будет 
ждать.
    За окном пролетали дачные поселки, сосны и столбы, 
искривленные в мокром окне.
    Вздохнул он свободно только в Кратове, когда ступил на 
платформу. Но Опушкин проезд с веселовской дачей задал ему новую 
работу. Он затерялся в скоплении дач, и найти его оказалось не 
так-то просто.
    Вначале Леонид пошел на правую сторону от железной дороги и 
стал искать переулок в тех местах, где о его существовании даже не 
подозревали. Благо, кто-то надоумил перейти на левую.
    Леонид перешел через рельсы. Металл под ногами тускло лоснился 
в сыром воздухе. Дальше путь предстоял по скользкой кривой тропе. 
Земля была влажной и холодной. К подошвам неприятно липли 
побуревшие листья.
    Тропинка вывела на пустынную и по-осеннему неуютную улицу. 
Кое-где уже топили, и жидкий ранний дымок прощупывал в плотном 
сером воздухе первую дорожку.
    Веселовская дача стояла в глубине Опушкина проезда, который 
кончался тупиком. Ее бока из крутых бревен окутал глубокий покой. 
Еще бы, младший Веселов сию минуту сидел в военкомате и что-то 
уточнял в личном деле.
    Но, даже если там кто-то находился, изображать из себя 
заблудшего прохожего не имело смысла. Леонид зашагал по переулку 
свободно, не таясь.
    Калитка беспризорно болталась на петлях, и на участок он попал 
беспрепятственно. Стараясь оставаться на виду, он прошел прямиком 
к дверям и постучал костяшкой пальца. Потом он похлопал по 
крашеным доскам кулаком. Из глубины дома откликнулось эхо, и на 
этом все признаки живого были исчерпаны. Тогда Леонид подергал 
дверь, она сидела плотно на внутреннем замке.
    - Эй! - крикнул Леонид, довершая число мер, положенных 
человеку, который заявился в гости.
    Но внутренний мир этого дома отнесся ко всему такому, лежащему 
в границах приличий, невозмутимо, тем самым давая право на 
продолжение попыток.
    И было вполне естественно, когда Леонид полез в окно. То есть 
он собирался только заглянуть через стекло. Не случилось ли что с 
обитателями дачи - убедиться в этом имеет право каждый человек. 
Тем более вид ее давал повод предполагать, что хозяева дома...


        Глава XIII. ПОЕЗДКА НА ЮГ

    "Вот он, Лихов переулок, дом двадцать семь", - обрадовался 
Семен тогда.
    Он еще не был в гостях у Учителя. И уже одно это вызывало 
любопытство: как он там поживает, старик? Но Сергей Сергеич гостей 
не любил и дал Семену адресок очень неохотно.
    - Только в крайнем случае, понял? - сказал он, кривясь.
    Сегодняшнее известие приходилось как раз на крайний случай. 
Вдобавок Семен хотел предъявить Учителю кое-какие счеты. В 
последний раз тот так его подвел, что дальше было некуда. Теперь 
попадись, живо поставят к стенке. Шутка ли, отныне мокрое дело на 
плечах. И только по вине этого старика. Не иначе.
    Семен пошел по лестнице, высматривая нужную дверь. На 
площадках пахло кошками. Облупившиеся стены были исписаны мелом - 
этакая лирическая арифметика: если к Маше прибавить Витю, то 
получится любовь.
    Десятая квартира отыскалась на четвертом этаже. Нажимая 
звонок, Семен представил кислую мину Учителя.
    За дверью погремели замками, и перед Семеном предстала тучная 
женщина в халате.
    - Вы слесарь? Слава богу, - обрадовалась она.
    - Нет, я не слесарь, - сказал Семен. - Сергей Сергеич дома? - 
в свою очередь, спросил он, нетерпеливо заглядывая через плечо ее 
в полумрак.
    - Он у себя. Пройдите, - сказала женщина, пропуская Семена в 
коридор. - Вторая дверь направо, - добавила она.
    Семен пошел, натыкаясь на ящики и лыжи. Потом глаза его 
привыкли. Он нашел вторую дверь, покашлял, прочищая горло, 
неистово постучал костяшками пальцев.
    "Вот будет морда шилом, как я сейчас войду", - представил 
Семен.
    - Милости просим, - ответил незнакомый мужской голос.
    Семен очутился в комнате, заставленной старой мебелью. У окна 
за столом сидел однорукий лысый старик с веселыми глазами. Перед 
стариком были разложены веером, будто карты, какие-то рисунки, а в 
уцелевшей руке он держал лупу.
    Семен огляделся, но, кроме них, ни души. Он сам да этот 
однорукий. Но особенного в этом ничего не было. От Сергея 
Сергеевича можно было ждать всего и того, что он взял да и 
спрятался вон в том широченном гардеробе.
    - А где Сергей Сергеич? Куда он запропал? - сказал он, все еще 
высматривая по углам.
    - Я здесь, - ответил старик.
    - Да я не тебя. Ты мне не нужен. Мне Сергея Сергеича, - сказал 
Семен, начиная беспокоиться.
    - А Сергей Сергеич - это я, - сказал старик.
    - А еще Сергея Сергеича здесь нет? Может, еще какой живет в 
квартире? - спросил Семен, предчувствуя неладное.
    - У нас и одного хватает. И с тем морока. Вот с этим. - Старик 
ткнул себя в грудь.
    Семен сообразил, что Учитель опять оставил его с носом, 
подсунув ложный адресок, да еще с другим Сергеем Сергеичем. Семен 
долго стоял остолбенело, а старик улыбался: приперся такой чудак и 
одного Сергея Сергеича ему мало. Подавай ему десяток, не меньше, - 
прямо оптовик.
    Он что-то говорил Семену, а тот медленно пошел к двери. 
Постоял на площадке, облокотившись о перила. Апатично поплевал в 
лестничный пролет, стараясь думать. Но толком ничего не 
получалось. Проще было отругать Учителя на чем свет стоит.
    Но и после этого не стало легче. Семен спустился вниз и пошел 
на остановку автобуса.
    Продолжая клясть Учителя, Семен уселся в автобусе около окна, 
и тут, едва машина тронулась с места, у него спросили билет.
    Руки у контролерши мелькали, будто их было восемь штук. Как на 
одной картинке у восточного божка, которую видел Семен. От них 
рябило в глазах, а она еще быстро приговаривала: "Ваш билет".
    - Ваш билет, - сказала она Семену, тут у нее получилась 
задержка, и ему стало ясно, что у нее всего-то две обыкновенные 
руки, сколько и положено каждому человеку.
    "Ничего себе, босяцкая привычка", - подумал Семен, шаря 
машинально по карманам, где, собственно говоря, билета и не могло 
быть. Он просто забыл его взять.
    "Еще не хватало милиции", - подумал он, глядя на ее руки. Они 
производили впечатление очень цепких.
    - Ваш билет, - повторила контролерша.
    - Потерял, - сказал Семен, не моргнув. Спорить не стоило.
    Готовый лопнуть от досады, Семен полез в карман за штрафом. 
Видно, когда уж не везет, так этому нет конца.
    - Его билет у меня, - театрально произнес знакомый голос.
    Учитель умел это делать. Он сидел через кресло сзади как ни в 
чем не бывало.Будто ехал в этом автобусе по крайней мере от 
Ростова. И вдобавок еще держал развернутую газету "Сельская 
жизнь". Семен только рот разинул, настолько это было неожиданно.
    - Выйдем, - сказал Сергей Сергеич.
    Они вылезли у Краснопресненского вала и пошли через площадь.
    - Понимаете... - начал Семен, досадуя: вместо того чтобы 
высказать все, что накипело, приходилось выискивать оправдания.
    - Это тебе, Сема, впредь наука. Вошел в автобус, плати. У 
водителя план. Да уж ладно, теперь все в порядке, - сказал Сергей 
Сергеич как ни в чем не бывало, будто сам он перед Семеном ни в 
чем не провинился.
    - Ты что-то хотел сказать? - спросил он таким тоном, что Семен 
понял - выяснить отношения сегодня не удастся.
    - Маргасов сбежал, вот что, - сказал Семен. - Весло его видел.
    - Веселов, - поправил Сергей Сергеич.
    - Ну, Веселов. Какая разница.
    - Большая, - сказал Учитель. - Значит, он видел Маргасова?
    - Тот шел по Зачатьевке.
    - И что ж Веселов? Позвал милицию?
    - Не успел. Пока бегал туда-сюда... Может, того отпустили, а? 
Маргасова? - предположил Семен.
    - Отпадает, - сказал Учитель. - И с чего тогда человеку бегать 
по чужим углам, сам подумай. Если есть собственная берлога? Но он 
там и носа не показывал. Я проверял. И я-то еще подумал: что это 
там участковый день и ночь сидит в его квартире? А оно вон, 
оказывается, что?
    - Да уж верно, что бы ему там сидеть, - согласился Семен.
    Ну да, Маргасов прошел по той стороне проезда, напрягшись всей 
кожей. И казалось, просто протяни в его сторону палец, и он 
вздрогнет, как лошадь, даже за сто метров. Настолько она была 
натянута, его кожа.
    - В том-то и дело, Сема, - сказал Учитель. - Когда у 
гражданина с государством лады, он ходит по улицам смело. И, уж во 
всяком случае, живет в собственной квартире. Но от милиции не 
скроешься. Подполковник Марков достанет хоть из-под земли
    Семен взглянул на свои старенькие часы и взгрустнул по 
"Омеге".
    Как он тогда ни прятал их под рукавом, Учитель заметил в 
первое утро и всполошился.
    - Это что такое? - вскричал он. - Где ты взял вещь, которая 
тебе явно не по средствам?
    - Братишкин подарок, - соврал Семен, - братишка ходит в 
загранку. А там они по дешевке. Что ковры, что часы.
    - Опять. Опять ты взялся за свое, - сказал Сергей Сергеич 
возмущенно.
    - Случайно, - признался Семен. Врать Учителю было бесполезно. 
Он видел насквозь.
    И не к чему было объяснять, что уже только при одном виде 
человека Семену хотелось у него что-нибудь отнять. И сдержать себя 
стоило усилий. Но Учитель не принимал оговорок.
    - Если это как болезнь, ходи только по людным местам, где 
побольше народу, - сказал Сергей Сергеич. - Избегай пустынные 
закоулки, где так и тянет ограбить.
    - В последний раз, ей-богу, - пообещал Семен, потому что в 
такой ситуации сказать было более нечего.
    - Нет, я больше тебя не знаю. Негодяй, - сказал Сергей 
Сергеич.
    - Честное слово, - добавил Семен.
    Вот и сейчас он сразу с подозрением уставился на его запястье. 
Семен усмехнулся.
    - Ты должен стать другим человеком, - сказал Учитель.
    - Я и становлюсь. Даже никаких чаевых. Они оскорбляют мое 
человеческое достоинство, - произнес Семен с усмешкой.
    Невольно получилось так, будто он дразнил Учителя. Поэтому 
Семен добавил, едва ли не заискивающе:
    - И план я дал сто два процента. Была благодарность в приказе.
    - Молодец! И вот что. Возьми-ка отпуск. Съездишь на юг. Ну, 
скажем, в Краснодар. Растрясешься. Смена обстановки очень кстати, 
понимаешь сам.
    В таких делах Семен полагался на Сергея Сергеича целиком. 
Старик знал, что к чему, и уже предостерег Семена не от одного 
скользкого шага. Семен вышел тогда из колонии, совершенно не 
представляя, каким еще способом можно добывать себе на житье, как 
только не испытанным старым. К обычной работе он еще с молоком 
матери-барахольщицы впитал твердое презрение. И сидеть бы Семену 
опять в заключении, не возьми его под крыло Учитель. Был он раньше 
безнадежным уличным грабителем, но Учитель научил его "ремеслу". И 
теперь он, Семен, стал "человеком".
    - И еще: найди-ка сегодня Веселова и передай, пусть он дней на 
шесть и думать забудет о своей даче, - произнес между тем Сергей 
Сергеич, - будто ее и нет, дачи. Если сунет нос, скажи: "Не 
поздоровится".
    - Понятно, - сказал Семен, - это связано с тем самым?
    - С тем самым.
    - Понятно, - повторил Семен.
    Прежде он съездил в свой парк и столковался с начальством 
насчет отпуска. Сезон отпусков миновал, и начальство не 
упрямилось.
    Отсюда Семен отправился на квартиру Веселова. На звонок вышел 
сам Весло в тренировочных брюках с белыми лампасами и в тапочках 
на босу ногу. Под потертой замшевой курткой белела майка.
    - Это ты? - произнес Весло. - Ну, как там среагировал Серега 
на Маргасова? Небось пришлось не по нюху?
    - Известно. Думает, смотался. Подфартило, и утек. Папка с 
мамкой дома?
    - Папка на трудовом посту. А мать, как всегда, сидит где-
нибудь в кино.
    Они зашли на кухню, сияющую кафелем, белизной плиты и 
холодильника. Весло достал носком трехногую табуретку, придвинул и 
сел.
    - Ну? - спросил он.
    - Вот что, - сказал Семен, осторожно облокачиваясь на кухонный 
стол, - вот что, дней на шесть дача для тебя закрыта. Не суйся - 
потерпи.
    Весло недовольно поморщился.
    - Серега сказал?
    - Он самый.
    - Что-нибудь солидное?
    - Узнаешь потом. Всему будет время. Твое не уйдет.
    - Не уйдет, не уйдет, - передразнил Весло, слетел с табуретки 
и забегал по кухне. - Крохи со стола? Объедки?
    "Ну и арап, - подумал Семен. - Привык у папаши на дармовщину. 
Так и здесь: и загрести и руки оставить чистыми".
    - Мне финансы нужны, понимаешь? Я совсем голоштанный, - 
трагически сказал Весло и показал волосатую грудь.
    - А что отец? - спросил Семен с недоверием.
    - Кричит: кровосос! На тебя не напасешься, - произнес Весло 
саркастически и плюхнулся на табурет.
    - Но что-то он все-таки подбрасывает? Какую-то деньгу? - 
возразил Семен, не поддаваясь.
    - Эх, старик. Ты не представляешь, как это унизительно, - 
сказал Весло.
    Семен в самом деле не представлял. По той простой причине, что 
ему никогда не давали отцовские деньги и сопутствующее этому 
чувство унижения ему не было известно. Поэтому он не поверил 
Веслу.
    Таким, как Веселов, он завидовал с детства. У подобных ребят 
еще всегда водились денежки на мороженое или ситро, только стоило 
им запустить ладонь в карманы своих вельветок. А ему приходилось 
таскать из-под носа у тетки. Да и у тетки их было кот наплакал.
    - Надо иметь свои. Это вернее всего, - закончил Весло и свесил 
голову на грудь.
    - А что же твой бокс? Кружок там или секция, как ее?
    - Таким, как я, не очень платят за кружок. Не чемпион Европы, 
- усмехнулся Веселов.
    - За чем же дело? Кто тебе мешает? Начисть всем рожи. И будь.
    - Интриги, старик. Затерли вашего Веселова.
    Говорил бы он это кому другому, только не ему. Семен 
собственными глазами видел, как за Веслом по всему рингу гонялся 
один белобрысый малец. Малец был из новичков, и Весло, рассчитывая 
на легкую победу, пригласил его, Семена, поглазеть на триумф.
    - Засеки по часам. Уложу на второй минуте. Побалуюсь и уложу, 
- сказал Весло, уходя в раздевалку.
    Когда ударил гонг, Весло набычил голову и сразу полез на 
мальца. Но малец оказался другого сорта, он выдержал этот напор и 
затем, уловив удобный случай, съездил Веслу в челюсть. А потом на 
Весло было срамно смотреть. В третьем раунде он кидался на шею 
мальца, словно к родному отцу перед разлукой, а тот обрабатывал 
его кулаками, будто лепил из глины скульптуру. И так и этак! Когда 
все это кончилось, Весло, малиновый и рыхлый, точно так же нес 
чепуху про судейские интриги... Как и сейчас, на кухне.
    - Тогда иди на производство и работай, - безжалостно обрезал 
Семен и, чтобы не переборщить, добавил: - Ладно, я с ним поговорю. 
Видит бог, не обидим. - И сделал шаг к выходу. - В общем с дачей 
учти. С сегодняшнего дня. Иначе испортишь программу.
    - Тогда все будет спок, - заверил Весло, шаркая шлепанцами за 
спиной Семена.
    - Как и с актером? Тоже было "спок", - усмехнулся Семен, хотя 
и был разговор по этому поводу и Веселов валялся в ногах, просил 
пощады.
    - А что с актером? Что с актером? - заволновался Веселов, 
опять по-лакейски забегая вперед. - Ну кто думал? Известен, 
знаменит. Оттого и не проверил. А кто бы проверил? Ты бы проверил?
    Семен подумал, что тут Весло прав. Ему и самому не пришло бы 
раньше в голову, что у знаменитого актера нет ни черта в 
загашнике.
    На другой день Семен получил отпускные, и вечером Сергей 
Сергеич отвел его сам на Казанский вокзал. Проявил заботу.
    - Дал бы ты, Сергеич, телефон, - попросил Семен на всякий 
случай, когда они сидели в такси. - Чуть что, и я бы звякнул.
    - Сема, - сказал Учитель. - Домой еще не провели, а служебный 
номер сам понимаешь, что такое. Новости прибережешь до встречи.
    Семену хотелось постоять на перроне, как поступали тут все, но 
Сергей Сергеич счел это неудобным. Вокруг толчея, и только 
путаться у людей на дороге. Тащит, мол, гражданин чемодан, 
сгибаясь, а ты ему на пути, лицом в лицо. Он потрепал Семена за 
локоть и ушел.
    Попутчиков Семен невольно оглядел со старой профессиональной 
точки зрения. С одного можно было снять костюм из тонкого с 
красивым переливом материала. В подходящих, конечно, условиях. 
Остальные двое никуда не годились, женский халат и пижама.
    Семен разулся и полез на верхнюю полку.
    - Вам нужна постель? - спросила снизу проводница
    - А как же? Чем мы хуже других, - весело ответил Семен.
    Он снял пиджак, повесил на крючок в голову и растянулся в 
полный рост. Потом встал на колени и снова взял пиджак.
    - Не боитесь, не пропадет, - сказал мужчина в костюме. Семен 
даже поперхнулся.
    - Мы это знаем, - сказал он многозначительно, придя в себя, и 
повесил пиджак в ногах, так было лучше: здесь пиджачок не мялся и 
не мешал.
    - Вы юрист? - спросил тот мужчина, который был в костюме и 
переливался всевозможными цветами, как голубь сизарь.
    - Не. Из смежной профессии, - сказал Семен, закинув руки за 
голову.
    Попутчики решили, что он из милиции. Вообще-то они были 
прескучнейший народ.
    Он послушал, что они там говорят внизу про политику, и заснул. 
Проснулся он ночью внезапно оттого, что приснилось что-то 
кошмарное, вогнавшее в холодный пот. Будто из детства, но что 
именно, Семен не мог себе сказать. Однако следовало разобраться в 
этом, чтобы не пустить это в мысли и спокойно заснуть. Потому что 
он читал в одной книжке про сны, где говорилось, что во сне 
появляется только то, о чем мы думаем. Чтобы больше не думать об 
этом, он решил узнать, что это такое, и начал перебирать в памяти 
все, что оставалось из детства. Стараясь ничего не пропустить, он 
вспомнил себя самым маленьким, когда еще с ним был отец. Отец 
любил приговаривать: "Легче взять, чем сделать", - потом он куда-
то исчез, а за ним умерла мать, и он остался с теткой.
    Потом он припомнил себя постарше. Это было в войну. В тот день 
хотелось есть особенно, а по улице шел мальчишка с буханкой. А он, 
Семен, стоял, смотрел на буханку и глотал слюну. Рядом, у 
подъезда, на скамье сидел урка Косой, он улыбнулся, сверкнув 
фиксой, и сказал ласково:
    - А ты у него отними! Хлебец!
    - Что ты? Это же по карточке, - ответил он, дурень, тогда, при 
всем почтении к Косому.
    - Это так кажется, - мягко сказал Косой. - Только надо себя в 
первый раз пересилить. И тогда ты увидишь, как это просто и легко. 
Ну же!
    Он смотрел ободряюще, и уж очень не хотелось осрамиться в его 
глазах, чтобы потом смеялся сам Косой и все пацаны, и Семен 
подошел к мальчишке.
    Мальчишка плакал, вцепившись в буханку, и поэтому приходилось 
оглядываться за поддержкой на Косого. А урка смеялся и 
подбадривал, покрикивая: "А ну-ка, смелей!"
    Потом он вернулся к урке с истерзанной буханкой, и Косой 
спросил:
    - Ну, правда же, это легко и просто?
    И хотя в душе еще что-то скребло, он кивнул Косому. Они 
разломили буханку пополам и тут же с аппетитом съели. А потом, 
когда он другой раз что-то отнимал у девчонки, ему и вправду 
показалось это простым и легким делом. Девчонку он даже пнул в 
живот, чтобы она не очень-то орала...
    Устав вспоминать, Семен заснул опять и теперь уже крепко, а 
когда проснулся, его спутники стучали костяшками домино.
    Семен сунул руку в карман пиджака, потрогал карты, но 
предлагать буру этим чистоплюям не было смысла. Тогда Семен ушел в 
ресторан и просидел там до закрытия. За столом к нему привязался 
один демобилизованный, и они очень душевно выпили. Еще никогда 
Семен не сидел в ресторане так культурно. Даже, поднимая граненый 
стакан, оттопыривал мизинец. Официанток они уже называли по имени 
и по-светски шутили с ними. А те говорили "да ну вас", делали вид, 
будто сердятся на такое обращение, но, судя по всему, им было 
приятно. А в конце Семен с новым приятелем попытались спеть 
"Подмосковные вечера", но из кухни прибежал директор и замахал 
руками.
    - Что вы, ребята? Боже упаси, - сказал он. - Вы, наверное, с 
Севера, и я вас понимаю прекрасно. Но в сосе