!..
     Ты так хорош! Бывало, жду, когда
     Настанет вечер, сяду у окна...
     И мимо ты идешь, бывало, да, --
     Ты помнишь? -- Серебристая луна,
     Как ангел средь отверженных, меж туч
     Блуждала, на тебя кидая луч,
     И я гордилась тем, что, наконец,
     Соперница моя небес жилец.
     Печать презренья на моем челе,
     Но справедлив ли мира приговор?
     Что добродетель, если па земле
     Проступок не бесчестье -- но позор?
     Поверь, невинных женщин вовсе нет,
     Лишь по желанью случай и предмет
     Не вечно тут. Любить не ставит в грех
     Та одного, та многих -- эта всех!
     Родителей не знала я своих,
     Воспитана старухою чужой,
     Не знала я веселья дней младых --
     И даже не гордилась красотой;
     В пятнадцать лет, по воле злой судьбы,
     Я продана мужчине -- ни мольбы,
     Ни слезы не могли спасти меня.
     С тех пор я гибну, гибну -- день от дня.
     Мне мил мой стыд! он право мне дает
     Тебя лобзать, тебя на миг один
     Отторгнуть от мучительных забот!
     О, наслаждайся!--ты мой господин!
     Хотя тебе случится, может быть,
     Меня в своих объятьях задушить,
     Блаженством смерть мне будет от тебя.
     Мой друг! -- чего не вынесешь любя!
     * * *
     Девятый час; уж темно; близ заставы
     Чернеют рядом старых пять домов,

     Забор кругом. Высокий худощавый
     Привратник на завалине готов

     Уснуть; дождя не будет, небо ясно, --
     Весь город спит. Он долго ждал напрасно;
     Темны все окна -- блещут только два --

     И там -- чем не богата ты, Москва!
     Но, чу! -- к воротам кто-то подъезжает.
     Лихие дрожки, кучер с бородой
     Широкой, кони черные.
     Слезает, Одет плащом, проказник молодой;
     Скрыпит за ним калитка; под ногами
     Стучат, колеблясь, доски. (Между нами
     Скажу я, он ничей не прервал сон.)
     Дверь отворилась, -- свечка. Кто тут? -- Он..
     Его узнала дева молодая,
     Снимает плащ и в комнату ведет;
     В шандале медном тускло догорая,
     Свеча на них свой луч последний льет,
     И на кровать с высокою периной
     И на стену с лубошною картиной;
     А в зеркале с противной стороны
     Два юные лица отражены.
     Она была прекрасна, как мечтанье
     Ребенка под светилом южных стран.
     Что красота? -- ужель одно названье?
     Иль грудь высокая и гибкий стан,
     Или большие очи? -- но порою
     Все это не зовем мы красотою:
     Уста без слов -- любить никто не мог,
     Взор без огня -- без запаха цветок!
     Она была свежа, как розы Леля,
     Она была похожа на портрет
     Мадонны -- и мадонны Рафаэля;
     И вряд ли было ей осьмнадцать лет:
     Лишь святости черты не выражали.
     Глаза огнем неистовым пылали,
     И грудь, волнуясь, поцелуй звала --
     Он был не папа -- а она была...
     Ну что же? -- просто дева молодая --
     Которой все богатство -- красота!..
     И впрочем, замуж выйти не желая,
     Что было ей таить свои лета? --
     Она притворства хитрости не знала
     И в этом лишь другим не подражала!..
     Не все ль равно? -- любить не ставит в грех
     Та одного, та многих -- эта всех!
     Я с женщиною делаю условье
     Пред тем, чтобы насытить страсть мою:
     Всего нужней, во-первых, мне здоровье,
     А во-вторых, я мешкать не люблю;
     Так поступил Парни питомец нежный:
     Он снял сюртук, сел на постель небрежно,
     Поцеловал, лукаво посмотрел --
     И тотчас раздеваться ей велел!
     * * *
     Как в ночь звезды падучей пламень,
     Не нужен в мире я.
     Хоть сердце тяжело как камень,
     Но все под ним змея.
     Меня спасало вдохновенье
     От мелочных сует;
     Но от своей души спасенья
     И в самом счастье нет.
     Молю о счастии, бывало,
     Дождался наконец,
     И тягостно мне счастье стало,
     Как для царя венец.
     И все мечты отвергнув, снова
     Остался я один --
     Как замка мрачного, пустого
     Ничтожный властелин.
     Я не унижусь пред тобою:
     Ни твой привет, ни твой укор
     Не властны над моей душою.
     Знай: мы чужие с этих пор.
     Ты позабыла: я свободы
     Для заблужденья не отдам;
     И так пожертвовал я годы
     Твоей улыбке и глазам,
     И так я слишком долго видел
     В тебе надежду юных дней
     И целый мир возненавидел,
     Чтобы тебя любить сильней.
     Как знать, быть может, те мгновенья,
     Что протекли у ног твоих,
     Я отнимал у вдохновенья!
     А чем ты заменила их?
     Быть может, мыслию небесной
     И силой духа убежден,
     Я дал бы миру дар чудесный,
     А мне за то бессмертье он?
     Зачем так нежно обещала
     Ты заменить его венец,
     Зачем ты не была сначала,
     Какою стала наконец!
     Я горд! -- прости! люби другого,
     Мечтай любовь найти в другом;
     Чего б то ни было земного
     Я не соделаюсь рабом.
     К чужим горам, под небо юга
     Я удалюся, может быть;
     Но слишком знаем мы друг друга,
     Чтобы друг друга позабыть.
     Отныне стану наслаждаться
     И в страсти стану клясться всем;
     Со всеми буду я смеяться,
     А плакать не хочу ни с кем;
     Начну обманывать безбожно,
     Чтоб не любить, как я любил, --
     Иль женщин уважать возможно,
     Когда мне ангел изменил?
     Я был готов на смерть и муку
     И целый мир на битву звать,
     Чтобы твою младую руку --
     Безумец! -- лишний раз пожать!
     Не знав коварную измену,
     Тебе я душу отдавал;
     Такой души ты знала ль цену?
     Ты знала -- я тебя не знал!


     (В АЛЬБОМ II. Ф. ИВАНОВОЙ)
     Что может краткое свиданье
     Мне в утешенье принести,
     Час неизбежный расставанья
     Настал, и я сказал: прости.
     И стих безумный, стих прощальный
     В альбом твой бросил для тебя,
     Как след единственный, печальный,
     Который здесь оставлю я.


     < В АЛЬБОМ Д. Ф. ИВАНОВОЙ)
     Когда судьба тебя захочет обмануть
     И мир печалить сердце станет --
     Ты не забудь на этот лист взглянуть
     И думай: тот, чья ныне страждет грудь,
     Не опечалит, не обманет.
     Как луч зари, как розы Леля,
     Прекрасен цвет ее ланит;
     Как у мадонны Рафаэля
     Ее молчанье говорит.
     С людьми горда, судьбе покорна,
     Не откровенна, не притворна,
     Нарочно, мнилося, она
     Была для счастья создана.
     Но свет чего не уничтожит?
     Что благородное снесет,
     Какую душу не сожмет.
     Чье самолюбье не умножит?
     И чьих не обольстит очей
     Нарядной маскою своей?


     Синие горы  Кавказа,  приветствую  вас!  вы взлелеяли  детство мое;  вы
носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня
приучили, и я с той поры все мечтаю об вас  да о небе.  Престолы  природы, с
которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу
помолился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновенье гордился он ею!..
     Часто во время зари я глядел  на снега и далекие льдины утесов; они так
сияли в лучах восходящего солнца,  и, в  розовый блеск  одеваясь, они, между
тем как  внизу  все  темно,  возвещали прохожему  утро. И  розовый  цвет  их
подобился  цвету  стыда:  как  будто  девицы,  когда  вдруг  увидят мужчину,
купаясь, в таком уж смущенье, что белой одежды накинуть на грудь не успеют.
     Как  я любил  твои  бури,  Кавказ! те  пустынные громкие бури,  которым
пещеры  как  стражи  ночей  отвечают!.. На  гладком  холме  одинокое дерево,
ветром,  дождями  нагнутое,  иль  виноградник,  шумящий  в  ущелье,  и  путь
неизвестный над пропастью, где, покрывался  пеной, бежит безыменная речка, и
выстрел нежданный,  и  страх  после выстрела:  враг ли  коварный, иль просто
охотник... все, все в этом крае прекрасно.

     [Воздух там чист, как молитва ребенка; и люди, как вольные птицы, живут
беззаботно; война  их стихия;  и в смуглых  чертах их душа говорит. В дымной
сакле, землей  иль  сухим тростником  покровенной, таятся  их  жены и девы и
чистят оружье, и шьют серебром -- в тишине увядая душою -- желающей,  южной,
с цепями судьбы незнакомой.]


РОМАНС
     Стояла серая скала на берегу морском;
     Однажды на чело ее слетел небесный гром.
     И раздвоил ее удар, -- и новою тропой
     Между разрозненных камней течет поток седой.
     Вновь двум утесам не сойтись, -- но все они хранят
     Союза прежнего следы, глубоких трещин ряд.
     Так мы с тобой разлучены злословием людским,
     Но для тебя я никогда не сделаюсь чужим.
     И мы не встретимся опять, и если пред тобой
     Меня случайно назовут, ты спросишь: кто такой?
     И проклиная жизнь мою, на память приведешь
     Былое... и одну себя невольно проклянешь.
     И не изгладишь ты никак из памяти своей
     Не только чувств и слов моих -- минуты прежних
     дней!.


ПРЕЛЕСТНИЦЕ
     Пускай ханжа глядит с презреньем
     На беззаконный наш союз,
     Пускай людским предубежденьем
     Ты лишена семейных уз,

     Но перед идолами света
     Не гну колена я мои,
     Как ты, не знаю в нем предмета
     Ни сильной злобы, ни любви.
     Как ты, кружусь в веселье шумном,
     Не чту владыкой никого,
     Делюся с умным и безумным,
     Живу для сердца своего;
     Живу без цели, беззаботно,
     Для счастья глух, для горя нем,
     И людям руки жму охотно,
     Хоть презираю их меж тем!..
     Мы смехом брань их уничтожим,
     Нас клеветы не разлучат;
     Мы будем счастливы как можем,
     Они пусть будут как хотят!
     * * *
     Ты молод. Цвет твоих кудрей
     Не уступает цвету ночи,
     Как день, твои блистают очи
     При встрече радостных очей;
     Ты, от души смеясь смешному,
     Как скуку гонишь прочь печаль,
     Что бред ребяческий другому,
     То все тебе покинуть жаль:
     Волною жизни унесенный
     Далеко от надежд былых,
     Как путешественник забвенный,
     Я чуждым стал между родных;
     Пред мною носятся виденья,
     Жизнь обманувшие мою,
     И не рожденный для забвенья
     Я вновь черты их узнаю.
     И время их не изменило,
     Они все те же! -- я не тот:
     Зачем же гибнет все, что мило,
     А что жалеет, то живет?



     HAD WENEVER LOVED S О КiNDLY *
     Если б мы не дети были,
     Если б слепо не любили,
     Не встречались, не прощались,
     Мы с страданьем бы не знались.


ЭПИТАФИЯ
     Прости! увидимся ль мы снова?
     И смерть захочет ли свести
     Две жертвы жребия земного,
     Как знать! итак, прости, прости!..
     Ты дал мне жизнь, но счастья не дал;
     Ты сам на свете был гоним,
     Ты в людях только зло изведал...
     Но понимаем был одним.
     И тот один, когда, рыдая,
     Толпа склонялась над тобой,
     Стоял, очей не обтирая,
     Недвижный, хладный и немой.
     И все, не ведая причины,
     Винили дерзостно его,
     Как будто миг твоей кончины
     Был мигом счастья для него.
     Но что ему их восклицанья?
     Безумцы! не могли понять,
     Что легче плакать, чем страдать
     Без всяких признаков страданья.
     * * *
     Измученный тоскою и недугом
     И угасая в полном цвете лет,
     Проститься я с тобой желал как с другом,
     Но хладен был прощальный твой привет;
     Но ты не веришь мне, ты притворилась,
     Что в шутку приняла слова мои;


     * Если б мы не любили так нежно (англ.).


     Моим слезам смеяться ты решилась,
     Чтоб с сожаленьем не явить любви;
     Скажи мне, для чего такое мщенье?
     Я виноват, другую мог хвалить,
     Но разве я не требовал прощенья
     У ног твоих? но разве я любить
     Тебя переставал, когда, толпою
     Безумцев молодых окружена,
     Горда одной своею красотою,
     Ты привлекала взоры их одна?
     Я издали смотрел, почти желая,
     Чтоб для других очей твой блеск исчез;
     Ты для меня была как счастье рая
     Для демона, изгнанника небес.
     Когда последнее мгновенье
     Мой взор навеки омрачит
     И в мир, где казнь или спасенье,
     Душа поэта улетит,
     Быть может, приговор досадной
     Прикажет возвратиться ей
     Туда, где в жизни безотрадной
     Она томилась столько дней;
     Тогда я буду все с тобою,
     И берегись мне изменить;
     Нет, я не Байрон, я другой,
     Еще неведомый избранник,
     Как он, гонимый миром странник,
     Но только с русскою душой.
     Я раньше начал, кончу ране,
     Мой ум немного совершит;
     В душе моей, как в океане,
     Надежд разбитых груз лежит.
     Кто может, океан угрюмый,
     Твои изведать тайны?
     Кто Толпе мои расскажет думы?
     Я -- или бог -- или никто!


РОМАНС
     Ты идешь на поле битвы,
     Но услышь мои молитвы,
     Вспомни обо мне.
     Если друг тебя обманет,
     Если сердце жить устанет
     И душа твоя увянет, --
     В дальней стороне
     Вспомни обо мне.
     Если кто тебе укажет
     На могилу и расскажет
     При ночном огне
     О девице обольщенной,
     Позабытой и презренной,
     О, тогда, мой друг бесценный,
     Ты в чужой стране
     Вспомни обо мне.
     Время прежнее, быть может,
     Посетит тебя, встревожит
     В мрачном, тяжком сне;
     Ты услышишь плач разлуки,
     Песнь любви и вопли муки
     Иль подобные им звуки...
     О, хотя во сне
     Вспомни обо мне!


СОНЕТ
     Я памятью живу с увядшими мечтами,
     Виденья прежних лет толпятся предо мной,
     И образ твой меж них, как месяц в час ночной
     Между бродящими блистает облаками.
     Мне тягостно твое владычество порой;
     Твоей улыбкою, волшебными глазами
     Порабощен мой дух и скован, как цепями,
     Что ж пользы для меня, -- я не любим тобой.
     Я знаю, ты любовь мою не презираешь;
     Но холодно ее молениям внимаешь;
     Так мраморный кумир па берегу морском
     Стоит, -- у ног его волна кипит, клокочет,
     А он, бесчувственным исполнен божеством,
     Не внемлет, хоть ее отталкивать не хочет.
     Болезнь в груди моей, и нет мне исцеленья,
     Я увядаю в полном цвете!
     Пускай! -- я не был раб земного наслажденья,
     Не для людей я жил на свете.
     Одно лишь существо душой моей владело,
     Но в разный путь пошли мы оба,
     И мы рассталися, и небо захотело,
     Чтоб не сошлись опять у гроба.
     Гляжу в безмолвии на запад: догорает,
     Краснея, гордое светило,
     Мне хочется за ним: оно, быть может, знает,
     Как воскрешать все то, что мило.
     Быть может, ослеплен огнем его сиянья,
     Я хоть на время позабуду
     Волшебные глаза и поцелуй прощанья,
     За мной бегущие повсюду.
     Мы случайно сведены судьбою,
     Мы себя нашли один в другом,
     И душа сдружилася с душою;
     Хоть пути не кончить им вдвоем!
     Так поток весенний отражает
     Свод небес далекий голубой,
     И в волне спокойной он сияет
     И трепещет с бурною волной.
     Будь, о будь моими небесами,

     Будь товарищ грозных бурь моих;
     Пусть тогда гремят они меж нами,
     Я рожден, чтобы не жить без них.
     Я рожден, чтоб целый мир был зритель
     Торжества иль гибели моей,
     Но с тобой, мой луч путеводитель,
     Что хвала иль гордый смех людей!
     Души их певца не постигали,
     Не могли души его любить,
     Не могли понять его печали,
     Не могли восторгов разделить.
     Поцелуями прежде считал
     Я счастливую жизнь свою,
     Но теперь я от счастья устал,
     Но теперь никого не люблю.
     И слезами когда-то считал
     Я мятежную жизнь мою,
     Но тогда я любил и желал --
     А теперь никого не люблю!
     И я счет своих лет потерял
     И крылья забвенья ловлю:
     Как я сердце унесть бы им дал!
     Как бы вечность им бросил мою!
     * * *
     Послушай, быть может, когда мы покинем
     Навек этот мир, где душою так стынем,
     Быть может, в стране, где не знают обману,
     Ты ангелом будешь, я демоном стану! --
     Клянися тогда позабыть, дорогая,
     Для прежнего друга все счастие рая!
     Пусть мрачный изгнанник, судьбой осужденный,
     Тебе будет раем, а ты мне -- вселенной!
     Оставь напрасные заботы,
     Не обнажай минувших дней;
     В них не откроешь ничего ты,
     За что б меня любить сильней!
     Ты любишь -- верю -- и довольно;
     Кого-ты ведать не должна;
     Тебе открыть мне было б больно,
     Как жизнь моя пуста, черна.
     Не погублю святое счастье
     Такой души и не скажу,
     Что недостоин я участья,
     Что сам ничем не дорожу;
     Что все, чем сердце дорожило,
     Теперь для сердца стало яд,
     Что для него страданье мило,
     Как спутник, собственность иль брат.
     Промолвив ласковое слово,
     В награду требуй жизнь мою;
     Но, друг мой, не проси былого,
     Я мук своих не продаю.


БАЛЛАДА
     (С немецкого)
     Из ворот выезжают три витязя в ряд,
     увы! Из окна три красотки во след им глядят:
     прости! Напрасно в боях они льют свою кровь --
     увы! Разлука пришла -- и девичья любовь
     прости! Уж три витязя новых в ворота спешат, увы!
     И красотки печали своей говорят: прости!


БОИ
     Сыны небес однажды надо мною
     Слетелися, воздушных два бойца;
     Один -- серебряной обвешан бахромою,
     Другой -- в одежде чернеца.
     И, видя злость противника второго,
     Я пожалел о воине младом:
     Вдруг поднял он концы сребристого покрова,
     И я под ним заметил -- гром.
     И кони их ударились крылами,
     И ярко брызнул из ноздрей огонь;
     Но вихорь отступил перед громами,
     И пал на землю черный конь.
     Я жить хочу! хочу печали
     Любви и счастию назло;
     Они мой ум избаловали
     И слишком сгладили чело.
     Пора, пора насмешкам света
     Прогнать спокойствия туман;
     Что без страданий жизнь поэта?
     И что без бури океан?
     Он хочет жить ценою муки,
     Ценой томительных забот.
     Он покупает неба звуки,
     Он даром славы не берет.
     Смело верь тому, что вечно,
     Безначально, бесконечно,
     Что прошло и что настанет,
     Обмануло иль обманет.
     Если сердце молодое
     Встретит пылкое другое,
     При разлуке, при свиданье
     Закажи ему молчанье.
     Все на свете редко стало --
     Есть надежды -- счастья мало;
     Не забвение разлука:
     То -- блаженство, -- это мука.
     Если счастьем дорожил ты,
     То зачем его делил ты?
     Для чего не жил в пустыне?
     Иль об этом вспомнил ныне?
     * * *
     Приветствую  тебя,  воинственных  славян  Святая  колыбель! Пришлец  из
чуждых стран,  С  восторгом  я взирал  на  сумрачные  стены,  Через  которые
столетий перемены Безвредно протекли; где вольности одной Служил тот колокол
на башне вечевой, Который отзвонил ее уничтоженье
     276
     И сколько гордых  душ увлек  в свое паденье!.. --  Скажи мне, Новгород,
ужель их больше нет? Ужели Волхов твой не Волхов прежних лет?
     ЖЕЛАНЬЕ
     Отворите мне темницу,
     Дайте мне сиянье дня,
     Черноглазую девицу,
     Черногривого коня.
     Дайте раз по синю полю
     Проскакать на том коне;
     Дайте раз на жизнь и волю,
     Как на чуждую мне долю,
     Посмотреть поближе мне.
     Дайте мне челнок дощатый
     С полусгнившею скамьей,
     Парус серый и косматый,
     Ознакомленный с грозой.
     Я тогда пущуся в море,
     Беззаботен и один,
     Разгуляюсь на просторе

     И потешусь в буйном споре
     С дикой прихотью пучин.
     Дайте мне дворец высокой
     И кругом зеленый сад,
     Чтоб в тени его широкой

     Зрел янтарный виноград;
     Чтоб фонтан не умолкая

     В зале мраморном журчал
     И меня б в мечтаньях рая,
     Хладной пылью орошая,
     Усыплял и пробуждал...
     Мой друг, напрасное старанье!
     Скрывал ли я свои мечты?
     Обыкновенный звук, названье,
     Вот все, чего не знаешь ты.
     Пусть в этом имени хранится,
     Быть может, целый мир любви...

     Но мне ль надеждами делиться?

     Надежды... о! они мои,
     Мои -- они святое царство
     Души зад