на 
чудеса. Там блистал накрытый стол, точно в ресторане. Бутылок 
"московской" прямо залейся и целый склад бычков в томате, не 
говоря уже о соленых огурцах. Семен дважды обошел вокруг стола, 
удивляясь.
    Но в это время скрипнула лестница, ведущая сверху, и появился 
Сергей Сергеич.
    Он был в темном костюме с узкими брюками, подтянутыми вверх, 
чтобы было видно всем, какие у него яркие носки. Туфли Учителя 
сверкали, а белую рубашку на груди украшал галстук бабочкой. Что и 
говорить, Учитель умел производить эффект.
    - А я тут заработался немного и думаю, кто же это к нам 
пожаловал, - сказал Сергей Сергеич.
    - Здравствуй, дорогой гость, - сказал вторым номером Сергей 
Сергеич и, сделав улыбку, пошел торжественно вниз с протянутой 
рукой.
    Когда Учитель спустился, Семен заметил на его носу пенсне, 
обычно он носил очки в металлической оправе.
    А Мастер стоял спокойно у стены, расставив ноги, и его это 
нисколько не трогало. Он был неуязвим для подобных штучек и даже 
не подал руки. Учитель остался с протянутой рукой, но его не 
смутил такой оборот, он потер пальцами, счел нужным пояснить всем 
в назидание:
    - Через порог нельзя. Не та примета, ясно? Ну-с, прошу за стол 
с пути-дороги, - сказал Сергей Сергеич.
    - Вот что, - открыл Мастер рот. - Вначале договор, а уж потом 
здоровкаться и пить. Если поладим.
    Он прошел в комнату, не раздеваясь, сел верхом на стул, 
приставив к ноге чемоданчик, и полез под плащ за сигаретой.
    - Правильно! Совершенно верно, - непонятно почему обрадовался 
Сергей Сергеич и, посерьезнев, сказал: - Сема, погуляй на воздухе.
    Это означало приказ нести сторожевую службу. Семен прихватил 
огурец и ломоть хлеба на голодный желудок и оставил их вдвоем.
    "Помытаришься ты с ним. Нажуешься перца, а с меня довольно", - 
подумал Семен, закрывая дверь.
    Под крыльцом он увидел свалку пустых бутылок. Дня три назад их 
еще не было. Значит, Весло гулял вовсю со своей компанией. Плюнул 
на запрет Сергея Сергеича.
    Семен покуковал на крыльце, съел огурец и, поерзав, подкрался 
к окну. Там, за столом, сидели лоб в лоб два "великих" человека и 
ловчили друг перед другом. Каждый старался по-своему. Мастер пер 
напролом, стараясь сбить с позиций. А осторожный Сергей Сергеич 
ловил его исподтишка.
    Глядя на них, Семен припомнил, как однажды в Чите на вокзале 
два незнакомых, случайно сошедшихся шулера дулись в буру. И то, 
что происходило теперь за окном, было на это очень похоже.
    Постепенно слух у Семена освоился с толщей стекол и кое-что он 
уловил.
    - Вот что, позови своего умника. Под окном он отморозит уши, - 
донесся голос Мастера из комнаты.
    Семен сорвался вниз и прилип спиной к влажной холодной стене.


        Глава XV. НАКАНУНЕ ГЛАВНОГО ДНЯ

    Сергей Сергеич стоял в полумраке в стороне от входа на перрон 
и следил за потоком пассажиров. Он видел, как через светлый 
коридор под фонарем прошли Семен и Мастер и направились к шестому 
вагону. Семен был налегке. Разве что нес плащ, перекинув через 
руку. Мастер держал потертый чемоданчик.
    В Краснодаре было тепло почти по-летнему, и Сергей Сергеич 
парился в шерстяном нательном белье. За окном, в купе, среди 
пассажиров мелькала фигура Семена. Мастер чинно сидел, покашливая 
себе в кулак, в этой толчее перед отъездом. Потом Семен выскочил 
на перрон, потрепался с молодой проводницей, построил куры 
проходившей пассажирке и опять исчез в недрах вагона.
    Диктор возвестил отправление, и поезд тронулся, увозя Семена с 
Мастером в Москву. Сергей Сергеич еще постоял и, когда хвостовой 
фонарь состава потерялся среди далеких огней, пошел к трамваю.
    В центре он пересел на последний рейсовый автобус и прикатил в 
аэропорт. Приземистое кресло в зале ожидания стало его ночным 
приютом. Он уселся поудобней. Положил на колени пузатый портфель.
    Время потянулось медленно. Сергей Сергеич изнемог, ворочаясь в 
кресле Шея его заболела. Он попробовал читать газеты, купленные 
еще вчера в Москве перед вылетом. Но глаза слипались. Это была его 
вторая ночь в Краснодаре. Первую он провел на пристани таким же 
образом, на деревянной скамейке, длинной, едва не с версту.
    Отсюда в окно виднелась зеленая реклама над гостиницей. Она 
заманчиво мигала, суля покойный сон на матраце из мягкого и 
упругого пенопласта. Под теплым одеялом из верблюда. Но у стойки 
администратора поджидало одно неудобство - листок анкеты. А он 
считал, что это будет просто ни к чему, если в местных бумагах 
останутся его следы.
    Он поставил портфель в ноги и попытался устроить голову на 
широком подлокотнике кресла. Едва ему удалось прикорнуть, пришла 
тетка с мокрой тряпкой на палке и начала старательно драить 
кафельный пол именно у него под ногами.
    Но сегодня он прощал судьбе такие пустяки и, если бы стало 
нужно, протерпел бы без сна еще пару суток. В этот вечер 
начиналось то, к чему он, по сути, готовился всю жизнь. И Мастер 
поехал в Москву. Это еще не все. С ним придется повозиться и в 
Москве. Но там уже будет проще. И главное заключалось в том, чтобы 
Мастер клюнул на их предложение. А в конечный успех он верил 
прочно. Иначе и быть не могло. Это его последний шанс, о котором 
он мечтал еще в старые нэпмановские времена. Последний потому, что 
если уж попадешься теперь, после убийства актера, света белого уже 
никогда не увидать, и второго случая, надо понимать, не будет.
    Он и в молодости пробовал одним разом добиться всего. Но тогда 
не хватило опыта. И пришлось отступить. И готовиться долго. 
Старательно. Исподтишка. К этому самому наступающему дню. А до тех 
пор терпеть и терпеть.
    Тогда он зачеркнет все прошлое и прежние фамилии и станет 
новым Робинзоном. Он создаст свой маленький изолированный остров и 
заживет где нибудь на окраине небольшого курортного города, свои 
лучшие часы проводя за удочкой. Колючие страшненькие ерши сами 
полезут из моря в его ведерко. И пусть все кишит вокруг, он 
наконец-то будет полностью свободен от людей.
    И он прекрасно знал, что не рожден для таких свершений Ему 
недоставало той прямолинейной воли и сокрушительных мышц, какими 
славился хотя бы тот же Мастер. Поэтому приходилось брать умом и 
опытом. И он чувствовал себя сейчас человеком, наконец-таки 
закончившим многолетний и трудный курс учебы. Теперь было готово 
все, только оставалось заполучить Мастера.
    Семен был против участия Мастера, и с ним приходилось 
беседовать круто. Питомцу не хотелось делить добычу с третьим 
лицом. Питомец бил себя в грудь и кричал, будто, если понадобится, 
один вскроет сейф. Поначалу он и сам был такого мнения. Но опыт 
взял свое. Возня над сейфом была тонкой работой, и тут уж не 
стоило рисковать. После мокрого дела надо было действовать 
наверняка, а участие Мастера сулило полный успех. А что касается 
третьей доли, то еще неизвестно, получит ли Мастер ее.
    Женщина с тряпкой оставила его в покое, перешла в дальний 
конец зала и возилась возле справочного бюро. Временами в 
полутемном зале объявляли рейс, и тогда местами поднималась 
негромкая возня. Полуночные фигуры с красными припухшими лицами 
семенили к месту посадки.
    Утро он встретил точно благодать. Дежурная девица в темно-
синей униформе провела его и цепочку заспанных пассажиров к 
самолету. Громоздкий АН-10 выглядел ненадежно. Его отяжелевшая 
бочкообразная туша едва не лежала брюхом на бетоне. Сверху 
легкомысленно торчали тонкие до прозрачности крылышки. Минут через 
пятнадцать самолет раскатился и начал толчками подниматься вверх, 
проваливаясь в воздушные ямы. Ровно в девять, минута в минуту, 
помятый и позеленевший от усталости Сергей Сергеич приехал в свое 
учреждение. Такси он оставил за углом и последние метры пробежал 
запыхавшись.
    Его аккуратность считалась эталоном. Первым он был и сегодня, 
еще раз подтвердив свою высокую репутацию. Во всяком случае, когда 
в финансовый отдел ввалилась первая партия припоздавших коллег во 
главе с главным бухгалтером, Сергей Сергеич примерно восседал за 
своим рабочим столом в сатиновых нарукавниках, будто надел их 
давным-давно. Он поднял голову, а глаза его смотрели невидяще. Они 
были затуманены служебными заботами. Одинокая фигура Сергея 
Сергеича в этой пустой комнате служила немым укором всем тем, кто 
был недостаточно добросовестен. И припоздавшим стало неловко.
    - Доброе утро, Сергей Сергеич, - сказал главбух смущенно. - 
Когда освободитесь, загляните на минутку.
    Сергей Сергеич сложил бумаги в стопочку, подправил эту 
стопочку поровней, подождал немного и не торопясь пошел к 
начальству.
    Официально он эти два дня проводил ревизию в одной из 
подопечных организаций. Но тем не менее ему было не по себе. Ему 
всегда было не по себе, когда приходилось лгать, уходя во время 
работы. Он не любил фальшивых положений и всегда старался 
добиваться ситуаций, о которых говорят, что комар носа не 
подточит. И даже в тот раз, когда он разволновался и пропустил 
наверх актера, он нашел в себе жалкие крохи мужества, подбежал к 
аптечному киоску и, сдерживая дрожь в руках, поднес часы к окошку 
продавщицы и спросил:
    - Скажите, сколько времени? На моих десять сорок семь, - и 
вертелся перед ней и в фас и в профиль, так, чтобы она получше 
запомнила его.
    И так он, рискуя возбудить подозрение, заручился алиби своего 
рода. На всякий случай. И только после этого заспешил на автобус.
    - Ну-с? - спросил главбух, протягивая руку за отчетом - Как-с 
там наши газовики-монтажники?
    - Дисциплина слабовата с финансами. Все молодежь, молодежь. В 
общем здесь все как есть, - сказал Сергей Сергеич, указывая на 
документы.
    - Все бы им романтика. Оптимизм и беспечность, - вздохнул 
главбух, не то осуждая, не то завидуя. Главбух уставился на Сергея 
Сергеича и покачал головой.
    - На вас, дорогой, нет лица. На вас точно воду возили, - 
закончил он внимательный осмотр.
    - Пустяки.
    - Вот что я вам скажу, дорогуша, ступайте домой. Поваляйтесь.
    - А квартальный? Премии? И все такое? И вообще вам показалось, 
- уперся Сергей Сергеич. Ему не нравились такие штучки, когда тебя 
выделяют и начинают нянчиться. Сегодня это тем более ему пришлось 
не по душе. Он прогулял двое суток, и внимание начальства тут 
совершенно ни к чему. Но главбух настаивал, и Сергей Сергеич 
отступил перед его ураганным напором. В конце концов, может, так 
оно было и лучше. Ему предстояла уйма хлопот.
    С работы он отправился в злополучное строительное управление. 
Хоть и провел он ревизию загодя, но не мешало показаться еще 
разок. Не дай бог, дойдет до нескромных ушей, потом не расхлебать.
    Начальник управления был бородат, но молод. Он сидел возле 
сейфа, и его торс в модном пиджаке был так же массивен, как сейф. 
Начальник управления смотрел на Сергея Сергеича, вертел красный 
карандаш и старался хранить независимость.
    - Нарушаете все-таки, - сказал Сергей Сергеич. - За день 
берете зарплату до выдачи. И целую ночь деньги вот в этом сейфе. 
Крупная сумма! Что там ночь. От и до. От закрытия до открытия. Вот 
как!
    - Во-первых, сейф не картонный, - начальник управления 
похлопал по сейфу широкой ладонью, и стальной куб глухо загудел. - 
Во-вторых, - сказал начальник управления, удовлетворенно 
вслушиваясь в этот мощный гул. - Во-вторых: у входа сторож. А в-
третьих... Чепуха все это, товарищ! Не в такое время мы живем. 
Сегодня...
    - Согласен. Сталь и сторож, и не такое время, - перебил его 
Сергей Сергеич. - Может, и так. Но все равно это нарушение 
финансовой дисциплины.
    - Да поймите, - начал горячиться бородач. - Войдите в наше 
положение. Надо думать о деле. Иначе отрывай людей. Кто на 
участках за городом, кто, понимаешь, где. Завтра к вечеру получим, 
утречком раздадим. Стоит ли кипятиться? Это вам монтажные работы, 
а не театр.
    Сергей Сергеич знал этого человека. Он в самом деле так и 
поступит.
    - Утром люди в сборе. И людям хорошо, - вставила слово 
бухгалтер.
    Это была дамочка с немыслимой прической. Круглые глаза и 
пуговкой нос.
    - Ну, конечно, - обрадованно поддержал ее бородач.
    - И в личном кармане должна быть дисциплина. А как же, - 
сказал Сергей Сергеич, вставая.
    - Ну, вы же добрый, - произнесла дамочка медовым голосом.
    Сергей Сергеич поднял руку протестующе.
    - Правда, правда, он добрый, - сказала она своему начальнику, 
а тот поддержал ее жестом: о чем, мол, речь.
    - Мое дело предупредить. Но когда узнает руководство, 
расхлебывайте сами, - проворчал Сергей Сергеич.
    Они проводили его до дверей, и начальник долго тряс его кисть.
    - Мой долг доложить, - напомнил Сергей Сергеич в дверях и 
поднял указательный палец.
    - А мы не верим. Ну, вы не сделаете этого.
    Но Сергей Сергеич сердито хлопнул дверью. Он-де вовсе не 
собирается покрывать это вопиющее безобразие и уже написал в 
отчете обо всем.
    Сергей Сергеич поймал свободное такси.
    - В ближайший "Гастроном".
    - Понятно, - пробурчал шофер флегматично. Ближайший 
"Гастроном" оказался черт знает где, но и мимо него шофер проехал, 
не сбавляя скорости. Сергей Сергеич подергал его за плечо.
    - Притормозите!
    - Тут нельзя, - промямлил шофер и остановился за сотню метров.
    Сергей Сергеич извлек из кармана пару тряпичных авосек и 
поспешил в магазин. Здесь, как назло, возле каждого отдела стояла 
очередь.
    Наконец он набил авоську водкой и консервными банками. Между 
ними втиснул три круга колбасы и вернулся к машине.
    - Казанский вокзал! - сказал Сергей Сергеич. Таксист издал 
невразумительное междометие и долго запускал мотор.
    Сергей Сергеич демонстративно поглядывал на часы, надеясь этим 
подхлестнуть водителя, но тот спокойно выстаивал перед светофором. 
Только лениво перегонял сигарету из одного в другой угол рта.
    Его электричка ушла перед самым носом, и Сергей Сергеич минут 
двадцать, изнывая, бродил по залам. Толкотня и гам постепенно 
начали подтачивать его выдержку, которая давалась ему с таким 
трудом. Сохранить ее могла лишь непрерывная цепь действий. И 
последующие пятьдесят минут в электричке едва не развалили 
окончательно его небоскреб спокойствия, так тщательно собранный им 
по кирпичу.
    Сошел он в Кратове.
    Этот чертов Опушкин проезд ему каждый раз приходилось искать 
будто заново. Казалось, он шел и строго держался маршрута, но 
обязательно выходил совсем в стороне от проезда. Тогда он 
расспрашивал встречных, хотя это не очень-то входило в его планы.
    Так и сейчас не обошлось без чужой помощи. Благо подвернулись 
мальчишки. Два пацана топтались по кругу, исполняли боевой танец, 
норовя напугать один другого. А третий, совсем крошка 
детсадовского возраста, в ботиках и капюшончике, стоял поодаль и 
кричал из-под капюшона:
    - Ну, ну, дайте друг другу! Э-э, еще в четвертом классе!
    Но мальчишки топтались нехотя. Судя по всему, в этот поединок 
их втянул уличный обычай, и они просто не знали, как избавиться от 
такой неприятной обязанности.
    Вопрос Сергея Сергеича пришелся кстати. Они мигом заключили 
мир и, к отчаянию крошки в ботиках, открыли совещание.
    - Это там-то и там-то? Вначале налево, еще налево, потом опять 
налево и, наконец, направо, - сообщили бывшие враги, выработав 
общее мнение.
    Удаляясь, Сергеи Сергеич услышал за спиной глуховатый стук 
подзатыльника и защитный вопль подстрекателя:
    - Ма-а-ма!
    Потом опять не повезло. На подступах к даче его втянули в 
бестолковый и совершенно лишний разговор. Это сделала женщина в 
ватнике и резиновых сапогах. Она копалась на своем участке. То ли 
собирала старые сучья, то ли что еще. Словом, Сергей Сергеич видел 
большой ворох теплой одежды, передвигавшийся между яблонями. Но 
стоило ему поравняться, как она подняла голову.
    - Уезжаете? - спросила она.
    Сергей Сергеич, не ожидав такого, остановился. Принял как бы 
тем самым ее предложение поболтать.
    - Да вот, уезжаю, - сказал он на всякий случай.
    - Накупили домой, - она кивнула на его набитые авоськи. - Все 
накупают. Все родственники, кто приезжает в Москву, - уточнила 
женщина.
    Она подошла поближе к штакетнику и смотрела из своего платка, 
словно из-за забрала. Сергей Сергеич тоже взглянул на свои 
авоськи, будто увидел их впервые, и сказал:
    - Да вот... Накупил.
    - У нас гостил мой двоюродный брат. Уехал тому неделю, тоже 
накупил всякой всячины. Еле утащил на вокзал, - сообщила она с 
готовностью.
    Сергей Сергеич нейтрально промолчал.
    - У вас там уже мороз, - произнесла она тоном, каким открывают 
продолжительную и неторопливую беседу. Очевидно, предыдущее было 
только присказкой. Затем из нее полилось.
    Его она приняла за родственника Веселовых. Она так и спросила 
Сергея Сергеича:
    - Вы ему, наверное, дядей?
    - Да вот выходит, дядей, - сказал Сергей Сергеич, томясь.
    Что ей тут наплел Веселов, об этом он не имел понятия. Тот 
такое сочинит порой, потом не расхлебаешь.
    Он еле отвязался от говоруньи. Его все здесь начинало 
возмущать. Этот участок, который вытянут кишкой и поэтому до 
соседних дач подать рукой. Стоят по бокам, подпирают плечами.
    Он поставил портфель и авоськи в прихожей, прислонив в углу, 
вошел в комнату, и его первый взгляд сразу уловил перемены. Внешне 
они не бросались в глаза. Разве что не там стояли стулья. Не там, 
где он их расставил накануне отъезда. И в сторону сдвинут стул.
    Он заглянул за дверь и увидел остатки мусора. Здесь же торчало 
подобие веника - пучок голых прутьев.
    Кто то старался скрыть следы, но впопыхах забыл на подоконнике 
окурки сигарет. Сергей Сергеич протянул палец и ковырнул один. На 
мятом мундштуке малиновые следы губ.
    Сергей Сергеич взялся за дверную ручку и с силой хлопнул 
дверью. В ответ дробно звякнуло где-то в районе старого шкафа, 
который стоял в углу, из-под него врассыпную раскатились пустые 
бутылки.
    - Так. Ясно, - сказал Сергей Сергеич и нахмурился.
    Он собрал бутылки и вынес под крыльцо. Потом он обошел 
остальные комнаты, всюду натыкаясь на следы недавнего разгула. В 
воздухе плотно висел запах скисшего вина и жженого табака. В доме 
было холодно, и этот неприятный дух остро резал ноздри. Сергей 
Сергеич покашлял и распахнул окна.
    Гадать тут было нечего - это Веселов устраивал очередную 
свистопляску со своей оравой лоботрясов, невзирая на запрет.
    Его возмущало само существование этого нахального парня, от 
которого духами и водкой несло за версту И неуважением к старшим.
    Он подобрал Веселова в кафе на улице Горького. Тот уже 
заявился пьяным и, добавив коньяка, начал приставать к женщинам. 
Его пытались утихомирить, но Веселов согнул левую руку и грозил 
смести всех с земли. Тогда за него взялись всерьез, и дело пошло к 
тому, чтобы вызвать милицию. Тут Сергей Сергеич и взял его под 
свою опеку. Думал, из парня еще будет толк. Но парень оказался 
безнадежен. Он стал опасен для нестойкого Семена. Попойки питомца 
с Веселовым, с его распутными девицами угрожали свести на нет все 
педагогические усилия Сергея Сергеича.
    Он-то подобрал Семена и сделал своим помощником. Доверил 
исполнение своих сокровенных планов. До этого питомец был 
конченым, казалось, человеком, и годы заключения ему не пошли 
впрок. Так вот, когда Семен встретил его в темном переулке и 
потребовал кошелек, он отдал, конечно, кошелек Семену, но потом, 
вместо того чтобы бежать в милицию, выследил его сам и предложил 
отеческую заботу. Еще там, при слабом свете уличного фонаря, он 
прочел на лице Семена своим наметанным глазом его нераскрытые 
"достоинства". Ну, нет. Он пестовал питомца не для чужих пирушек. 
Готовил его для большой операции. Потом пусть катится ко всем 
чертям. Балласт ему не нужен.
    Сергей Сергеич чертыхнулся.
    Это гнездо пьяниц и распутников ему не понравилось, еще когда 
он приехал