кольку знал - тот не пьет вообще. Маг держал у себя бутыль специально для короля по его же просьбе - Дагмар не мог вести с ним разговор, не промочив предварительно горла. Отхлебнув порядочный глоток, король чуть отстранился и принялся изучать рисунок на кубке. Черненое серебро почти не отражало свет.
     - Я пришел поговорить с тобой о сыне, - наконец произнес король.
     Халиок, казалось, не был удивлен этими словами. Похоже, он ждал чего-то подобного.
     - Тебе давно пора было это сделать, - ответил маг. - Не пойму только, почему ты не явился раньше.
     - Что ты хочешь этим сказать? - Дагмар встрепенулся и впился колючим взглядом в лицо Халиока, на котором, однако, не отразилось совершенно ничего, кроме заинтересованности.
     Маг, кряхтя, поднялся и скрылся в полумраке дальнего угла комнаты.
     Дагмар не мог разглядеть, что он там делал. Король понял лишь то, что Халиок разыскивает что-то в глубине большого старого сундука. Но вот наконец маг неторопливо вернулся к столу и положил перед Дагмаром ветхий фолиант в деревянном переплете без надписей и каких-либо изображений. Листы скреплялись между собой тонкими, иссохшими жилами. Дагмар раньше никогда не видел такой странной книги и поэтому заинтересованно протянул руку.
     - Осторожнее, - предупредил Халиок. - Она очень стара.
     Король, чуть прикрыв глаза в знак того, что принял слова мага к сведению, раскрыл фолиант где-то на середине. В глазах зарябило от мелких кривых, почти выцветших от времени строчек. Дагмар пролистал еще несколько страниц наугад. Похоже, что вся книга была написана от руки. Он попытался разобрать хоть что-то, но Халиок не дал ему сделать этого. Аккуратно, но настойчиво забрав книгу, маг вновь сел в кресло. Открыв фолиант почти в самом конце, Халиок перевернул пару-другую страниц и удовлетворенно кивнул, очевидно отыскав то, что ему было нужно.
     - Эту книгу написал полторы сотни лет назад один сумасшедший монах, - начал маг. - Никто не знал его имени. Не знали, кто он и откуда. Этот монах жил один в пещере в Северных горах. С людьми он заговаривал очень редко, а если и произносил несколько слов, то никто не мог разобрать, что в них сокрыто. Но иногда в речах монаха появлялся смысл, и жители деревни вслушивались, стараясь не упустить ни слова, поскольку то, что говорил монах, имело обыкновение сбываться.
     - Ты хотел меня этим удивить? - пожал плечами Дагмар и одним большим глотком опустошил кубок. - Известно много людей, занимающихся предсказаниями. И это не обязательно безумцы.
     - Ты не дослушал, - досадливо отмахнулся Халиок, взглянув из-под нахмуренных бровей на короля. - Монах был не просто предсказателем... Вот эту книгу он создавал на протяжении последних десяти лет своей жизни. Однажды жители деревни, как обычно, принесли ему еду и питье, но обнаружили в пещере лишь мумифицированное тело, в котором без труда можно было узнать старого безумца. Не трудно представить себе ужас селян - еще несколько дней назад монах был жив, а теперь перед ними - иссохшее тело.
     Словом, в пещеру эту никто так больше и не вернулся. Тело пролежало в горах почти полвека, пока на него случайно не наткнулся отряд воинов, переходивший через Северные горы. Им было невдомек, чье тело покоится в пещере - людям нужно было место для ночевки, - поэтому они не долго думая выволокли останки монаха наружу и завалили камнями. Так тело безумца нашло наконец свое последнее пристанище. Но слушай дальше. В руках у мумии была книга. Вот эта самая. Один из воинов умел читать и поэтому взял книгу себе. Ночью он не лег спать. Подбрасывая время от времени скудные дрова в костерок, он принялся изучать написанное монахом. Словом, когда воины проснулись поутру, их товарища уже не было. Они отыскали только следы, уходящие в совсем уж невероятном направлении - в сторону самого высокого и неприступного горного хребта, где не было ни одного перевала. Несколько человек попытались догнать ушедшего, но поиски результатов не принесли. Книгу воин унес с собой, вырвав лишь несколько самых последних страниц. Никто не заметил их обгорелые клочки в пепле погасшего костра.
     - И что было дальше? - Дагмар вопрошающе вскинул брови.
     - О случившемся с книгой и тем самым воином никто ничего не знает. Я же обнаружил ее в библиотеке дворца.
     - Даже так? - притворно удивился Дагмар и потянулся было к бутыли, но раздумал и снова откинулся в кресле, хмуро взирая на Халиока. - Только позволь спросить - откуда тебе все это известно? Я сильно сомневаюсь, что воин, унесший из пещеры книгу, прожил после этого еще почти сотню лет и лично рассказал тебе о том, как он отыскал записки монаха.
     Лицо мага осталось каменным, внешне он никак не отреагировал на слова Дагмара, но голос его дрогнул от негодования.
     - Я когда-нибудь врал тебе? - со сдержанной яростью спросил он. Свечи на столе, казалось, загорелись еще ярче, но король не обратил на это внимания: когда он заходил в покои Халиока, ему всегда что-то мерещилось.
     - Нет, но ты никогда не говоришь и всей правды, - сокрушенно покачал головой Дагмар.
     - Это так, - не споря, согласился маг. - Но на то есть свои причины.
     Никому нельзя рассказывать все... Ты спрашиваешь, как я узнал о судьбе этой книги? Это очень просто - ее судьба записана в ней самой тем безумным монахом.
     - Что? - Дагмару показалось, что он ослышался или же неверно понял последние слова Халиока. - Что за глупости? С какой стати ты вдруг поверил бредням давно уже мертвого сумасшедшего, написавшего о собственной гибели и о том, что за этим последовало? Не стал ли и ты баловаться вином, дорогой Халиок?
     Маг помрачнел.
     - Я не привык, чтобы мои слова брались под сомнение. Если я что-то говорю, значит, так оно и есть - мне нет смысла врать. Я отвечу тебе, почему безоговорочно поверил во все то, что написано в этой книге. Ты только внимательно выслушай меня. - Халиок откашлялся и, уткнув палец в книгу, принялся водить им вдоль строчек:
     - Смертные год за годом станут теснить Истинных Властелинов, пока наконец не займут их место, и в городах скоро будут жить только люди, изгнавшие Вечных прочь с земли. которую они объявят своей. Пределом мечтаний каждого смертного станут короны Великих Змеев, но первыми их наденут Маркок, рожденный от Иолы и Багарана, Сундарам, рожденный от Ларии и Диэна, Дэфр, рожденный от Ваали и Асгара, Мариус, рожденный от Ии и Сарна, и Дагмар, рожденный от Шатуры и Чикмета. Вслед за ними придут и другие. но лишь эти пятеро взрастят зерна неповиновения. удобрив почву...
     - Что?! - отшвырнув кресло, Дагмар вскочил и, не обращая внимания на протестующий крик Халиока, вырвал из его рук фолиант. Несколько листов с сухим треском разорвалось, на пол посыпалась труха. Король, придвинув поближе свечи, бросил книгу на стол и принялся лихорадочно шарить взглядом по странице.
     Кривые, написанные корявым почерком строки почти сливались. Читать было невероятно трудно, но все же Дагмар нашел абзац, который только что прочел ему Халиок. Никаких сомнений не осталось - на бумаге были начертаны именно эти слова: Дагмар, рожденный от Шатуры и Чикмета.
     По спине короля побежала горячая струйка пота. Этого не может быть!
     Наверное, Халиок каким-то образом пытается обмануть его! Он написал книгу сам и состарил ее при помощи волшебства!
     Халиок же, будто прочтя мысли короля Мэсфальда, произнес:
     - Эта книга настоящая. Я бы даже сказал, она реальнее меня. И в ней все правда - от первой и до самой последней буквы.
     Дагмар, дрожа, без сил опустился в кресло. Слова мага убедили его. Но откуда безумный монах, живший полтора века назад, мог знать его имя и имена его родителей? Как он узнал имена его царственных соседей? А свержение Великих Змеев? В те времена никто даже не помышлял об этом.
     Халиок же, с усилием отняв книгу у короля, отчего еще пара листов расползлась на части, вернулся на место, предварительно собрав с пола обрывки.
     Осторожно сложив листы воедино, маг досадливо поморщился, оценивая ущерб, нанесенный Дагмаром фолианту.
     - Существуют книги, которые нельзя восстановить даже с помощью волшебства, - негромко сказал Халиок и, не взглянув на короля, снова начал читать. Он намеренно пропустил страницу и принялся разбирать строчки, совместив частички разорванного листа:
     - ...Черно-златой дракон заменится смертным, но превосходящим по жестокости даже Незабвенного Райгара...
     Дагмар машинально провел ладонью по своим одеяниям. Вот уже триста лет, как люди не могли забыть того, что учинил Райгар в одном из городов на побережье. А все началось с того, что одна из прихожанок храма, воздвигнутого в честь Райгара, по ошибке бросила в чашу для сбора податей обычную золотую монету вместо традиционной - двойного веса. Ну а то, что с Безумным богом шутить нельзя, - знал каждый. В ту же ночь Безумный бог сошел на землю, явившись людям в обличье гигантского василиска с тонкими паучьими лапами и мощными бугристыми клешнями. Гнев Райгара обрушился на всех женщин города, то ли потому, что бог не успел рассмотреть, какая именно из прихожанок оскорбила его, то ли из-за того, что для него все смертные были на одно лицо. Райгар, обхватив город магической стеной, через которую не мог пробиться ни один человек, принялся бродить по улицам, нападая на каждую женщину, которую встречал. Хватая очередную жертву клешней, Райгар другой напрочь отрывал женщине голову, после чего, бросив искалеченное тело, начинал новую охоту. От гнева Райгара не ушла ни одна женщина. Через сутки после нашествия Безумного бога в городе осталась едва ли не треть населения: все остальные были мертвы или сошли с ума.
     А Халиок почему-то прочел эти слова еще раз:
     - ...Но превосходящего по жестокости даже Незабвенного Райгара. И по вине его случится множество войн, которые повлекут за собой жуткие смерти. В сердцах людских поселится страх и страдание, которое они станут звать свободой.
     И первым среди них будет Дагмар, властелин Мэсфалъда. Не понимая истины, он станет искать ее в силе. Земли, принадлежащие ему, будут расти день ото дня, пока не...
     Тут маг сделал многозначительную паузу, призывая Дагмара ко вниманию, но тот вдруг с необычной ясностью вспомнил события первых дней его прихода к власти. Десятки виселиц, стоящих большим кругом на базарной площади Мэсфальда.
     Выпученные, остекленевшие глаза, с ненавистью и укором смотрящие на каждого, кто рисковал приблизиться к месту массовой казни. Вдоль дороги, ведущей к главным город ский воротам, были воткнуты сотни острых высоких кольев, и на верхушке каждого была насажена окровавленная голова: то человека, то эльфа или сида, то дубовика, то лоба или йотуна. В первых рядах находились даже две головы единорогов, рога их были безжалостно спилены и воткнуты каждому в правый глаз. Тела валялись тут же, у кольев, никем не убранные... Дагмар же лучше всего помнил дождь. Холодный дождь, бивший ему в лицо, когда он самолично тяжелым мечом резал глотки непокорным. Все это было слишком давно...
     Дагмар дернулся, будто от удара... Но нет, это всего лишь память. Злая и жестокая память снова проснулась, кольнув в самое сердце. А ведь он старался забыть об этом. Он пытался забыть все тридцать лет - и не мог.
     Почему монах сравнил его, Дагмара, с Незабвенным Райгаром? Бог жесток, потому что безумен. Дагмар же вынужден был расправляться с непокорными - это тоже жестокость, но жестокость оправданная: нельзя строить новый мир, имея за спиной старых врагов, ожидающих лишь удобного случая, чтобы поквитаться за былые обиды. Существ же, родившихся на Изнанке Мира, начиная от вигтов и оборотней и заканчивая озерными девами и цвергами, вообще нельзя было оставлять в живых - эти ни за что не приняли бы новую жизнь. А ведь они были еще опаснее непокорных людей, и, если бы им пришло в голову вступить в союз со смертными, Дагмар не удержался бы на троне и дня.
     Король Мэсфальда не считал себя виноватым ни в чем, но почему-то изредка, в самую тяжелую минуту, ему вспоминалась картина казни.
     Халиок, искоса поглядывая на короля и прекрасно понимая, какие мысли бродят сейчас у того в голове, не произнес ни слова; он лишь продолжил чтение:
     - ...Пока не придет время и боги не пошлют Дагмару наследника, зачатого Кефрой и Хангом...
     С поразительной для его возраста прытью король вскочил и, перегнувшись через стол, широкой мозолистой ладонью ухватил мага за горло, притянув к себе.
     - Что ты сказал? - произнес Дагмар зловещим шепотом, с ненавистью и недоумением глядя в глаза Халиока. Маг, подняв руку, неожиданно мускулистую - казалось, обладатель подобных мышц никак не мог годами безвылазно сидеть во дворце, исследуя древние книги хранилища, - резко оторвал разгневанного короля от себя и толчком швырнул его в кресло.
     - Сядь. Ты сегодня сам на себя не похож. Хотя чему я удивляюсь - ты же не знаешь всего... - Халиок уничтожающе взглянул на Дагмара, заставляя его отказаться от новой попытки подняться. - Да, будущий наследник трона Мэсфальда - не твой сын, и в этом нет ничего удивительного. Я наводил справки: отец ребенка - Ханг - десятник твоей личной гвардии.
     - Я убью его. На кол прилюдно посажу; - зловеще пробормотал Дагмар, глотнув вина прямо из бутыли.
     - И опозоришь себя на всю жизнь, - жестко ответил Халиок. - Как ни крути, а наследование трона по женской линии недопустимо, так что фактически у тебя нет наследника. Поэтому молчи и делай вид, что тебе ничего об этом не известно: пусть все считают, что ребенок - твой. А Ханга я возьму на себя, если ты все еще хочешь от него избавиться, хотя на твоем месте я оставил бы его в покое - не след связываться с богоизбранным. Наверное, высшим силам было необходимо, чтобы ребенок родился не от тебя. Но оставим на время этот разговор. Ты пришел ко мне, чтобы разузнать о сыне, я хочу побеседовать о нем же, однако сначала дослушай то, что написал сумасшедший монах:
     - ...Ребенок будет рожден в срок, но при рождении вберет в себя все материнские силы. Судьбой предначертано ему остановить кровопролитие и объединить разрозненные города смертных. Союз этот станет гораздо могущественнее, нежели Империя Великих Змеев. О рождении ребенка возвестят две белые звезды, которые вспыхнут на небосклоне подобно бриллиантам. В ту минуту на свет появится смертный, но богоравный. И так будет, ибо так должно быть, если только не случится...
     Замолчав, Халиок осторожно закрыл фолиант и положил его перед собой, как бы невзначай погладив переплет. Книга вздрогнула, будто оживая, и, воспарив над столом, медленно полетела в угол, откуда маг принес ее некоторое время назад. Дагмар недоуменно смерил Халиока взглядом, но не дождавшись объяснений, спросил:
     - И что дальше? Маг вздохнул:
     - Помнишь, я говорил тебе, что воин, нашедший эту книгу, сжег последние листы? Так вот я прочел тебе все до последнего слова из того, что осталось. Мне самому хотелось бы знать, что послужило причиной уничтожения записей. Возможно, самое важное как раз и находилось в конце рукописи.
     - Как я понимаю, дни Кефры сочтены, - задумчиво произнес Дагмар, про себя повторив все услышанное от мага. - Как там написал этот безумец? "Ребенок будет рожден в срок, но при рождении на свет вберет в себя все материнские силы"?..
     - Кто знает, кто знает... Надеюсь, ты понимаешь, что ни слова из того, что ты здесь услышал, не должно выйти за стены этих комнат?
     Дагмар жестом попросил Халиока замолчать, он и без того знал, что нужно делать, иначе ему не удалось бы удержаться у власти три десятка лет.
     - Я зайду к тебе на днях. - Король машинально взял в руки кубок, но, сообразив, что тот пуст, вернул его на стол, даже не заметив, как конвульсивно сжавшийся кулак оставил на серебре глубокие вмятины. - А пока составь гороскоп этого ребенка. Я хочу знать, что с ним будет дальше.
     Халиок не ответил. Продолжая сидеть в кресле, он взглядом проводил уходящего Дагмара и, когда тот был уже у самых дверей, едва заметным движением руки открыл выход. Массивные створки неслышно разошлись, а затем снова сомкнулись. Маг остался один. Глядя на тусклый свет свечей, уже почти догоревших и заливших канделябр мутным воском, он прошептал, ни к кому не обращаясь:
     - На него невозможно составить гороскоп. Если бы я только знал почему...

***

     Паррот стоял возле лестницы, ведущей в подземные помещения дворца, размышляя, выполнить ли сначала приказание Главного Советника или же спуститься в хранилище и проверить, не взбрело ли королю в голову снова заняться казной лично. Сообщить людям, верным Маттео, о скором выступлении заговорщиков, конечно, стоило, но это все же было не срочно, тем более что любая оплошность в работе, которая могла выдать в казначее изменника, повлекла бы за собой неотвратимую казнь, Дагмар не стал бы разбираться - он всегда принимал решения быстро.
     Решившись наконец, Паррот уже шагнул на первую ступеньку, когда к нему выскочил из ближайших дверей слуга-уборщик. Казначей знал его - это был один из тех, кому поручалось следить за передвижением Дагмара по дворцу. Как ни странно, но слуги всегда вызывали меньше всего подозрений и среди них искали виновных в самую последнюю очередь, хотя они-то как раз были в курсе всех дворцовых событий. Порой слуги могли рассказать такое, что не удавалось узнать даже лучшим шпионам.
     - Господин! - Уборщик остановился возле Паррота, почтительно склонив голову, давая понять, что он узнал кое-что важное. Казначей настороженно огляделся, но не заметил поблизости никого из Тех, кто мог бы заинтересоваться разговором.
     - Я слушаю. - Паррот понизил голос до шепота, хотя и был уверен, что в этот миг их никто не подслушивает.
     - Король разговаривал с магом Халиоком. Только что, - так же тихо ответил слуга, не поднимая головы, чтобы не встретиться взглядом с Парротом: за это он мог переведаться с плетью.
     Казначей задумался, пытаясь понять, что может крыться за этим поступком короля. Дагмар без веской причины не встречался с Халиоком, а значит, произошло что-то очень важное. Встреча короля и мага накануне начала боевых действий настораживала, поскольку смысл ее был Парроту совершенно неведом.
     - О чем они говорили? - живо спросил казначей, все еще продолжая обдумывать услышанное. Известия, принесенные слугой, были слишком важны, чтобы от них можно было просто так отмахнуться.
     - Не знаю, господин. Разговоры в комнатах мага невозможно прослушать, - с ноткой некоторого сожаления в голосе ответил слуга. Паррот невольно усмехнулся: уборщик проявлял излишнее рвение и готов был, наверное, предать собственную мать, лишь бы заслужить похвалу хозяев.
     - Что делал король перед тем, как отправился к Халиоку? - полюбопытствовал Паррот, нервно теребя край плаща и время от времени бросая по сторонам настороженные взгляды, чтобы лишний раз убедиться,. что этот разговор не станет достоянием чужих ушей.
     - До встречи с придворным магом король некоторое время находился в покоях своей супруги, - охотно произнес слуга. - Но они почти не разговаривали.
     - Уверен? - на всякий случай спросил казначей, хотя и не сомневался в правдивости речей слуги: тому было врать - себе дороже.
     - Да, господин, - последовал ответ. - Король направился к магу сразу же после посещения супруги, никуда более не заходя.
     Паррот внутренне напрягся. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Кивком отпустив слугу, он в задумчивости сделал несколько неторопливых шагов по лестнице, а затем замер, облокотившись на щербатые мраморные перила, оказавшиеся неожиданно холодными. Что же таится за этим визитом? Неужели Дагмар как-то прознал о заговоре и решил предварительно посоветоваться с Халиоком, прежде чем что-то предпринять? Нет, король не стал бы этого делать - он давно научился принимать решения сам, ни с кем не советуясь. Тут, кажется, что-то другое...
     - Ну конечно... - пробормотал Паррот, торжествующе прищелкнув пальцами. - Он беседовал с магом о Кефре или наследнике, не иначе.
     Оторвавшись от перил, казначей резко развер