ть с ним рядом:  рожать  ему  детей  и
любить его, пока она существует. Но она не желала, чтобы ее прятали в  угол,
будто дурную привычку, в которой он боится  открыто  признаться.  Стать  его
любовницей - к этой роли она не была готова.
   С тяжелым вздохом она поднялась из-за  стола,  временно  приспособленного
под письменный, и из окна поглядела на дом Доналда. Если все  так  пойдет  и
дальше, Джон угробит ее раньше, чем она успеет кончить книгу.  В  ее  жизни,
пожалуй, еще не было столь мрачного и столь пустого периода. А  впереди  она
не видела ничего, кроме одиночества.
   Подавленное состояние длилось несколько дней, и ей приходилось  напрягать
всю силу воли, чтобы не позвонить Хосито и не справиться о Джоне. Но  теперь
это все уже не имело значения: он не собирался звонить ей,  это  было  ясно.
Вот и сейчас он, наверно, где-нибудь в городе,  возможно,  с  Мелоди,  и  не
вспоминает о том, что она ушла из его жизни. Что ему, когда вокруг так много
женщин, жаждущих забраться к нему в постель. И теперь она пополнила их ряды,
а у него не осталось ничего, кроме презрения из-за  легкости,  с  какой  она
уступила ему. Он, наверное, потерял последние крупицы уважения к ней.
   В пятницу вечером Доналд, видя отчаяние  в  ее  глазах,  пригласил  ее  в
дискотеку.
   - Тебе понравится, - пообещал он. - Отличный бифштекс на  ужин  и  музыка
такая громкая, что забудешь, как тебя зовут. Заведение только что открылось,
сейчас это любимое место молодых людей.
   Она с удивлением поглядела на него.
   - Насколько молодых? - спросила она.
   - Если мы соответственно оденемся, никто даже не заметит, -  ответил  он,
слегка смутившись.
   - Ну спасибо, - сказала она ворчливо. - Неужели я так старо выгляжу?
   - Почти так же,  как  и  я,  мы  ж  ровесники,  -  напомнил  Доналд.  Она
вздохнула.
   - Последнее время кажется, что мне все сорок. Эх, ушла моя весна... Ну да
ладно, рискнем. У меня как раз есть потрясающее серебряное платье специально
для дискотеки, надеть которое так и не представилось  случая.  Заеду  домой,
возьму его.
   Он улыбнулся.
   - Умница моя!
   Она должна была бы задуматься, почему Доналд, будучи поклонником Верди  и
Вагнера, пригласил ее в дискотеку. Но она этого не сделала. И  только  когда
они сели за столик лицом к танцевальному залу с его  пульсирующим  светом  и
четкой ритмичной музыкой, ей стало все ясно. Оглядевшись вокруг, она увидела
всего через четыре столика от них Джона Дуранго и Мелоди, сидящую почти  что
у него на коленях.
   Вилка застыла в воздухе.
   - Я убью тебя, - сказала она притворно  ласковым  голосом.  -  Как-нибудь
ночью подсыплю тебе страшный яд, который нельзя распознать, и  ты  умрешь  в
мучениях от удушья.
   Глаза у Доналда заблестели.
   - Нет, ты этого не сделаешь, - заявил он уверенно, потягивая вино.  -  Ты
ведь бредила им все это время, я позвонил Хосито и  спросил,  где  находится
Джон, то есть я попросил Мэйзи позвонить. Все очень просто.
   - Вот и у меня все так же просто; ты отвезешь меня домой прямо сейчас?  -
Она бросила на стол салфетку.
   - Нет, скорее всего, не смогу, - сказал он добродушно. - Если  ты  сейчас
направишься к двери, он поймет, что ты ревнуешь...
   - Я не рев... - Она понизила голос. - Я ни капли не ревную. Он улыбнулся.
   - Нет, ревнуешь.
   Она почувствовала на себе сверлящий взгляд  и  прямо  взглянула  в  глаза
Джону. Он откровенно, не таясь, смотрел на  нее,  и  от  этого  взгляда  все
внутри переворачивалось. Губы его были крепко сжаты,  а  лицо  было  злым  и
жестким.
   - О Боже, какой жуткий взгляд, - усмехнулся Доналд. - Он в  ярости,  тебе
не кажется?
   - Ты прекрасно знаешь, что я бы не одну милю  отшагала,  лишь  бы  только
избежать встречи с Джоном.
   - Но верно и обратное, судя по выражению лица моего кузена.  А  у  Мелоди
вид, будто она изготовилась выпустить коготки. Прехорошенькая куколка, ты не
находишь? И очень молоденькая.
   Слова больно ранили. Она еще расквитается за это с Доналдом. Он  поежился
под ее взглядом.
   - Да, красотка, ничего  не  скажешь,  -  произнесла  она,  обворожительно
улыбнувшись. - Джону повезло.
   Поджав губы, Доналд изучал ее лицо.
   - Странно, на вечере у Элизы ты говорила совсем  другое.  Даже  приложила
все усилия, чтобы вырвать его из ее когтей.
   - Тогда мы были друзьями, - ответила она, и от воспоминаний об этих,  как
ей казалось, давно ушедших днях ей стало грустно.
   Она доела бифштекс, так и  не  почувствовав  его  вкуса,  затем,  откинув
волосы назад, допила вино. Серебристое платье  переливалось  от  каждого  ее
движения, подчеркивая стройность фигуры и огненный цвет волос.
   - г Но мы-то с тобой друзья, я надеюсь, - сказал Доналд. Она вздохнула.
   - Думаю, что да. -  Она  ласково  улыбнулась  ему.  -  Человеку  с  такой
порочной натурой, как твоя, нужен хотя бы один  друг.  Тебе  сильно  повезло
оттого, что у меня носорожья шкура.
   - А память как у шестимесячного  младенца.  -  Улыбнувшись,  он  поднялся
из-за стола. - Идем потанцуем. Покажем им класс.
   - Я не уверена, что смогу танцевать, - сказала она.
   Она невольно вздрогнула, несмотря на все ее старания выглядеть как  можно
естественней, когда они проходили мимо столика Джона.
   Доналд, конечно же, не преминул остановиться и, сияя улыбкой, взглянул на
Джона. В белой шелковой рубашке с открытым воротом и в дорогом темно-красном
вельветовом пиджаке Джон вряд ли мог оставить равнодушным хоть один  женский
взор.
   - Глазам своим не верю, неужто это кузен  Джон!  -  воскликнул  Доналд  с
притворным изумлением. - А это кто? Мелоди, если я не ошибаюсь? - Он  окинул
одобрительным взглядом маленькую блондинку. - Мелоди, не знаю,  известно  ли
вам, что Мадлен близкая приятельница Джона. - Тут он улыбнулся.
   - Да, я очень хорошо ее знаю, - ответил Джон, и никто, кроме  Мадлен,  не
понял двойного смысла сказанных им слов.
   - Мы обедали вместе на прошлой неделе, - сообщила Мадлен Мелоди,  любезно
улыбнувшись, затем повернулась к ее визави и добавила:
   - Кажется, спагетти?
   Джон приподнял бровь.
   - На ощупь, во всяком случае, - согласился он небрежно.
   - Не знал, что тебе нравится дискотека, кузен, - заметил Доналд.
   Джон внимательно поглядел на него.
   - Мелоди  нравится,  -  коротко  бросил  он.  Мадлен  почувствовала,  как
закипает кровь, но все же она выдавила из себя улыбку.
   - Это так чудесно для молодых людей, тебе не  кажется,  Джон?  -  сказала
она, вздохнув. - Но, конечно же, в твоем возрасте, старый друг, - она  особо
подчеркнула "старый", - такие танцы небезопасны: спина может  надолго  выйти
из строя, не говоря уже о том, что может разыграться ревматизм.
   - Я не страдаю ревматизмом, - отрезал он.
   - Разумеется, тебе об этом лучше знать, - согласилась она,  с  притворной
скромностью потупив глаза. - Хотя не так давно ты жаловался на боли.
   Она, удивляясь собственной дерзости, скорее почувствовала,  чем  увидела,
как он ощетинился, - все эти шпильки  могли  только  усугубить  и  без  того
невеселую ситуацию.
   - Я нашел прекрасное средство от этих болей, - объявил он после  минутной
паузы и обнял за талию Мелоди, которая тут же прильнула к  нему,  бросив  на
Мадлен торжествующий взгляд.
   - Идем, радость  моя,  -  сказал  Доналд.  Он  обнял  Мадлен  и  солнечно
улыбнулся Джону, глаза которого сверкнули  опасным  блеском.  -  До  скорого
свидания, кузен.
   Она позволила Доналду увести  себя  в  круг  танцующих.  Она  шла,  точно
слепая, ничего не замечая, ничего не чувствуя,  кроме  боли.  Она  позволила
своему  телу  перевести  эту  нестерпимую  боль  в  движение,  автоматически
выделывая фигуры диско, растворяясь в свете и музыке. Всего две недели назад
они с Джоном были так близки, как только могут быть двое, а теперь  -  будто
живут в разных странах. Это разрывало ей душу.
   Она почувствовала  на  себе  взгляд  и,  обернувшись,  увидела  танцующих
неподалеку Джона и Мелоди. Для  человека  его  роста  и  возраста  Джон  был
непревзойденный танцор. Он без труда мог  затмить  кого  угодно  из  молодых
людей, включая Доналда, и, когда на несколько минут остановилась музыка,  он
выглядел как ни в чем не бывало - волосок к волоску, никакой одышки.
   Молоденькая девушка подошла к Джону и Мелоди, как завороженная  глядя  на
него широко раскрытыми голубыми глазами. Мадлен слышала, как она спросила:
   - Простите меня, но вы случайно не звезда из телесериала?
   - К сожалению, нет, - ответил он,  явно  забавляясь  ситуацией,  а  затем
улыбнулся точь-в-точь как герой приключенческого сериала, на которого он был
так поразительно похож.
   - Но неужели никто не говорил вам... - продолжала настаивать девушка.
   - ..что я похож на него? - поддразнил ее Джон. - Говорили, отчего же.
   - Вы и в самом деле очень похожи, - вздохнула девушка. - Простите меня, я
не очень вам помешала?
   - Что вы! Напротив, - ответил Джон и еще раз широко улыбнулся.
   Мадлен,  вздернув  подбородок,  посмотрела  на  него,   веселые   искорки
любопытства запрыгали в ее глазах. Он тоже взглянул  на  нее  "  поймал  эту
искорку - на какое-то мгновение исчезла разделяющая их  вражда.  Как  часто,
сидя за чашечкой кофе с пирожными у него в квартире или же  в  ее  маленьком
домике,  они  вместе  наблюдали  за  игрой  этого  непредсказуемого  актера,
поражаясь их сходству.
   Но Джон уже перевел взгляд на Доналда, затем на  Мелоди,  и  снова  между
ними возникла стена.
   Заиграла музыка, и  Мадлен  целиком  отдалась  ей,  покачиваясь  в  такт,
подчиняясь ей с каким-то  сладострастием,  заставившим  Доналда  застыть  от
изумления. Но она вскоре осознала, что не один  Доналд  смотрит  изумленными
глазами на мягкие  движения  ее  тела  под  весьма  смелым,  соблазнительным
нарядом. Она танцевала и смеялась, а внутри у нее все рвалось на  части,  ей
казалось, что нежный и хрупкий цветок ее души покрывается инеем.
   Немного спустя Мелоди, покинув Джона, пошла в дамскую комнату, а  Доналд,
воспользовавшись моментом, отправился в бар за напитками,  оставив  Джона  и
Мадлен одних.
   - Так не пойдет, - сказал Джон.
   - Что не пойдет? - спросила с наивным удивлением Мадлен.
   - Ходить за мной повсюду и пытаться что-то объяснить.
   В его голосе снова появилась  привычная  надменность.  Высокий,  большой,
чувственный - ей так и хотелось броситься ему в объятия...
   - Я не хожу за тобой, - сказала она сухо.
   - Тогда кто звонил Хосито узнать, где я буду  сегодня  вечером?  -  Голос
рокотал, серебристые глаза сверлили ее. - Хосито решил, что это ты.
   - Это была Мэйзи, - ответила она, не задумываясь.
   - Разницы нет, - отрезал он. - Ну так давай, скажи мне, что он  явился  к
тебе в спальню шутки ради.
   - Так оно и было, - сказала она холодно, а глаза  бессознательно  просили
снисхождения. - Он пришел только для того, чтобы позлить тебя.
   - Это вначале вывело меня из равновесия, но не надолго. - Он  остановился
посреди зала и посмотрел на нее сверху вниз. - Когда я  пришел  в  себя,  то
понял, что мне наплевать, что он оказался там. Мне не нужна женщина, которая
прямо из моей постели отправляется в постель к другому мужчине.
   - А разве ты делаешь не то же самое, общаясь с  Мелоди,  мой  дорогой?  -
спросила она с легким сарказмом, не ожидая, что ее слова так подействуют  на
него. У него перехватило дыхание, мощное тело напряглось, все наносное  ушло
- они снова вернулись в прошлое, к самому началу, и снова так жадно тянулись
друг к другу, что весь остальной мир утратил для них всякий смысл.  Глядя  в
постепенно темнеющие глаза, она сделала шаг ему навстречу. И  вдруг  неловко
споткнулась. Она не поняла, что падает, пока он не схватил ее и не  поставил
на ноги.
   - Что случилось? Ты  что,  пьяна?  Она  глубоко  вздохнула,  чтобы  унять
волнение, испытывая счастье от его объятий, от близости его тела,  от  того,
что она чувствует его и вдыхает его запах.
   - Просто поскользнулась, - сказала она, не желая сдаваться.
   - Ну хорошо, возьми себя в руки, - пророкотал он, до боли сжав ей  локти.
- Это не вечер у Элизы, и я не собираюсь выносить тебя отсюда  в  притворном
обмороке. Я тебе уже сказал, что между нами все кончено, и сказал достаточно
ясно. Я больше не хочу тебя, Мадлен.
   Ничто на свете не могло ранить ее больше, чем эти слова. Она смотрела  на
него снизу вверх, а в голове все плыло, как в  тумане.  Глаза  се,  выдающие
боль, зеленые, широко раскрытые, затуманились от внезапных слез, нижняя губа
задрожала, и это не укрылось от него - по ею лицу пробежала тень.
   Она стала смотреть ему в глаза.
   - Прости меня, пожалуйста, - спокойно и вежливо проговорила она.
   - Мадлен... - В голосе промелькнула несвойственная  ему  нерешительность,
но она не хотела ждать, пока он соизволит сообщить ей, что еще он надумал.
   Она прошла между столиками прямо в  дамскую  комнату  и,  проскочив  мимо
изумленной Мелоди, укрылась в одной из кабин.
   После того как она немного отдышалась, успокоилась и  перестала  бояться,
что расплачется, она наконец решилась подойти к большому зеркалу. На бледном
лице как-то неестественно блестели глаза.
   - Что-нибудь случилось? - спросила Мелоди, едва взглянув на нее, так  как
красила губы ярко-красной помадой. - Вид неважнецкий.
   Мадлен закрыла глаза.
   - Немного перебрала вина, - солгала она. Мелоди убрала помаду в сумочку и
защелкнула замок.
   - Ну хорошо, надо мне скорее идти, пока Джони не хватился  меня.  Ух,  он
такой настойчивый... Такой молоток... Мы собираемся на следующий  уик-энд  в
Нассау, у него, оказывается, там дом. Я уже дождаться  не  могу.  Ну  ладно,
дорогая, до скорого. Надеюсь, тебе полетает. Чао!
   Давно сдерживаемые слезы ручьем полились по щекам. Она ненавидела Джона и
Мелоди, ей хотелось как  можно  скорее  добраться  до  дома  и  забыть  этот
чудовищный вечер.
   Она вынула косметичку, слегка подрумянилась и подкрасила губы, чтобы хоть
немного оживить лицо, после чего вернулась обратно к столику,  где  ее  ждал
Доналд.
   Он пришел в ужас, взглянув на нее.
   - В чем дело? Что с тобой? - воскликнул он. Она удивленно вскинула брови.
   - Ты о чем?
   - Ты похожа на накрашенный труп. - Он взял со стола номерок от  гардероба
и поднялся. - Едем прямо сейчас.
   - Но...
   - Никаких "но". Мне  не  следовало  привозить  тебя  сюда.  Прости  меня,
Мадлен. Пошли.
   Он обнял ее за талию и повел к выходу. Она чувствовала за  спиной  взгляд
Джона, но не осмелилась обернуться. Он больше  не  нуждается  в  ней.  И  ей
придется привыкнуть к этой мысли.
   Доналд довел ее до квартиры  в  гараже  и,  взявшись  за  дверную  ручку,
помедлил в нерешительности.
   - Чем он так огорчил тебя? - спросил он. Она слегка  улыбнулась,  покачав
головой.
   - Ничем. Просто нам не следовало встречаться.
   Он засунул руки в карманы брюк и произнес театральным шепотом:
   - Во всем виноват я! - По его лицу можно было подумать, что он  и  впрямь
стыдится своего поступка. - Ты, пожалуй, единственная слабость  Джона.  Была
все это время, во всяком  случае.  Единственная  по  крайней  мере  на  моей
памяти. Ты сама прекрасно знаешь, как нынче  принято  говорить  о  любви,  о
войне, о честной игре.
   Она уютно устроилась на диване.
   - Почему ты так ненавидишь его? - спросила  она.  -  Наверняка  не  из-за
того, что твой отец оставил ему эти акции...
   Он, помрачнев, засмеялся недобрым смехом. В эту  минуту  он  напомнил  ей
Джона в дурном настроении.
   - Мы с Джоном росли вместе, ты же знаешь. Он жил у  нас,  пока  его  отец
служил на флоте. Все вечно прыгали вокруг Джона, вокруг  его  желаний.  Отец
любил его. Джон всегда делал все как надо, а я, конечно  же,  как  не  надо.
Джон жил с нами до моих шестнадцати лет - достаточно долго, чтобы  полностью
лишить меня отцовской привязанности. Я никогда не отвечал  его  требованиям.
Никогда!..
   Всего этого она не знала. Джон был на удивление немногословен, когда речь
заходила о Доналде, да и Доналд до сего дня тоже ничего не рассказывал.
   - Я бы все это мог проглотить, не  подавившись,  в  том  числе  и  акции,
которые были завешаны Джону, "о когда он женился на Эллен...
   Она не сводила с него глаз, и впервые до нес  начала  доходить  подоплека
этих сложных отношений, она заметила, как сразу же смягчилось и  погрустнело
его лицо.
   - Тебе она нравилась? - невольно вырвалось у нее.
   - Я боготворил ее, она была моей девушкой, пока Джон не увел ее от меня.
   - Он ведь любил ее... - сказала она, вспоминая те редкие мгновения, когда
Джон рассказывал ей об Эллен и о своей жизни с ней.
   - Он полностью подчинил ее себе. Она не смела дышать, не  спросив  на  то
его разрешения, не смела жить своей  жизнью.  -  В  голосе  Доналда  звучала
горечь. - А для Джона не существовало ничего, кроме его проклятой  компании.
Все ночи она проводила одна, в праздники он уезжал за город...
   Мадлен встала и погладила его по руке.
   - Доналд, но у нее ведь оставалось право выбора, она могла уйти от  него,
- напомнила она ему тихо. - Люди чаще всего живут в тюрьме, которую сами  же
себе и создают. Нельзя переложить заботу о своем счастье  на  плечи  другого
человека. Его надо добывать своими руками.
   Он глубоко вздохнул.
   - Теперь это уже не имеет значения, тебе  не  кажется?  -  спросил  он  с
легким смешком. - Ее больше нет. И надо  как-то  жить.  Знаешь,  перспектива
насолить Джону только и держит меня на этом свете. Это единственная причина,
по которой я встаю по утрам.
   - Что за глупые мысли! - возмутилась она.  -  Эллен  умерла,  но  ты  еще
молод, и у тебя есть  многое,  что  ты  можешь  предложить  другой  женщине.
Перестань закапывать себя в ее могилу и начни жить. Торопись, пока не поздно
и пока ты, играя в свои жестокие игры, окончательно  не  забыл,  что  значит
любить.
   Взгляд его вдруг затуманился, он часто заморгал и посмотрел на  нее  так,
будто она его ударила.
   - Ты влюблена в Джона? - спросил он тихо.
   Она отвернулась.
   - Он был когда-то моим другом, - ответила она. - Спокойной ночи,  Доналд.
Я очень устала.
   Когда через две недели подошло время ежегодного благотворительного  бала,
жизнь Мадлен уже вошла в привычный рабочий  ритм.  Даже  хорошо,  что  можно
немного отвлечься, думала она, облачившись в узкое черное платье  с  красной
розой на плече.
   Она связалась с подготовкой бала, еще когда они с Джоном не были в ссоре.
И поскольку она входила  в  комитет,  ведавший  буфетом  и  прохладительными
напитками, ее присутствие было  обязательно.  Доналд  был  занят  и  не  мог
сопровождать ее, а  сама  она  боролась  с  желанием  подыскать  благовидный
предлог не пойти. Но тем не менее она  со  вздохом  сложила  в  сумочку  все
необходимое и вышла из дома. Она надеялась, что Джона нет в  городе  или  же
что он вдруг по какой-либо причине не сможет прийти на этот бал.
   Когда она входила в дверь огромного Городского центра, первым,  кого  она
увидела, был Джон Дуранго.
   Ноги ее подкосились, она до боли закусила губу,  отчаянно  желая  позвать
его. В темном вечернем костюме он был так убийственно  красив,  что  она  не
могла отвести глаз.
   В этот момент он обернулся и посмотрел на нее - от взгляда его не укрылся
ни один мягкий изгиб ее тела, и даже на расстоянии она видела,  как  блестят
его глаза.
   Она  отвернулась,  подошла  к  стоявшим  неподалеку  членам  спонсорского
комитета и включилась в разговор,  прежде  чем  он  успел  бы  двинуться  ей
навстречу. Он, скорее всего, и не собирался, он же сказал,  что  между  ними
все кончено.
   Ей удалось не встретиться с ним на протяжении  почти  всего  вечера.  Она
знала многих среди организаторов, и у нее с избытком хватало  партнеров  для
бальных танцев. Они так отличались  от  танцев  дискотеки;  она  с  упоением
слушала вальсы, исполняемые оркестром тут  же  в  зале,  смотрела  на  вихрь
изысканных платьев проносящихся мимо дам.
   Около полуночи Джек Рафтер, их общи