ушинку с плеча у Леонида и завел разговор, что к чему. А 
Леонид послушно кивал.
    И вот что он узнал. Семен не утерпел и оскоромился - пришел в 
кафе "Националь". Свершилось это пять минут назад. Теперь он там 
сидит, и Леонид должен пристроиться за его столом. Возможность 
такая будет - остальное зависит от Леонида.
    - Из кафе ни шагу, если Семен позовет, а по пьянке такое 
бывает. Это соблазн, и немалый, но из кафе ни-ни. А домой к нему и 
подавно - таков мой приказ, - закончил Михеев.
    Леонид другого не ждал.
    - Хорошо, - ответил он, повинуясь. - Мне понятно: из кафе ни 
шагу. А домой к нему тем паче.
    Но Михеев провел его еще, как нянька, на улицу, вплоть до 
машины. И сделал это на глазах у отдела. А кто-то разошелся, 
крикнул за спиной:
    - Кланяйся Шлепе!
    Но Леонид и это стерпел. Он уже включился в работу.
    Он вылез из машины у Центрального телеграфа и быстрым шагом 
спустился к Манежной площади.
    У стеклянных дверей кафе маялась очередь. Симпатичные девочки 
и высокие тонконогие ребята в коротких плащах.
    - Я выходил, - кивнул Леонид на бегу.
    - Безобразие! Пройдоха! - загалдели ребята.
    Но Леонид уже миновал теплые волны от калориферов в тамбуре и 
оказался внутри.
    Теперь оставалось сесть за столик Семена. Но тут уже должен 
кое-кто постараться, и Леонид рассчитывал на него.
    Он повертелся у зеркала, пригладил пробор, навел подходящее 
выражение на лицо. Рядом в закоулке под лестницей багровый от 
водки мужчина хрипло говорил в телефонную трубку.
    - Я сейчас по делам в министерстве. Когда вернусь? Пожалуй, 
поздновато. Работы навалом, и я уж завертелся, милая.
    Семена он нашел в конце кафе. Тот сидел за двухместным столом 
в одиночестве, и это объяснялось просто, кто-то взял второе 
кресло.
    Леонид с видом своего человека свернул к служебному столику и 
приволок оттуда стул.
    Семен тем временем выходил из себя и несмело апеллировал к 
общественности. Поэтому появление застольника он встретил с 
приливом энергии.
    - Сижу целый час, - пожаловался он, вербуя в союзники. Он 
сидел восемнадцать минут, и Леонид знал это точно.
    - Выше нос, кирюша, - призвал Леонид, усаживаясь и играя роль 
завсегдатая. - Сейчас мы все организуем. Будет вам и водка. Будет 
закусон.
    - Как же, дождешься, - сказал Семен убежденно. - День такой, 
когда можно выпить, и тот просидишь на сухую.
    - А, шофер? - "догадался" Леонид.
    - На такси. Будь она неладная.
    Леонид обернулся.
    - Сестренка!
    Он поймал взгляд мужчины в сером костюме. Мужчина дал Леониду 
подержать свой взгляд еще немного и опустил глаза в чашку кофе. У 
правой руки лежала газета, он косил в нее и прихлебывал кофе.
    - Сестренка! Спасите!
    - Что еще? - недовольно спросила официантка.
    - Мой друг умирает от голода. Взгляните, он уже дистрофик. И 
вам его не жалко?
    Розовощекий Семен тоже смотрел на нее с надеждой. Официантка 
механически хмыкнула и достала из передника блокнот и карандаш.
    - Диктуйте!
    Когда она ушла на кухню, Семен с интересом посмотрел на 
Леонида. Еще бы, тот едва пришел и мигом разрешил все проблемы. А 
он-то терзался полчаса. Есть же люди, которые чувствуют себя в 
таких местах, как дома! На что он, Семен, отчаянный парень, и то 
его тянет тут все время держать руки по швам. Вот что было 
написано в его глазах.
    Леонид состроил ободряющую гримасу, и Семену, судя по всему, 
стало весело. Словом, это был простоватый парень, и возиться с ним 
не стоило труда. Леонид даже испытал легкое разочарование.
    - Ты кто же будешь? Студент?
    - Свободный художник, - общительно ответил Леонид.
    - А зовут-то?
    - Леон, Леонид.
    - Меня просто Семой.
    Церемония знакомства состоялась. Обмануть этого парня было 
легко. Леонид нес всякую околесицу.
    Официантка притащила полный поднос, и каждый занялся своими 
тарелками. Леонид навалился на киевскую котлету. Он проголодался и 
строить из себя заправского едока не приходилось. Аппетит был 
естественным.
    А Семен достал из-за пазухи бутылку водки, наполнил рюмку под 
столом, таясь от официантки, и торопливо опрокинул ее в рот. Что и 
говорить - экономный парень, если водку покупает в магазине, где 
она дешевле.
    И заказ у Семена был разочаровывающе скромен. На рубль с 
небольшим. Бульон куриный и пожарские котлеты. Тут даже при 
купюрах можно мелочью обойтись.
    Тогда Леонид поднял к глазам часы. Это была знаменитая 
"Омега". Она сияла перламутровым циферблатом, светила тускло 
золоченым корпусом - маленькое солнце на левой руке - подарок 
мамы.
    - "Омега", - на всякий случай подтвердил Леонид, будто между 
прочим. На тот случай, если Семен не заметил.
    - Сколько? - спросил Семен напрямик.
    - Сто пятьдесят. Сфарцевал за двести. Но тебе могу за сто 
пятьдесят. Ты мне нравишься, - ответил Леонид, не моргнув.
    - Я не о том. Сколько часов?
    - Двадцать восьмого, - сказал Леонид, опять не моргнув. Будто 
ничего и не было.
    - Мои идут черт знает как. Чухаешь утром в парк, раньше будешь 
или с опозданием, об этом никакого представления, - пояснил Семен.
    - Точные часы - лучшее украшение мужчины. Особенно такие, как 
"Омега", - бесстрастно заметил Леонид.
    - А-а-а, те самые, - протянул Семен с уважением, не рискуя 
показаться профаном.
    Леонид еще раз поднял часы к глазам. На этот раз он плавно 
пронес, описав ими большую дугу, едва ли не под носом у Семена. 
Семен проследил за их движением взглядом совы.
    - Так сколько? - снова спросил Семен.
    - Двадцать пять восьмого.
    - Ломишь сколько за них? Я об этом.
    - Я уже сказал: за сто пятьдесят. Но только тебе. Скидка за 
компанию. Люблю компанейских ребят и на этом, конечно, теряю. Да 
уж ладно, принцип дороже всего, - сказал Леонид, хлопая Семена по 
плечу.
    Все шло как по заказу. Правда, этот простак не отступил от 
традиции и начал бойко торговаться, предложив баснословно низкую 
сумму.
    - Сотня. Идет? - сказал Семен.
    - Только сто пятьдесят. Пятнадцать десяток. И не меньше, - 
возразил Леонид железно.
    Сейчас он словно весил несколько тонн, и вот Семен на него 
натолкнулся.
    - Меня не сдвинешь, Сема. И не трать попусту время, - сказал 
Леонид сочувственно и вместе с тем непреклонно и походя сочинил 
маленькую историю о том, как достались часы.
    Это было трогательное повествование. О том, как он долго ловил 
одного наивного француза, но тот лишь прикидывался наивным и на 
самом деле содрал с доверчивого фарцовщика лишнюю десятку. А в 
довершение была погоня. Он еле увильнул из цепких рук народной 
дружины.
    - Это было, точно в кинофильме, Сема. Ты видел "Парижские 
тайны"?
    - Два раза, - сказал Семен с гордостью. - Он здорово спрыгнул 
с крыши. И шею не свернул.
    - Так и я, как этот Жан Маре. Они за мной, а я по крыше. Но, к 
счастью, обошлось пожарной лестницей. Теперь ты видишь, какая 
работа. Горячий цех. И за сто пятьдесят только тебе. За красивые 
глаза.
    - А часики рыжие или туфта?
    - Есть проба и все чин по чину, - сказал Леонид и заломил 
рукав пиджака.
    Часы опять чарующе сияли. Маме повезло на тираже, и тут 
подвернулось это чудо в магазине на улице 25-го Октября, и весь 
выигрыш ухнул на подарок сыну.
    - Ладно. По рукам, - согласился Семен свободно. - Только вот 
этих самых денег нет у меня. Нетути. - И он захохотал довольный. - 
Разве что грамм по двести и селедку. На это мы сейчас наберем. 
Даже на больше, - добавил он затем по-компанейски и вновь полез за 
пазуху за бутылкой. - Давай, что ли, выпей, чего так сидеть спустя 
рукава?
    - Я не пью, спасибо, - сказал Леонид.
    - А ты для души, а? - настаивал этот рубаха-парень, начиная 
постепенно вызывать симпатию.
    Леонид вспомнил, как его разыграли с часами, и засмеялся. 
Семен понял, о чем он, и сказал:
    - Это еще что. Я не такое умею... Тебе, может, коньяк? - Я 
плачу, - заверил Семен и в доказательство полез в карман, пошуршал 
там деньжатами. - Не жирно, но на двоих-то нам хватит, а?
    - Не в этом дело. Я не пью совсем. Ни капли, - сказал Леонид 
совершеннейшую правду.
    - Ну, полстакана?
    - Даже наперсток.
    Они боролись долго. Семен умолял и грозил.
    - Ты меня обижаешь, - сказал он ультимативно.
    - Ну ладно. Скажу по секрету. Запойный я, понимаешь? Теперь 
тебе ясно?
    - Извини, друг, извини, - произнес Семен виновато.
    - Чего уж гам.
    - Нет, ты меня извини, - упорствовал Семен.
    - Да пей, черт с гобой.
    Семен отправился искать официантку. И пошел пир горой. Он пил 
рюмку за рюмкой Но ему было мало этого. Семен завел дружбу с 
соседними столами и ходил к ним, прихватив графин. Его бутылка 
давно опустела, и он перешел на здешний коньяк.
    Леонид терпел все это и временами косился в угол, человек в 
сером костюме все еще сидел за столиком в углу и равнодушно 
смотрел в окно.
    Изредка Леонид торопил Семена, но тот гулял вовсю, 
побратавшись с половиной сидевших в кафе, и только отмахивался, 
когда Леонид хотел его утихомирить. Наконец он устал и стал вести 
расчеты.
    Тут Леонид начал смотреть в оба глаза. А Семен полез в карман 
и выгреб горсть мелких бумажных денег. Мятые рубли торчали сквозь 
сжатые пальцы. Семен долго расправлял их в непослушных, 
одеревеневших руках. И Леонид испытал некоторое облегчение. Было 
бы просто жаль, окажись этот бравый гуляка преступником.
    Потом он повел Семена на улицу, слегка придерживая за локоть.
    - Возьмем поллитровку - и к Люське, - предлагал тот, обнимая 
Леонида за шею.
    Леонид убеждал его ехать домой, но Семен не хотел ни в какую. 
Его, Семенова, душа требовала веселья. К Люське, и все, заладил он 
одно свое
    "Жаль парня. Еще куда-нибудь угораздит. Его бы в постель, - 
подумал Леонид. - Может, и лучше что к Люське, все же посмотрит за 
парнем. Близких-то никого. Словом, к Люське так к Люське".
    Они застряли в дверях и затем все-таки вывалились на улицу. 
Тут вечер был в полном разгаре. У подземного перехода толпились 
ребята. По Горького туда-сюда переливалась публика.
    После некоторых усилий Леонид выколотил из Семена Люськин 
адрес и потащил на стоянку такси Уже подсаживая случайного 
приятеля в машину, он обернулся и увидел мужчину в се ром. Тот 
закуривал, прикрывая ладонью огонек. Лицо его было слегка 
озадаченным. Потом мужчина повел головой, что-то отрицая Леонид 
отвел глаза.
    - На Полянку, - сказал он водителю
    - А, друг, - промямлил Семен и полез к шоферу с объятием, и 
Леонид еле его угомонил. Тогда Семен забился в угол и оттуда без 
конца твердил:
    - Я тебя обидел? Да? Нет, ты мне скажи: я тебя обидел?
    Когда они прикатили на Полянку, Семен перестал соображать 
окончательно. Вначале он не хотел вылезать из такси, что-то мямлил 
и упирался. Потом долго не узнавал Люськин дом. Стоял, широко 
расставив ноги, и его раскачивало, точно осинку. После длительных 
потуг он ткнул пальцем в сторону:
    - С-сюда.
    Они подошли к подъезду. Перед ними зияла тьма.
    - Стянули лампочку, наверное - подосадовал Леонид. - Ну-ка, 
держись за меня. Какой этаж-то?
    - Второй. Этаж второй, - тупо сказал Семен.
    Леонид неуверенно вошел в темноту. Судя по всему, это был 
коридор. Семен плелся рядом, наваливаясь тяжелым плечом, и 
твердил:
    - Счас. Выпьем счас. У Люськи есть в заначке всегда.
    - Никак ступеньки, осторожно, - сказал ему Леонид, едва не 
оступившись впотьмах.
    Он начал щупать ногой ступени. И вдруг левая рука хрустнула, 
опалив все тело острой болью, перед глазами сверкнули искры, и 
Леонид полетел вниз. Он инстинктивно втянул голову в плечи и 
ударился обо что-то холодное и твердое. Не теряя мгновенья, 
перекатился на спину, поджал ноги для удара, готовый к защите. Но 
было тихо.
    - Семен, - осторожно позвал Леонид.
    Тот не подавал признаков присутствия. Леонид встал, растирая 
ушибленное тело. Достал коробок и чиркнул спичкой. Он был внизу у 
дверей подвала. Тогда он поднялся наверх, побрел по коридору на 
сумеречный свет и очутился на незнакомой улице. Семена нигде не 
было.
    Леонид пощупал кисть левой руки - она нестерпимо горела, - и 
не сразу хватился часов. Вначале было не до них и только смутно 
ощущалось, что не хватает на левой руке чего-то привычного. То 
есть жесткого браслета.
    Он добрался до первого фонаря и кое-как привел одежду в 
порядок. Едва он это сделал, как по асфальту зашлепали быстрые 
энергичные шаги.
    По той стороне кто-то торопился
    - Зубов, это вы? - и к нему подошел человек в сером. - Зубов, 
все в порядке?
    - Нормально. Все нормально, - ответил Леонид, бодрясь, и 
невольно убрал руку за спину, будто человек в сером мог догадаться 
об исчезновении часов.
    - У меня такси. Пойдемте, завезу на Петровку, - сказал тот, 
исподтишка оглядывая Леонида.
    "Ехал следом, но где-то отстал и плутал по переулкам, - 
подумал Леонид. - Теперь, вероятно, доложит. Доложит или нет?"
    Такси стояло в двух кварталах. Человек в сером сидел рядом и 
молчал всю дорогу. Когда Леонид вышел и поблагодарил, тот сказал 
только одно:
    - Счастливо, - и покатил к себе. Леонид заглянул в туалет, 
подчистил костюм, устраняя последние огрехи, и только тогда пошел 
к начальству. Михеев сидел за письменным столом, поигрывая 
авторучкой
    - Ну-с, что мы скажем в свое оправдание, Зубов? - спросил он с 
иронией, и Леонид понял, что тот, в сером, уже успел позвонить.
    - Но ничего не случилось. Я с ним проехал немного. Нам было по 
дороге. Только и всего, - возразил осторожно Леонид, точно пробуя 
ногой корочку льда.
    - Игра в казаки-разбойники, - сердито сказал Михеев.
    Слава богу, что он еще не знал всего. А узнай, что было, тогда 
уж только держись. Тут, может быть, не спешить рассказывать. Да и 
засмеют...
    Семен, конечно, преступник, если ограбил, и от него он не 
уйдет все равно. Но имеет ли Володин отношение к квартирным кражам 
- это большой вопрос.
    - Что вы думаете о Володине? Я имею в виду расходы, - спросил 
подполковник.
    - Самые скромные. Несколько помятых рублей - вот и все 
карманные деньги, а на них не развернешься, - доложил Леонид 
добросовестно.
    - Ясно, - сказал Михеев. - Но выговор придется закатить. Чтобы 
было неповадно нарушать приказы.


        Глава VI. ХУДШИЕ ОПАСЕНИЯ

    Михеев закрыл совещание и остался один. Он сидел за столом 
среди уймы папок с бумагами. Они громоздились в беспорядке, но он 
точно ориентировался в этом хаосе. Стоило сунуть руку по локоть в 
недра бумажных гор - и на белый свет появлялось то, что нужно. В 
ровных стопках бумаг он терялся и не знал, где что. А сейчас все 
было на своем месте. Итоги совещания были неутешительны. 
Расследование пока не двигалось. Все знали: подвернись грабителю 
невольный свидетель, и он непременно убьет - не промедлит.
    Этого преступления ждали с замираньем сердца во время 
лихорадочных поисков: он, Михеев, и сотрудники. Оно висело как 
меч.
    И оставалась только надежда, что он не успеет, пока не нашли и 
не схватили за руки.
    И вот непоправимое произошло - он успел. Он сделал это 
чугунной гантелиной, а когда ушел, на полу остался актер с 
размозженным черепом.
    Актер вернулся с полдороги. Он, может быть, пошел в столовую и 
обнаружил по пути, пошарив по карманам, что иссякли деньги, а дома 
есть где-то зеленый горошек в банке и, если еще устроить себе 
ревизию, то, может, найдется молотый кофе, а тогда он до репетиции 
продержится вполне и, мало того, устроит пир на весь мир.
    Он вошел в квартиру, а грабитель стоял за дверью. Тот услышал 
шаги хозяина и был наготове. А то, что было потом, актер так и не 
узнал.
    Но столкнись они лицом к лицу, актер сказал бы: - Салют, 
старик! Ты ищешь невозможное. Единственная ценность тут - дУхи - 
Дон-Кихоты и Гамлеты. А это тебе ни к чему. Ну, зачем тебе, 
скажем, Отелло?
    - Не морочь мне голову всякой ерундой, - возразил бы 
грабитель. - У тебя, должно быть, много денег. Целый мильон.
    Как истый обыватель, он считал, что актеры купаются в роскоши. 
И не поверил ему.
    - Ты врешь. Я знаю, у вас, актеров, кучи денег. Это все 
говорят. Еще говорят, ты здорово сыграл кого-то, об этом писали в 
газете, и значит, денег у тебя по горло. Во! Невпроворот. И не 
вздумай скрыть от меня, иначе будет плохо, - сказал бы будущий 
убийца.
    - Скрывать? Что же я скрыл от тебя? Ах, да! Действительно 
скрыл. Виноват. Я утаил баночку кофе, если она имеется. Но я 
думаю, мы вместе разопьем.
    Но конец все равно был один и тот же. Актер лежал с разбитым 
черепом, а нашедшие в нем приют великие образы погасли. Растаяли 
во тьме. Навсегда.
    Преступник, вероятно, шагнул через него, быстренько удрал 
подобру-поздорову. А потом, придя в себя, тер затылок озадаченно и 
досадливо крякал. До сих пор наводы были точными, в каждой 
квартире лежала куча денег, но отсюда он ушел не солоно хлебавши. 
И кто мог подумать, что в жилье у актера хоть шаром покати! Уж, 
казалось, лез сюда наверняка, будто в волшебную пещеру. А там лишь 
стол да стул, кровать да куча книжек.
    Михеев помнил эту комнату до малейших деталей. Обычное жилье 
холостяка. И можно представить удивление громилы: голый подоконник 
- и ни одной позолоченной рамы, в какие вставляют картины, не 
говоря уже о рытом бархате.
    Стоя над бездыханным актером, Михеев пережил жуткие минуты. На 
него дохнуло холодом далекое воспоминание, врезавшееся в память, 
дуновение смерти из времени.
    Он не раз бывал в самых сложных переплетах, но тот случай 
оставил отпечаток навсегда. Тогда он упал, споткнувшись о 
стропила, а Мастер подхватил револьвер и быстро отвел курок. 
Никогда он не думал раньше, что секунда может быть такой емкой. Но 
она была без конца и края переполнена последним отчаянием. Мастер 
промахнулся второпях, а он сам, Михеев, рванулся в сторону. А там 
уж Мастера схватили за руку, и все было кончено. Но эта секунда 
оставила в нем рефлекс.
    И теперь каждый раз, когда он стоял над трупом, к нему 
приходило оцепенение, пробуждая старое чувство спокойного ужаса 
перед смертью.
    Михеев набрал телефонный номер.
    - Леонид Михайлыч, зайдите.
    "Что же, - подумал Михеев, положив трубку, - выходит, 
преступник действует в одиночку? И в этот раз его застали 
врасплох. Выходит, он не знал о возвращении актера, и предупредить 
его было некому".
    Зубов явился какой-то взъерошенный. Встал в дверях, уперся 
ладонью в косяк и дальше ни шагу.
    - Садись, - сказал Михеев с любопытством.
    Этот парень вызывал симпатию, хотя порой он вел себя как-то 
непонятно. Точно играл спектакль собственного сочинения, и 
подполковник невольно чувствовал себя участником этого 
представления, хотя толком не знал, какая роль отведена ему, 
Михееву.
    Зубов нехотя уселся на крайний стул.
    - Давно не виделись с Володиным? - спросил Михеев.
    Он был убежден, что у Зубова при этом невольно шевельнулись 
уши.
    - С тех пор его не видел, - ответил Зубов и взглянул как-то 
искоса.
    Очевидно, начиналась новая сцена из зубовского спектакля. И 
что к чему, разгадать было трудно.
    - Интересно, как он поживает? - опять спросил Михеев, и на 
этот раз скорее самого себя.
    Зубов пожал плечами.
    - Можно узнать, - протянул он, изучая ногти.
    - Было бы неплохо. Постарайтесь. И доложите мне. Версия 
младшей Крыловой важна по-прежнему. Она остается за вами. Не 
забывайте этого, - сказал Михеев, давая понять, что разговор 
окончен.
    То, что Зубов был этим доволен, тем, что разговор окончен, так 
и бросалось в глаза. Он вылетел из двери опрометью.


        Глава VII. МАРГАСОВ

    Едва Михеев заикнулся о Володине, у Леонида заныло внутри. Он 
думал, выплыла история с часами, и старый выговор ему теперь 
показался манной небесной.
    Но Михеев держал другое на уме. Как