Понимаете, Эллиот считал меня своей собственностью. Он  был  пуританином,
аккуратным человеком, ненавидел беспорядок. Я  намеревалась  сыграть  с  ним
первоклассную шутку. Это был единственный способ нанести удар  по  всей  его
жизни. Но, как я уже говорила,  не  с  Рэем.  Мы  все  еще  танцевали,  и  я
позволила ему прижать меня к себе немного покрепче. Я  чувствовала,  что  на
нас смотрят, но Рэй не был общительным. Кроме того,  эту  вечеринку  устроил
он. Если ему хотелось побыть со мной, у него  имелось  на  это  право.  Весь
Вистас будет завтра судачить о нас, и мне придется  дать  дюжину  осторожных
убедительных объяснений  множеству  девочек.  Как  я  отметила  раньше,  Рэй
считал, будто я уже принадлежу ему.
   А ведь все, что он получил, был обычный поцелуй, да и  то  короткий.  Рэй
застал меня врасплох и только поэтому добился успеха.
   Я не ожидала, что он полезет целоваться на первом же свидании. С тех  пор
мы гуляли с ним четыре раза, но я больше не позволяла ему даже  прикоснуться
ко мне.
   Рэй был  порядком  заинтригован  и  стал  ухаживать  за  мной  совершенно
серьезно. По крайней мере, так казалось со стороны.
   Я все ждала и ждала последнего, заключительного аккорда музыки. Не  знаю,
где Рэй набрался смелости, но рано или поздно  это  все  равно  должно  было
произойти. Я надеялась на "поздно", поскольку не представляла,  как  сказать
ему "нет". К тому же у меня возникло подозрение, что  отказ  сильно  заденет
его чувства. Все шло к большой, постыдной ссоре, и я потом больше никогда бы
не увидела Рэя, а ведь он мне нравился, в самом  деле.  За  ним  закрепилась
репутация Большого лидера, и было забавно привязать его к себе.
   Наконец это случилось, и очень неожиданно. Рэй добивал уже  третий  бокал
рома, а я отхлебывала от второй порции своего "коктейля". Он полез в  карман
и состроил гримасу.
   - Я оставил сигареты в машине, - Рэй смял  пустую  пачку  и  взглянул  на
меня.
   - Позади тебя автомат с сигаретами.
   - Зачем выбрасывать тридцать центов? - он  застенчиво  улыбнулся  мне.  -
Принесешь из машины?
   - Хорошо...
   - Я должен встретиться с одним парнем.
   - О, отлично, - ответила я. Мысль о глотке свежего воздуха  пришлась  мне
по душе. Я встала и направилась к выходу, помахивая рукой ребятам  из  нашей
банды. Розмари Кипфел, сидевшая с мальчиком с роскошными волосами, пришедшим
в наш класс лишь на прошлой неделе, махнула  мне  в  ответ.  Она  была  моей
хорошей знакомой. Остальные продолжали заниматься  своими  делами,  и  я  не
могла никого из  них  обвинить.  В  полутьме  бара  они  увлеклись  довольно
захватывающими вещами.
   На  самом  деле  ничего  плохого  -  не  хочу,  чтобы  у  вас   сложилось
впечатление,  будто   в   Ширфул   Вистас   высокий   процент   подростковой
преступности. Это не так. Трудно быть хулиганом в  маленькой  общине  людей,
где жизненные привычки и налоги каждого стандартизированы.
   В общем, я пошла к машине. Рэй  припарковал  ее  футах  в  пятидесяти  от
ресторана. Я остановилась на середине дороги у  навеса  и  глубоко  вдохнула
тяжелый воздух. В Моронвилле когда вы вышли на улицу, это, так сказать,  все
равно, что остались в доме. Меня  никогда  не  покидало  ощущение,  будто  я
загнана в одну из бесчисленных клеток. В четырех часах езды от Ширфул Вистас
в Джерси есть зоопарк, который я  посещала  в  детстве.  Он  прекрасен.  Все
животные живут в просторных загонах и в условиях, максимально приближенных к
"среде  их  обитания".  Предполагается,  будто  они  не   подозревают,   что
выставлены на всеобщий обзор. Но это не так. Их не обманешь, особенно львов.
Сколько бы деревьев, холмов, песочных площадок и искусственных бассейнов для
них не приготавливали, звери знают, где находятся. В клетке.
   Я вздохнула, и темная фигура наткнулась на меня в полумраке.
   - Простите, - произнес мягкий голос, и человек заторопился к ресторану.
   Я открыла дверцу автомобиля  и  пошарила  рукой  по  кожаному  сидению  в
поисках гробовых гвоздей Рэя. Мои пальцы нащупали пачку, когда  чья-то  рука
легла мне на плечо. Я слабо вскрикнула и обернулась. Это был Рэй.
   - Я тоже решил подышать свежим воздухом, - сказал он и усмехнулся.
   - После моциона, - заметила я, - уже можно вернуться.
   Рэй взял у меня пачку сигарет, открыл ее, закурил  и  встал,  загораживая
мне дорогу. Кончик сигареты ярко вспыхивал во время затяжек.
   - Слушай, - сказал Рэй, - ты должна признать, что я достаточно  терпелив.
И не говори, будто не знаешь, о чем идет речь.
   - Я ничего не должна признавать.
   - Ты всегда соглашалась пойти со мной куда-нибудь.  Но  непохоже,  что  я
тебе нравлюсь.
   - Ты мне нравишься, - произнесла  я.  Рэй  щелчком  отбросил  сигарету  и
проследил за коротким полетом миниатюрной кометы.
   - Спутник, - сказала я, стараясь сохранять непринужденность в голосе.
   - Ты тоже мне нравишься. Фактически, ты больше чем нравишься мне,  Джоан.
Ты знаешь об этом?
   - Я догадывалась, - призналась я.
   - Ты позволила мне поцеловать тебя на первом же  свидании.  Обычно  я  не
трачу время на семнадцатилетних девчонок. А с тех пор стал тратить.
   Забавно, но это было признание в любви Рэя. Он просто не  знал,  как  все
высказать и поэтому мог только действовать высокомерно и грубовато.
   - Тогда перестань тратить свое драгоценное время, - медленно  проговорила
я, и Рэй понял смысл моих слов сразу. -  Я  не  собираюсь  пополнять  список
твоих побед.
   Я тоже могла быть грубой при необходимости и  сейчас  заметила,  как  мой
спутник съежился. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали.
   - Давай сядем в машину.
   - Нет.
   - Джоан, - пробормотал Рэй и вдруг обнял меня. Я подумала, что  вообще-то
он имеет право на поцелуй, и не стала сопротивляться. Рэй  стал  искать  мои
губы. Я все-таки секунду поборолась, а потом он поцеловал меня. Не  думайте,
что это было неприятно. Совсем наоборот. Правда, до тех  пор,  пока  Рэй  не
начал увлекаться. Я отстранилась от него и сказала:
   - Гонг. Раунд окончен. Время, парень.
   - О, нет, - произнес он низким голосом. - Не  сейчас.  На  этот  раз  все
должно быть по-моему.
   Возможно, Рэй блефовал. Не знаю. Но он опять обнял меня, потом это  стало
чем-то большим, чем простые объятия. Мои колени начали слабеть. Признаюсь, в
какое-то мгновение Рэй был близок к тому,  чего  хотел..,  или,  по  крайней
мере, чуть не приблизился. Но, как я уже говорила, не с Рэем.  Только  не  с
ним.
   В общем, вместо того, чтобы  впасть  в  девичий  экстаз,  я  дала  своему
ухажеру пощечину.., и довольно приличную.
   Он замер. Его руки сразу опустились. Затем Рэй молча оттолкнул меня и сел
в машину.
   - Эй! - крикнула я, но мой протест потонул в реве двигателя.
   - До  дома  доберешься  сама,  -  сказал  Рэй.  В  отраженном  свете  фар
автомобиля  я  смогла  разглядеть  лицо  своего  бывшего  спутника   -   оно
перекосилось от злобы и вытянулось. Мне вдруг пришло в  голову,  что  передо
мной обиженный ребенок. А я всегда считала его джентльменом.
   - Ты не можешь так поступить, - сказала я.
   - Не могу? - Рэй нажал на педаль газа и повернул руль, а  я  осталась  на
месте.
   Через несколько секунд задние огни  его  машины  показались  на  шоссе  и
исчезли. Я  осталась  в  темноте  с  неоплаченным  счетом  и  без  возможных
вариантов возвращения домой. Разве что позвонить Эллиоту? В противном случае
придется прошагать четыре мили.
   Я повернулась и медленно направилась к заведению Энрико, но перед  входом
остановилась. Мне не страшно было остаться одной, но меня смертельно  пугали
удивленные глаза, которые дружно обратятся в мою сторону, когда  я  войду  в
зал.  Конечно,  найдется  какой-нибудь  доброволец  и  согласится  проводить
одинокую девушку домой (у всех присутствовавших здесь ребят имелись машины),
но придется объясняться... А этого мне совсем не хотелось.
   Я замерла и прислушалась.  Может,  Рэй  передумал  и  вернулся  за  мной?
Снаружи не доносилось ни единого  шороха  шин.  По  этой  дороге  автомобили
ездили не часто.
   Совсем стемнело. Я замерзла, несмотря на  тяжелый,  влажный  воздух.  Мне
нужно было возвращаться обратно к свету и теплу.
   Прямо передо мной вспыхнула сигарета. Кто-то  стоял  у  меня  на  дороге,
курил и вглядывался в ночь.
   - Простите, - произнесла я.
   - Да, - этот мягкий голос уже был мне знаком. Сигарета сдвинулась вправо,
и я скорее ощутила, чем увидела пошевелившуюся вместе с ней фигуру.
   - У вас какие-то неприятности? - спросил голос. Прекрасный  английский  с
легким акцентом.
   - Нет, - ответила я. - Просто мне придется.., пройти четыре мили пешком.
   - Молодой человек?
   - Да, - призналась я. - Откуда вы знаете? Сочувственный смешок.
   - Вам не нужно было давать ему такую сильную пощечину.
   - Как...
   - Я ничего не  видел,  -  произнес  голос.  -  Только  слышал.  Ваш  удар
прозвучал как выстрел из пистолета.
   - Н-да, - неопределенно протянула я.
   - Вот, - спичка чиркнула о коробок. - Мы можем посмотреть друг на друга.
   Вспыхнуло крохотное пламя, и я увидела склоненное озабоченное лицо. Глаза
у мужчины были голубые, как мои, а вьющиеся черные волосы даже  в  мерцающем
желтом свете  казались  странными,  несоответствующими  его  общему  облику.
Незнакомец  обладал  широким,   скорбным   ртом   и   выступающим,   волевым
подбородком. Брови были такими же черными, как волосы, а над ними я  увидела
беспокойно наморщенный лоб.
   Выглядел он лет на сорок.
   Спичка погасла.
   Думаю, я забыла самое важное  из  того,  что  смогла  разглядеть  в  этот
короткий момент. В его глазах тоже виднелась грусть...  Впрочем,  не  только
грусть, еще терпение и нежность.
   Если вы думаете, что так много  нельзя  разглядеть  при  мерцающем  свете
спички, вы правы. Но я увидела все это. И не только это, а даже больше.
   - Теперь мы знаем, как каждый из нас выглядит, - сказал мужчина.  -  Меня
зовут Жозеф Вито.
   - Джоан Палма. Спасибо вам за ваше внимание, мистер Вито.
   Он засмеялся и только, как и раньше, не очень весело.
   - Вы очень добродушны, - заметил незнакомец.  -  Каковы  ваши  дальнейшие
планы?
   - Вернусь в ресторан. Кто-нибудь отвезет меня домой.
   - Вы не тревожитесь по этому поводу, не так ли? - в его голосе  слышались
серьезность и заинтересованность. Мужчина отбросил сигарету и закурил новую.
   - Нет, - ответила я. - Я - нет.
   - Но вы не хотите, чтобы над вами смеялись. Я тоже. Ужасно, когда в  твои
личные дела вмешиваются посторонние. Я знаю это.
   Странный человек, подумала я,  странный  и  прекрасный,  словно  призрак,
курящий, беседующий со мной в темноте. Я промолчала. Он протянул вперед  обе
руки (сигарета была зажата в уголке его губ и бросала на лицо тень)  и  взял
меня за руку.
   - Хотите войти со мной? - спросил незнакомец. -  Так  гораздо  проще,  не
правда ли?
   Если бы в его голосе прозвучала насмешка  или  снисхождение  к  маленькой
девочке, я выдернула бы свою руку и пошла бы домой пешком. Но ладони мужчины
были сухими, их пожатие - Дружеским, и я почувствовала, как теплая, приятная
волна  безопасности  увлекает  меня:  ощущение,  будто  вернулись   знакомые
ароматы, смутные воспоминания о давно ушедших днях, когда кто-то  наклонялся
надо мной и тоже нежно держал за руку.
   - Спасибо, - сказала я. - Это было бы прекрасно.
   Мужчина открыл мне дверь. Не сказала бы, что мы вошли торжественно, но  я
двигалась  довольно   уверенно.   Мое   лицо   ничего   не   выражало.   Под
заинтересованными взглядами семи парочек, которых я более или  менее  знала,
мы проследовали к столику и сели.
   Я взглянула на своего спутника  при  свете  настольной  лампы  с  красным
абажуром, являвшейся торговой маркой Энрико, и не нашла в его облике  ничего
нового. Он был стройным, со слегка  сутуловатыми  плечами,  в  дешевом,  уже
поблескивающем в некоторых местах костюме с обтрепавшимися рукавами. Мужчина
выставил немного вперед одну  ногу,  и  я  посмотрела  на  ботинок.  На  нем
виднелась аккуратно заделанная картоном дырка. Однако картон уже  потерся  и
намок от вечерней росы.
   Незнакомец проследил за моим взглядом и быстро убрал ногу под стол, затем
улыбнулся мне и покраснел.
   Около нашего столика появился Тони.
   - Да? - произнес  он,  быстро  посмотрел  на  Жозефа  и,  игнорируя  его,
спросил:
   - Ты знаешь его, Джоан?
   - Ага, - ответила я. - Он друг папы. Тони ничего не смог  сказать,  но  в
его глазах мелькнуло удивление. Он знал меня уже полгода, с тех  пор  как  я
начала посещать это заведение.
   - Что принести? - спросил Тони.
   - Две кока-колы, - проговорил Жозеф немного более громко и вызывающе, чем
требовалось, но официант покорно пошел выполнять заказ.
   - Это все, что в моих силах, - сказал  мужчина,  назвавшийся  Жозефом.  -
Спиртного позволить себе не могу.
   Фраза была сказана без притворства, но и без отчаяния.  Странно,  но  она
разозлила меня.
   - Ладно, - произнесла я. - Так что?
   - Это  место  для  подростков,  -  заметил  Жозеф  Вито,  оглядываясь  по
сторонам.
   - Большая часть школьной банды ходит сюда... Ребята без комплексов.
   - А вы с комплексами?
   - Нет. Да.., не знаю. В некотором смысле да, в некотором - нет.
   - Вы немного запутались. Я не о вашем приятеле, - он улыбнулся.  -  Я  не
думал,  что  дочь  президента  банка  может  смущаться.  Ваш  отец  самый..,
несмущаемый человек.
   Итак, незнакомец знал, кто мой отчим.
   - Он мне не родной отец, - сказала я. - Мой родной отец давно умер.
   Мужчина с интересом посмотрел на меня. Я хотела поговорить с ним и знала,
что должна быть осторожной.  А  в  ответ  могла  получить  только  такую  же
осторожность и безличную грусть. Тут вернулся Тони и принес нашу  кока-колу.
Он поставил бутылку и  бокал  перед  Жозефом,  а  мой  бокал  демонстративно
наполнил. Мой спутник ничего не сказал, даже  не  подал  вида,  что  заметил
небрежное  отношение  официанта.  Но  две  складки  от  уголков   его   рта,
спускавшиеся к подбородку, стали глубже. Я наклонилась и  уверенно  поменяла
наши бокалы. Джозеф поднял глаза.
   - Почему вы сделали это?
   -  Не  знаю,  -  смущенно  отозвалась  я.  Но  на  самом  деле  я  знала,
чувствовала,  что  этот  стройный  сорокалетний  мужчина  с  мягким  голосом
заслужил немного нежности - хотя бы  малейшего  ее  проявления  -  в  жизни,
которая ничего ему не дала. Ему требовалось сочувствие. Я хотела,  чтобы  он
выпил бокал, наполненный официантом.
   - Вы часто приходите сюда?
   - Я здесь впервые. Ехал домой и  увидел  огни,  -  Жозеф  развел  руки  в
стороны жестом одинокого человека. Они были у него тонкие, с изящными, почти
женскими  пальцами,  и  лежали  на  скатерти,  словно  маленькие  прозрачные
креветки.
   - Вы живете здесь.., в Моронвилле? - вопрос вырвался у меня неожиданно.
   - В Моронвилле?
   - Так ребята называют Ширфул Вистас,  -  пояснила  я.  -  Это  ничего  не
значит.
   - Да. Я живу здесь, - Жозеф посмотрел  на  меня.  -  Я  даже  работаю  на
металлургическом заводе.
   Почему-то я не могла представить его  рабочим.  Тонкие  пальцы,  стройное
тело, круглые плечи, усталое  лицо  и,  главное,  этот  голос,  как  бархат,
вьющийся вокруг меня, согревающий каждым  мягким,  чистым  словом.  Я  и  не
подозревала, как мне было необходимо слышать хороший английский.
   Забавно, что до встречи с Жозефом мне никогда не доводилось  сталкиваться
с приличным американским языком, незасоренным местным жаргоном. Голос  моего
нового знакомого звучал легко, прозрачно.
   Джозеф мог бы работать диктором.., но на хорошей радиостанции,  а  не  на
одной из тех, которые вещают на нас из Манхэттена.
   Я попыталась мысленно увидеть Жозефа на заводе,  но  бросила  эту  затею.
Невозможно было представить его обнаженным по пояс, питающим огненную утробу
монстра, или  даже  работающим  на  одном  из  кранов,  дергающим  рычаги  и
поднимающим ковш с расплавленным металлом. Видимо, он понял, что происходило
в моей голове, потому что опять улыбнулся своей особой улыбкой.
   - Я работаю не на самом заводе, - пояснил Жозеф. - Я бухгалтер.  Клерк  в
отделе зарплаты.
   Это было более подходящее для него занятие, хотя я  все  равно  не  могла
понять, почему такой образованный человек должен выполнять  подобную  работу
(как я выяснила, заработная плата бухгалтера  была  гораздо  меньше,  чем  у
рабочего).
   Я ничего не сказала, только отхлебнула ставшей  уже  теплой  кока-колы  и
посмотрела на Жозефа.
   Импульс шел постепенно, но он рос, расширялся,  пока  не  заполнил  меня,
нерациональный, побуждающий, и я не знала,  что  с  ним  делать,  откуда  он
взялся. Ощущение напоминало щекотку, и мне очень хотелось почесаться.
   Я положила свою  ладонь  на  правую  руку  Жозефа,  лежащую  на  покрытом
скатертью  столике,  и  стала  держаться  за   нее,   испытывая   непонятное
облегчение. Что-то полыхало внутри меня, и я могла закричать, но легко,  без
страдания.
   Жозеф не убрал свою руку. Наверное, я умерла бы, если бы он  сделал  это,
потому что это была глупость, противоречащая всему, чему меня учили.  Словно
кто-то посторонний вселился в  мое  тело,  а  я  смотрела  со  стороны  и  с
небольшим испугом наблюдала, что случится дальше.
   А дальше случилось то, что большой палец Жозефа стал поглаживать  тыльную
сторону моей ладони, очень осторожно, по-дружески,  и  по  какой-то  причине
этот маленький жест отодвинул все  на  задний  план,  и  жизнь  опять  стала
прекрасной.
   Наступила  долгая  пауза.  Из  музыкального  автомата  послышалась  новая
мелодия, приятный вальс. Мы  встали,  вместе  вышли  на  площадку  и  начали
танцевать.
   Жозеф осторожно держал меня на приличном расстоянии от себя.
   Я не обращала на это внимания. Так было лучше. Он танцевал очень  хорошо,
приятно, с новым для меня самообладанием и улыбался мне.
   - Я не танцевал уже лет десять, - наконец проговорил  Жозеф.  -  Это  все
равно что танцевать с дочерью.., если  бы  у  меня  была  дочь.  Но  она  не
выглядела бы такой симпатичной, как вы.
   Я уже знала, что он был женат.
   Хочу оставаться до конца честной: мне было наплевать на это.
   Я  почему-то  боялась  испытать  разочарование,  если  бы   он   оказался
холостяком.
   Если  вам  хочется  назвать  меня  сумасшедшей  запутавшейся   девчонкой,
пожалуйста. Я знаю, что  в  тот  вечер  все  шло  хорошо  и  правильно.  Все
абсолютно правильно. И мне плевать, что вам приходит в  голову.  Тот  вечер,
когда мы с Джо впервые танцевали, был самым лучшим в моей жизни.
   - Я не чувствую себя твоей дочерью, - мягко  произнесла  я,  и  он  опять
улыбнулся, не насмешливо, нежно. Я прижалась к нему, и мы продолжили  танец.
Тело Жозефа оказалось костлявым под дешевым костюмом, и я  чувствовала,  как
билось его сердце.
   Теплая рука моего партнера лежала у меня на талии и  успокаивала.  Словно
по собственной воле она нашла больное место и замерла на нем,  чтобы  помочь
мне.
   Музыка смолкла. Я заморгала. Мы молча вернулись к своему столику.
   Я почти слышала шепот со всех сторон, пока мы шли, но мне было наплевать.
Я улыбнулась Джо, и он взял меня под руку. Мы двигались смело  и  элегантно,
словно актеры в пьесе или танцоры в классическом балете.
   Привлекательность  Жозефа  делала  возможным  все.  Так   было   во   все
последующие вечера. Так происходили прекрасные и одновременно ужасные  вещи.
Он всегда знал, чего я хотела. Это совсем не походило на  женскую  интуицию.
Ну, знаете, когда что-то озадачивает вас, очень  не  нравится  вам  в  вашей
матери или старшей сестре, когда вы молоды и делаете то,  что  вообще-то  не
должны делать, или думаете о том, о чем не должны думать, а  мама,  кажется,
строго следит за вами. Но с Жозефом все было по-другому,  осознанно,  словно
за несколько недель до нашей встречи он изучал  семнадцатилетних  девушек  в
целом, и Джоан Палма в частности.
   Я никогда не говорила ему об этом. Думаю, об