из ящика для
продуктов, более опытный сокамерник кладет  там,  например,  сахар  так,
чтобы он при открывании дверцы упал и таким образом "опоганился". Взамен
"опоганенного" сахара он требует возмещения в многократном размере.


   "Прописка"

   Ни вопросы, ни загадки не требуют большого ума  и  сообразительности.
На стене изображен тигр: "новенькому" предлагают подраться с ним,  и  он
сбивает о стену кулаки до крови под насмешки сокамерников.  (А  всего-то
навсего надо было сказать: "Пусть он первый ударит").
   Могут спросить: кем хочешь быть, летчиком или шахтером?  Если  шахте-
ром, то должен пролезть по полу под всеми шконками (После этого к тебе и
относиться будут соответственно: под шконками спят "чушки",  "петухи"  и
прочие "низкие" масти). Летчиком? Полезай наверх и прыгай  вниз  головой
на шахматную доску с ферзем в центре. Конечно, удариться лбом о ферзя не
дадут, поймают, но кто из новеньких знает об этом?
   "Прописка" хоть и груба, примитивна, но, конечно, скрашивает  однооб-
разное течение тюремной жизни. Беда в том, что она часто превращается  в
беспредел. Шуточная жестокость оборачивается жестокостью настоящей;  на-
рушаются "понятия"; страдают в общем-то без вины виноватые...
   На "прописку" есть и ограничения: она не делается зекам старшего воз-
раста (примерно от тридцати лет), больным и т.д. Впрочем, нынче это "ме-
роприятие" становится редким явлением в тюрьмах. "Прописки" и  раньше-то
не было в "хороших", "путевых", "правильных хатах"; здесь тоже развлека-
лись, но преобладали в общем-то безобидные приколы.


   "Правильная хата"

   В такой "хате" живут по "понятиям". С тобой поздороваются, но не ста-
нут расспрашивать о перипетиях дела, а объяснят элементарные правила ка-
мерного распорядка (они во всех тюрьмах одинаковы в общих чертах, разли-
чаются лишь в мелочах).
   Скажем, в "хатах" одной из тюрем "телевизоры" (шкафчики) были с штор-
ками, поэтому садиться на "парашу" (унитаз) при  открытых  шторках  было
нельзя. Хотя во многих тюрьмах эти "телевизоры" вообще без шторок.
   Правила жизни в "хате" вполне соответствуют обычным правилам  общежи-
тия на воле. Во время еды других - не садись на унитаз; мой  руки  перед
едой, не садись за стол в верхней одежде. Не свисти. Не плюй на пол. Ак-
куратно ешь хлеб, не роняй его, как и ложку  ("весло"),  кружку,  шлюмку
(тарелку).
   Никто никому не прислуживает, никто никому ничего не  должен.  Камеру
убирают все, в порядке очереди.
   Чем строже режим, тем меньше мата. Не потому, что зеки, так  сказать,
"исправляются", перевоспитываются: меньше мата - меньше риска быть  неп-
равильно понятым. Вставленное в речь "для связки" известное слово  "бля"
может быть истолковано собеседником как оскорбление, имеющее прямой  ад-
рес. И уж тем более нельзя никого посылать на..., это тягчайшее  из  ос-
корблений. Поэтому, скажем, рецидивисты, отбывающие срок на особом режи-
ме, почти не используют нецензурных выражений и беседуют в основном  ти-
хими и ровными голосами, никому не мешая и не вызывая отрицательных эмо-
ций.
   Первоходочники, конечно, злоупотребляют остатками "вольной  лексики".
Поэтому спорные ситуации часто  разрешаются  с  помощью  кулаков.  Жела-
тельно, чтобы эти ситуации вообще не возникали, поэтому лучше всего пер-
вое время присматриваться к поведению тех, кто, хотя бы на прикидку, ве-
дет себя по "понятиям".
   С каким бы чувством вы ни переступали порог тюремной камеры (хаты)  -
это теперь ваш дом.  А  дом  нужно  обживать  и  благоустраивать.  Нужно
учиться "маленьким хитростям" тюремного быта и ни в коем случае не  счи-
тать тюрьму "транзитом" собственной жизни. Если ваш срок - три,  четыре,
пять лет (ведь не пятнадцать!), то все равно это весьма приличный  отре-
зок жизни: вот тут-то к месту знаменитый афоризм Н. Островского, вернее,
его часть: "...и прожить ее надо так, чтобы не было  мучительно  больно"
(конец цитаты).


   УСТРОЙСТВО ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ЖИЗНИ

   Настоящий зек стремится благоустроить свою жизнь с первых дней пребы-
вания в неволе - в тюрьме. Кто-то наклеивает на стену возле шконки порт-
рет эстрадной дивы ("сеанс"), другой кроит какието,  казалось,  бессмыс-
ленные занавесочки; третий утепляет одеяло кусками старого пальто - и т.
д. и т. п. Все аккуратно разложено, никакого беспорядка в камере,  ника-
кой, по возможности, грязи. Никто не ставит ботинки под изголовье  и  не
кладет носки под подушку...


   Живность

   Большое место в жизни зека занимает борьба с  насекомыми,  которых  в
тюрьме представляют в основном клопы и тараканы. С клопами борются огнем
и водой: выжигают, поливают кипятком и т.  д.,  но  ненадолго  отступив,
кровососы переходят в контрнаступление еще большими силами: десантируют-
ся на людей с потолка, нападают маневренными группами по 810 клопов сра-
зу. На место погибших "бойцов" тут же встают новые.
   Иногда зековский коллектив не выдерживает в прямом  смысле  кровопро-
литной битвы и призывает на помощь химические войска в виде зека из хоз-
обслуги, с резервуаром хлорофоса. Вместе с клопами под удар  попадают  и
зеки, которых заталкивают в камеру через час после дезинфекции...
   С тараканами бороться бесполезно, если они есть. В "Крестах",  напри-
мер, распространены тараканы большие и черные:  настолько  большие,  что
когда они грызут завалявшийся сухарик, то слышен зловещий хруст. Эти ги-
ганты в общем безобидны; в некоторых "хатах" им  давали  имена:  Аркаша,
Бим, Мандела, Хачик и др.
   Вши в тюрьме редкость; вшивого тут же выгоняют в  прожарку  вместе  с
матрасом сами зеки.
   Мыши чаше всего забава, если, конечно, нет среди сокамерников  черес-
чур рьяного мышененавистника... Крысы - такая же редкость, как и вши,  а
другой живности нет вовсе.


   Досуг (поделки, приспособления)

   Времени на досуг много - оно все твое. Заняться нечем: азартные  игры
- удовольствие не для всех, книги тоже. Многие мастерят из подручных ма-
териалов всевозможный ширпотреб: авторучки из носочных синтетических ни-
ток, шахматные и иные фигурки из хлебного мякиша,  окрашенного  табачным
пеплом, крестики из расплавленного полиэтилена.
   Художники расписывают "марочки" (носовые платки): кому  парусные  ко-
рабли, кому портреты любимых, кому - Кинг-Конг, трахающий красавицу...
   Можно сшить тапочки или утеплитель на поясницу - из одеяла; можно...
   Впрочем, нынешняя "демократизация" коснулась и тюрем: в некоторых СИ-
ЗО гонят самогон, заквашивая плесневеющий хлеб в полиэтиленовых кульках.
Во многих камерах есть телевизоры, они и скрашивают существование - фут-
болом, боевиками и навязчивой эротикой музыкальных клипов.


   Книги и газеты

   Книги в тюрьме есть.
   Некоторые даже читают их: в основном это отечественная  и  зарубежная
классика без многих страниц, использованных на самокрутки и на  изготов-
ление игральных карт. Иногда удается сговориться с библиотекарем-разнос-
чиком, он может исполнить заказ на определенную литературу: ведь  о  тю-
ремных и лагерных библиотеках ходят легенды. В 1985 г. я видел в  лагер-
ной библиотеке собрание сочинений  Станиславского,  брал  для  прочтения
"Бесов", сборник статей Ролана Барта по лингвистике, Леви-Стросса; рома-
ны "На ножах" и "Взбаламученное море" Писемского... Попробуй найди в  те
годы в штатной городской библиотеке... изъятый из фондов роман Г. Влади-
мова "Три минуты молчания".
   Можно выписать газеты и журналы.  Раньше  выписывали  больше,  теперь
меньше: не та цена. Возможностей скрасить тюремно-лагерную жизнь  много,
везде они разные. Меняются времена, меняются нравы - избитая, но  верная
сентенция. Многое зависит и от  администрации,  которая  или  ужесточает
систему запретов, или дает какие-то поблажки. Делается  это  чаще  всего
произвольно, ибо никак не может повлиять на т.н.  "дисциплину"  и  общий
порядок жизни.


   ОБЩЕНИЕ С ПЕРСОНАЛОМ

   Помощнички

   К "персоналу" тюрьмы относятся все, кто носит форму внутренних  войск
(надзиратели, корпусные старшины, оперативники-"кумовья", врачи и медсе-
стры), а также зеки хозобслуги (баландеры  пищеблока,  разновидные  шны-
ри-уборщики, электрики и санитары, сантехники,  банщики,  парикмахеры  и
фотографы).
   Для зеков хозобслуги существуют  все  льготы  "козлов"  зоны,  однако
всегда есть опасность нарушений, за которые могут отправить в зону - это
этап, боксы, "столыпинский" вагончик, пересыльные тюрьмы -  и  опасность
быть узнанным и в лучшем случае покалеченным.
   Зеков, оставленных отбывать срок в СИЗО, конечно, хорошо кормят -  за
счет остальной братвы, томящейся в душных камерах. Раздача пищи  развра-
тит любого: один баландер раздавал сахар, соорудив второе дно в  ковшике
и уменьшив пайку на треть; другой привязал к черпаку большую  недоварен-
ную рыбу, и всякий, кто видел эту рыбу через "кормушку", думал, что  она
попадет ему в шлюмку (миску). Однако рыба сваливалась вниз и  висела  на
веревочке. "Эх, - думал зек, - не попала, гадина..." За такие  фокусы  с
едой, конечно, могут жестоко наказать. Но и баландер в безвыходном поло-
жении: ведь сахар выдает другой, более упитанный "козел", и сахару этого
не хватит на всех, если придерживаться нормы... И себе  надо  прибавочку
сделать. И рыбку съесть...
   Наказать могут мгновенно: выплеснут в лицо горячую кашу, а затянут  в
"кормушку" - глаз выбьют или надругаются самым похабным образом.
   Через баландеров, однако, передают малявы (записки) в другие  "хаты".
Движимый подсознательным страхом раздатчик пищи иногда доносит маляву по
назначению, но чаще - в оперчасть. Исключение  составляют,  может  быть,
лишь авторитетные отправители и адресаты, могущие  согнать  баландера  с
"жирного" места, нажав на неведомую блат-педаль... Иных моментов  сопри-
косновения с этой частью персонала у правильного зека нет. Ну, баня, фо-
то, прожарка...


   Начальнички

   Персонал в форме намного ближе к зеку. В тюрьме строгих  правил  пуп-
карь (надзиратель) заглядывает в камеру через глазок довольно часто. Ес-
ли что-то показалось подозрительным - открывает "кормушку" и смотрит че-
рез нее. Если происходит что-то из ряда вон выходящее - зовет подмогу  и
с ней входит в камеру.
   Начинается шмон (обыск) - незапланированное  мероприятие,  нарушающее
жизнь зеков самым бессовестным образом. Отнимаются в первую очередь  са-
модельные карты, всяческие поделочки и острорежущие и колющие  предметы.
В зависимости от настроения пупкарь может засветить кому-нибудь  подвер-
нувшемуся под руку деревянным молотком по ребрам. Таким молотком  прове-
ряют "решку" (решетку) - как звенит? нет ли надпила? - и "кабуру"  (сте-
ну) - нет ли подкопа?
   Однако тот же самый пупкарь за определенную сумму принесет  в  камеру
все, что угодно: чай, водку, сигареты. Или на самых  выгодных  для  себя
условиях обменяет вышеуказанное на  хорошие  вещи.  Скажем,  новорусский
красный "лепень" (пиджак) ушел  бы,  наверное,  пачек  за  5  индийского
чая... Ну ладно, за 10... А кожаная "бандитка"  -  за  литр  суррогатной
водки в грелке... "Рыжье" (золотые изделия) ценится выше, но  предлагать
его опасно: могут провернуть шмон и "отмести" товар без отдачи.
   Многое в жизни зека зависит от пупкаря. (На юге их называют почему-то
"цириками".) Пупкарь ведет зека на прогулку, к врачу;  в  его  власти  -
вовремя оказанная медпомощь, пусть она и примитивна. Он  может  передать
если и не маляву (хотя и такое возможно), то хотя бы  сообщение  родным:
жив, мол, здоров, передайте курево и побольше  сала.  Пупкарь  принимает
жалобы и заявления, первым реагирует на объявленную голодовку или вскры-
тые вены, иногда просто беседует на различные темы с кем-нибудь  из  зе-
ков. "Уболтать" его как мента из КПЗ довольно сложно:  в  тюрьме  служат
люди опытные. Они в общем-то "сидят", но бессрочно. Попадаются легендар-
ные личности вроде прапорщика по кличке Маргарин в Каширской тюрьме, ко-
торого помнят до сих пор многие поколения зеков.


   ЗДРАВСТВУЙТЕ, МАМА...

   Довожу до вашего сведения...

   Милиции не обойтись без сексотов, стукачей, топтунов, тихарей -  все-
возможных агентов, доносчиков, провокаторов. Знакомство  с  этой  частью
мира тюрьмы и зоны у новоявленного зека начинается  иногда  уже  в  КПЗ.
Возможно, в каких-то камерах  ставят  (и  ставили)  подслушивающие  уст-
ройства, но, видимо, чтобы получить важную информацию, нужно еще и  раз-
говорить жертву "стука". А для этого требуется свойский  бывалый  "паре-
нек", желательно - прилично татуированный и умеющий  славно  "ботать  по
фене". Именно на такого напоролся один мой знакомый, и не в  КПЗ,  не  в
тюремной камере, а в коридорчике прокуратуры,  куда  явился  на  допрос.
Следователь сказал: обождать... Тут же уныло отсиживался на стуле видав-
ший Крым и Рым дядя, подначивший наивного моего  товарища  на  разговор.
Сам "дядя" вел этот разговор в основном через "век свободы не видать"  и
"бля буду" и популярно и авторитетно разъяснил, что нужно делать,  чтобы
не сесть. Проговорили они битый час, после чего "дядя" зашел к  следова-
телю (по очереди, братан!). Вскоре "дядя" вышел из кабинета и  исчез,  а
приятель из того же кабинета отправился в КПЗ - и на долгие пять  лет  в
зону усиленного режима. Так закончилась его  встреча  с  так  называемой
"вольной наседкой".
   "Наседки" - непременный элемент той части тюрьмы, где  обитают  подс-
ледственные. Они "работают" в четком взаимодействии с милицией, прокура-
турой и тюремной администрацией. Они вызывают на разговор,  втираются  в
доверие к "объекту" и выуживают из него сведения для  дознавателей.  Это
может быть информация о местонахождении краденых  вещей,  "подельников",
оружия - да чего угодно! Судьба их, в  случае  разоблачения,  незавидна:
хорошо, если просто надругаются, не станут ломать ноги, руки,  позвоноч-
ник; душить полотенцем. Если "наседка" успеет выломиться с хаты,  засту-
чит руками и ногами в железную дверь, то ее спасут контролеры: переведут
в безопасное место: в санчасть, в другую камеру...
   Само понятие "стукач" долгое время ассоциировалось у нас в основном с
"политикой"; в основном это было стукачество примитивное: кто-то  что-то
где-то сказал о ком-то или о чем-то; написал нечто  выходящее  за  рамки
идеологии... сообщить об этом в "органы" мог вполне обычный, но чересчур
бдительный гражданин. Но, видимо, существовали (и существуют) не  просто
"стукачи", а профессиональные сексоты. В котельной, где я работал, мест-
ная милиция сжигала как-то раз ненужную документацию: в этой куче  много
было чего интересного. На  глаза  мне  попалась  карточка  на  выбывшего
(умершего) сексота - вполне официальный документ. Особенно удивила графа
"В какой преступной среде может работать (ненужное зачеркнуть). И  далее
следовало: "молодежь, наркоманы, таксисты". К  карточке  были  приколоты
корешки расходных ордеров, все почему-то на 30 рублей...
   Зоновские стукачи делятся на должностных и подневольных. Завхоз отря-
да, шнырь, нарядчик и другие, подобные им, должны докладывать  админист-
рации (начальнику отряда, оперу) о происходящем. Поэтому никому и в  го-
лову не придет вести опасные разговоры в их  присутствии.  Куда  опаснее
стукачи из "своих", попавшие  в  эту  "струю"  под  угрозами  "кумовьев"
(оперчасти), запуганные, буквально зомбированные своим страхом. Они  мо-
гут делить с тобой кусок хлеба, пить чифир, беседовать на жизненные темы
- и тут же сдавать "с потрохами"  всю  подноготную.  Помнится,  какой-то
доброхот подслушал мой разговор с приятелем: тема была сугубо  церковная
- нынче безобидная. А тогда, в 1985 году, я едва не загудел в ШИЗО. "Ку-
му" церковная тема не понравилась, и он провоцировал нас с приятелем  на
откровенную грубость. Кто конкретно "стукнул" - я так и не узнал.  Отде-
лался лишением "ларька". А приятель  -  лишением  краткосрочного  свида-
ния...
   Расправа со "стукачом" в зоне такая же, как и в тюрьме. Если  повезет
- могут расколоть на голове табурет или сделать "Гагарина": затолкать  в
тумбочку и сбросить со второго или  третьего  этажа.  Еще  безобидней  -
групповое надругательство и опущение до разряда "петухов".
   В общем, "стукаческий" хлеб тяжел и горек,  и  участь  их  незавидна.
Редкий из них доживает до мемуарного возраста.
   А распознать "стукача" - проще простого. Сидит он, как  будто  письмо
пишет. Бормочет: "Здравствуйте, дорогие мама и папа!.." А загляни  через
плечо - а там: "Довожу до вашего сведения..." Попался, голубчик!..
   А если серьезно - избегайте, особенно в тюрьме,  опасных  разговоров,
касающихся вашего "дела". По тюремно-лагерным "понятиям", никто не имеет
права расспрашивать вас о перипетиях дела, если вы под следствием; да  и
в зоне это не принято, равно как и вопросы о статье: мол, за  что?  где?
как? Кому надо, узнает все сам, без вашей помощи.


   ОБЩЕНИЕ С ТЮРЬМОЙ

   Иногда вновь прибывшему  предлагают  взять  "погонялово"  (кличку)  -
крикнуть с решки: "Тюрьма, дай кличку!" И тюрьма откликается: одни отве-
чают серьезно ("Косой!"  "Сизый!"  "Чума!"),  другие  хохмят,  предлагая
клички типа "Петушок", "Козлик", "Полкан" и т.д. и т.п. За  это  и  сами
облаиваются другими "хатами". Так забавляются первоходочники и  малолет-
ки.
   Общение с соседней камерой везде осуществляется по-разному. Можно от-
качать в унитазе воду и общаться как по телефону, а то и передавать вся-
кую всячину: курево, "малявы" и т.д. В одной из камер "Крестов"  ухитри-
лись разобрать кладку в вентиляционном отверстии и даже обменивались ру-
копожатиями. Можно склеить из газеты трубу и запускать стрелу  с  ниткой
на решку противоположного корпуса (видел спецов: выдували  стрелу  очень
далеко и очень точно). Менее распространено перестукивание, хотя это са-
мый надежный способ.
   Тридцать букв алфавита без "е" и мягкого и твердого знаков помещаются
в такой таблице:

1	2	3	4	5	6
А	Е	л	Р	Х	ы
Б	Ж	м	С	Ц	э
В	3	н	Т	Ч	ю
Г	И	о	у	Ш	я
д	К	п	ф	Щ

   - один удар - пауза - три удара - пауза - два...
   К примеру, буква "Д" пять ударов; буква "М" - удара. И так далее...
   В некоторых старых тюрьмах ухитрялись разбирать потолочные перекрытия
и проникали в камеры ниже этажом, как в романе "Граф  Монте-Кристо".  Из
тюрьмы в тюрьму ходят легенды о таких проникнивениях в  женские  камеры:
"Эх, братва! Что там было!" В таких легендах есть доля правды, на пустом
месте ничего не рождается...
   С женщинами можно пообщаться заочно, покричать им, они ответят, могут
даже спеть что-нибудь радостное или печальное. В  Выборгской  тюрьме  из
мужского отделения бани пробурили отверстие в женское и видели в него  -
да что, собственно, такого можно увидеть сквозь метровую толщу  и  дырку
два сантиметра в диаметре?!!
   В той же тюрьме запуливали малявы на улицу, переговаривались  с  под-
ружками, приехавшими поддержать дорогого человека.
   Сейчас, говорят, в некоторых тюрьмах за определенную мзду пупкарь мо-
жет сводить зека в другую "хату" - пообщаться с "кентом" (другом). Да  и
к женщинам, наверное, водят... Главное, живым оттуда прийти.


   ФОРМЫ БОРЬБЫ ЗЕКА ЗА СВОИ ПРАВА

   Зек имеет право жаловаться.

   Впрочем, в недавние еще времена на жалобы почти не обращали внимания.
Зек требовал прокурора по надзору, а оперчасть присылала тюремного  "по-
жарника": он выслушивал претензии и  обещал  наказать  виновных,  что-то
разрешить и т.п. Однако грамотные жалобы иногда имели действие.
   Один мой знакомый в ответ на сорванный крест написал  четыре  бумаги:
Горбачеву, Патриарху Московскому и всея Руси, Генеральному  прокурору  и
почему-то Валентине Терешковой. Жалобы никуда не  отослали,  конечно,  а
крест вернули, хотя за сутки до этого начальник оперчасти обещал из  жа-
лобщика сделать "католика": "Подвешу к трубе: ты у меня, рожа, без почек
останешься!" Сейчас, слава Богу, кресты не срывают...
   Что-либо просить у администрации чаще всего бесполезно. То, что  тебе
положено на законных основаниях, - они сами дадут, а ис