли, Эдди скорчил кислую гримасу, а Майкл  вообще
был выше этой суеты.
       Гитархангел  шествовал  по  улице,  окидывая   каждый
попадающийся ему бар хозяйским взглядом - точно  раздумывал,
не купить ли его.
     Элизабет решила, что Феба так легко не отделается.
      -  На  будущее давайте, пожалуйста, договоримся:  если
выходите в город, предупреждайте меня, - произнесла она.  Фи
немедленно  повисла  на шее у Ллойда,  и  они,  подсвеченные
неоновыми сполохами, замерли в полумраке, под аркой запертых
ворот. Ну а Элизабет была вынуждена отскочить в сторону, ибо
чуть не оказалась под колесами контрабаса (точнее, тачки, на
которой какой-то субъект вез свой контрабас по тротуару).  И
продолжала:
      -  Я должна вас сопровождать. Я не смогу вас охранять,
если  вы  все время будете удирать из помещений,  которые  я
проверила. В баре дело могло бы кончиться очень плохо.
      Фионна  и  Ллойд  слиплись в  единое  целое,  как  две
пластилиновые  фигурки, и начали целоваться.