ставить  под  этими свитерами-распашонками?  Однако,
если кто-то  случайно   увидит   меня   босого,   в   плотно
прилегающих к  телу  эластичных  шортах  -  ему будет трудно
поверить в мои добрые намерения.
     Я вытащил  из-за пояса ножны,  достал нож и сунул его в
карман куртки. И отправился в путь...

                            26.

     Коридор тянулся  вдоль всего здания.  В стенах его было
множество дверей.  В  основном  там,   видимо,   размещались
обычные кабинеты и канцелярии. Что-нибудь в этом роде. Двери
были закрыты,  свет погашен.  На  матовом  стекле  виднелись
надписи. Так,  например  -  "Постовая  пропагандиста.  Отдел
1/2" Что ж, отсюда брались под контроль обширные территории.
     Проходя мимо одной,  я услышал стук пишущей машинки.  Я
как-то привык слушать одно бесконечное песнопение, и вдруг -
стук машинки!   Это  так  испугало,  будто  я  услышал  стук
челюстей скелете.
     Планы у   меня   были   смутные.   Очевидно,  Мармидон,
священник, участвовавший  в   демонстрации   у   предприятий
"Источника", получает  указания  из  этого центра.  Выполнив
поручение, он вернулся сюда,  чтобы собратья очистили его от
греха общения  с язычниками.  Сложные,  тщетно разработанные
заклинания, волшебство которых слишком дорого  для  обычного
человека, очистят   его   быстрее,   чем  это  произошло  бы
естественным путем.  В конце концов  я  мог  ориентироваться
только на  Мармидона.  Если он нипричем,  я могу угрохать на
поиски в этом крольчатнике дней десять.  Причем  без  всякой
пользы.
     От коридора отвлетвляющего идущие  то  вверх,  то  вниз
лестницы. Куда  они  вели,  указывали  надписи на стенах.  Я
ожидал этого.  Сюда, должно быть, являлось множество мирян и
пришлого духовенства,   у   которых  были  какие-то  дела  в
канцелярии и кабинетах собора.  В  незасекреченных  отделах,
конечно. Еще одна надпись. Кабинет Мармидона - номер 413. Он
посвященный  Пятой  степени,  а   этот   ранг   расценивался
достаточно   высоко.   Еще   две  ступени  и  он  становился
кандидатом на Первую ступень,  то есть,  на получение звания
Адепта.Поэтому   я  решил,  что  он  не  простой  священник,
капеллан или миссионер,  а скорее принадлежит к  руководящей
верхушке собора.  Но тут мне пришло в голову, что я не знаю,
в чем состоят его обычные обязанности.
     Я шел  теперь  с  удвоенной осторожностью.  На площадке
третьего этажа путь преградили  ворота  сварной  стали.  Они
были заперты.  Не удивительно,  подумал я.  Я добрался туда,
где обитает высшее духовенство.  Ворота были не так  высоки,
чтобы ловкий человек не смог перелезть через них.
     Помещение, куда я попал,  на взгляд  не  отличалось  от
расположенных ниже. Но по коже пробежали мурашки - так много
здесь было энергии сверхъестественного.
     Четвертый этаж  не  походил  на Мэдисон-авеню.  Коридор
здесь был облицован кирпичом, с бочкообразного свода свисали
масляные лампы,  имеющие форму чаши Святого Грааля. Метались
огромные тени. От стен отражалось эхо песнопения. Воздух пах
как-то странно - кислотой,  муксусом, дымом. Комнаты, должно
быть, были здесь очень большие,  двери,  выполненные в  виде
стрельчатых арок,  находились  на  значительных  расстояниях
друг от друга.  На дверях  были  лишь  таблички  с  именами,
никаких номеров,  но  я  решил,  что порядок нумерации здесь
такой же, как и всюду.
     Одна дверь  на  моем  пути  оказалась открытой.  Оттуда
лился, неожиданный здесь,  яркий свет. Я сбоку заглянул туда
и увидел  полки  и  полки  книг.  Некоторые  книги  казались
древними,  но  большинство  были  современными...  Да,   это
толстая,  должно быть "Руководство по алхимии и метафизики",
а  вон  та  -  "Энциклопедия  таинственного",   а   вон   та
переплетенная  подборка  "Души"...  Что  ж.  каждому ученому
нужна  своя  сподручная  библиотека.  Но,  наверняка,  здесь
проводятся  очень старинные исследования.  Но,  уж такое мое
счастье, что кто-то продолжал работать так поздно ночью.
     Я рискнул посмотреть,  кто и что там поближе. Скользнул
к косяку.  В  комнате  находился  мужчина.  Один.   Он   был
громаден, выше Барни Стурласона. Но он был стар, очень стар.
Ни волос,  ни бороды у него  не  было.  Лицо...  такое  лицо
должно быть у мученика,  у мумии Рамзеса. Старик был облачен
в рясу Адепта.  На столе перед ним лежала книга,  но  он  не
глядел в  нее.  Неподвижны были глубоко посаженные глаза,  а
руки медленно двигались по странице.  Я понял,  что он слеп.
Книга, однако, была обычной, это не был шрифт Брайля.
     Свет, вероятно,  включался автоматически.  А может,  за
полками работал еще кто-то. Я тихо скользнул мимо двери.
     Кабинет Мармидона  оказался  всего  несколькими  ярдами
дальше. Под его именем и рангом,  на латунной дощечке,  было
обозначение:
     "ЧЕТВЕРТЫЙ ПОМОЩНИК - ЗВОНАРЬ".
     Ради всего святого, этот недомерок, он что - в колокола
звонит?
     Дверь была заперта.  Я мог бы  вывинтить  задвижку  или
шурупы, на которых держались дверные петли, для этого у меня
был нож.  Но лучше подождать,  пока рядом совсем  никого  не
будет. А тем временем, я, пожалуй, суну нос в...
     -Кто это?
     Я мгновенно обернулся.  В дверях своего кабинета (того,
который выходил в библиотеку) стоял Адепт.  Он  опирался  на
посох. Но  его  голос  звучал  как-то  странно,  что  мне не
верилось, что ему  вообще  нужно  опираться.  Меня  охватила
тревога. Я и забыл,  каким могуществом обладают маги. А он -
маг.
     - Пришелец  - ты кто?  - припер меня к стене грохочущий
бас Адепта.
     Я облизал пересохшие губы:
     - Сэр... Ваша просвещенность...
     Посох поднялся,  указывая на меня. На нем был изображен
главный символ  иоаннитов:  крюк,  перекрещенный  Т-образным
крестом. И  это  была  не  просто  палка со знаком,  это был
волшебный жезл.
     - Я  слеп,  но  чувствую,  что от тебя веет опасностью.
Назови себя,- сказал Адепт.
     Я коснулся  ножа  в  кармане  и фонарика превращения за
пазухой. Сейчас эти предметы были для меня  бесполезны.  Но,
когда пальцы  ощутили  их,  они  сделались  для  меня как бы
талисманами. Во мне вновь проснулись воля и  разум.  Ударами
пульса прозвучала   мысль:  мне  везет  больше,  чем  я  мог
рассчитывать. Он   сам   заговорил   со   мной.   Я    хотел
воспользоваться, если  подвернется  счастливый случай.  Он -
жуткий старик,  этот сукин сын, но он человек. Какие бы силы
не повиновались  ему,  я  держу  его в поле зрения,  а он не
может меня видеть глазами.
     Тем не менее мне пришлось пару откашляться,  прежде чем
он смог услышать от меня пару  слов..  Слова  мои,  как  мне
показалось, звучали скомкано и неуверенно:
     - Я...  я прошу прощения  у  Его  Просвещенности...  Он
появился так неожиданно.  Не будет ли он так любезен сказать
мне, где сейчас находится посвященный Мармидон?
     Адепт опустил   посох.   Это   было   его  единственное
движение. Его мертвые глаза неподвижно уставились  на  меня.
Лучше бы он действительно был зрячим.
     - Какое у тебя к нему дело?
     - Извините, Ваша Просвященность. Секретное и неотложное
дело. Как сразу узнали  Ваша  Просвященность,  я  э-э...  не
совсем обычный  посланец.  Могу  признаться,  что  собираюсь
поговорить с  посвященным  Мармидоном  в  связи   с   э-э...
трудностями, возникшими    у   компании   "Источник   Норн".
Выяснилось, что  это  гораздо  более   важно,   чем   сперва
казалось.
     - Это я знаю.  с того часа,  как вернулся  Мармидон.  Я
вызывал... Узнавал.  Достаточно.  Это  тот,  сдвинувшийся  с
места камень, который может вызвать лавину.
     У меня   возникло   дикое   ощущение,   что  эти  слова
предназначались не мне, а кому-то другому. И почему это дело
заставило тревожиться  и  его тоже?  Я не осмелился потянуть
время для раздумий.
     - В  таком  случае Его Просвященность поймет,  почему я
так спешу и почему я не  могу  нарушить  клятву,  никому  не
разглашать порученное дело. Никому, даже Его Просвященности.
Если он дает мне возможность узнать, где келья Мармидона...
     - Провинившийся  живет  отдельно  от  братии.  Он плохо
выполнил свой  пастырский  долг  и  навлек  на   себя   гнев
Святоносного. На  него  наложена  эпитамия.  Пока над ним не
совершат обряд очищения, можешь не искать его,- и неожиданно
резко.- Ответствуй мне!  Откуда ты явился? Чего добиваешься?
Как это может быть, что от тебя просто несет опасностью?
     - Я... не знаю,- заикаясь, пробормотал я.
     - Ты не освящен?
     - Видите ли, Ваше Просвященность... если вы... если он,
ну, возможно,  тут имеет место  недопонимание.  Меня...  мое
начальство приказало мне вступить в контакт с Мармидоном.  У
входа мне сказали,  что я могу разыскать его здесь,  и  дали
ключ от ворот.
     В эту скромную фразу мне удалось вместить  куда  больше
наглой лжи,  чем  я мог надеяться.  Великолепное враньей!  -
Полагаю, что это была ошибка.
     - Да.   Низшему  духовенству,  естественно,  ничего  не
сообщили...
     Маг мрачно задумался.
     - Если Его Просвященность скажет,  куда мне  идти  и  к
кому обратиться, я больше не буду беспокоить его.
     Он пришел к решению:
     - Секретариат  ночного аббатства,  комната 107.  Спроси
посвященного Хезатоуба. Из тех, кто сейчас там находится, он
один обладает  достаточной  информацией  по  делу  Матучека.
Проконсультируйся с ним.
     ПО ДЕЛУ МАТУЧЕКА?
     Пролепетав слова благодарности,  я едва  ли  не  бегом
удалился. И  пока  шел по лестнице,  беспрерывно чувствовал
между лопатками пристальный взгляд  невидящих  глаз.  Прежде
чем  снова  перелезть  через  ворота,  я  позволил  себе  на
мгновение остановиться, чтобы опомниться.
     Я знал,  что едва ли располагаю временем. Адепт, может,
несколько дряхл,  но только  несколько.  Вряд  ли  он  особо
обеспокоен  моим  появлением.  НЕо  если  он  решит выяснить
побольше?  Тогда,  возможно,  он не ограничиться  телефонным
звонком брату Хезатоубу. Если у меня действительно есть шанс
узнать что-то, надо спешиТЬ.
     Куда, однако,    мне   идти?   Как  идти!   На  что  я
рассчитывал? Пора осознаться,  что  рискованная  эта  затея
слишком уж отдает донкихотством. Пора смываться.
     Ну, нет!  Пока есть возможность,  нужно атаковать самую
большую  ветряную  мельницу.  В  работу включился мозг.  Нет
сомнения,  что,  как  верхние   этажи   и   подвалы   собора
предназначены  для  священников  самого  высокого  ранга.  В
древности  приверженцы  древних  культов  проводили  главные
обряды   под  землей.  Пожалуй,  лучше  всего  мне  поискать
Мармидона в подземельях собора.
     Я ощутил,  как на лице сама собой появилась судорожная
улыбка. Ему вряд ли стали облегчать наказание, заклинаниями
лишив его  запаха.   Вот еще одна причина полагать,  что он
упрятан в подвале.  Упрятан слишком далеко, чтобы его можно
было отыскать с помощью даже обоняния.
     С помощью человеческого обоняния!
     Я вернулся на первый этаж, и поспешно начал спускаться
вниз. Все шло как по маслу.  Было уже  далеко  за  полночь.
Чародеи, должно  быть,   были  поглощены своими делами.  За
немногими, может быть, исключениями.
     Я уже  спустился  двумя этажами ниже.  Здесь,  видимо,
помещались склады и кладовые,  хранился дворецкий инвентарь
и так далее.  На одном из этажей я увидел монашку, драившую
пол голыми  руками.  Обычная  ее  работа?  Искупление  вины?
Самоуничижение?  Она была единственным человеком, которого я
встретило здесь. Она меня не заметила.
     Дальше по  пути мне снова встретились запертые ворота.
По ту сторону,  лестница делалась круче.  Вокруг был уже не
бетон, а грубо обтесанный камень. Я уже углубился в скальное
основание собора.  Стены были холодными до озноба, влажными.
Холодным был и воздух. Современного освещения здесь не было,
оно осталось там,  позади.  Путь мой освещали только  свечи,
вставленные  в  далеко  отстоявшие  друг  от  друга железные
подсвечники.  Свечи были оплывшими.  Снизу тянул ветерок.  В
тусклом  свете  прыгали уродливые тени.  И,  наконец,  я был
избавлен от звуков мессы. А лестница все вела вниз!
     И снова, бесконечно вниз.
     Но вот лестница кончилась.  Я ступил на пол, созданный
природой пещеры.   Редкие  голубые  огни   выхватывали   из
колеблющегося мрака  очертания  сталактитов  и сталагмитов.
Они горели в ладонях обычно дезактивизированных Рук  Славы.
Руки Славы были укреплены над входами в тунели. Я знал, что
высшие  иерархии  иоаннитов  пустили в ход все свое влияние,
чтобы получить   разрешение   полиции   на   эти    приборы.
Действительно ли  они  понадобились иоаннитам для проведения
исследований?  Из одного туннеля доносился шум бегущего  под
землей  потока.  Из  другого  сочился  тусклый  свет,  несло
ладаном,  слышался чей-то дрожащий голос.  Молитва,  бдение,
чародейство - или еще что-либо?
     Я не стал задерживаться, чтобы выяснить, что там такое.
Быстро  скинул  с  себя  одежду  и обувь.  Спрятал все это в
глубине скалы.  Нож я заткнул за эластичную резинку  трусов.
     Направив на себя линзу, я трансформировался. При этом
я постарался,    конечно,     не     слишком     поддаваться
квазисексуальным ощущениям,  и вбил в мою голову, для чего я
совершил  превращение.  Чувства  и  мышцы   должны   служить
поставленной человеком цели.
     Поэтому, как  я  заметил,    превращение   происходило
трудно. Чтобы  закончить его,  мне понадобилось вдвое больше
времени по сравнению с  тем,  как  это  обычно  происходило.
Несомненно,  влияли  и антиколдовские заклинания.  Вероятно,
мне не удалось бы стать волком, если бы не мои хромосомы я в
противоположном случае оказался бы сильным волшебником.
     Никакого сомнения. Я снова стал волком!
     И без того слабый свет потускнел так, что только мешал.
Волк не так зависит от зрения, как человек. Уши, ноги, язык,
каждый волос моего тела,  и,  прежде всего,  нос - впитывали
поток информации.  Пещера перестала быть ямой,  где я мог бы
оступиться. Любую пещеру теперь я постигал сразу.
     И... да, это не ошибка. Из одного туннеля слабо тянуло
запахом тухлого  мяса - отвратительный запах.  Я едва успел
подавить вой, вышедшего на добычу волка.
     И затрусил к туннелю...



                            27.

     Проход был длинным, извилистым, пересеченным множеством
других тоннелей.  Не веди меня  мое  обоняние,  я  бы  скоро
заблудился.  Путь  освещали,  испукавшие  огонь  Руки  - над
каждой,  выбитой в скале кельей. Но кельи встречались редко.
Общеизвестно,  что  кандидат  на  Первую ступень посвящения,
должен  в  одиночестве  провести  здесь  сутки,  а  лишь   в
отдельных случаях после этого на него снисходило благочестие
и святость.  Утверждали,  что так  душа  вознаграждается  за
творимые  без помех молитвы и размышления.  Но мне как-то не
верилось,  что  благие  влияния  проникают  так   же   и   в
подсознание.  Некие запахи,  едва уловимые даже моим волчьим
обонянием - от них шерсть становилась дыбом.
     Через некоторое   время   эти   запахи  были  заглушены
запахом, след которого вел меня.  Когда, наконец, я добрался
до источника  запаха,  пришлось  на время задержать дыхание.
Так, не дыша, я и заглянул в келью.
     Тусклое голубое   свечение,   льющееся  с  пальцев  над
входов, давало  света  вряд  ли   больше,   чем   ночник   в
больничной палате. На соломенном тюфяке спал Мармидон. Чтобы
было теплее,  он укрылся рясой.  Столь же грязной, как и его
кожа. Помимо рясы у него был сухарь, жестяная банка с водой,
чашка, Иоаннитская Библия и свеча,  чтобы можно было  читать
Библию. Должно  быть,  он покидал келью только,  когда нужно
было посетить,  расположенную дальше по тоннелю,  каморку  с
люком. Но, если бы он вообще не выходил из кельи, особенного
различия не было бы. Ф-фу!
     Отступив немного,  я превратил себя в человека.  В этом
облике зловонные  испарения  действовали  на  меня  не   так
сильно. Да  и  вновь обретенный разум человека взял верх над
инстинктами зверя.  Кстати,  Мармидон,  несомненно,  даже не
замечал зловония.
     Я вошел в его жилище. Опустившись на корточки, я потряс
его за плечо. Свободной рукой вытащил нож.
     - Вставай, ты!
     Он забарахтался,  проснулся,  и,  увидев меня, застыл с
разинутым ртом.  Должно быть,  я  представлял  собою  весьма
зловещее зрелище. На голое тело надето местами что-то черное
и облегающее,  а на лице нет и тени милосердия.  А он -  его
лицо,  с ввалившимися глазами, выглядело тоже неважно в этом
мертвенном свете.  Он не успел закричать,  я зажал  ему  рот
ладонью.   Щетина  на  небритой  физиономии  скрипела.  Тело
посвященного колыхалось, как тесто.
     - Тихо,-  сказал  я  выразительно,-  или  я выпущу тебе
кишки.
     Он показал знаками, что согласен, и я отпустил его.
     - М-м-мистер Матучек...- шептал он,  и, съежившись, все
старался отползти от меня, пока не наткнулся на стену.
     Я кивнул:
     - Пришел потолковать с тобой.
     - Я... Как... О чем, во имя Господа?
     - Верни нам молю дочь в целости и сохранности.
     Мармидон чертил в воздухе кресты и другие знаки.
     - Вы  с  ума сошли?  - он нашел в себе силы внимательно
посмотреть на меня и сам ответил на  свой  вопрос.-  Нет.  Я
могу сказать это твердо...
     - Я  не  одержим  демоном!  -   прорычал   я.-   И   не
сумасшедший. Говори!
     - Нн-но мне нечего сказать. Ваша дочь? Я и не знал, что
у вас есть дочь!
     Мир закружился.  Я попятился назад.  Он не лгал.  Он не
мог лгать в таком состоянии.
     - А?..- только и мог сказать я.
     Он немного успокоился,  пошарил вокруг в поисках очков.
Нащупав, нацепил их, и, опустившись на тюфяк, вновь взглянул
на меня.
     - Это святая правда,- сказал он настойчиво.-  Почему  у
меня должны оказаться сведения о вашей семье?  Почему кто-то
из вашей семьи должен оказаться здесь?
     - Потому, что вы сделались моими врагами,- во мне опять
разбушевалась ярость.
     Он покачал головой:
     - Мы никогда не враждуем  с  человеком.  Как  мы  можем
сделаться его врагами? Мы используем Евангелие Любви.
     Я фыркнул. Он отвел глаза.
     - Что  ж,- голос его дрогнул.- Все мы - сыны Адама.  Мы
тоже, как и любой другой,  можем впасть в грех. Признаю, что
тогда меня   охватил   гнев...  когда  вы...  выкинули  этот
фокус...  когда  хитростью  заставили  нас...  заставили  те
невинные души...
     Я замахнулся ножом. Лезвие сверкнуло.
     - Прекрати   болтать   чепуху,  Мармидон!  Единственная
невинная душа во всем этом подлом деле - трехлетняя девочка.
Ее похитили. Она в аду!
     Его рот  широко  открылся,  глаза  выпучились,  как   у
лягушки.
     - Говори! - приказал я.
     Какое-то время  он не мог выдавить из себя ни слова.  А
потом, в совершейнешем ужасе:
     - Нет! Невозможно! Я бы никогда... никогда!!!
     - А как насчет твоих дружков  священников?  Который  из
них?
     - Никто! Клянусь. Этого не может быть...
     Я кольнул его острием ножа в глотку. Он содрогнулся:
     - Пожалуйста,  разрешите  мне  узнать,  что  случилось.
Разрешите мне попробовать помочь вам.
     Я убрал  нож.  Пошатываясь,  прошел  пару  шагов,  сел,
хмурясь, потер лоб.  Все это расходилось с тем,  что я думал
сперва.
     - Послушайте,-  начал я обвиняющим голосом,- вы сделали
все,  от  вас  зависящее,  чтобы  лишить  меня   средств   к
существованию.  А когда вся моя жизнь пошла под откос, что я
должен подумать? Если не вы виноваты, вам лучше предоставить
мне убедительное доказательство этого...
     Посвященный сглотнул слюну:
     - Я...  Да, конечно. У меня не было намерения причинять
какой-либо вред.  То, что вы сделали... делаете... это грех.
Не обрекайте себя на вечное проклятие.  И не толкайте других
на такой же путь греха.  Церковь не может оставить  это  без
внимания. Ее служители...  большинство из них... помогут вам
во всем, что только от них зависит.
     - Кончайте   проповедь!  -  приказал  я.  Помимо  всего
прочего, я не хотел, чтобы возгоравшийся в не