, - сказала она.
     - Я не хочу, чтобы ты оставалась одна.
     - Но что будет с тобой? Вдруг она подошлет кого-нибудь к тебе?
     - Я не совсем беспомощен днем, Сара, - сказал он, стараясь рассеять ее тревогу.
     - Это совершенная правда.
     Она вздохнула, продолжая испытывав беспокойство за него.
     - Может быть, мне лучше остаться дома?
     Габриель сжал кулаки, в который раз сожалея, что отказал Нине. Из-за его дурацкой гордыни, из-за отвращения, вспыхивавшего в нем при одной лишь мысли, что он будет,
     Хотя бы на одну ночь, любовником Нины, Сара теперь подвергается чудовищной опасности.
     - Габриель?
     - Думаю, все будет в порядке, дорогая. После репетиции непременно купи несколько связок чеснока и повесь у двери и на окнах. У тебя есть крест? Надень его, прежде чем пойдешь.
     - Ты пугаешь меня.
     - Знаю, но ты должна быть готова к опасности.
     Он привлек ее к себе, желая провести с ней весь день, невыносимо страдая оттого, что настала пора разлучиться, хотя бы на время. Он подумал, что неплохо бы увезти ее из Парижа, хотя и знал, что Нина все равно последует за ними. Она чувствует его точно так же, как и он ее.
     - Помни, что я люблю тебя, Сара-Джейн, и будь осторожна.
     Солнце уже взошло, и он ощущал его всесильную власть на своем теле. Оцепенение медленно охватывало его.
     - Сара, закрой окно.
     - Что? О!
     Выскочив из его объятий, она быстро навесила на окно тяжелое стеганое покрывало, закрыв его сверху шторами так, чтобы ни один луч не мог проникнуть в комнату.
     - Так лучше?
     - Прекрасно. Подойди, сядь со мной.
     - На что это похоже - твой дневной сон? - спросила она.
     - Он похож на смерть, дорогая. В первое время своего обращения я страшно пугался этого, каждый раз мне казалось, что я умираю. Я привык к крови, мраку, но только не к тому, что должен затаиваться и погружаться в небытие в то время, как свет приходил на землю, радуя всех живых. - Сара еще сильнее сжала его в объятиях, не зная, что ответить на это. - Но постепенно, став сильнее, я обнаружил, что могу продержаться чуть дольше восхода и подняться чуть раньше заката.
     - Ты видишь сны?
     - Нет. Но каким-то непонятным образом я узнаю о тебе, вижу, что проиходит с тобой. Когда в приюте случился пожар, я чувствовал твою боль, но ничего не мог сделать. - Он заглянул ей в глаза, вспоминая, как был беспомощен тогда. - Это было так ужасно, знать, что ты зовешь меня, и быть не в состоянии помочь.
     - Но ведь ты помог мне, - напомнила она ему, - если бы не ты, я бы до сих пор была прикована к инвалидному креслу.
     - А теперь из-за меня твоя жизнь в опасности.
     - Не важно! Я бы не пожертвовала и минутой нашего времени. Ни единой минутой! И, возможно, Нина не собирается искать нас; возможно, она лишь блефовала.
     - Возможно, - ответил Габриель. - И, возможно, солнце никогда не взойдет, а дождь не прольется. - Он сильнее прижал ее к себе, а затем отпустил. - Ты обещала, дорогая, что не будешь смотреть на меня, пока я сплю, - сказал он. - Вспомни же свое обещание.
     - Я помню.
     Поцеловав его в последний раз, она покинула спальню, тихо затворив за собой дверь.

ГЛАВА XX

     Нервы у Сары были слишком взвинчены, чтобы она могла чувствовать себя спокойно. Она все же не могла понять, почему Габриель так категорично настаивал на том, чтобы она не входила в комнату, пока он спит.
     Она бродила по квартире, прикидывая то одно, то другое, в ожидании Мориса. Мысли ее крутились, как в калейдоскопе. Габриель - вампир. Морис хочет жениться на ней. Труппа собирается в Лондон весной. Нина хочет ее смерти...
     Она вздрогнула при этой мысли. Разве ей под силу сражаться с вампиром?
     Сара дотронулась до серебряного креста на своей шее. Трудно поверить, что такое крохотное распятие или чеснок способны отпугнуть вампира. Но тут она вспомнила, что Габриель не мог выйти из коттеджа, пока она не разорвала круг, политый святой водой и посыпанный чесноком.
     Вампир... Она видела его в момент голода, видела демонический блеск в его глазах и острые клыки, и все же никак не могла поверить, что такое бывает.
     Ее собственная кровь оживила его.
     Его кровь полностью исцелила ее.
     Он сказал, что никогда не позволит ей стать тем, кем был сам, но где-то в далеком уголке ее сознания, в который она не желала вглядеться попристальней, все-таки оставалось сомнение. А что если жажда крови захлестнет его и он перестанет себя контролировать? Или вдруг он переменит свое решение, подумав, что, став вампиром, она бы составила ему неплохую компанию в веках.
     Сара попыталась представить себя пьющей кровь живых существ и от ужаса ощутила спазм в желудке. Она попыталась представить жизнь, в которой не будет солнечного света, прогулок под утренним дождичком, в которой нельзя будет поваляться на траве, устремив взгляд в летнее небо, следя за ленивым ходом облаков. И тоска охватила ее. Никогда ей не родить ребенка, никого не останется после нее. Какая безнадежность!
     Как это - жить и не стариться?.. Она готова была допустить, что в этом есть и толика привлекательности.
     Встряхнув головой, Сара подошла к спальне и встала перед дверью, прислушиваясь, но не слыша ничего. "Сон, похожий на смерть, - - сказал он, - сон без сновидений".
     Только данное ею обещание удерживало ее от того, чтобы войти.
     Она вздрогнула и чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав стук во входную дверь.
     Это был Морис.
     - Ты готова? - спросил он.
     - Да, только накину шаль.

***

     Они репетировали "Лебединое озеро", но Сара не могла сосредоточиться ни на движениях, ни на музыке. Она все время думала о Габриеле в ее спальне, погруженном в сон, похожий на смерть. В ее постели. Если же она не думала о нем, то вспоминала Нину и ее подручных. Они танцевали уже середину второго акта, как вдруг наставница прервала репетицию резким стуком палочки.
     - Сара-Джейн, ты танцуешь сегодня с нами или нет?
     - Простите, мадам Ивонна, - запинаясь, проговорила Сара, пылая от стыда. - Я... боюсь, я не совсем хорошо чувствую себя сегодня.
     Мадам Ивонна приблизилась к ней:
     - Хочешь отпроситься?
     - Да, пожалуйста.
     - Очень хорошо. Жанетта, можешь занять место Сары-Джейн. - Мадам Ивонна смерила Сару холодным взглядом. - Можем ли мы рассчитывать на вас вечером?
     Сара посмотрела вверх, избегая глядеть в жесткое лицо наставницы.
     - Да.
     - Очень хорошо. - Мадам ударила палочкой в пол, и музыка заиграла снова.
     Покидая класс, Сара чувствовала на своей спине взгляд Мориса. В уборной она надела шляпу и мантилью, натянула перчатки и покинула театр, только потом вспомнив о предупреждении Габриеля не выходить одной.
     Она глянула вверх и вниз по улице и, вздохнув, направилась в магазин.
     Служащий как-то странно посмотрел на нее, когда Сара наполняла корзину связками чеснока.
     На пути домой она зашла в небольшую церковь и наполнила бутылочку святой водой, моля Бога простить ее за эту кражу, поясняя ему, что эта вода нужна ей сейчас больше, чем священнику.
     Оказавшись дома, она перевела дух, сняла мантилью, перчатки и шляпу, помедлив на миг у двери спальни. Любопытство подстегивало ее зайти туда, но обещание, данное Габриелю, удержало от этого.
     Тряхнув головой, Сара отошла от спальни и отправилась развешивать чеснок на окна и двери. Затем начала разбрызгивать святую воду у входной двери и на подоконниках.
     Завершив свою работу, она подумала, что эти меры помогут не только отпугнуть Нину, но и удержать в ее квартире Габриеля.
     Она обработала таким образом каждую комнату, за исключением той, где спал Габриель, и тут раздался стук в дверь.
     - Кто там? - спросила она, со страхом представляя женщину-вампира с окровавленными клыками, хотя на улице еще стоял день.
     - Это Морис, Сара-Джейн, с тобой все в порядке? Могу я тебе чем-нибудь помочь?
     - Со мной все прекрасно, в самом деле.
     - Сара-Джейн, пожалуйста, позволь мне войти.
     - Не теперь, Морис. Я должна вздремнуть. Увидимся вечером.
     - Хорошо, дорогая, - согласился он, заметно пересиливая себя. - До вечера.
     Сара прижалась лбом к двери. Не могла же она избегать Мориса до бесконечности! Ведь они собрались пожениться. Он будет не слишком-то рад, узнав, что в ее жизнь вернулся Габриель. Теперь ей придется поискать слова, чтобы сказать ему о разрыве их договора. Ему это не понравится, но она знала, что не смогла бы выйти ни за Мориса, ни за кого-то еще. Сердце ее, как и душа, принадлежали лишь Габриелю, отныне и навеки.
     Габриель.
     Вампир.
     Ей до сих пор было трудно верить в это, несмотря на все, что она о нем знала и чему была свидетелем, несмотря на то, что сама дала ему свою кровь. Все это было слишком похоже на ночной кошмар, чтобы казаться правдой...
     При воспоминании об одном из таких не столь давних кошмаров холод пробежал у нее по спине. Сколько же в нем было этих страшных демонов, с обагренными кровью клыками и глазами, горящими красным огнем!
     И сны эти не были лишь плодом ее расстроенного воображения. Они говорили ей правду, она видела Габриеля со свитой его чудовищных собратьев. Как бы ни был он красив, но по природе своей принадлежал миру ночи и смерти. Он - один из этих страшных созданий.
     С тяжело бьющимся сердцем Сара прошла в гостиную и опустилась на диван. Что же ей делать с Габриелем? И как быть с Морисом? Как уберечься от Нины?
     Она смотрела на связки чеснока, развешенные по окнам, молясь, чтобы они отпугнули Нину, не дали ей войти.
     Габриель. Он такой же, как и Нина.
     Он живет, питаясь кровью жертв. Она почти представляла его крадущимся в потемках, выслеживая живое существо, человека. Видела, как его клыки вонзаются в теплую плоть.
     Видение было слишком ужасным, чтобы задерживаться на нем, и оно было правдой.
     Дрожа от страха, Сара забилась в угол дивана.
     - О Габриель, - пробормотала она. - Как же мы дальше будем жить с тобой?
     Иди ко мне.
     Это был его голос, сильный, звучный, зовущий ее.
     Словно под гипнозом, она поднялась и двинулась туда, где он затаился. Дрожащей рукой нажала ручку двери и, распахнув, вошла в спальню.
     Плащ его, подобно крыльям летучей мыши, распластался на белоснежном покрывале.
     - Сара...
     Он протянул руку, и она подошла к нему. Сердце ее ходило бешеными толчками, когда она вложила свои руки в его. Кровавые клыки и горящие глаза были позабыты.
     Габриель выронил ее руку, отводя взгляд в сторону.
     - Крест, - произнес он хриплым голосом. - Сними его.
     Она стянула через голову изящную серебряную цепочку, мгновенно вспомнив плачевный вид Габриеля в коттедже, его воспаленные глаза, кожу, натянутую, как пергамент, на заострившихся скулах.
     Сделав усилие, Сара прогнала от себя этот жуткий образ голода. Развернувшись, убрала крестик в шкатулку, стоявшую на столике у постели, и осмелилась взглянуть на Габриеля. Сколько же боли затаилось в глубине его глаз! "Какие разные глаза, - подумала она, - то темные от страсти, то полные неизбывного одиночества, то горящие нечистым голодным огнем".
     - Ты боишься меня, - сказал он. - Это утверждение, а не вопрос.
     - Да. - Она смотрела на него с любопытством. - Почему ты... как ты...
     - Проснулся? Сара кивнула:
     - Я думала, ты спишь весь день.
     - Уже близятся сумерки, - объяснил он. - Через час, или около того, силы мои восстановятся в полной мере.
     - Я не хотела беспокоить тебя.
     - Все в порядке, Сара. Я почувствовал твое смятение. Мне захотелось утешить тебя, но ты, я вижу, напугалась еще больше.
     Она не могла отрицать, и сознание того, что она его боится, вонзилось в него, как нож.
     - Прости, Сара-Джейн, - угрюмо сказал он. - Но я никогда не хотел перенести тебя в мой мир.
     Она молча смотрела на него, неспособная подобрать слова для объяснения своих мыслей и чувств. Он столько дал ей. За одно то, что она может танцевать, она перед ним в неоплатном долгу навеки. Но теперь... она оказалась вовлеченной в мир, всегда закрытый для нее, чуть приоткрывавшийся разве что в ночных кошмарах. И хотя она по-прежнему любила Габриеля, у нее не хватало духу спокойно и без страха воспринять его таким, каким он был на самом деле.
     Габриель наблюдал за лицом Сары. Даже если бы он не умел проникать в ее сознание, по лицу ее теперь можно было прочитать мельчайшие оттенки эмоций. Голубые глаза говорили слишком о многом.
     Она была уверена, что любит его, но, столкнувшись с отвратительной реальностью его существования, не могла принять ее.
     Он медленно сел и провел рукой по ее волосам. Он не мог осуждать ее за этот страх, с которым она никак не могла справиться.
     Габриель смотрел, как она поднялась и вышла из комнаты, почти тут же вернувшись со связкой чеснока и повесила ее на единственное окно в спальне. Острый запах заставлял его страдать, но он решил терпеть ради безопасности Сары.
     Взгляды их случайно сошлись, и она поспешно отвернулась.
     - Морис проводил тебя днем?
     - Нет, я ушла раньше.
     - Я просил тебя держаться Мориса. Сара пожала плечами:
     - Я не могла сосредоточиться на танце и поэтому ушла.
     - Черт побери, Сара-Джейн, я не хочу, чтобы ты ходила одна.
     Его страх за нее был слишком очевиден, что лишь усугубило ее состояние. Слезы навернулись ей на глаза.
     - Сара...
     Она подошла к нему, и он обнял ее, усадив на постель рядом с собой.
     Сара мгновенно расслабилась в его руках, недавние страхи вдруг показались ей глупыми. Это был ее Габриель. Он никогда не сможет повредить ей. Вздохнув, она вытянулась на кровати рядом с ним.
     В следующий момент она уже спала.
     Габриель прижимал Сару к себе, среди многих запахов различая благоухание ее кожи, волос и мучительный аромат крови, струившейся по ее венам. Но над всем этим нависал удушающий запах чеснока, прилипший к ее ладоням, однако он готов был часами идти сквозь чесночные поля, лишь бы не переставать держать ее в своих объятиях.
     Его внутренние часы подсказали ему, что вечер уже близок, а значит, Саре пора идти в театр.
     А в это время будет бодрствовать и Нина. Возможно, она уже в Париже. Как он сможет обезвредить ее, если она действительно намерена выместить свое зло на Саре? Если он согласится ублажить ее, оставит ли она Сару в покое? Или в гордыне своей потребует исполнения угрозы? Если бы он знал ее убежище, то мог прокрасться туда перед восходом и убить ее, пока она спит. Только бы она не почувствовала его присутствие. Как же проникнуть к ней?
     Он продолжал обнимать Сару, чувствуя, как восстанавливаются с закатом его силы, слушая ее успокоенное, ровное дыхание.
     - Ты собираешься в театр сегодня? - спросила Сара.
     - Да, я буду там, - улыбнулся он, взглянул на нее, - но только если ты промоешь дверь.
     Добродушно усмехаясь, она сняла с двери чеснок и вымыла пол перед ней.
     - Морис зайдет за тобой? - спросил Габриель, помогая ей надеть мантилью.
     - Да, но я предпочитаю идти с тобой. Габриель покачал головой:
     - Нет, иди с Морисом, я последую за вами.
     - Зачем? - Она перевела дыхание. - Ты думаешь, Нина уже здесь?
     - Не знаю, но если она здесь, я должен предупредить ее действия, насколько смогу. - Габриель склонил голову набок и, слегка усмехнувшись, объявил:
     - Морис здесь.
     В следующий момент раздался стук в дверь.
     - Непременно будь в театре, - напомнила Сара.
     - Да, но все же позволь Морису проводить тебя после спектакля.
     - Хорошо. - Приподнявшись на носки, она прижалась к его губам, а затем отворила дверь и шагнула на улицу.
     Морис уставился на нее, нахмурив брови.
     - Что это за запах? - спросил он. - Чеснок?
     - Да, - поспешно сказала Сара. - Ну идем?
     Взяв Мориса под руку, она потащила его вниз по ступенькам. Стемнело, и Сара изнемогала от страха, представляя, что Нина уже вышла на свою охоту. Она поторопилась забраться в экипаж, нанятый Морисом.
     Он сел на сиденье рядом с ней, беря ее руки в свои.
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Прекрасно, - ответила она. - Почему ты спрашиваешь? Морис нахмурился:
     - Ты ушла с репетиции, так как плохо себя чувствовала. Я лишь хотел бы знать... что случилось, Сара?
     - Ничего.
     - Не лги мне, Сара-Джейн. Ты еще никогда не покидала репетиции просто так, ты не ушла, даже когда растянула запястье. Что происходит?
     - Ничего. Я просто устала. Могу я хоть раз устать? Разве я не работаю как одержимая целыми днями подряд?
     - Сара-Джейн, я знаю, тебя что-то тревожит. - Морис слегка сжал ее руку. - Мы договорились пожениться, - спокойно заметил он. - Я имею право рассчитывать на то, что ты поделишься со мной своей тревогой.
     Она глянула вниз на их соединенные руки, думая о том, что должна ему сказать об отмене их помолвки, о том, что это стало невозможным с возвращением Габриеля.
     - Сара-Джейн?
     - Ничего не случилось. Вздохнув, Морис отпустил ее руку и откинулся на сиденье.
     - Если бы это было правдой!
     Сара воспрянула духом, когда они подъехали к театру, который в этот вечер был набит до отказа.
     Однако ей не составило труда найти Габриэля среди моря незнакомых лиц. Он притягивал ее взгляд не хуже магнита. Она чувствовала его гордость за нее, то, как он любуется ею, и его желание... Она двигалась по сцене, забыв обо всем и обо всех, кроме него. Она хотела нравиться ему, говорить с ним языком танца.
     Морис наблюдал за ней. Лицо Сары порозовело, глаза сияли. А ее движения! Никогда она не танцевала с таким чувством. Тело ее летело, извивалось, поворачивалось, сгибалось, передавая каждый чувственный нюанс, будя воображение, заставляя переживать вместе с ней.

***

     Габриель со своего балкона тоже не отрывал глаз от Сары, ведь она танцевала для него, волнуя и искушая. Он даже видел блеск ее глаз, горевший в них огонь желания и чувствовал ее нетерпение.
     В перерыве он покинул театр и обошел его вокруг, но нигде не было и признака Нины или подвластных ей демонов.
     Убедившись в этом, Габриель направился в конюшни проведать своего Некроманта. Он нежно шептал жеребцу ласковые словечки, поглаживая его и осматривая, чтобы убедиться, что все это время за ним как следует ухаживали.
     Покинув Некроманта, он пошел в магазин, где накупил для Сары разных нарядов и отвез их на ее квартиру прежде, чем вернуться в театр.
     Когда представление закончилось, он аплодировал громче всех, а затем вышел на улицу, осматриваясь в потемках и пытаясь угадать присутствие Нины и связанные с ней опасносности. Он проследил за Сарой и Морисом, довольный, что тот провожает ее домой.
     Морис молча сидел напротив Сары с бесстрастным выражением, скрестив руки на груди. Сара уткнулась взглядом в колени, но чувствовала напряжение Мориса и натянутость, возникшую между ними. Несколько раз она хотела заговорить, объяснить ему, что их договор был ошибкой, что между ними все кончено, но не могла собраться с духом, не находила подходящих слов, не знала, как рассказать о том, что творилось в ее сердце.
     Когда они подошли к ее дверям, он с лаконичным кивком пожелал ей доброй ночи.
     Сара проследила, как он забрался в экипаж, и, вздохнув, закрыла дверь.
     Она почувствовала, что Габриель уже здесь и ждет ее, не успев даже обернуться от двери. С бьющимся сердцем она приблизилась к нему, жадно ища своим ртом его губы.
     Слегка помедлив, он обнял ее за талию, прижимая к себе так, чтобы она ощутила переполнявшее его желание. Он целовал ее долго, лаская ее рот языком. Руки его расстегивали платье у нее на спине, пальцы проникали через слои одежды, чтобы ощутить тепло и атласную мягкость кожи.
     Сара тихо простонала, когда руки Габриеля заскользили по ее телу, пробуждая все ее чувства. Она прижалась к нему, обнимая его за плечи, а затем стала осторожно снимать с него плащ, рубашку, желая видеть его, прикасаться к нему. Кожа его приятно холодила ее пальцы, тело казалось высеченным из мра