ома и из своей жизни.
   - Послушай, ковбой. - Джо даже поморщился от своего небрежного  тона.  Он
вертел вилку между пальцами, не зная, как  подступить  к  этому  вопросу.  -
Подойди ко мне, Коди. - Отодвинувшись  от  стола,  он  похлопал  ладонью  по
своему бедру.
   Мальчик мгновенно обежал вокруг стола и вскарабкался к нему на колени. Он
прижался к Джо, такой теплый и доверчивый, словно был настоящим  его  сыном.
Отцовские чувства всколыхнулись в Джо. Его решимость возросла еще больше. Он
не допустит, чтобы Коди снова страдал и мучился, - если только это  будет  в
его силах.
   - Коди, то, что я уезжаю.., на родео.., никак не связано с тобой. Это моя
работа. Этим я зарабатываю на жизнь.
   - Так же, как мама работает в школе? - спросил Коди.
   Он улыбнулся мальчику и пригладил его челку, лезущую в глаза.
   - Точно. Мы ведь и для тебя стараемся. Глаза Кода удивленно распахнулись.
   - Для того, чтобы ты жил в этом красивом  доме  и  у  тебя  была  еда,  -
объяснил Джо. - Чтобы мама  могла  ездить  на  машине.  Каждый  отец  должен
работать. Некоторые работают днем, другие по ночам, а я больше всего работаю
по выходным на родео.
   Марти благодарно улыбнулась Джо.
   - Вспомни, Кода, - добавила она, -  ты  видел,  как  отец  твоего  друга,
Питера, с портфелем в руках идет на работу? Он работает в конторе.
   - А отец Томми полицейский. - Кода сел прямо. - У него есть пистолет,  он
штрафует нарушителей и ездит в настоящей полицейской машине.
   Марти кивнула:
   - И он работает по ночам, когда Томми спит. А когда Томми  в  школе,  его
отец отдыхает дома.
   - А мой папа скачет на быках и диких лошадях. - Кода крепко обнял Джо  за
шею. - Классно!
   Джо усмехнулся и обменялся теплой улыбкой с Марти.  Возможно,  воспитание
детей и не такая уж трудная штука.
   - Когда-нибудь и у тебя будет своя работа. Тебе нужно  будет  работать  и
зарабатывать деньги, чтобы обеспечить свою семью. Ты  говоришь,  что  хочешь
стать ковбоем. Если ты станешь им, тебе придется колесить по всей  стране  и
участвовать в разных родео. Как.., мне.
   Он заметил, как  Марта  слегка  нахмурилась.  Неужели  он  зашел  слишком
далеко? Может быть, ему не следовало настраивать  Кода,  что  он  пойдет  по
следам отца - настоящего или вымышленного?
   - Значит, ты не сердишься на меня? - спросил Коли  застенчиво,  зарывшись
лицом в его плечо.
   У Джо застрял комок  в  горле,  когда  он  услышал  облегчение  в  голосе
мальчика. Флинт Томас! Что же это за отец? Что такого он наговорил сыну, что
тот выглядит затравленным, как маленький зверек? Но тут в глубине  его  души
раздался голос, взывающий к нему самому: а не был  бы  он  таким  же  плохим
отцом, останься жив его собственный ребенок? Если еще не худшим?
   - Нет, конечно, я не сержусь на тебя, малыш, - ответил Джо.
   Ему хотелось сказать еще что-нибудь. Коди так нужны  были  теплые  слова,
утешение. Он хотел ему сказать, что уже ничто не  сможет  оторвать  от  него
этого ребенка, что он всегда будет к нему возвращаться. И еще ему  хотелось,
чтобы Марти что-нибудь добавила. Но когда он взглянул на  нее,  то  заметил,
что она низко наклонилась над столом и украдкой всхлипывает.
   Когда Кода слез с колен Джо, глаза его светились надеждой.
   - Ты научишь меня кататься на лошади? - спросил он Джо.
   - Ну, гм, наверное, да. - Взгляд его снова поднялся к глазам  Марта.  Они
были широко открыты, все тело напряжено. Понятно. Снова промах.  Теперь  она
его убьет. - Только давай мы  сначала  подождем,  когда  разрешит  доктор  и
согласится мама.
   Кода с надеждой повернулся к ней:
   - Можно, мам? Можно папа меня поучит?
   - Пока нет, - сказала она. Голос ее был ломким, как сухие ветки. - Садись
доедать, малыш. - Она посмотрела Джо прямо в глаза. На этот раз он  прочитал
в ее взгляде что-то враждебное. Опять он переступил невидимую черту.
   Когда же он, наконец, поймет, как правильно поступать?

Глава 5

   - Все, больше никаких историй, -  произнесла  Марта  с  усталой  улыбкой,
закрывая книгу про ковбоев и кладя ее  на  столик  рядом  с  кроватью.  Кода
насупился:
   - Но, мама...
   - И больше никакой воды. Ты выпил уже столько, что можешь уплыть ночью. -
Она ласково взъерошила его волосы, и  он  забрался,  шурша  простынями,  под
одеяло.
   Джо стоял у кроватки, наблюдая,  но  не  вмешиваясь  в  священный  ритуал
укладывания спать. Марта взглянула на него. Одной рукой  он  придерживал  за
ошейник Скаута, выбивавшего хвостом дробь по полу, а в другой  держал  чашку
Коди с нарисованным на  ней  Винни-Пухом.  Она  улыбнулась:  так  велик  был
контраст между его темными, обветренными пальцами и яркой, блестящей детской
чашкой.
   Почему-то она ожидала неловкости, натянутой атмосферы. Но присутствие Джо
в их доме оказалось удивительно естественным. Ее сын  весь  вечер  улыбался,
смех, которого она почти не слышала со времени своего развода, разливался по
всему дому. Джо говорил только то, что нужно, стараясь успокоить  и  утешить
Коли. Он как-то легко и незаметно вошел в их маленькую семью.
   Ковбой больше не был для них незнакомцем. Между ними как будто  протянули
тонкую нить дружбы, сделав их союзниками в этой трудной ситуации. Его  ласка
и забота о ее сыне прогнали настороженность,  почти  прогнали.  Под  суровой
внешностью этого ковбоя ей открылись мягкость и нежность,  таившиеся  в  его
сердце.
   Вздохнув, мать поцеловала  сына  в  макушку,  погладила  его  по  щеке  и
шепнула:
   - Я тебя люблю. - Затем, выпрямившись, добавила:
   - А теперь ложись спать. Завтра в школу.
   Он кивнул и протянул руки к Джо:
   - Папа?
   Джо  вздрогнул.  Пальцы  его  так  сильно  стиснули  чашку,  что  суставы
побелели. Он бросил на Марта нерешительный взгляд. Она сделала шаг  назад  и
приглашающе кивнула, разрешая. Он двинулся вперед,  мимо  нее,  неуверенными
шагами. Рука его слегка задела ее плечо.  Она  поглядела  на  Джо  и  вдруг,
словно в яркой вспышке, увидела всего его: высокую, сильную фигуру,  мощь  в
каждом экономном, точно выверенном движении. Но то легкое беспокойство,  что
проскальзывало в его чертах, делало его не таким  уж  крутым  и  недоступным
ковбоем,  как  раньше,  и  от  этого  сила  его   притяжения   стала   почти
непреодолимой.
   Нервы ее напряглись  до  предела.  Несмотря  на  свою  привлекательность,
ковбои приносят лишь неприятности. Ей нужно почаще напоминать себе об этом.
   - Ты мне приготовишь завтрак  утром?  -  спросил  Коди,  глядя  большими,
лучистыми глазами на "отца", обнимая его за шею и  запечатлевая  поцелуй  на
его загорелой щеке.
   Джо кашлянул и сел на кровать. Под тяжестью его тела матрас прогнулся,  и
Кода скатился прямо ему под бок.
   - Понимаешь, дружок, мне надо уезжать на работу рано утром. Так рано, что
ты еще не встанешь к этому времени.
   Марта одобрительно кивнула, услышав эту отговорку.
   Губы мальчика дрогнули:
   - Опять родео?
   - Нет, - ответил Джо. -  Я  обещал  своему  другу  помочь  управиться  со
скотом. Не волнуйся, к ужину я вернусь. Хорошо?
   Коди медленно кивнул.
   - А у нас будет пицца?
   - Тебе следует спросить об этом маму, - ответил Джо, улыбаясь.
   - Мам!
   - Посмотрим. - Она тронула Джо за плечо, намекая, что ему  пора  уходить.
Подойдя к двери  спальни,  они  остановились  и  одновременно  потянулись  к
выключателю. Руки их соприкоснулись. Теплая ладонь  Джо  накрыла  ее  тонкие
пальцы.
   - Спокойной ночи, ковбой, - сказал он, полуобернувшись к Коди. Голос  его
звучал мягко и так близко, что у Марта перехватило дыхание.
   - Ты пообещал научить его скакать на лошади, - сказала Марта. Это не было
вопросом. Голос ее звучал ровно, но под тихой гладью уже зарождались  волны,
предупреждавшие Джо о надвигающейся буре. Он несколько раз  замечал  вспышки
гнева в ее глазах во время ужина, так  что  эти  слова  не  стали  для  него
неожиданностью.
   Он уставился в окно кухни, глядя  в  темноту.  В  бархатном  ночном  небе
мерцали крохотные огоньки звезд.
   - Да, я обещал Коди, что научу его ездить верхом. И не жалею об этом.
   Она замерла, неподвижно уставившись на свои руки, по локоть погруженные в
мыльную воду в раковине. Лицо ее побледнело, застыло, уголки губ опустились.
Она открыла на мгновение рот, но тут же снова закрыла его, не  произнеся  ни
звука.
   Джо сжал руки в карманах  джинсов,  плечи  его  ссутулились,  словно  уже
приняли на себя удар ее гнева.
   - Я знаю, ты собираешься обвинить меня...
   - Я не виню тебя ни в чем, - остановил его ее тихий голос.
   Ошеломленный, он поднял голову и уставился на нее, не веря своим ушам. Он
смотрел, как она медленно вынимает руки  из  воды,  плещущейся  в  раковине,
вытирает их полотенцем, затем складывает его и кладет на стол.  У  нее  были
маленькие и изящные ладони,  которые  могли  быть  то  сильными,  когда  они
защищали, то мягкими и нежными, когда успокаивали. Но он помнил еще, как они
легко, словно пробуя на ощупь, касались его груди, когда он целовал ее.  Ему
вдруг захотелось почувствовать эти ладони еще раз, но он прогнал эту  мысль,
зная, что она никогда больше не допустит его к себе так близко.
   Не глядя на него, Марта перебирала пальцами край полотенца.
   - Понимаешь, я просто оглушена всем этим. Ты сделал для нас так  много..,
то есть, я хочу сказать, для Коли.
   - Но ты не сердишься?
   Она покачала головой и вздохнула.
   - Нет. По правде говоря, я тронута.
   - Что-то ты не выглядишь особенно счастливой от моего предложения.
   - Нет. - Она откинула волосы со лба, заправив густые каштановые локоны за
ухо. - Я в растерянности. Как только я  подумаю  о  прощании,  ты  сразу  же
находишь еще одну причину  остаться.  Я  не  вижу  в  этом  смысла.  Да,  ты
помогаешь моему сыну. Но что мне делать, когда все  это  кончится,  как  мне
тогда осушить его слезы? Ведь Коди уже сейчас думает только о тебе.
   Как он мог объяснить, что, пытаясь помочь Коли, помогает самому  себе?  И
эта потребность становится еще сильнее, когда он глядит на Марти?
   Пожав плечами, Джо произнес:
   - Твоему сыну очень трудно отказать. Она устало потерла виски и поглядела
на него с глубокой грустью.
   - Странно, у его настоящего отца никогда не возникало с этим  трудностей.
Флинт всегда находил отговорки. Да, обещать  он  был  мастер,  но  потом  он
всегда нарушал данное слово.
   Джо опустил голову и сказал:
   - Что поделать...
   - Ты так хорошо разговаривал с ним за ужином. - Она шагнула к нему.
   - Тогда что же... Она вздохнула:
   - Все это только слова. Коди  еще  маленький,  но  он  уже  хорошо  знает
разницу между реальными поступками и пустыми обещаниями. И он знает, что его
отец не приезжает не только из-за  работы.  Он  видит  насквозь  все  убогие
отговорки Флинта. Флинт очень редко звонит ему. Он, видимо, даже не  приедет
к нему на день рождения, если вообще вспомнит о нем. - Она провела  ладонями
по бедрам, обтянутым джинсами. - Конечно, я напомню ему. Мне хочется,  чтобы
Флинт хорошо выглядел в глазах сына. Но он забудет. Он  всегда  забывает.  -
Марти осторожно тронула ладонью руку Джо. Пальцы  ее  были  теплыми  и  чуть
влажными, атласно-шелковистыми и нежными, как лепестки утренней розы. Внутри
у него все сжалось. - Ты показал моему сыну, каким должен быть отец,  сделал
его счастливым, дал ему почувствовать, что его любят таким, какой он есть. Я
тебе так благодарна за это. - Голос ее дрогнул.
   Джо поспешно отступил. Ему не хватало воздуха. Он вовсе не  такой,  каким
она его себе представляет! Если бы она только знала, что он ничем  не  лучше
Флинта!
   Пожав плечами, он ответил:
   - Сейчас Кода считает меня своим отцом.
   Значит, в нем живет надежда. Он хочет верить в своего отца!
   - Он считает себя виноватым в нашем разрыве с Флинтом. - Она изо всех сил
сжала руки, переплетя пальцы. - Ты слышал за ужином его  слова.  Он  боится,
что отец сердится на него, что  именно  из-за  него  отец  ушел.  Я  не  раз
пыталась ему все объяснить, но он еще  слишком  мал,  чтобы  понять  сложные
взамотношения взрослых и причины, по  которым  они  расходятся.  Наш  развод
очень больно ударил по нему.
   - А Флинт? Он не пытался поговорить с сыном?
   - Нет. Он даже никогда не дослушивает мои просьбы. Он считает,  что  Коди
уже переболел этим, как, например, корью или другой болезнью. Так же, как мы
сами уже свыклись с разводом.  -  Она  низко  наклонила  голову  и  украдкой
смахнула слезу. - Я чувствую себя такой беспомощной. - Голос ее дрогнул. - Я
не могу помочь сыну, дать то, что ему действительно нужно.
   Джо  страстно  хотел  обнять  ее,  прижать  к  себе,  чтобы  она   смогла
выплакаться у него на плече и облегчить свою боль. Но он не  сделает  этого,
потому что это было бы ошибкой.
   - Что же, ты считаешь, ему нужно?
   - Мужской пример. Настоящий отец. -  Она  уставилась  в  потолок,  словно
надеясь получить там ответ.
   Она была права. Кода нужен отец. А Марта нужен муж.
   Но Джо не может им помочь. Он не в состоянии быть хорошим отцом,  так  же
как и хорошим мужем. Что ж, остается делать то, что он может,  до  тех  пор,
пока не появится кто-то лучше его.
   - Самое смешное, - продолжала Марта, горько  усмехаясь,  -  хотя  это  не
смешно, а очень грустно.., ты сейчас ближе  Коди,  чем  когда-либо  был  его
настоящий отец.
   Привлеченная стуком падающих капель, Марта отошла закрутить  кран.  После
долгой паузы она добавила напряженным голосом, отражавшим все ее чувства:
   - Я не представляю, что делать.
   В это мгновение Джо понял, что он расскажет ей то, о чем поклялся  никому
никогда не рассказывать, - не для того,  чтобы  выговориться  или  облегчить
свою совесть. Нет, он сделает это для Марта.
   Это нужно сделать. Для нее намного важнее все  понять,  чем  для  него  -
избежать боли. Поэтому он ей это расскажет.
   Взяв женщину за плечи, мужчина повернул ее к себе лицом.
   Застигнутая врасплох его прикосновением, его близостью,  его  напряженным
взглядом, Марта смотрела на Джо, не в силах оторвать глаз. Морщинки на  лице
ковбоя казались еще глубже, жгучая боль таилась в глубине синих глаз.
   - Марта, - произнес он  глухо,  -  я  знаю,  что  ты  сейчас  чувствуешь.
Беспомощность и боль. Иногда мы не в силах защитить  своих  любимых.  Мы  не
можем  сделать  так,  чтобы  с  ними  никогда  ничего  не  случилось.   Твое
присутствие, твоя любовь для Кода важнее всех твоих слов.
   Она почувствовала, как рыдания сжимают  ей  горло.  Сколько  уже  времени
прошло с тех пор, как она последний раз открывалась кому-то, разрешала  себе
быть слабой? Облегчение  накрыло  ее  теплой  волной,  благодарность  отняла
способность контролировать свои чувства. Ей  безумно  хотелось  прижаться  к
Джо, впитать в себя его силу, почувствовать его спокойствие  и  уверенность,
услышать биение его сердца под своей щекой.
   - Ты говоришь, Коди знает разницу между пустыми  обещаниями  и  реальными
поступками. Тогда он может подумать, что ты просто стараешься  утешить  его.
Пройдет время, он повзрослеет и сам все поймет.
   - Но как... - прошептала она едва слышно, - откуда тебе все это известно,
Джо? Он покачал головой.
   - Как раз наоборот. Наверное, я самый большой глупец,  какого  ты  только
встречала. Я был.., я как Флинт.
   Он отвернулся от нее, внезапно сгорбившись не то от усталости, не  то  от
боли, не то от вины - она не знала, от чего именно. По  ее  коже,  там,  где
касались его руки, бежали мурашки. Не в состоянии оторвать от него  взгляда,
она последовала в дальний  угол,  к  окну,  куда  он  отошел.  Марта  видела
отражавшиеся в стекле неподвижное лицо, сжатые губы и застывший взгляд Джо.
   Не думая о последствиях, она осторожно положила руку на его спину,  сразу
же почувствовав, как вздрогнули и напряглись его мускулы.  Ее  тело  тут  же
отозвалось. Будто электрический разряд прошел через ее руку.
   - Я не верю тебе. Ты совсем не такой, как мой муж, - сказала она. Джо все
меньше и меньше напоминал ей Флинта. Сначала такая похожая красота этих двух
мужчин  насторожила  ее.  Но  во  всем  остальном  Джо  оказался  другим   -
ответственным, надежным, заботливым. Разве она не видела разницы?
   - Это правда. - Голос  его  звучал  угрюмо.  -  Я  жил  только  родео.  Я
жертвовал семьей и нормальной жизнью ради завоевания славы. Как еще смог  бы
я выиграть три мировых чемпионата?
   Да, она знала, чего стоит подняться на самую вершину в  мире  родео.  Она
видела дань, которую оно собирает с  семей,  с  друзей,  на  примере  своего
собственного замужества. Не многие способны  стать  первыми.  Те,  кому  это
удалось, окружены всеобщим обожанием. Те, кто остались в аутсайдерах, никому
не нужны, покинуты и раздавлены. Джо был одним из тех, кому  удалось  пройти
весь путь до самой вершины. И он знал родео совсем с другой стороны, не так,
как это представлялось стороннему наблюдателю.
   - И как, это того стоило? - спросила она, боясь, что уже знает ответ.
   - Тогда - да, теперь - нет.
   - Тебе это дорого обошлось, - сказала она, глядя в отражение его  глаз  и
видя боль, застывшую в них, чувствуя, как тело его окаменело под  ее  рукой,
словно бетон.
   - Это стоило мне жены. И... Резко качнув головой, он замолчал. Эти  слова
прозвучали для нее, как удар грома, и заставили  бешено  колотиться  сердце.
Теперь она поняла, почему его  дом  был  пуст,  лишен  какого-либо  тепла  и
заполнен лишь пылью и паутиной.
   Она почти физически почувствовала боль, мучающую его.
   - Тебя оставила жена? - И спохватилась:
   - Извини, конечно, мне не следовало совать нос не в свое дело.
   Но, стоило ей сделать  шаг  назад,  он  схватил  ее  за  руку  -  резкий,
отчаянный жест, будто мольба о помощи. Она посмотрела в его лицо, на котором
было написано глубокое, безысходное горе. Синие,  словно  кобальт,  глаза  с
покрасневшими веками потемнели. Глубокие  морщины  прорезали  лоб,  пролегли
вокруг рта.
   - Она погибла.
   Так же резко, как схватил, он отпустил ее руку, повернулся и направился в
прихожую, словно  вслепую,  на  негнущихся  ногах.  Голова  его  была  низко
опущена, шаги все ускорялись.
   Словно во сне. Марта двинулась за ним.
   Что сказать ему? Как утешить? Теперь она знала, какая боль  сжигает  его.
Знала и еще кое-что - она начала влюбляться в Джо,  как  только  разглядела,
что скрывается под его суровой маской.
   - Как  это  случилось?  -  прошептала  она,  полная  отчаянной  решимости
выяснить, что же преследовало его все эти годы. Джо стал ей ближе,  чем  был
когда-либо Флинт. Она чувствовала боль в его сердце, будто свою собственную.
   Он коротко вздохнул:
   - Автокатастрофа. Пять  лет  назад.  Воздух  между  ними,  казалось,  был
наэлектризован. Глядя в его измученные глаза, Марти  почувствовала,  что  ей
нечем дышать.  Он  бережно  вытер  слезу  с  ее  щеки.  Облизнув  губы,  она
почувствовала на них соленую влагу.
   - Не плачь из-за меня, - сказал он. - Это была моя вина.
   - Как? - Слово сорвалось с языка, прежде чем она смогла удержать  его.  -
Почему?
   Безысходная  печаль  вновь  заполнила  его  глаза.  Глядя  через  окно  в
бездонную темноту, он сказал:
   - Потому что я был идиотом. Потому что я не смог их  спасти.  Потому  что
меня не было там с ними.

***

   Он сказал слишком много.
   Он слышал, как за его спиной Марта сдерживает слезы, всхлипывая украдкой.
Ему не нужна была жалость этой женщины. Он всего лишь собирался  помочь  ей.
Не стало ли от его признания только хуже? Но теперь придется  объяснить  все
до конца.
   - Когда Саманта, моя жена, лежала  на  больничной  койке,  -  сказал  он,
загоняя вглубь свою боль и сосредоточиваясь только на том, что должен помочь
Марта, - под капельницей, вся в  каких-то  проводочках,  я  чувствовал  себя
абсолютно беспомощным. Я не мог ничего сделать -  только  слушать  проклятый
писк  того  прибора,  который  следит  за  сердцебиением,  и  смотреть,  как
поднимается и опускается ее грудь вмест