ну глыбу и
подхватить  вторую  обеими  руками,  словно коробку. Но нет, сжав зубы, Инга
продвигалась  к  будущему аэродрому. Жгучая струйка пота скользнула по лбу и
покатилась по щеке, оставляя соленый след.
       -- Принесла, --  выдохнула  Инга и бросила свою непомерную ношу возле
котлована.
       Никто  не ответил. Строитель куда-то делся. Но самое главное -- плита
опустела. Зеленое сокровище покинуло несостоявшийся аэродром.
       Где-то   далеко,   у   самого   подъема   раздавался   треск  сучьев.
Стремительно  ворвавшись  в  Ингину  жизнь,  Строитель  так  же стремительно
покидал ее, унося богатую добычу.
       Еще  чуть-чуть  и  Инга  бессильно  опустилась  бы  на  траву.  Потом
заплакала  бы.  Но  вместо  этого, она, словно ракета, неслась за хитроватым
воришкой.  Руки  отталкивали  прочь надоедливые сучья, подло бьющие по лицу;
ноги слаженно топали по бугоркам и выемкам.
       Когда  она  добралась  до  подъема, пацан уже подтягивался на крепкой
ветке.  Хрипло  выплескивая  воздух  из  саднящих от напряжения легких, Инга
взлетела  вверх  по  склону,  но из пацана и в самом деле получился отменный
бегун.
       Готовые  выплеснуться слезы, остались где-то позади. Инга прорывалась
сквозь  ветер на сверхслезовой скорости, но не успевала. Явно не успевала. А
горечь  в  душе разъедала чувство полета. С Васяном все было просто с самого
начала.  Тупая  разрушительная  сила,  которой  мог  противостоять разве что
асфальтовый  каток.  Но  тут...  Ведь  Инга  успела  поверить  в аэродром, в
будущий  полет,  в  то,  что  зеленый  самолет  прилетел в овраг из-за Инги.
Только из-за нее. Почему все оказалось не так?
       Пацан  летящими  прыжками  доскакал  до угла заброшенной пятиэтажки и
скрылся  из  виду.  Когда  Инга  достигла дома с недобрыми темными стеклами,
перед  ней  развернулся  всего  лишь  пустой  двор  с  пригнувшимися от жары
кустами, чьи листья пропитались густой бурой пылью.

Глава третья

Странное происшествие

       Инга  не  могла  объяснить,  зачем  она  снова вернулась к котловану.
Неудачливым  оказалось  местечко,  порченым. Ни город здесь не получился, ни
аэродром.  Разумеется,  запасного  самолета судьба в подарок не приготовила.
Тени  выросли, накрыв дно оврага целиком. Солнце клонилось к горизонту, едва
пробиваясь сквозь полосу кустов, взметнувшихся над склоном.
       Положив  сумочку  на  холодный  кирпич,  сиротливо жавшийся к стенке,
Инга  присела.  От  усталости все плыло перед глазами. Даже гордый тополь не
казался  непоколебимым  столбом,  а  покачивался,  словно  не  очень  удачно
изображал из себя бывалого моряка.
       Поэтому   Инга  и  не  заметила,  как  на  пересеченную  рытвинами  и
котлованом прогалину выдвинулась новая тень.
       Впрочем,  нельзя  винить Ингу за невнимательность. Взять взрослых, ни
один  из  них, наверняка, не заметил бы тень, что выбралась из-под шиповника
и   мелкими  шажками  продвигалась  к  Инге.  Девочка  почувствовала  чье-то
присутствие,  лишь  когда  один  из последних солнечных зайцев метнулся ей в
глаз иголкой багряного света.
       Инга   глянула   вниз   и   увидела  крохотную  фигурку.  Сначала  ей
почудилось,  что  к ней прибыл сказочный гном. Но гномы всегда одеты в синее
и  малиновое,  а  на  Ингином  госте  был  темно-зеленый  комбинезон с тремя
ослепительно-голубыми  полосками,  пересекающими  грудь.  Кроме  того, гномы
носят  лопаты,  кирки  и  маленькие  фонарики,  но  не планшеты. Несмотря на
жаркую  погоду  на пришельце красовались до блеска начищенные сапоги. Голова
казалась  круглой  из-за  серого  шлема,  с  чьей пряжки и соскочил сердитый
солнечный  зайчик.  Пряжка  продолжала  яростно  сверкать  в лучах уходящего
солнца,  отбрасывая  блики,  скачущие  по Ингиным сандалиям, по кирпичу и по
примятой траве.
       Вдруг  Инга  отчетливо  поняла,  что  сюда  явился  настоящий  хозяин
украденного сокровища.
       -- Где  самолет? --  голос  оказался  не  писклявым,  как у гномов, а
звонким и задорным.
       -- Не знаю, -- замотала головой Инга.
       -- Не  ври, -- строго оборвал ее незнакомец в зеленом комбинезоне. --
Самолет ты видела.
       -- А  я  и  не  вру, --  обиделась  Инга. --  Самолет я видела, но ни
чуточки до него не дотронулась.
       -- Не может быть, -- не поверил собеседник.
       -- Почему? -- удивилась Инга.
       -- Тебе не понравился самолет?
       -- Понравился...
       -- А-а-а!  Вот  видишь.  У  людей  есть  вреднючая привычка. Когда им
что-то   нравится,  они  немедленно  хватают  это  руками.  А  потом  еще  и
припрятывают,  чтобы  никто  не  отнял и не украл. Ты ведь нарыла здесь ямки
для секретов?
       -- Ну, -- согласилась Инга.
       -- Тогда показывай, куда спрятала самолет.
       -- Не  знаю! --  взмолилась  Инга,  на  которую  наползало непонятное
чувство вины невесть за что.
       -- Ты видела! Видела! -- голос приобрел грозные тона.
       -- Видела! --  в  тон  ответила Инга, решившая напрочь прогнать страх
перед сердитым малюткой.
       -- А куда его дела?
       Инга   вздохнула.   Разговор   описал   круг,  разорвать  который  не
получалось.
       -- Эх  ты! --  рассердился  маленький  незнакомец. --  А я-то за твой
город  мой  самолет...  Да ты знаешь, что он чуть не развалился на куски! От
такого-то удара!
       -- Твой  самолет был той самой зеленой мухой! -- радостно воскликнула
Инга.
       -- Мухой! --   взвился   разобиженный   собеседник. --   Ты   еще   и
обзываться! Ну смотри, сама виновата!
       Инга  уже  ничего  не  понимала,  а  кроха  в  комбинезоне вытащил из
внутреннего  кармана  миниатюрную  рацию,  щелкнул  тумблером  и  завопил  в
зарешеченное отверстие.
       -- Прием! Прием!
       Инга  прикидывала  варианты,  как  незаметно исчезнуть отсюда. Любому
ясно,  что на испорченном месте ничего хорошего уже не получится. По крайней
мере, до следующего лета.
       -- Что там у тебя? -- хрипло отозвался динамик.
       -- Дежурный волшебник?
       -- А чего надо? -- хрип стал весьма недовольным.
       -- Каждый месяц я имею право на исполнение желания.
       -- Заявка установленного образца заполнена?
       -- Срочно! СРОЧНО!!!
       -- Ладно, -- вздохнула рация. -- Вылетаю.
       Через  три  секунды  возле  Ингиной  правой сандалии рассыпался ворох
фиолетовых  искр,  выпихнувший  на  прогалину  второго крохотного человечка.
Летной  формы  этот  не  имел, зато его голову украшал остроконечный колпак,
усеянный серебряными звездами.
       -- Заместитель   командира   по   магической   части  ивовой  учебной
эскадрильи прибыл, -- отрапортовал он.
       -- Отлично, --  кивнул  тот,  кто  появился первым. -- Желание такое:
пусть  ее, --  обличительный палец ткнул в сторону Инги, -- никто никогда не
узнает, пока она не вернет похищенное имущество.
       -- А что пропало? -- настороженно спросил второй.
       -- Да  так, --  уклончиво  ответил  первый. --  Пустячок один... А ты
вообще  зачем  сюда прибыл? -- внезапно рассердился он, -- вопросы идиотские
задавать или исполнять желание?
       -- Исполняю, --  в  руке  второго  блеснул  металлом  странный  жезл,
похожий  на изувеченный штопор. С его острого конца сорвался и унесся в небо
веер  зеленых  звезд.  В  воздухе запахло грозой. Затем хозяин удивительного
колпака исчез.
       -- То-то  же, --  фраза уже относилась к Инге. -- Теперь поймешь, как
оно, без самолета и без базы.
       На  Ингу  вдруг  накатило  чувство  непоправимой  беды. Словно что-то
случилось  у  нее  дома. Что-то такое, про что лучше не знать и все же знать
необходимо.
       Девочка  стремительно  вскочила  и  побежала  вверх по склону оврага,
куда   заползал  вечерний  сумрак.  Когда  она  добралась  до  вершины,  то,
обернувшись,  уже  не  увидела  ни  котлован, ни белую плиту несостоявшегося
летного   поля,   ни   пришельца,  оставшегося  в  полном  и  исключительном
одиночестве.

Глава четвертая

Забвение

       Мутный  свет,  выплескивающийся из окон и распахнутых дверей, казался
лишним.  Зато  фиолетовые  шары  вдоль  широкой дороги обернулись волшебными
одуванчиками.  Дунь, и разлетятся колючими лучами по темным закоулкам. Когда
Инга  добежала  до  своего  подъезда,  бледно-молочная  ночь  накрыла  город
целиком.   Улицы  стремительно  пустели,  длинные  тени  серыми  покрывалами
протянулись  по газонам с поникшей травой. Ветер насвистывал протяжную, чуть
грустноватую  мелодию.  Тысячи  шорохов, плесков и шуршаний слились в единый
хор,  выводя  бесконечную  арию.  Звезды  едва  проглядывали сквозь туманную
дымку, затянувшую небеса.
       Барабанной  дробью  пробежав  по ступенькам, Инга чуть не врезалась в
дверь  своей  квартиры.  Теперь  стоило  перевести  дух и приготовиться. Так
поздно  гулять  ей  не разрешали. Сегодня она перекрыла все допустимые нормы
опоздания.  Неминуемо  предстояла  головомойка.  Оставалось несколько минут,
чтобы  заранее выбрать наказание: месяц без мороженого или отмена воскресной
прогулки по аттракционам городского парка.
       Встав  на  цыпочки,  девочка  потянулась к звонку, на ощупь нашаривая
скользкую кнопку.
       Лучше,  наверное,  отказаться  от прогулки, потому что провести целый
месяц  без  мороженого  немыслимо.  Такое  можно  увидеть разве что в старых
фильмах,  где  по  грязным  бесконечным  дорогам бродят мальчишки в кепках и
огромных куртках, перепачканных угольной пылью.
       Но  долго  задерживаться  у  двери  не  стоило. Каждая дополнительная
минута  грозила  тем,  что и прогулка не состоится, и деньги на мороженое не
дадут.
       Решившись,  Инга  нажала  на кнопку так мощно, что дребезжание звонка
разнеслось  по  всей  округе.  Будь,  что будет. Дверь немедленно открылась,
словно мама только и ждала, когда Инга позвонит.
       Инга   виновато   улыбнулась  и  попробовала  прошмыгнуть  мимо.  Но,
странное  дело,  мама  непоколебимо  стояла  на  пороге,  надежно  загородив
проход.  Такого,  чтобы Ингу распекали на весь подъезд, еще не случалось. На
всякий  случай  Инга  втянула голову в плечи. Заслуженные упреки в этой позе
переносить чуть легче.
       -- Тебе чего, девочка? -- бесстрастно спросила мама.
       Инга  заулыбалась  веселее.  Мама,  оказывается,  не сердилась и даже
решила пошутить.
       -- Это  же  я,  Инга! --  радостно блеснули ровные зубы. Вы не можете
себе  представить,  каким  прекрасным кажется вечер, когда в нем отсутствует
головомойка.
       -- Какая еще Инга? -- голос мамы стал резче.
       -- Я! --  воскликнула  Инга,  ища возможность, проскочить в квартиру.
Девочка  чувствовала  тепло, струящееся из квартиры, и только теперь поняла,
как  успела  продрогнуть  по  пути  домой.  Но  мама  не  сдвинулась  ни  на
миллиметр.
       -- Инга, -- задумчиво произнесла мама. -- Ну и что?
       Шутка  сразу  разонравилась  Инге.  Что  сказать  еще,  она не знала.
Оставалось  ждать,  когда  маме  надоест прикалываться, и она пропустит Ингу
домой,  а  потом накормит ужином. Инга расскажет, как она испугалась маминых
шуток,   и   выпросит,   чтобы  мама  открыла  банку  с  вишневым  компотом.
Темно-сладкая   жидкость   плескалась   перед  глазами,  в  густых  глубинах
ворочались шарики вишен.
       Мама  продолжала  стоять  на пороге и изучать Ингу, словно заведенную
игрушку,  в  надежде,  что  завод  не  иссяк и вещичка выдаст еще что-нибудь
занятное.
       Инга  решила  не  сердиться.  В  конце концов, выговор она заслужила,
поэтому, если маме угодно поиграть, пусть поиграет.
       -- Что  там такое, дорогая? -- послышался папин голос. Из-за маминого
плеча блеснули папины очки и знакомая растрепанная шевелюра.
       -- К   тебе  должна  была  прийти  какая-нибудь  Инга? --  напряженно
спросила мама.
       -- Инга, --  хмыкнул  папа. --  Редкое  имечко.  Я про такое только в
газетах  читал.  Вроде актрису так одну звали. Но чтобы эта актриса вздумала
ко  мне  придти...  Во-первых,  она  умерла  давным-давно. А во-вторых, я же
неоднократно говорил тебе, что ты у меня одна.
       Широкая  ладонь  ласково  легла на мамино плечо, но мысленно папа был
где-то  далеко. Так в зоопарке он наблюдал за уткой мандаринкой, которую они
всегда  смотрели  в  самую последнюю очередь. Птичка-красотка, но через пять
минут  она  останется плавать в пруду, а мы с тобой, Инга, отправимся домой,
чтобы  не  опоздать  на  обед. Только на месте утки мандаринки сейчас стояла
сама Инга.
       -- Знаешь   что,   девочка, --   сказала   мама  усталым  голосом. --
Ступай-ка ты домой.
       И дверь захлопнулась.
       Ошарашенная  Инга  не  шевелилась  целую минуту. Так не бывает, чтобы
тебя  не  впускали.  Ну  пришла  не  вовремя.  Ну опоздала, пусть даже очень
сильно.  Но  ведь  нельзя  же  всерьез  не  пускать  домой.  ДОМОЙ!  Где  ее
письменный  стол,  кровать,  игрушки  во  главе с грустным плюшевым мишкой и
куклой  Оксаной,  где  карандаши и альбомы, где пластилин, где телевизор, по
которому Инга смотрит диснеевские мультики. Где, наконец, МАМА и ПАПА.
       Они же не могут оставить ее в подъезде!!!
       В  удар  по кнопке звонка Инга вложила все чувства. Обиду на жестокую
шутку.  Страх,  что  ее  не  пустят ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Ожидание, когда, наконец,
можно  будет  согреть  озябшие руки. Месть: вот не откроете, уйду, заищитесь
меня  потом.  Мучительный  спазм,  который  едва сдержал набежавшие на глаза
слезы.
       Звонок  заверещал  так,  словно  по  нему не палец давил, а проехался
танк. Он трезвонил без умолку, пока не щелкнул замок и не открылась дверь.
       Мама не улыбалась. По спине Инги забегали злые муравьи.
       Губы мамы дрогнули и разомкнулись.
       И  тут  Инга  поняла:  мама  сейчас  скажет нечто такое, что лучше не
слышать.    Никогда!    Слова,    которые   готовились   прозвучать,   могли
предназначаться  любой  девочке  в  мире.  Только  не  Инге.  Если эти слова
достигнут ее ушей, случится нечто совершенно непоправимое.
       И,  чтобы  не  услышать  их,  Инга  развернулась  и понеслась вниз по
лестнице в белесое марево летней ночи, пропитанное сырым туманом.

Глава пятая

Без определенного...

       Ноги  сами  привели  ее  сюда.  Да, именно в овраг. К рытвине, откуда
высовывался  белый кирпич. Он и сейчас проглядывал сквозь сумрак, затопивший
склоны  и  дно,  поросшие  травой.  На  кирпиче, свесив ноги, одиноко сидела
фигурка в комбинезоне, подперев подбородок ладонью левой руки.
       -- Принесла самолет? -- холодно осведомился летчик.
       -- Нет, --  замотала  головой  Инга.  Она  устала,  ей очень хотелось
присесть,  но  земля  уже  напиталась  ночной  влагой,  а на траве выступили
холодные  капли.  Разве  что  кирпич, но его заняли. А этот вреднющий летчик
кирпич  не  отдаст. Лучше и не просить. Дернуло его вступаться за Ингу. Если
б не этот заморыш, сидела бы сейчас Инга дома.
       Интересно,  что  лучше:  сидеть  дома  в  глухой печали из-за города,
раздавленного  собственными  ногами по приказу дурака с черными таблетками в
ушах,  или  спасти  город с помощью крылатого забияки и поплатиться тем, что
тебя уже НИКОГДА не пустят в собственную квартиру?
       Сейчас Инге казалось, что город был не таким уж важным делом.
       Но  ведь  что-то  заставило зеленого коротышку стремглав броситься на
помощь.  Не  стал  бы  ведь  он  гробить  свою  замечательную  машину  из-за
пустяков.  Значит, город жил не только для Инги. Значит, стоило его спасать.
Но стоять в сыром овраге и дрожать от холода и горя уж слишком невыносимо.
       -- Холодно, --    печально    произнес    летчик. --    Когда   будет
распределение, ни за что не пойду в полярные. К звездам и только к звездам.
       -- Возьмут  тебя  к звездам, как же, -- хмыкнула Инга. Ее переполняла
неприязнь   к   микроскопическому   существу,  которое  доставляло  проблемы
вселенского масштаба.
       -- Возьмут, --  убежденно кивнул малютка. -- Полярные маршруты мне не
нужны. Значит, звездные пути. Не в подземные же летчики подаваться.
       -- Свистишь, --  скривила губы Инга. -- Не бывает подземных летчиков.
Под землей кроты норки роют, да канализация проложена.
       -- Вот  именно, -- сказал круглоголовый малыш. -- Если там есть пути,
должен  же  по  ним  кто-то  летать.  Только  желающих  мало.  Кому  охота в
темнотище всю жизнь провести. Хотя, говорят, привыкают.
       Инга  представила  себя  в кромешной тьме, и ее передернуло от ужаса.
Впрочем,  на  постоянку  жить  в  овраге  немногим  лучше.  И если дождаться
середины ночи, здесь будет темно как под землей.
       -- Прощай, -- сказала Инга существу, лишившему ее дома. -- Я ухожу.
       -- Возьми  меня  с  собой, --  сдавленно  попросил летчик украденного
самолета. --  Мне  ведь  тоже  идти  некуда. После того, как ты похитила мою
машину.
       -- Я?! --  Инга  даже  задохнулась  от возмущения. -- Говорю же, даже
пальцем  не  тронула!  Пацан какой-то прибегал, он и забрал. Разве угонишься
за таким длинноногим?
       После  гневной  тирады Инге стало теплее. Вот здорово! Наверное, люди
так  много ругаются зимой, чтобы чуть-чуть согреться. Вот только зачем тогда
летом ругаться?
       -- Ну  вот, --  опечалился кроха в комбинезоне. -- Весь расчет был на
то,  что  совесть твоя все же проснется. Что ты меня с собой заберешь, а как
без  дома надоест, ты мне самолет и вернешь. Меня же без самолета обратно не
примут.  Потерявший  самолет  не  в бою, уже никогда не станет летчиком. Так
нас учили.
       -- Залезай в сумку, -- сказала девочка. -- Там и согреешься.
       Она  добралась  до  ближайшего  двора  и уселась на первую попавшуюся
лавочку.  В  домах  призывно  горели  окна.  Только свет в них зажгли не для
Инги.  Хуже  всего,  когда  тебя  нигде  не ждут. Огоньки электрических ламп
дрожали и расплывались в слезах, все-таки прорвавшихся на волю.
       -- Теперь я бомж, -- прошептала Инга.
       -- Кто?  Кто? --  раздалось из сумки. -- Говори громче. Мне ничего не
слышно.
       -- Бомж, --  зло  повторила девочка. -- Взрослые так сокращают, чтобы
время  не  тратить.  А  по-настоящему  оно значит -- Без Определенного Места
Жительства.
       -- Ого! --  на  поверхность высунулась голова в шлеме. -- Звучит! Мне
хуже. Я теперь БОСП!
       -- Это как? -- удивилась Инга.
       -- Без  Определенного  Средства  Передвижения, --  пояснил летчик. --
Самолет-то  прикарманили. Значит, и передвигаться мне не на чем. Хочешь быть
моим средством передвижения?
       Инга  не  ответила.  Холод  одержал  победу,  пронизав тело противной
дрожью.  А  ведь  тепло совсем рядом. За прозрачными стеклами. Как их много.
Какие они красивые. И недоступные.
       Скрещенные  руки  растирали  предплечья, надеясь разбудить хоть самую
маленькую  капельку  тепла.  Ну  почему  она  оставила  куртку  дома?!  Инга
немедленно  дала самую страшную клятву, что никогда больше не выйдет из дома
без  куртки. Хоть вам жара в сорок градусов. Затем она дала еще одну клятву.
Что,  когда вырастет, уедет в теплую страну. И чтобы рядом обязательно море.
И город: большой и красивый.
       Девочка  отвернулась  от  теплых  окон  и  уставилась  на заброшенную
пятиэтажку.  Раньше  ее  пугали черные окна. Но теперь в этом потрескавшемся
здании Инга чувствовала что-то родное и близкое.
       Внезапно  все  вокруг  засеребрилось.  В  щель между сбившихся в кучу
домов выглянула Луна.
       -- Взошла!  Взошла! --  фигурка  в  комбинезоне  пулей  выскочила  из
сумки,  сорвала  с  себя шлем и в порыве чувств принялась им размахивать. По
ее плечам расплескались длинные густые волосы.
       В призрачных лунных лучах они казались изумрудными нитями.
       -- Ух  ты! --  от  удивления  Инга  на  несколько  секунд  забыла про
холод. -- Так ты не летчик, а летчица!
       -- Точно! --  согласилась  красавица  с  изумрудными  волосами. --  А
теперь  самое  время  знакомиться.  Знакомства  на всю жизнь заключаются под
первыми  лучами  восхо