й с Джоном  приятель,  схватил  ее  за
руку и со словами "Так вот она где!" почти  насильно  поволок  туда,  где  у
стены в одиночестве стоял Джон.
   - Джон, смотри, кого я привел. Ты ведь ни с кем не танцуешь  этот  танец?
Он последний, а лучшей партнерши тебе не найти. Что же ты медлишь? Я за весь
вечер ни разу не видел, чтобы вы танцевали вместе.
   Мадлен хотелось ударить этого коротышку сумочкой по голове, но  не  могла
же она устроить сцену здесь, только этого недоставало.  А  кроме  того,  она
знала, что все это он делал по доброте душевной.
   - Позвольте? - с холодной учтивостью произнес Джон. Он взял ее под локоть
и повел на середину зала.
   Оркестр заиграл неторопливый тустеп, ей захотелось вырваться и убежать от
его  ностальгической  сентиментальности.  Неужели  они  не   могут   сыграть
что-нибудь ритмичное?
   - Мне жаль, что ты попал в такое затруднительное положение из-за меня,  -
сказала она натянуто.
   Он притянул ее к себе, заставив принять нужную позицию для танца.
   - У тебя был такой вид, словно ты жаждешь сбежать. Но я-то знаю,  что  ты
никогда бы этого не сделала. Устроить сцену? Да разве можно?  Бог  запрещает
такое.
   Она невольно покраснела, не смея поднять глаза выше его загорелой шеи.
   - Весь мой род - это длинная цепочка  людей,  связанных  условностями,  -
напомнила она ему.
   - За исключением твоей покойной двоюродной бабушки Джесси, - процедил он,
и невольная улыбка тронула его губы.
   Она сухо улыбнулась.
   - Да, только за одним исключением.
   Он глубоко и шумно вздохнул. Рукой, лежащей на черном шелке ее платья, он
бессознательно притянул ее ближе, и теперь, когда они двигались,  подчиняясь
чувственным звукам музыки, его мускулистые бедра касались ее.
   Его теплая сильная рука будила трепет во всем теле. Пальцы, державшие  ее
кисть,  неожиданно  страстно  сплелись  с  ее  пальцами  под  завораживающий
медленный ритм мелодии.
   Его дыхание, равно как и ее, становилось все более неровным.
   - Прижмись ко мне и расслабься... - прошептал он беспокойно. - Только  на
минутку... Дай мне почувствовать тебя.., всю тебя.., сразу.
   Ей не следовало этого делать, но она не могла противиться  ему,  особенно
после мучительной разлуки последних недель.  Она  расслабилась,  прильнув  к
нему всем телом. Его руки скользнули по спине, поддерживая, лаская ее,  щека
коснулась ее виска, и усы слегка щекотали, когда губы дотронулись до ее губ.
   Его пальцы судорожно сжались, но она не издала ни звука, забыв  обо  всем
на свете, завороженная его близостью. Она прикрыла глаза и обхватила  руками
его шею, а музыка все плыла, и бедра его все теснее прижимались к ее бедрам.
   Он слегка ослабил объятия, сделав очередной поворот, и она тихо застонала
от близости его тела, от мучительной боли и страстного  нетерпения,  которые
оно источало. Она тянулась лицом к его теплой шее, упоенно вдыхая запах  его
одеколона.
   - Джон... - прошептала она с мукой в голосе.
   - Еще ближе?.. - также шепотом спросил он. - Так? - Ласки становились все
более интимными, и вдруг она почувствовала дрожь в его руках.
   Она затаила дыхание, лицо перекосилось от боли.
   - Джон, прошу тебя.., не надо, ну пожалуйста, я не.., не вынесу  этого...
- умоляюще шептала она, прижимаясь к нему.
   - Ты ведь все еще хочешь меня, - сказал он хрипло. - Я это чувствую.
   - Нет! - Она отпрянула от него, глаза, полные слез, вспыхнули, когда  она
встретилась с его горящим взглядом. - Все кончено, ты  ведь  сам  сказал.  -
Слезинка выскользнула из-под ресниц и покатилась  по  пылающей  щеке.  -  Ты
сказал, что больше меня не хочешь.
   Она вырвалась из его объятий, повернулась и поспешила к выходу. Он догнал
ее у самой двери и вышел вместе с ней из зала прямо  в  ночь.  Он  обнял  ее
одной рукой и увел в глубокую тень от высоких колонн у главного входа.
   - Не совсем так. - Он обнял ее крепче. - Мадлен, ты сведешь меня с ума.
   - А ты еще не забыл свою подружку-блондиночку? -  буркнула  она,  сердито
утирая слезы.
   Он раздраженно вздохнул и слегка встряхнул ее.
   - Выкинь Мелоди из головы, - Ну что ты, Джон, она  ведь  такая  ласковая,
такая податливая, такая молоденькая! - сказала она,  стараясь  вырваться  из
его рук.
   - Прекрати! - почти выкрикнул он, стиснув ее в объятиях, чтобы удержать.
   Она откинула голову и взглянула в его мрачное, напряженное лицо.
   - Что с тобой, Джон? Я очень тебе досаждаю?  -  спросила  она  с  горьким
смешком.
   - О Боже, что еще ты скажешь? - Вид у  него  был  угрожающий.  Он  долго,
пристально вглядывался в нее. - А теперь скажи мне, что мой  кузен  делал  в
твоей комнате в тот вечер?
   - Прости, не поняла.
   Он поднял голову, глядя на нее сверху вниз.
   - Я намерен выслушать объяснение, если оно у тебя есть, - заявил он.
   - Джон, как это великодушно с твоей стороны! - воскликнула она. -  Только
вот жаль, я решила, что не обязана ничего объяснять.
   Она почувствовала, как руки его сильно сжали ее.
   - Мы оба одинаково желанны друг другу, - проговорил он, наклоняясь к ней.
- И все равно ты скажешь мне то, что я хочу знать... Не сейчас, так потом.
   Он жадно приник к ее рту, и она утонула в райском блаженстве.
   Как она ни старалась, ей было трудно  притворяться  спокойной,  когда  он
держал ее в объятиях. Она едва дышала, а  сердце  готово  было  разорваться.
Ногти ее впились в тонкую шерсть его пиджака, губы раскрылись навстречу  его
губам, дрожь прошла по всему ее телу, и из горла  вырвался  тихий  протяжный
стон.
   - Боже, как ты мне нужна, - прошептал он, на миг оторвавшись от ее губ, и
снова властно приник к ним.
   Она хотела было сказать ему то же самое, но голос пропал.  Она  обхватила
его руками и перестала сопротивляться, позволив  ласкать  ее  так,  как  ему
вздумается, пылко отвечая на его ласки.
   Губы его, скользнув по щеке, зарылись к шелковые волны волос. Прерывистое
дыхание, тяжелые удары сердца без слов сказали  ей,  что  он  взволнован  не
меньше ее.
   - Поедем ко мне, Мадлен, - прошептал он хрипло, дрожь неодолимого желания
пробежала по его мощному телу, и все  это,  вместе  с  низким  взволнованным
голосом, заставило ее остро почувствовать, как он мучительно напряжен.
   Она собралась с духом и мягко отстранилась от него. К  ее  удивлению,  он
без звука отпустил ее.
   Она отвернулась, теребя свою сумочку и пытаясь немного успокоить дыхание.
   - Нет, Джон, - сказала она тихо.
   - Он что, настолько хорош? - спросил он грубо.
   Она опешила, лицо вспыхнуло от неожиданного оскорбления.
   - К черту тебя! - бросила она, не замечая боли в его глазах.
   - Все норов, норов, - проворчал он, с  восхищением  глядя  на  сверкающие
зеленые глаза и разметавшиеся в беспорядке  волосы.  -  Бог  видит,  как  ты
хороша, когда хочешь кусаться.
   - Я бы с удовольствием укусила тебя, - выпалила она.
   Он сделал шаг ей навстречу.
   - Поедем ко мне, я предоставлю тебе такую возможность. - Голос понизился.
- Как в прошлый раз, помнишь?
   Она помнила  и  потому  покраснела.  Прежде  чем  она  нашлась,  что  ему
ответить, он был уже так  близко,  что  она  и  вовсе  утратила  способность
соображать.
   Сердце яростно колотилось, и она понимала, что больше всего на  свете  ей
хочется поехать с ним. Но не могла решиться, не сейчас...
   - Поедем ко мне, - повторил он тихо. - Ты ведь хочешь этого.
   Она прерывисто вздохнула и отвернулась.
   - Признаю, что многим тебе обязана, - прошептала она, -  ты  научил  меня
ценить мое собственное  тело.  Но  я  не  могу  больше  испытывать  терпение
Доналда, он ждет меня. - Она отодвинулась от него, не в силах заставить себя
взглянуть ему в лицо после такой явной лжи. Но только ложь могла  спасти  ее
от его постели.
   Он окаменел, глаза мгновенно сделались ледяными.
   - Не смею тебя задерживать, - сказал он сухо. - В конце концов,  дорогая,
тело есть тело, не все ли равно чье.
   Она повернулась и быстро пошла к машине.  Слава  Богу,  ей  удалось  уйти
прежде, чем она сдалась на его уговоры. Она любила его, хотела его, пошла бы
за ним на край света, попроси он ее об этом.  Но  она  не  хотела,  чтоб  он
считал ее.., доступной. Слезы градом потекли по  щекам,  когда  она  села  в
машину. Она начала понимать, что жизнь ее становится невыносимой без Джона.

Глава 8

   Она лежала без сна уже несколько часов и лихорадочно думала  о  том,  что
сказала Джону. Она никогда раньше не лгала ему. Неважно, что он  подумает  о
ней, неважно, что он поймет, как она уязвима, она все же должна сказать ему,
что не собиралась в постель к Доналду.
   Протянув руку, она подняла трубку. В конце концов, что она теряет? Только
гордость и уважение к себе...
   Пальцы, державшие трубку, дрожали. Время уже за полночь, но Джон, конечно
же, не спит. Он,  типичная  сова,  не  мог  так  рано  лечь.  Сердце  бешено
колотилось в груди. Чувствует ли он то же, что и она? Его поведение на  балу
доказывало то, что она желанна ему. Может быть,  не  поздно  все  исправить,
пока пропасть между ними не увеличилась еще больше.
   На другом конце провода подняли трубку.
   - Резиденция Дуранго. - Это был Хосито, напряженный, встревоженный.
   - Здравствуй, Хосито, это я, - сказала  она  после  минутного  колебания.
Последовала пауза.
   -  Так..,  так  приятно  слышать  ваш  голос,  сеньорита,   -   несколько
неестественно произнес он.
   - Могу я поговорить с Джоном? - спросила  она  торопливо,  опасаясь,  что
передумает. Хосито откашлялся.
   - Momentito <Минутку (исп.).>, - пробормотал он, -  сеньор  Дуранго,  это
мисс Виньи...
   Последовала пауза, затем залп ругательств и отрывистые приказания, Мадлен
не могла расслышать какие. Она ждала с замиранием сердца.
   Хосито снова откашлялся.
   - Ой, сеньорита, - начал он сдавленным голосом, - он говорит...
   - Скажи ей, черт тебя подери, - услыхала она, как  проревел  Джон  где-то
совсем рядом с трубкой, заглушая голос Хосито.
   Хосито набрал в легкие воздуху.
   - Я сожалею, сеньорита, но он говорит... Он никогда больше не  захочет..,
видеть вас или же говорить с вами и.., просит больше его не беспокоить.
   Она закрыла глаза, даже не пытаясь  отвечать,  потом  осторожно  положила
трубку на место, а слезы ручьями лились по щекам. Она редко  плакала,  разве
что в каких-то совсем особых случаях. Но сейчас был именно такой случай.  Ее
словно хоронили заживо, потому что жизнь без Джона была для нее  равносильна
смерти.
   Остаток уик-энда прошел как  в  тумане.  И  только  утром  в  понедельник
блеснул просвет:  позвонил  Билл  Гоннелс  и  сказал,  что  ее  дом  наконец
отремонтирован и она может переезжать.
   Она сразу же принялась собирать вещи и переносить их  в  багажник  своего
желтого "фольксвагена". Доналд стоял, засунув руки в  карманы,  и  с  тоской
наблюдал за ней.
   - Мне было приятно приютить тебя, - сказал он, улыбнувшись. - И не только
потому, что это злило Джона.
   Она улыбнулась в ответ.
   - Я перед тобой в долгу. Он удивленно поднял брови.
   - Ты хочешь сказать, что, если у меня провалится крыша, ты позволишь  мне
пожить в скворечнике за твоим домом?
   - Только там нет ни стен, ни крыши. Он вскинул подбородок.
   - Но ведь я был бойскаутом. Она пожала плечами.
   - Тогда он твой. Доналд, я и вправду очень благодарна тебе за то, что  ты
позволил пожить у тебя, - добавила она уже серьезно.
   - К моему удовольствию. - Он внимательно поглядел на  нее.  -  Ты  ужасно
бледна последние дни, следует пойти к врачу...
   Она отвернулась.
   - Я живу на нервах, в этом все дело. А кроме того, вряд ли я больна  -  я
прибавила в весе. - Она тронула поясок брюк. Он был не застегнут, так как не
сходился на талии.
   - Но все же мне за тебя неспокойно.
   - Как мило с твоей стороны, - промурлыкала она, хлопая ресницами. -  Если
будут звонить, скажи, что я переехала.
   Он пристально поглядел на нее.
   - То есть Джону? Она покраснела.
   - Всем.
   - Ну конечно. - Он откашлялся. - Хочешь, я скажу ему правду о том  вечере
с шампанским?
   - Нет. Иначе мне придется сказать ему правду  о  другом  вечере  -  после
благотворительного бала. Я ему вроде как намекнула, что  ты  ждешь  меня,  -
призналась она.
   Он удивленно вскинул брови.
   - Зачем?
   Она состроила гримасу.
   - Это долгая история. Но номер сработал, к сожалению. А когда я  пыталась
позвонить ему и все объяснить, он отказался разговаривать со  мной  и  велел
передать, что просит больше его "не беспокоить".
   - Может быть, он был не в настроении и  вовсе  не  имел  это  в  виду,  -
предположил Доналд, - у него ведь отвратный характер.
   - Может быть. - Она вздохнула. - Поживем - увидим. Остается только ждать.
   Но ждать  пришлось  недолго.  В  этот  же  день  под  вечер  "роллс-ройс"
затормозил на дорожке, ведущей к ее дому. Она, затаив дыхание, выглянула  из
окна и с разочарованием увидела, что это Хосито, а не Джон. В руках  он  нес
небольшую коробку, а вид у него был точно у грешника в день Страшного суда.
   Она открыла дверь прежде, чем он позвонил.
   - Ну как дела?  -  спросила  она  с  надеждой.  Может  быть,  Джон  решил
помириться?
   Хосито вручил ей коробку. Там были разные мелочи, которые она приносила в
дом Джона, включая ее фотографии, сделанные  им.  Она  еле  удерживалась  от
слез, глядя на эти памятные безделушки.
   - Я так сожалею, - простонал Хосито. - Он все равно что раненый зверь,  я
не могу  с  ним  разговаривать.  Что  он  заставлял  меня  говорить  вам  по
телефону... Вы меня простите, сеньорита, но он даже не дал мне позвонить вам
и извиниться, сказал, что уволит меня. Он бы и уволил.
   - Уволить тебя? - ахнула она. - Да ты ведь с ним уже...
   - Это все так, - согласился Хосито, пожав плечами. В  черном  костюме  он
казался немного выше. - Но сейчас он совсем без жалости увольняет людей.  Он
всегда был суров, а сейчас и вовсе стал непробиваемым, как кирпичная  стена.
Тогда ночью, когда вы звонили, он взял бутылку виски к себе в комнату  и  до
вчерашнего утра не мог поднять головы. Это первый раз  после  смерти  миссис
Дуранго он так  напился.  -  Он  горестно  покачал  головой.  -  Как  только
протрезвел, то заставил меня ходить по дому и собирать все вещи, которые  вы
приносили, а потом отвезти их  сюда,  вернее,  не  сюда,  а  в  дом  мистера
Доналда. Это уж он сказал мне, что вы переехали. - Тут он снова вздохнул.  -
Что делать, ума не приложу. Он  вышвыривает  с  тарелки  картофельное  пюре,
потому что, видите ли, оно  слишком  жирное,  заставляет  меня  по  телефону
говорить невесть что  такому  старому  другу,  как  вы.  Но  самое  странное
случилось на той неделе. Вы помните  телепередачу,  что  он  всегда  смотрел
вместе с вами? Она как раз шла, а он схватил  с  кофейного  столика  большой
горшок африканских фиалок - и об экран.
   Она опустила глаза на коробку, хотя ей было невыносимо больно видеть ее.
   - Значит, ты помнишь, Хосито, как мы , смотрели  это  шоу?  -  с  грустью
сказала она. Затем тихонько засмеялась. -  Я  сама,  наверное,  виновата.  Я
солгала ему... - Она тряхнула головой, чтобы возвратиться  к  реальности.  -
Тебе лучше вернуться назад, пока ты еще не лишился места, да и у меня  много
работы. Спасибо тебе, Хосито.
   - Да, сеньорита. Lo siento mucho... <Мне так жаль... (исп.)>.
   - Мне тоже жаль, дружочек, - сказала она мягко. -  Хосито,  позаботься  о
нем. Он слишком изводит себя.
   Он кивнул.
   - Да я всегда готов, даже несмотря  на  то,  что..,  в  тот  момент  я  с
радостью взял бы одну из его машин, дал задний ход  и  придавил  бы  его,  -
добавил он кровожадно.
   - Как тебе не стыдно, Хосито! Ты же знаешь, какие дорогие нынче покрышки!
Он вздохнул.
   - Хосито, - она старалась не смотреть на него, - он  все  еще  видится  с
Мелоди? Она как-то упомянула, что собирается с ним в Нассау на уик-энд.
   - Мелоди? - Он нахмурился. - Сеньорита, он почти все время сидит у себя в
офисе, он этой работой себя в  могилу  вгонит.  А  когда  он  на  ранчо,  то
заставляет своих ковбоев посещать церковную службу.
   Она удивленно подняла брови.
   - Он что, читает им проповеди? - спросила она.
   - Ну что вы, сеньорита! Они просто молят Бога  избавить  их  от  него,  -
ответил он. - Adios <Прощайте (исп.).>, сеньорита.
   На следующее утро она не смогла поднять головы из-за мучившей ее тошноты.
Переволновалась, убеждала она себя,  просто  эмоциональный  шок,  в  который
вогнал ее Джон своим обращением.
   Но проходил день за днем, а тошнота не прекращалась, и она всерьез начала
беспокоиться. Может, она переработала? Она решила отдохнуть  и  пролежала  в
постели два дня.
   Ее очень удивило появление Доналда однажды утром с небольшой картиной под
мышкой.
   Она открыла дверь,  накинув  темно-красный  вельветовый  халат,  бледная,
растрепанная.
   - Привет, - сказала она слабым голосом. Он во все глаза в ужасе уставился
на нее.
   - Бог мой, что с тобой? - вырвалось у него.
   - Просто вирус. А это что? - она кивком указала на сверток.
   Он протянул ей картину, где был изображен ее крошечный домик с  маленьким
желтым "фольксвагеном" неподалеку.
   - Подарок на новоселье, -  сказал  он,  улыбнувшись.  -  Думаю,  он  тебя
немного развеселит.
   Она ненавидела себя за слезы, неожиданно подступившие к горлу.  Последнее
время ей ничего не стоило расплакаться - она даже перестала смотреть  старые
сентиментальные ленты по телевизору.
   - Спасибо тебе, Доналд. Как это трогательно с твоей стороны.
   Он пожал плечами, явно испытывая неловкость.
   - Я не придумал ничего лучше... - Он оглядел ее с головы  до  ног.  -  Ты
виделась с Джоном? - спросил он тихо.
   Она покачала головой, слегка улыбнувшись.
   - Все кончено, ты же знаешь. Он сделал шутливую гримасу.
   - Я могу надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня? - спросил он.
   Она с нежностью дотронулась до его руки.
   - Это все равно бы случилось, рано или поздно,  -  заверила  она  его.  -
Доналд, я должна снова лечь, - добавила она с улыбкой. - Мне очень нехорошо.
   - Я могу чем-нибудь помочь тебе? - спросил он обеспокоенно. -  Хочешь,  я
вызову доктора?
   Она отрицательно покачала головой.
   - Ничего, все пройдет, - ответила  она  уклончиво.  -  Хотя  эта  пакость
дьявольски  упорная,  не  знаешь,  как  избавиться  от  нее.  Она  буквально
высасывает из меня силы. Придется брать машинку в постель, - вздохнула она.
   - Ну ладно, если тебе что-нибудь понадобится, звони мне. Договорились?
   - Ты душечка, Доналд. Спасибо тебе. Он кивнул и, махнув рукой, повернулся
и сбежал по ступеням.
   Она вернулась в дом и заперла дверь. Когда же она все-таки придет в себя,
подумала она с тоской. Может, ей следует перестать жалеть себя?  Может,  это
просто лень или депрессия? Еще денек она  полежит,  а  потом  заставит  себя
встать и начать работать.
   Она снова взялась за книгу, но вскоре вынуждена была себе признаться, что
мешает ей жить вовсе не вирус, а что-то совсем другое. Она подозревала,  что
знает, в чем дело. Ни она, ни Джон не подумали о мерах предосторожности в ту
безумную ночь, которую они провели вместе. Две недели она не решалась идти к
врачу, потому что симптомы были слишком явные. Прошло уже шесть недель после
той ночи, и наконец она отправилась на прием к доктору, умирая от страха. Он
послал  ее  в  лабораторию  сделать   анализы,   но   по   его   дружескому,
благожелательному тону ничего нельзя было понять. Наутро она позвонила в его
приемную, чтобы узнать результат, и в состоянии шока  выслушала  ответ.  Она
была беременна.
   Беременна! Следующие полчаса она в трансе  мерила  шагами  комнату.  Один
телефонный звонок - и вся ее жизнь полетела вверх тормашками.
   Она прошла в гостиную и села в большое  глубокое  кресло,  руки  невольно
потянулись к слегка уже раздавшейся талии. И вдруг  неожиданно  она  ощутила
внутри себя жизнь. Крохотный, распускающийся бутон. Ребенок.
   Она рассеянно смотрела на  новые  белые  занаве