и
силуэтов деревьев, ни дорожек,  ни  следов  на  них  от  шин  роджеровой
машины.
   Пора спать. Пора обо всем забыть.
   Но, как только  Миллисент  вошла  в  свою  комнату  и  опустилась  на
постель, переживания прошедшей ночи заставили забыть о сне.
   Как любимый, ласковый, единственный на свете Роджер прикасался к ней,
как отзывалось ее тело на ласки!
   Казалось, комната в единое мгновение наполнилась  тенями  и  звуками,
отовсюду звучали слова любви. Да, она слышит дыхание Роджера, словно  он
рядом сию минуту, лежит и обнимает ее!
   Мне не жить без его поцелуев и ласк! Как я несчастна! Мое тело  зовет
его тело! Милый Роджер, как ты несчастен! Почему так  складывается  твоя
жизнь? Надо же, корпоративные интересы главнее всего на свете?
   А любовь? Неужели она похожа на жалкую божью  коровку,  карабкающуюся
по травинке к солнцу, к свету и от случайного порыва  ветра  срывающаяся
вниз, в темноту травы?
   Миллисент прижалась щекой к подушке, - та  все  еще  сохранила  запах
волос Роджера, - и попыталась представить, как  станет  разговаривать  с
возлюбленным, если тот признается ей в своих планах, расскажет о невесте
из Берна.
   Она будет холодна как рыба. Ей, честной девушке, впрочем, уже честной
женщине, безразличны личные дела работодателя!
   Да, скажет она, это интересно, но не больше. Посмотрит  безразличными
глазами на ненавистный профиль коварного обманщика и  ничем  не  выдаст,
никаким жестом, никаким словом, какая буря бушует в ее смятенной душе.
   Оказывается, у тела своя жизнь, своя  память,  неожиданно  обнаружила
Миллисент. Пока ее сознание  подыскивало  обидные  слова  для  человека,
который из любопытства и мужского азарта лишил ее невинности,  ее  грудь
ощущала прикосновения отсутствующего Роджера.
   Казалось, он дотрагивается прохладными ладонями до ее  спины,  целует
груди. Касается языком сосков!  А  затем  его  пальцы,  гибкие,  нежные,
чуткие  проникают   в   ее   жаркое   лоно,   скользят   там   легко   и
беспрепятственно, потому что все у нее внутри  наполнено  влагой,  соком
желания...
   Нет!  Так  продолжаться  не  может.  Надо  все  плотские  ощущения  и
головокружительные воспоминания чем-то заглушить.
   Миллисент сорвалась с постели, сбежала босиком по лестнице  в  кухню,
распахнула холодильник.
   Так, оливки, копченая  рыба,  тушеные  кальмары  в  банке,  несколько
лимонов, виноград на голубом блюде, кусок ветчины...  Нет!  Все  это  не
то... Ого, осталась добрая половина торта!
   Милли уселась за стол, налила в кружку холодного апельсинового сока и
с огромным аппетитом слопала кусок бисквита с шоколадным кремом.
   Если так дело пойдет и дальше, она  растолстеет,  станет  похожей  на
пивную бочку, тогда никто ей не скажет, мол, ты похожа на фею, на лесной
цветочек. Или лучше так - она сойдет с ума от бессонницы.
   Негодяй Роджер, как ты мог меня оставить,  почему  не  целуешь  и  не
обнимаешь?! Я люблю тебя, такая вот я дура!  И  наплевать  мне  на  твой
банковский бизнес и на целую  дюжину  швейцарских  невест!  Люби  только
меня, милый Роджер! - думала  она,  слизывая  растекающийся  по  пальцам
крем.
   Миллисент вновь распахнула холодильник.
   Нет, ни сыра, ни ветчины она не  хочет.  Все  же  замечательный  торт
приготовила  Флоренс,  удовлетворимся  пока   тортом.   Обидно,   завтра
необходимо проснуться ни свет, ни заря. А как хотелось бы поваляться  на
теплых простынях..
   Ах, как она устала, и зевота одолевает.
   Упав на постель, Миллисент  улыбнулась  собственным  мыслям,  и  пару
минут спустя крепко спала. Никому, никогда она не осмелилась бы поведать
о снах, будораживших ее подсознание до самого утра.
 
Глава 8 
 
   Неделя началась как обычно  с  приготовления  завтрака  для  рабочих.
Понедельник ознаменовался подключением дома к новым котельным на угле  и
электричестве.
   Мастер Редкноп, добродушно усмехаясь, разъяснял Миллисент:
   - Теперь ты, милая, будешь в полном порядке. И тепло и светло в доме.
Если шторм свалит столбы, на которых электрические провода,  то  есть  я
хочу тебе втолковать, если что вдруг случится с электричеством, тогда  у
тебя под рукой в запасе будет уголек. Бросишь его в  топку  -  и  дальше
можно зимовать.
   Сверкали  огни  сварочных  аппаратов  -  рабочие  заваривали   трубы,
раздавались зычные команды мастера, на всех  этажах  было  дымно,  пахло
горелой резиной,  всюду  хрустели  под  ногами  металлические  опилки  и
окалина.
   С рабочими мастер Редкноп как всегда шутил.  А  когда  заглядывал  на
кухню к Миллисент, то  озабоченно  присаживался  на  стул,  просил  дать
выпить чего-нибудь  холодненького.  И  почему-то  не  заикался  о  своем
прошлом предложении научить ее управлять машиной.
   Он,  наверное,  знает,  что  скоро  в  доме  будет   новая   хозяйка,
швейцарская банкирша, думала Милли. - И  жалеет  о  том  разговоре,  про
машину.
   Редкноп  искренно  благодарил  девушку  за  очередную  кружку  то   с
апельсиновым, то с яблочным соком и спешил к  рабочим.  Вытирая  со  лба
пот, мастер носился по этажам с чертежами, и чаще, чем обычно,  принимал
какое-то сердечное лекарство.
   Во  вторник  с  фабрики  привезли  мебель  для   отделанных   комнат.
Миллисент,  сверяясь  с  планом,   составленным   Роджером,   руководила
грузчиками. Как она нервничала -  ящики  с  трудом  проходили  в  проемы
дверей. Я - настоящая домоправительница, а не возлюбленная хозяина.  Да,
да, мне важнее, чтобы мебель оказалась  внутри  дома,  а  не  я  сама  в
объятиях коварного Роджера Харткортворда! - раздраженно размышляла  она,
наблюдая за работой грузчиков.
   К вечеру у нее оставалось сил лишь на то, чтобы упасть, где придется,
и уснуть.  Почему  же  Роджер  мне  не  звонит?  -  беспокоилась  Милли,
расчесывая перед сном свои лунные волосы. В доме  есть  теперь  телефон.
Разве ему не интересно, как продвигаются дела?
   Конечно, она и сама могла позвонить  ему,  но  чувства  противоречия,
обиды, еще чего-то, больно скребущего душу, мешали ей это сделать.
   Среда омрачилась тем, что стекольщик Смит жестоко поранил руку. Милли
вынуждена была сделать бедняге перевязку. Мистер  Редкноп  отвез  его  в
амбулаторию, а она принялась оттирать следы крови с дубового паркета.
   Сегодня уже третий день, как мы в разлуке, с грустью  думала  она.  А
мистер  Харткортворд  даже  и  не  помышляет  снять  трубку  и   набрать
телефонный  номер  собственного  поместья.  А  что  если  мы   все   тут
взорвались? Или у нас лопнули трубы  и  полдома  залило?  Или  случилось
землетрясение... Все они мужчины таковы: с глаз долой,  из  сердца  вон.
Конечно, он забыл обо мне и о том, что случилось  между  нами  три  ночи
назад".
   Мистер Редкноп, вернувшись в поместье,  дал  команду  заменить  часть
паркета, сообщив, что кровь - такая  штука,  которая  плохо  оттирается,
плохо отмывается, да и зачем такой  красавице,  как  Миллисент,  тратить
силы, стоять на коленях, марать свои белые ручки?
   Юная женщина смутилась от прозвучавших замечаний старого мастера.  Он
это заметил, хмыкнул в усы и перевел разговор на другую тему.  Порадовал
известием о том, что Смиту гораздо лучше.
   - Миллисент, какая у вас легкая рука. У нашего Смита, благодаря вашей
повязке, моментально  прекратилось  кровотечение.  У  вас  есть  талант,
терпение и умение  сострадать.  Почему  вы  не  учитесь  на  медицинскую
сестру?  Неужели  вам  интереснее  с  нами,  слесарями   и   плотниками,
сварщиками и столярами?
   - Вы правы, мистер Редкноп. С вами мне интереснее.  Этот  дом  -  как
живой человек. Мы делаем его жизнь лучше, оберегаем от смерти.
   - Неужели? - улыбнулся мастер.
   - Конечно! - с  жаром  ответила  Миллисент,  не  замечая  добродушной
иронии в свой адрес. - У дома, как у всякого человека, есть тайны,  есть
болезни, есть свои радости и свои беды. Что я вам говорю,  вы  сами  все
прекрасно понимаете.
   - Вы - большая умница,  Миллисент!  -  Редкноп  посмотрел  на  нее  с
нескрываемой нежностью. - Дай Бог вам хорошего жениха!
   Знаете, как называет вас стекольщик Смит?
   Золушка с льняными  волосами.  Вы  бы  обратили  внимание  на  парня,
как-никак спасли ему руку. А можете спасти  и  его  сердце.  Кстати,  он
неплохо зарабатывает, я ценю его как работника. И никому не отдам подряд
Смита, дождусь его выздоровления!
   Господи, до чего наивным  показался  этот  разговор  старого  мастера
Миллисент.  Он  же  видит,  что  она  не  верит  мужчинам,  считает   их
обманщиками. И вообще, она не лягушка, прыгающая с кочки на кочку. Не  в
ее характере метаться из одной постели в другую.
   Не позвонил Роджер и в среду. Все ясно, она для него - пустое  место.
Он  ее  специально  ласкал-баюкал,  чтобы   прилежнее   исполняла   свои
обязанности домоправительницы.  Хорошо,  она  станет  исполнять  их  еще
лучше.
   В эту ночь Миллисент заснула со слезами на глазах. Как  одиноко  было
ей, как холодно!
   Пусть даже в доме  заработают  сто  котельных,  все  равно  ее  будет
пробирать ледяной холод.
   В четверг и пятницу основная работа мисс Рич была  связана  с  садом.
Озеленители  размечали  территорию  газонов,  укладывали  дерн,   меняли
дренажные трубы.
   Она ходила по дорожкам, присматривая  за  специалистами.  А  все  же,
какой чистый, напоенный запахами трав воздух в  Харткортворде!  До  чего
здесь легко и свободно. И  как  красиво  вокруг,  глаз  не  оторвать  от
холмов, величавых крон деревьев, летающих в вольном небе птиц...
   От Миллисент зависело будущее сада, нельзя было допустить ни малейшей
ошибки. В некоторые моменты приходилось чуть ли не  валиться  с  ног  от
усталости, но ей нравилась работа, и она с удовольствием  отмечала,  как
меняются окрестности и преображается  сам  дом.  Она  была  причастна  к
осуществлению прекрасного проекта, вкладывала собственные силы и частицу
души в возрождение исторического поместья.
   Миллисент забыла, что такое скука, ей были теперь  смешны  разговоры,
которые она вела когда-то с Эдисоном и Кэт. Какой  она  была  глупой!  А
самое интересное, ей удалось переменить свое мнение о мужчинах.  Не  все
они были кобели, это раз. Обнаружилось, что самый  лучший  из  мужчин  -
Роджер! Это два.
   Ушли неприятные мысли, связанные с первым отчимом и его  сыном,  даже
не вспоминались события в Волчьем Логу.
   В субботу приедет Роджер. Да, он должен появиться. И  она  его  ждет.
Эта мысль наполнила молодую женщину силой и бодростью.  Правда,  тут  же
заставила задуматься. Ну хорошо, он приедет.  А  дальше  что?  Будь  что
будет... Чужой жених Роджер Харткортворд,  ее  любимый  мужчина  прижмет
исполнительную домоправительницу к своей груди, поцелует, и она  забудет
всю усталость... Только бы он приехал!
   Как Милли соскучилась по хрипловатому голосу,  по  серым  глазам,  по
милой улыбке!
   Юная женщина старалась избавиться от всех  своих  переживаний,  гнала
прочь мысли о возможной сопернице  из  далекой  Швейцарии.  Нет  никакой
соперницы! Просто Флоренс очень любит своего брата  и  боится  за  него,
придумывая на ходу всевозможные опасности.  Не  может  Роджер  поступить
расчетливо и жестоко с женщиной, он благородный,  открытый  и  искренний
человек. Нежный и ласковый, он...
   Миллисент стояла рядом с телефонным аппаратом, ее левая рука  вот-вот
хотела снять трубку, а правая - набрать номер. Его номер.
   И ничего, пусть он сам не звонил ей целую неделю. Она не гордая,  она
его любит и сама справиться о его делах, здоровье, о том, скучал  ли  он
по ней. Нет, лучше спросить скучал ли по своему родовому гнезду...
   - Милли! Это ваша льняная головка сияет в окошке? - окликнул  женщину
мистер Редкноп, усаживаясь в машину. - Подойдите ко мне, если  нетрудно.
У меня к вам серьезное дело.
   Что такое? Может быть, мастер хочет сообщить ей что-либо  о  Роджере?
Возможно, он знает, почему хозяин столько времени молчал? Не дай Бог,  с
ее возлюбленным беда...
   Она слетела вниз, словно пушинка, гонимая случайным порывом ветра.
   В руках у Миллисент оказался сложенный вдвое листок бумаги.
   - Что это? Господи, не пугайте меня! Это...
   - Почта Амура, - улыбнулся мастер. - Прочтите на досуге.
   Редкноп нажал на  газ,  подмигнул  растерявшейся  Миллисент  и  через
минуту его автомобиль скрылся за поворотом.
   Стоя  под  липами,  юная  женщина   внимательно   прочитала   строки,
написанные крупным, почти детским почерком:
 
   "Миллисент, я пишу с надеждой получить ответ. Вы та самая девушка,  о
которой я мечтал всю жизнь - самая добрая и нежная! Ваш голос преследует
меня везде, я перестал спать и есть. Рука у  меня  почти  зажила.  Скоро
открою собственную стекольную мастерскую. Это я так,  на  всякий  случай
сообщаю, чтобы вы не подумали, что я не сумею  обеспечить  свою  будущую
жену всем необходимым. Навеки ваш Лайонелл Смит".
 
   Миллисент улыбнулась и тут же чуть было не заплакала.
   Ей, конечно, не приходилось еще в жизни получать  такие  письма.  Что
сказать?  Смешной  мальчишка,  да  и  только!  Ей  вспомнилось,   какими
восторженными глазами смотрел на нее стекольщик, когда  она  накладывала
жгут на предплечье и перевязывала резаную рану. Казалось, Смит  был  рад
случившемуся несчастью.
   Если бы он только знал, добрый, славный Смит, что творится у  нее  на
душе. Какая тоска сжимает сердце!
   Роджер... Миллисент произнесла заветное имя и тут же забыла о записке
Смита. Завтра она увидит его. Юная  женщина  поспешила  в  дом.  Записка
стекольщика осталась лежать в траве под липами.
   И в пятницу он не позвонил ей. Ничего, она терпеливая,  умеет  ждать.
Она ждала, когда мама наконец-то  станет  счастливой,  ждала  объяснений
Эдисона, не спешила убегать из дома Реджинальда Хоггвардтса,  надеясь  в
конце концов получить  честно  заработанные  деньги.  И  сейчас  проявит
терпение.  Остался  всего  один  день,  и   коварный,   любимый   Роджер
Харткортворд появится на пороге своего особняка.
   Есть плюсы в том, что он не позвонил ей.
   Значит, с ним все в порядке. Обычно люди, когда звонят  по  телефону,
сообщают что-то необычное, тревожное про себя, или чего-то требуют,  или
ждут сочувствия. А если звонков нет, тогда и причин для беспокойства как
бы не существует...
   Какой замечательный сон приснился Миллисент с пятницы на субботу! Как
будто она встретила у крыльца дома Флоренс, и та  под  большим  секретом
сообщила ей, что Роджер уволился из своего банка и  поступил  на  службу
под начало мистера Редкнопа.
   "Представляешь, мой брат учится столярному ремеслу", - сообщила ей во
сне Флоренс. Почему он так поступил? Да потому, что хотел быть  ближе  к
Миллисент. Прекрасный  сон!  Она  смеялась  во  сне,  словно  счастливый
ребенок!
   Утро действительно оказалось мудренее ночи.
   Заслышав знакомый звук двигателя, Миллисент бросилась к  окну.  Боже!
Он приехал.
   С сияющими глазами,  разбросанными  по  плечам  волосами,  в  длинной
розовой рубашке Милли стояла у окна и улыбалась во весь рот.  Точно  так
же, как однажды в детстве, когда столкнулась под Рождество в магазине  с
"живым" Санта Клаусом.
   Роджер! Ну, посмотри на меня! Я  торчу  в  окошке.  Я  -  твоя  милая
девочка, как ты меня называл.
   Но прибывший наконец-то в свои  владения  хозяин  обошел  автомобиль,
открыл левую дверь... Верить или не  верить  глазам?  На  дорожку  вышла
молодая дама в умопомрачительном платье - оно ловко обтягивало ее бедра,
грудь, совершенно плоский живот. Гостья и двигалась, как королева, ножки
в изящных туфельках зацокали по каменным плиткам дорожки!
   Роджер  почтительно  двигался  следом,  что-то  говорил  девушке.  Из
спальни Миллисент видела, -  глаза  не  станут  врать,  -  он  постоянно
улыбался.
   Миллисент отшатнулась от окна. Все понятно!  Вот  она  -  швейцарская
невеста на миллиард долларов. Да, такая  только  и  может  быть  дочерью
банкира, у которого куры денег не клюют!  Как  выступает,  как  говорит,
бросает через плечо надменные улыбки!
   Она почувствовала,  как  кровь  отлила  от  ее  лица.  Только  бы  не
грохнуться в обморок! Милли потерла пальцами  виски,  сделала  несколько
глубоких вдохов. Мечтать никому не вредно.
   Но все! Конец мечтам. Да, она Золушка, только  не  настоящая,  а  та,
которая не смогла попасть на бал и встретить своего принца.
   Хватит морочить голову пустыми ожиданиями, она  вычеркнет  из  памяти
все: и дождливую ночь, и то, как расчетливый банкир спасал ее, кормил, и
она, с перепугу, съела целый пакет печенья.  И  ночь  страсти  она  тоже
забудет...
   Все, все решительно вычеркнет из головы.
   Не случайно он молчал, лежа с ней в постели.
   Или почти  ничего  не  говорил.  Ему  просто  захотелось  познать  ее
девственную плоть, а в этом случае слова не нужны.
   Миллисент оделась, расчесала волосы, завязала  их  строгим  узлом  на
затылке, наскоро умылась в  ванной,  даже  не  выдавив  как  обычно,  из
любопытства, на руку или щеку из очередного яркого  тюбика  крем.  Затем
спустилась в холл,  вежливо  поздоровалась  с  Роджером  и  незнакомкой.
Бесстрастно спросила, не приготовить ли кофе.
   - Нет, Милли, - коротко ответил Роджер. - Мы очень торопимся. Я  хочу
показать дом, и мы сразу уедем в город. Кстати, познакомьтесь!
   - Элизабет Кроулберг! - холодно произнесла девица, не подав руки.
   - Миллисент!
   - Пригласи к нам мистера Редкнопа, Милли! - приказал Роджер.
   "Мы... К нам!..". Даже не счел нужным познакомить ее с гостьей! А,  в
общем, правильно сделал.  Нет  никакого  желания  смотреть  в  холодные,
надменные  глаза,  отвечать  на  ледяную,  ничего  не  значащую  улыбку.
Принцесса! Такие же стальные глаза, как у Роджера.
   Дорогая прическа, каждый волосок на месте.
   Миллисент старалась не обращать внимания  на  голоса,  доносящиеся  с
верхней площадки лестницы. Роджер смеялся, рассказывал  что-то  веселое,
вел себя так, будто нахваливал и собственную персону, и  свой  дом.  Его
спутница больше молчала, лишь однажды громко произнесла:
   - Роджер, у тебя превосходное будущее!
   Славный дом, молодец, что сохранил  его.  В  Европе  таких  почти  не
осталось.
   От досады Милли ударила кулаком по перилам.  Скажите  на  милость,  в
Европе таких домов нет! Да откуда  у  вас  самих-то  все  эти  роскошные
особняки? Только ведь благодаря старинным богатым предкам. Если бы у нее
тоже были такие предки, она бы не стояла сейчас здесь, не трепетала,  не
выслушивала бы сдержанные короткие требования, мол, нет, не  готовь  нам
кофе... Она блистала бы сейчас где-нибудь в кругу поклонников, лежала на
фешенебельном пляже, потягивая прохладительные напитки...
   Конечно, воля хозяина приводить в дом того, кого он  считает  нужным.
Но можно  было  хотя  бы  что-то  объяснить  ей!  Да,  она  обыкновенная
домоправительница без претензий на что-либо. Но у нее есть гордость.
   Миллисент решила больше не появляться на глаза приехавшей паре: пусть
воркуют, сколько угодно. Возможно, она им мешает.
   Хорошо, побудет в своей комнате и не выйдет, пока  те  не  отправятся
восвояси. Никакой ревности при этом Милли не испытывает, ревность вообще
смешной пережиток.
   Просто неприятно находиться рядом с долговязой вырядившейся  девицей.
Интересно, куда это они  торопятся?  На  премьеру  в  модный  театр,  на
званный ужин? Как давно они знают друг друга?
   Но у окна стоять ей никто не может запретить. Может, она видит своего
коварного искусителя в последний раз. Ага... Вот они  вышли  из  дверей,
спустились под руку по лестнице, вот Роджер необыкновенно бережно усадил
девушку в машину, уселся сам. За рулем шофер, чего раньше не  случалось.
Это, разумеется, официальный визит невесты. Машина тронулась с  места...
Скатертью дорога!
   Решение пришло в голову сразу же. Еще не  улеглась  легкая  пыль  над
дорожкой, поднятая колесами уехавшей автомашины.
   С  нее  довольно!  Ноги  ее  в  доме  больше  не  будет.  Немедленно,
немедленно уезжать отсюда. Она  оставит  записку  мистеру  Редкно