л кончиком шпаги по бедру противника, рассекая штанину и оставляя на ноге неглубокую, но длинную кровавую полосу. Настоящий воин не обратил бы на подобную рану никакого внимания, поскольку она не влияла на подвижность и вполне позволяла вести поединок дальше. Однако раненый выронил шпагу и, припав на одно колено, схватился за рассеченную ногу. На глаза его навернулись слезы, и он негромко вскрикнул.
     - Слабак, - разочарованно протянул Вазгер. Блондин с недоумением и даже каким-то неосознанным ужасом смотрел то на окровавленную шпагу в своей руке, то на поверженного противника. По всей видимости, раньше ему ни разу не приходилось наносить ран, и теперь парень просто не знал, что ему делать. Над толпой пронесся гул голосов. Кто-то радостно потирал руки, кто-то разочарованно вздыхал и сквозь зубы ругал богов на чем свет стоит, расставаясь с поставленными на проигравшего дуэлянта деньгами. В ладонь Вазгера кто-то вложил несколько монет, которые он не глядя засунул в карман вместе со своим золотым.
     Секунданты брюнета уже суетились возле него, промывая и перевязывая рану. Победитель наконец оправился от первого потрясения и вспомнил об оскорбившем его наемнике. Крепче стиснув в побелевшей от напряжения руке шпагу, мальчишка шагнул навстречу Вазгеру и, выставив клинок вперед, упер острие шпаги воину в грудь. Наемник даже не шелохнулся, замершие на окаменевшем лице глаза впились в лицо юноше.
     - Я требую удовлетворения... - начал было блондин срывающимся от волнения голосом. Он, похоже, никак не ожидал, что Вазгер будет преспокойно стоять на месте и даже не попытается скрыться от справедливого, на взгляд мальчишки, возмездия. Вазгер лишь громко усмехнулся, заставив победителя на несколько секунд замолчать. Все же мальчишка быстро справился с нахлынувшим на него недоумением и попытался заговорить снова:
     - Да ты, прощелыга, хоть понимаешь, кто перед тобой?
     Секунду все молчали, после чего Вазгер резко и неожиданно рванулся вперед и чуть в сторону, уходя от клинка, нацеленного в грудь, а после, выбив шпагу из рук мальчишки, схватил его за грудки и приблизил его лицо вплотную к своему.
     - Я не знаю кто ты такой, но зато хочу, чтобы ты запомнил, кто перед тобой. На всю жизнь запомнил. Я почетный гвардеец дворцового полка короля Мариуса, сотник Золотых шлемов и ветеран сражения при Эммере, тысячник в войске Дэфра и обладатель воинского знака, пожалованного королем Дагмаром.
     Юноша не имел даже отдаленного представления о том, что на самом деле означают все эти титулы, однако воины-секунданты в момент сообразили, с кем имеют дело. Даже обладающий хотя бы одним из этих званий солдат требовал безмерного уважения, что уж говорить о воине, который за свою жизнь смог заслужить такие отличия сразу в нескольких армиях?
     Толпа отпрянула, и трудно было понять, что сыграло здесь большую роль - то ли то, как поступил Вазгер с аристократом, то ли столь неожиданное признание, сделанное наемником. Похоже, один только юноша так и не понял, с кем связался.
     - Мерзавец! - завопил он. - Как ты смеешь поднимать на меня руку?! Да я тебя за это в Черном Замке сгною, ты никогда оттуда не выйдешь!
     - Да? - медленно и с нескрываемой злостью ответил Вазгер. - Попробуй.
     Он хотел добавить что-то еще, но тут несколько сильных рук отделили мальчишку от наемника: наконец пришли в себя секунданты, понявшие, что пора прекращать затянувшуюся и лишенную смысла ссору, в которой затруднительно было найти виноватого. Вазгер, конечно, не имел права ни делать ставки на аристократа, ни, тем паче, поднимать на него руку, но все же немалая вина лежала и на обоих мальчишках - это понимали все, кроме них самих.
     - Идемте, мастер, идемте домой, - настойчиво говорил блондину воин, удерживая пытавшегося вырваться юношу в цепких объятиях, но стараясь делать это так, чтобы не выглядеть грубым. - Прошу вас успокоиться, случившееся не стоит того. Не сомневаюсь, мастер, что причина вашего гнева достаточно веска. Но поймите правильно: это слишком уважаемый воин, чтобы...
     - Мне плевать, кто это! - продолжал бесноваться наглый щенок, распаляя себя еще больше. Дергающиеся руки наткнулись на кинжал, торчащий у воина за поясом, и через мгновение в воздухе блеснула остро отточенная сталь. Мальчишка был в таком состоянии, что запросто мог полоснуть не только Вазгера, но и собственного наставника. Наемник, даже не задумываясь о последствиях, вскинул руку и отвесил оглушительную затрещину зарвавшемуся юнцу. Голова мальчишки дернулась так, будто удар был нанесен со всего маху плоской стороной меча.
     Кинжал вылетел из руки и зазвенел на камнях мостовой. Над толпой повисла напряженная тишина. Мальчишка замер: он был оглушен и, похоже, просто не мог поверить, что кто-то посмел так с ним обойтись. Секунданты ошалело взирали на Вазгера, не понимая, как теперь поступить. Держащий щенка наставник разжал хватку, отпуская его. Мальчишка, лишившись крепкой опоры, пошатнулся, но остался стоять, прижимая обе руки к щеке, на которой остался почти черный след пятерни - такой не скоро сойдет. Вазгер вплотную подошел к нему и шепотом, чтобы расслышал только юноша, произнес:
     - Во-первых, никогда не смей брать чужое оружие, если ты не победил его владельца в честном поединке. А во-вторых... никогда не лезь в драку, когда тебя захлестывает гнев: голова должна быть ясной всегда. Запомни, иначе несдержанность когда-нибудь погубит тебя.
     Блондин кивнул, даже не делая попыток отстраниться или снова накинуться на обидчика. Вазгер же, переведя взгляд на стоящих за его спиной секундантов, спросил:
     - Кто его отец?
     - Главный городской судья, - выдавил из себя тот, с кем наемник разговаривал во время дуэли.
     - Хорошо, я учту, - кивнул наемник и добавил:
     - Расскажи ему, как все было, и, если судья после этого не успокоится, передай, что я - Вазгер и что меня можно найти в полку Тинг-Маруна.
     Не дожидаясь ответа, наемник развернулся и, рассекая толпу, в которой все так же не слышалось ни звука, направился дальше по улице. Его отряд поспешил за ним - воины первыми нарушили затянувшееся молчание, обступив своего командира со всех сторон и наперебой то ругая его, то поздравляя. Вазгер понимал, что и те и друие правы. Он, конечно, перегнул палку... Их никто не преследовал, хотя пришедший в себя мальчишка вполне мог приказать своим наставникам догнать Вазгера.
     Наемник, окончательно выбросив из головы события последнего получаса, направился прямиком к дверям кабака, шум которого он слышал еще до того, как наткнулся на дуэлянтов. Этот кабак был гораздо просторнее, чище и, соответственно, богаче всех предыдущих.
     - Пива, мяса, и два кувшина вина! - рявкнул кто-то из воинов. Не прошло и пяти минут, как на столе перед воинами будто сами собой выросли высокие влажные кружки, медное блюдо, полное дымящегося, залитого расплавленным сыром и обсыпанного пахучими специями мяса. Чуть позже появились и пузатые глиняные кувшины. По всему выходило, что этот кабак останется позади никак не раньше, чем через добрую пару часов.
     Вазгер тем временем продолжал обдумывать свое положение. Он не мог решить, каким образом исполнить веление Кальмириуса - добыть осколок Пламенеющего Шара. Проникновение во дворец наверняка особых затруднений не вызвало бы: носителю воинского знака, пожалованного самим Дагмаром, препятствовать бы не стали, - Вазгер знал, что ни в одном из городов Империи доступ в королевский замок никогда не был строго ограничен. Будет очень трудно отыскать место, где Дагмар хранит самоцветы. Если бы у Вазгера было побольше времени, наверняка можно было бы добиться удачи - неприступных крепостей не бывает. Но времени-то как раз и недостает; Избранный Владыка Кальмириус ясно дал понять, что чем скорее Пламенеющий Шар будет собран воедино, тем больше шансов изменить мир к лучшему.
     Из раздумья наемника вывел громкий голос, показавшийся отчего-то знакомым. Отхлебнув вина, Вазгер поднял глаза и мутным взором обвел зал. В кабаке прибавилось еще несколько посетителей, но никто особо не выделялся из людской массы, заполнившей помещение.
     Померещилось - решил Вазгер и вновь сделал несколько глотков. Правда, для того, чтобы начало что-то мерещиться, было выпито еще маловато, но кто знает, что теперь подмешивают в питье?
     - Говорю тебе, так и было! - снова выкрикнул кто-то. Это был тот же голос, который показался Вазгеру знакомым. Кто мог быть его обладателем?
     Наемник еще раз обшарил взглядом ту часть зала, откуда, как ему почудилось, слышался голос. Там сидело несколько воинов, каждый из которых рангом был не ниже десятника, а также двое сотников и еще мужчина одного с Вазгером возраста, облаченный в яркий пурпурный плащ и темную парчовую куртку, поверх которой была надета покрытая затейливым рисунком, до блеска надраенная кираса. Наемник затруднялся определить, кто этот человек: уж слишком необычным было его облачение. Он мог сойти за знатного горожанина и даже аристократа, но воинская, пусть даже и вычурная кираса сбивала с толку. Этот человек сидел вполоборота, с аппетитом поглощая какую-то смесь из мяса и овощей, каждые несколько секунд отхлебывая из медного кубка густое вино, от которого поднимался пар. Временами он перебрасывался с соседями парой фраз, и тогда Вазгер слышал этот голос...
     Такой знакомый и в то же время такой неузнаваемый. Наемник напрягся, пытаясь припомнить, кто это. А мужчина за столом, оторвавшись на минуту от еды, выпрямился и, откинувшись на спинку стула, о чем-то живо заговорил с сидящим напротив сотником.
     Увидев его лицо, Вазгер не поверил своим глазам. Да, он мог не узнать голос - тот порядком изменился за прошедшие годы, - но лицо оставалось прежним, разве что погрубело и вытянулось. Лицо того самого человека, которого Вазгер поминал почти тридцать лет. Рука протянулась к шраму, пересекающему грудь, и по телу жаркой волной разлилась боль, которая пряталась в закоулках сознания все эти годы.
     Вазгер пошатнулся, ухватившись за край стола, чтобы не упасть. Мир, его окружающий, размазался и исчез, остался лишь один человек, которого наемник уже не надеялся встретить никогда. Но боги решили иначе...
     Шум битвы сюда почти не долетал, хотя сражение развернулось едва ли не в миле отсюда, на болотистом берегу реки, несущей свои воды к Мэсфальду. Воинов можно было бы разглядеть без труда, если бы не густая роща, раскинувшаяся как раз между низиной, где схлестнулись два войска, и приземистым каменным фортом.
     Вазгер оторвал взгляд от узкой бойницы в боковой стене и снова поплелся на свой пост, в одну из угловых башен. Он не был в восторге оттого, что приходится вот уже второй день отсиживаться в форте и нести бессмысленную охрану подступов к городу. Если откуда и можно было ожидать подхода дополнительных сил вечных, то только не с этого направления. Ни один командующий не поведет солдат через то болото, в которое превратился лес после почти двух недель непрерывного дождя. Вечные храбры, этого у них не отнять, но отнюдь не глупы: у них гораздо больше шансов прорваться к месту боя по контролируемым дорогам или лесным просекам, которые находятся много восточное форта. Вазгер не понимал, какой толк может быть от отряда, охраняющего пустое поле позади форта. Два десятка воинов, размещенных в крепости, принесли бы гораздо больше пользы в сражении, где не нужно часами просиживать штаны, ожидая невесть чего.
     Форт был невероятно старым и давно брошенным - его не использовали уже по крайней мере лет сто. Однако выстроен он оказался на совесть: несмотря на небольшие размеры, его мощные стены остались все так же крепки, нигде не было видно ни трещин, ни осыпавшейся кладки. Правда, деревянные перекрытия и балки сгнили, так что над головой сияло чистое небо, но лестницы и полы оказались целы и без труда выдерживали вес взрослого человека, хотя временами стонали и жалобно поскрипывали.
     - Ну как там? - спросил нагнавший Вазгера воин.
     - Да все так же, - раздраженно ответил он. - Ни черта не видать, но вроде еще дерутся.
     - Ну если наши сломят сопротивление вечных, никто больше сунуться не посмеет. Честно говоря, не пойму, как эти твари до сих пор держатся. - Воин пожал плечами. - Вроде они и не воевали никогда - это испокон веков было уделом людей, - а вот посмотри-ка, выучились.
     - Выучились, как же! - со злостью выкрикнул Вазгер. - Вечные не умением берут, а числом. Не пойму, откуда их столько повылазило? Вроде нас всегда больше было, а тут на тебе: из всех своих нор повылазили. Ничего, наши их разобьют, тогда пусть попробуют еще на свет показаться!
     - И не говори, - вздохнул собеседник. - Ну понимаю еще, нуберо с нами бьются или там фаханы и финодири... Но ведь и сиды и даже лепрехуны в войну ввязались, - кто мог подумать, что и они за оружие схватятся? Говорят, кто-то даже белую леди среди сражающихся видел, я уже ничему не удивляюсь...
     Вазгер поднялся на башню. Ступени под ногами натужно скрипели и пошатывались. Несколько бойниц позволяли совершать почти круговой обзор и видеть не только опушку леса, но и далекие стены города, однако сражение, развернувшееся в низине, нельзя было разглядеть. Вазгер уселся на кучу соломы, покрытую плащом. Рядом пристроился тот самый воин, с которым он говорил, пока поднимался наверх. Снаружи было все так же пустынно, даже ветви не колыхались: так было вчера, так есть сегодня и так же, наверное, будет завтра, если только не придет приказ покинуть наконец форт. Лежащие у бойниц заряженные арбалеты, пучки длинных стрел и луки с пока еще не натянутыми тетивами не вызывали ничего, кроме раздражения, да оно и понятно - что толку от оружия, если нельзя пустить его в ход.
     Над головой гаркнул ворон, закружившись над фортом.
     - Примета плохая, - покачал головой воин, неотрывно глядя на иссиня-черную птицу.
     - Ничего, Аркус, сейчас я эту примету... - Вазгер поднял лежащий ближе других арбалет и, прицелившись, выстрелил. Тугая тетива громко щелкнула, посылая короткий болт в небо. Ворон еще раз громко каркнул, когда стрела пронеслась совсем рядом с его крылом, и умчался в сторону леса. Вазгер досадливо махнул рукой и отбросил арбалет. Если бы пришлось стрелять из лука - попал бы наверняка, да уж сделанного не воротишь.
     - Дурная примета, - снова повторил Аркус, нахмурившись. - Откуда здесь ворону взяться? Не иначе, боги предупреждают... Орнелла, спаси и сохрани нас.
     - Да заткнись ты! - со злостью рявкнул Вазгер, перезаряжая арбалет. - Тоже мне - вестник богов. Птица и птица, разве что каркает много. Жаль, не попал только, суп бы неплохой получился.
     Воин махнул рукой и горестно вздохнул: что поделаешь, не все верят в приметы, но лучше иногда прислушаться к голосу разума, плохая примета - одинокий вороний крик.
     - Как думаешь: правда, что войско вечных сюда пробирается? - снова заговорил Аркус. Вазгер только пожал плечами:
     - Кто его знает... Слух-то идет, это верно. Но откуда вечные могут взять еще столько воинов? Тысяча, максимум две - вот та помощь, на которую они могут реально рассчитывать. Но я-то думаю, что даже если это войско существует, то навряд ли оно успеет прибыть вовремя и изменить ход сражения. И уж наверняка вечные не попрутся с нашей стороны - это просто нелепо.
     - Надеюсь, - ответил Аркус. - Я не думаю, что мы сможем сдержать даже эти две тысячи. Хотя стрел у нас и с избытком, но это нам навряд ли поможет.
     Тут Аркус был, несомненно, прав, но Вазгер все еще не верил, что им придется вступить в бой с вечными. Приподнявшись, он указал на одну из бойниц, откуда открывался вид на широкую бурую полосу леса. Стволы деревьев сливались в единую массу, и, лишь напрягая зрение, можно было рассмотреть переплетенные ветви с поредевшей листвой.
     Так прошел час, за ним другой. Вазгер пытался задремать, но холодный ветер, врывающийся через бойницы, да солнце, которое не закрывала ни одна туча, сводили на нет все его усилия. Аркус за это время даже не сдвинулся с места, продолжая задумчивым взглядом, в котором пряталась тревога, буравить окрестности. Только изредка он поднимал глаза к небу, будто пытаясь что-то разглядеть.
     - Улетела твоя плохая примета, успокойся, - зевнул Вазгер, садясь на корточки: сон все равно не шел. Снаружи так ничего и не изменилось, разве что шум все еще продолжающегося сражения стал немного тише. Вазгер дотянулся до лука и, вытащив из кожаного мешочка на поясе аккуратно свернутую тетиву, принялся натягивать ее. Вазгер не глядя взял одну из лежащих рядом стрел и, поднявшись, подошел поближе к бойнице. Аркус тоже приблизился и встал рядом.
     - Как думаешь, попаду вон в то дерево? - поинтересовался Вазгер, указав на опушку. Аркус, конечно, не мог догадаться, какое именно из деревьев имеет в виду тот, а потому только хмыкнул:
     - Попробуй...
     Это, конечно, было даже не развлечением, а простым дурачеством, но иначе бездействие стало бы пыткой. Расстояние до кромки леса было почти в полтора перестрела, так что точно послать ее в цель казалось невозможным, но Вазгера это ничуть не смущало - ему хотелось развеять скуку.
     - Подержи. - Он протянул собеседнику приготовленные стрелу и лук, а сам тем временем быстро натянул на запястье костяной щиток и металлическое кольцо на указательный палец. Воин вернул Вазгеру лук, и тот, натянув тетиву и тщательно прицелившись, послал стрелу в сторону леса. Для засады в форте отбирали хороших стрелков, но у всех изредка бывают неудачи. Стрела еще только сорвалась с тетивы, а Аркус уже прочитал на лице Вазгера глубокое недовольство - выстрел явно оказался неточен...
     А затем будто страшный сон обернулся реальностью.
     Стрела скрылась среди деревьев, и почти тут же со стороны леса донесся громкий вопль боли и отчаяния. Из-за ствола на опушку вывалилась небольщая фигурка и упала в траву.
     - Будь я проклят, - прошептал Аркус, - Да это же хоб... Вечные все-таки здесь!!!
     И тишина разом умерла. Лес огласился яростными криками, полными невероятной злобы. На опушку ринулось пестрое воинство вечных - трудно было даже перечислить всех, кто был здесь. Тут и там на солнце сверкала сталь, кто-то стрелял в сторону форта, но стрелы или не долетали, или сыпались вниз, ударяясь о стены: лучники вечных были никудышными.
     - Я же говорил - примета! - выкрикнул Аркус, припадая на одно колено у соседней бойницы и вскидывая первый же подвернувшийся под руку арбалет. Вазгер, ругнувшись сквозь зубы, потянулся за следующей стрелой и отправил ее в толпу, даже не целясь. Вечные бежали столь плотно, что промахнуться было невозможно.
     На остальных башнях тоже заметили войско - стрелы посыпались одна за другой, но Вазгеру было не до того; чтобы наблюдать. Он механически брал очередную стрелу и снова вскидывал лук. Рядом Аркус продолжал опустошать заранее заготовленные арбалеты: когда последний пошлет толстый болт в толпу, ему тоже придется взяться за лук. Вот только вся беда в том, что тетиву Аркус натянуть пока не успел, а это означало, что защитников форта на какое-то время станет на одного меньше. Но воин не был виноват: никто не ожидал нападения из леса. Вечных было около двух тысяч. Больше всего ужасали бегущие впереди огромные спригганы - их топот разносился далеко окрест. На их уродливых мордах полыхали узкие зеленые глаза, а толстые волосатые руки сжимали длинные палаши и боевые топоры. Увидев этих тварей, Вазгер непроизвольно вскрикнул и, тщательно прицелившись, выпустил стрелу в одного из спригганов. Их нужно было уничтожить во что бы то ни стало, эта нечисть могла натворить много бед, если бы добралась сюда. Со всеми остальными справиться было гораздо легче. Вазгер прекрасно осознавал, что несущуюся на форт орду им не сдержать и больше полутора тысяч прорвется. И все-таки Вазгер и остальные не собирались сдаваться так просто. Войско вечных пока еще не добралось до форта, продолжая нестись через пустынное поле, но захват укрепления был вопросом лишь нескольких, минут.
     Аркус наконец натянул тетиву и изготовился стрелять по несущейся, будто морская волна, массе