а Жильберта, - входи, слышишь!
   - Это я! - Робер не узнал собственный голос. Стайка птиц вспорхнула с
соседнего дерева.
   - Что вам нужно?
   Робер шагнул вперед. Ставни распахнулись, в окне показалась  женщина.
Из-под черного пальто виднелась белая ночная рубашка длинная, до пят.
   - Что вам угодно? - повторила она.
   - Мне нужен господин кюре.
   - Подойдите ближе.
   Робер   поднялся   на   две   ступеньки   и   остановился.   Старушка
посторонилась, так чтобы свет падал на Робера. Он заморгал.
   - А, это ты, малыш Пайо, - протянула старуха. - Чего  тебе  нужно  от
господина кюре?
   - Я пришел за ним, это очень важно.
   - Наверное, к отцу? Никак, допился?
   - Да нет, тут совсем другое дело.
   - Тогда выкладывай, говори.
   - Не могу. Я могу сказать только господину кюре... Это... Да не  могу
я! Он должен пойти со мной.
   Старуха подалась вперед, желая получше его разглядеть.
   - Честное слово, - воскликнула она, -  да  ты  же  пьян!  Яблочко  от
яблоньки недалеко падает... Какой стыд! В твои-то лета! Ну, красота, ну,
прекрасно! Ах ты, сопляк! Убирайся отсюда сию же минуту! Столько лет  не
появлялся в церкви, а теперь пришел будить господина кюре из-за какой-то
ерунды, из-за пьяной дури! Давай, убирайся, а то я позову жандармов!
   Робер  спустился  по  лестнице,  обернулся  и  увидел,  как  старуха,
погрозив ему кулаком, захлопнула ставни.
   Жильберта дожидалась его на улице.
   - Слышала? - поинтересовался он.
   - Старая ведьма, - в ярости прошипела Жильберта. -У-у, змея! Если  бы
господин кюре знал!..
   Обессиленный Робер привалился к стене. Ноги у него дрожали. Казалось,
он не сможет и шагу ступить.
   - Ну вот, - пробормотал он. - Это конец. Мы все испробовали... Теперь
конец всему.
   - Идем, - приказала она. - Идем скорее и перестань говорить глупости.
   Юноша  поплелся  за  подружкой  в  сторону  площади.  Добравшись   до
освещенного места, Жильберта остановилась прямо перед  ним  и  заставила
его приподнять голову. Робер плохо соображал, но все  же  увидел  что-то
суровое, жесткое в ее лице, чего раньше никогда не  замечал.  Совершенно
неожиданно она стала похожа на мать.
   - Слушай внимательно, - велела она. - Внимательно! Теперь у  нас  нет
времени на споры. Или ты пойдешь в жандармерию, или мы вдвоем отправимся
в Малатаверн.
   - Ух ты! Это зачем?
   - Неужели ты думаешь, что они осмелятся туда заявиться, если  увидят,
что мы уже там?
   - Да уж не постесняются. Наклонившись поближе, она шепнула:
   -  Струсил?  Ну  скажи,  что  боишься.  Ты   всю   дорогу   озирался,
оглядывался, шарахался от каждой тени, от каждого темного угла. Думаешь,
я не видела? Ты думал, что Кристоф поджидает тебя где-нибудь  поблизости
и теперь спросит, куда это мы направляемся? Ты  ведь  этого  боялся?  Ты
опасался Кристофа?
   Робер с трудом сглотнул.
   - Нет... Не в этом дело... О нем я не думал.
   - Значит, о Серже? Неужели ты боишься  этого  слабака?  Голос  Робера
прозвучал чуть тверже, когда он возмущенно воскликнул:
   - Этого сопляка? Вот уж нет!
   - Тогда что с тобой творится? Ну, выкладывай! Робер оглянулся, окинул
взглядом площадь. Церковь черным силуэтом выделялась на фоне летевших по
небу облаков.
   - Ничего со мной не творится. Ровно ничего.
   У него опять сдавило горло. Говорить было трудно.
   - Если бы ты не боялся, мы уже давно добрались бы до жандармерии  или
были бы на подходе к Малатаверну, возразила Жильберта.
   - Нет, я не боюсь, - повторил он. - Только нечего  нам  надеяться  на
жандармов. Я не подлец. И ты не заставишь меня выдать приятелей.
   - Тогда ты знаешь, что нам остается делать?
   Минуту они молча смотрели друг на друга. Взгляд Жильберты по-прежнему
был строг.
   Вздохнув, Робер сжал кулаки и прошептал:
   - Пошли, теперь нужно торопиться. Давай, быстрее.
   И они побежали через площадь.

Глава 19

   Вскоре уличные фонари погасли. А Робер и Жильберта еще  не  добрались
до мыльни. Теперь ветер дул им в лицо.  Над  их  головами  шумели  кроны
платанов, ветер ломал ветви и, сбивая листву, гнал листья им навстречу -
одни по дороге неслись низко, другие кружились, падали на дорогу,  вновь
взмывали и подпрыгивали, а иные катились, точно крошечные обручи.
   Стоило показаться луне, как поблескивающие листья словно  бы  неслись
быстрее, а за ними по серому асфальту скользили, догоняя, их тени.
   Робер смотрел на них не отрываясь. Он вообще ничего не  видел,  кроме
листьев и исчерченной дороги, будто перегороженной тенями от деревьев.
   На перекрестке Робер и Жильберта,  не  сговариваясь,  не  обменявшись
даже взглядом, свернули на старую дорогу. Метров двести или  триста  она
проходила меж лугов, и вой ветра остался позади. Но сам ветер и не думал
стихать: он носился по пустошам и лугам, задувая теперь с левой  стороны
от дороги.
   Вскоре  дорога  нырнула  в  густые  заросли.  Тогда  ветер  взмыл   и
просвистел  над  их  головами.  Через  дорогу  стремительно   перелетали
крошечные листочки с одной живой изгороди на другую.
   Робер и Жильберта что было духу неслись вперед. Вдруг  ветер  загудел
угрожающе. Кусты шелестели как и прежде.  Зато  неотвратимо  приближался
все нараставший  стон,  лишь  изредка  прерываемый  сдавленным  уханьем.
Казалось, эти звуки доносятся с неба.
   Гул приближался, и  в  лунном  свете,  пробившемся  сквозь  разрыв  в
облаках, через дорогу скользнули призрачные гибкие тени тополей.
   Дорога подступила к Оржолю, и шум порогов становился все ближе. Ветер
обрушивался сверху, скатывался по склонам холмов  и  вновь  собирался  с
силами  на  дне  долины.  Все  вокруг  крутилось,  словно  в  гигантском
водовороте, ивы и кустарники гнулись, раскачивались, а ветер устремлялся
вверх по течению ручья.
   Робер и Жильберта бежали теперь  мимо  того  места,  где  днем  Робер
выпускал головастиков. Инстинктивно юноша поглядел в сторону  ручья,  но
не увидел его из-за листвы.
   Через несколько минут они добрались до второго поворота, именно здесь
утром Робер приметил мамашу Вентар.
   Из-за туч выглянула  луна.  Заблестели  булыжники  на  дороге,  резко
проступили темневшие выбоины. Тут дорога резко повернула,  и  на  склоне
замаячил одинокий куст; гнувшийся и качавшийся под ударами ветра,  точно
пьяный человек. Листья его трепетали, а он будто тянулся их удержать.
   Вот  до  него  осталось  десять  метров..,  пять..,  два...  Робер  и
Жильберта промчались мимо.
   Луна по-прежнему  сияла  сквозь  огромную  прореху  в  густых  ватных
облаках.
   Миновав обезумевший куст на  повороте,  Робер  попытался  оглядеться.
Далеко впереди виднелась ива какой-то странной, немыслимой формы.  Юноша
заставил себя присмотреться к ней повнимательнее.  И  все  же  время  от
времени он не мог удержаться и взглядывал на луну. Лишь когда ее  начала
скрывать налетевшая туча, Робер поглядел под ноги. Тень его была тут, на
месте. Такая, какой он себе ее представлял. Она бежала  следом  за  ним,
чуть скособочившись, скользя по откосу  и  чуть  съеживаясь,  когда  его
кидало ближе к обочине. Она так походила на тень старухи...
   И на том же самом месте... Бабка проходила утром как раз здесь... Она
шла той же дорогой, наступала на те же  камни  и  спотыкалась  о  те  же
выбоины.
   Только она шагала быстрее. Нет, это он, Робер,  движется  быстрее.  А
тень его догоняет. Да нет же, он сам тащит  ее  за  собой.  На  бегу  он
утирает лоб. Хотя на кустах - ни малейшей паутинки. При таком ветре  это
просто немыслимо. И все-таки что-то скользнуло по  лицу.  Юноша  опустил
голову.
   Нет, он вовсе не тащит тень за собой, она сама его догоняет. Ну  вот,
туча настигла луну. Сейчас накроет. Робер старается не  сводить  глаз  с
лунного диска и все же чувствует, что тень  рядом.  Он  видит  ее.  Туча
проносится мимо. Корчится в свете луны, словно тряпка, упавшая в  огонь.
Дымится. И ее дым обволакивает луну.
   А тень? Что там  сейчас  с  тенью?  Наверное,  побледнела.  Не  нужно
смотреть на нее. Нужно бежать, глядя только вверх, в небо.
   Туча оказалась  сильнее,  чем  он  думал.  Еще  дважды  луне  удалось
пробиться. Туча осветилась и тут же потемнела, словно огонь  захлопнулся
собственным дымом. Теперь луна бежит за ним; она  несется  стремительно,
такая круглая и бледная.  Теперь  уже  не  только  она  освещает  землю:
светится все небо - мятущееся, белесое, в темных впадинах.
   Робер пока в порядке. Он нашел нужный  ритм.  И  бежит  быстро,  даже
чересчур быстро. Жильберта не поспевает за ним.
   А ведь правда, с  ним  же  была  Жильберта!  Робер  замедляет  бег  и
оборачивается. Жильберта догоняет его. Они бегут теперь чуть  медленнее.
И Робер снова ищет, на чем остановить взгляд. Пытается увидеть луну.  Но
на небе одни облака. Совершенно одинаковые. Он выискивает  куст,  дерево
или ручей. Но вся долина залита белесым полумраком, который затопил  все
вокруг, но ничего не освещает.
   И тогда Робер бросает взгляд чуть в сторону, потом назад. Тень -  тут
как  тут.  Почти  неразличимая.  Она  обтекает   камни,   стала   совсем
бесформенной, и все же она здесь, на месте.
   Робер все бежит. Рука его сама собой тянется ко лбу. Все лицо в поту.
Но он не пытается его вытирать.
   Ага, вот из полумрака выступил куст... Теперь тополя...  Среди  полей
заструилась блестящая змейка... Это ручей.
   Робер поднимает голову. Луна прячется  за  легким,  почти  бесплотным
облачком, которое все истончается, растягивается  и  вспыхивает,  прежде
чем совсем растаять. Даже дымки от него не осталось.
   Робер долго борется с собой. Глазам больно смотреть на сияющий лунный
диск. И в конце концов он не выдерживает. Опустив  голову,  он  пытается
смотреть себе под ноги:  чуть  вперед,  туда,  где  дорога  убегает  под
деревья. И все-таки поворачивает голову.
   Тень здесь, рядом. Она стала плотной, густой, словно клякса на  белом
листе бумаги. Чернильные кляксы бывают разной формы. Можно даже рисовать
кляксами. Обмакнешь палец и...
   Такие  разные,  любой  формы...   Например,   -   небольшая,   словно
съежившаяся...
   Как тень старухи... Вот именно: Робер мчится по дороге в  Малатаверн,
а его догоняет тень старухи. Никак не отстает!
   Робер бросил взгляд на  Жильберту.  Как  бы  он  хотел  остановиться,
сказать ей: "Спаси меня от нее! Сделай для меня хоть что-нибудь!  Ты  же
видишь, что я схожу с ума!"
   Внезапно тьму, сгустившуюся меж тополей, словно  нож,  взрезал  яркий
прямой луч света.
   Вот именно, словно нож. Нож, которым открывают дверь.
   - Нужно убить тень...
   - Что ты такое говоришь? - спрашивает Жильберта.
   - Я? Ничего.
   - Да нет же, ты что-то сказал, но я не разобрала.
   - Я сказал: "Какой ветер!" Они добрались до того  места,  где  дорога
словно уходит в недра горы. Провал открылся перед ними  внезапно,  из-за
поворота.
   И тень осталась позади. Она остановилась.  Отстала.  Робер  знал  это
наверняка.
   Они бегут еще немного, затем Жильберта останавливается.
   - Больше не могу...
   Робер тоже запыхался, но мог бы бежать дальше. Позади них лунный свет
заливает всю долину и левый склон холма. Но ферму Ферри отсюда не видно.
   Гильберта бредет по дороге, прижимая руки к груди, - Если бы я знала,
- шепчет она, - мы бы спустились прямо  туда,  и  я  взяла  бы  с  собой
Белонну. С ней нам было бы куда проще.
   - Может, еще успеем, если пойдем коротким путем.
   - Ты с ума  сошел.  Идем  быстрее.  Они  прибавляют  шагу.  Жильберта
хватает юношу за руку. Голос ее звучит жестко:
   - Теперь поздно бояться, понял? Не время.
   -  Да  нет,  нет,  -  успокаивает  ее   Робер.   Голос   его   звучит
неубедительно. Остановившись, Жильберта заставляет его  поглядеть  ей  в
глаза.
   - Посмотри на меня!
   Робер  подчиняется.  Луна  спряталась,  но  в  рассеянном  свете  они
прекрасно видят друг друга.
   Сейчас Жильберта совсем не похожа на девчонку:  перед  Робером  стоит
юная женщина.
   - Ты слышишь меня? Теперь не время бояться. - Она опять  терзает  ему
плечо, вонзает ногти в плоть, щиплет ее. Робер морщится.
   - Обещай мне, слышишь? Нужно остановить их... Обязательно нужно.
   - Да, - соглашается Робер, - да, да!
   И они вновь пускаются в путь, но теперь не бегут, а идут скорым шагом
по обочине, где трава заглушает их шаги. И Жильберта говорит, говорит не
переставая.
   - Если теперь мы отступим,  это  будет  просто  позор.  Я  сама  себя
возненавижу... Стыдно будет смотреть друг другу в глаза.
   Она поворачивается к Роберу. Тот искоса  наблюдает  за  ней.  Девушка
продолжает:
   - Если бы ты отказался идти, я не стала бы  с  тобой  встречаться.  И
хорошо бы поскорее со всем этим покончить! История  с  папашей  Бувье  -
ужас что такое, особенно из-за телочки... Ведь телка так  дорого  стоит!
Но в конце концов, это еще куда ни  шло,  особенно  если  на  этом  дело
кончилось... Пусть те двое и  дальше  творят,  что  хотят,  нам  на  них
наплевать... Но теперь мы не можем так это оставить, нельзя!
   Робер чувствует себя  куда  уверенней.  Они  вышли  из-под  деревьев,
дорога бежит у самого подножия горы, и луна скрыта за вершиной. Выглянув
из-за туч, она освещает лишь левый склон холма. Другой же склон, гиблый,
темной глыбой давит на юношу и девушку.  Скоро  они  окажутся  в  Черном
лесу. Уже слышно, как он ревет, стонет  на  склоне  горы.  Теперь  ветер
задувает с той стороны. Становится все холоднее.
   - Этого нельзя  допустить,  -  повторяет  Жильберта.  -Если  случится
несчастье, то это будет страшная беда для всей  долины.  Старики  правы:
беда не приходит одна.
   Девушка смолкает. Робер тоже молчит. Они продолжают путь, и Жильберта
продолжает:
   -  Наверняка  начнется  падеж...   Или   сильный   град...   Весенние
заморозки... А может, настанет большая сушь, пересохнут  все  родники  и
колодцы, как в тот год... Отец рассказывал. Нет, нет,  нельзя  позволить
им натворить  такое.  И  потом  все  равно  все  выплывет  наружу...  Их
арестуют. А они-то, конечно же, скажут, что ты был в  курсе.  Нет,  нет,
этого нельзя допустить.
   Она говорила не умолкая. Словно ветер или ручей. Робер  шел  рядом  с
подружкой. Молча, ни слова не говоря. Он вроде бы слушал  ее,  ему  было
совершенно неважно, что именно она говорит.
   Теперь самое главное было  прийти  вовремя.  Прийти  и  предотвратить
несчастье.
   Его уже не занимали ни луна, ни неотступно следовавшая за  ним  тень.
Все его внимание поглощала  нависшая  над  ним  гора.  Студеная  гора  и
ревущий Черный лес.
   Там, в вышине, между  облаками  и  вершинами  деревьев,  стоит  ферма
Бувье. Усадьба, сад, позади него поле  люцерны,  где,  может  быть,  еще
лежит раздувшаяся туша телки. Да нет,  они  наверное  уже  закопали  ее.
Конечно, закопали.
   - Нужно перейти ручей.
   Жильберта остановилась на откосе. В нескольких метрах  впереди  ручей
струился меж камней и склонившихся над  ним  деревьев.  А  за  ручьем  -
небольшая ровная площадка метра  в  три  шириной,  и  за  ней  -  лужок,
спускавшийся к опушке Черного леса. Робер  посмотрел  вниз.  Там  царила
непроницаемая тьма. Даже отсюда чувствовалось, как оттуда несет холодом.
Слышались шорохи, но то был не ветер.
   - Ты думаешь, пора? - спросил Робер. -  Может,  лучше  перейти  ручей
прямо напротив дома?
   - Нет, идем. - Но ведь там переходить  гораздо  легче  по  мостку.  -
Идем, говорю тебе, идем. Не стоит сейчас идти туда по дороге.
   Она взяла его за руку и, спрыгнув с откоса, потащила вниз, на луг.
   Трава была высокая, мокрая. Почва хлюпала и проседала под ногами.
   - Мы сейчас завязнем, - предупредил Робер.
   - Пустяки, идем.
   Каждый их шаг сопровождался хлюпающим звуком,  словно  кто-то  чмокал
огромным ртом.
   - Да иди же, иди вперед!
   Они добрались до деревьев. Девушка нагнулась и скользнула под зеленый
шатер. Журчала вода. Сверху доносился гул порогов, но  рев  ветра  то  и
дело заглушал  его.  На  холм  обрушился  мощный  шквал.  Лес  застонал,
затрещал, заходил ходуном, а росшие у ручья деревья согнулись  почти  до
земли, и гибкая ветка больно хлестнула Робера по лицу мокрыми листьями.
   Они зашлепали по грязи. Из-под ног катились камни, мох был  скользкий
и мокрый.
   На другом берегу им пришлось проползти под колючей проволокой. Вокруг
царила беспросветная мгла. Робер чувствовал, что почва  вокруг  изрытая,
мягкая.
   - Какая гадость, - шепнул он.
   - Да, сюда пригоняют скотину на водопой.
   Отойдя подальше, он наклонился и вытер руки сначала о траву, потом  о
собственные брюки.
   Жильберта остановилась. Ветер на мгновение стих, но лес все шумел.
   - Смотри, - приказала она Робер повернул голову. Ручей блестел позади
них, потом терялся среди черных деревьев, темной стеной  выступавших  на
фоне светлевшего склона холма. Ярко светила луна.
   Юноша несколько раз глубоко вздохнул. Справа  от  деревьев  выступала
словно облитая мраком четырехугольная постройка; все в темноте  казалось
зыбким, и лишь она стояла неподвижно.
   То были развалины Малатаверна. Рядом выступал  едва  различимый  угол
крыши старухиной фермы.

Глава 20

   Они остановились в том месте, где ветки кустов смыкались над дорогой,
подобно своду. Луг остался позади, и теперь им предстояло идти по  узкой
тропе, где и двоим не разминуться. Жильберта шла первой.  Но  уже  через
несколько шагов девушка остановилась. Подростки замерли,  стараясь  хоть
что-нибудь разглядеть сквозь листву, но ветер без конца ерошил кусты.
   У Робера громко стучало сердце - того  и  гляди  выскочит  из  груди.
Каждый удар отдавался  по  всему  телу,  даже  в  голове.  Горло  совсем
пересохло.
   Они медленно прошли несколько шагов. Жильберта все тянула  Робера  за
руку. Они почти не различали друг друга в темноте.
   Роберу снова стало казаться, что кто-то за ними наблюдает.  Он  кожей
чувствовал чужой взгляд. Кто-то следил за ним, за каждым его движением.
   Юноша обернулся. Позади была лишь тьма. И хотя ничего не было  видно,
он прекрасно знал, что позади только луг. Голый луг, взбегающий к опушке
Черного леса.
   Наверное, пугающее чужое присутствие за спиной - это сам Черный  лес.
Он слышал, как тот беснуется позади под порывами ветра.
   Робер крепче уцепился за руку подружки.
   - Что с тобой? - спросила та.
   - Ничего.
   Рука у Робера была потная. А может, это у Жильберты  взмокли  ладони?
Или у них обоих? Теперь Робер ничего  не  понимал.  Свободной  рукой  он
смахнул со лба пот.
   Жильберта снова потащила его за собой, и вскоре они очутились у  того
места, где тропка сливается с Гиблой дорогой.  Развалины  были  всего  в
нескольких метрах и заслоняли дом старухи.
   - Вроде ничего не слышно, - шепнула Жильберта.
   - При таком ветре это естественно.
   - Давай подойдем поближе.
   - Ты хочешь идти прямо туда? Может, лучше обойдем с  другой  стороны,
поглядим, что там и как?
   - Ты шутишь! Во-первых, это слишком большой крюк,  а  во-вторых,  там
все заросло колючками и крапивой.
   Девушка двинулась по дороге. Когда они поравнялись с развалинами,  из
кустов выскочила крыса и бросилась в сторону ручья.  Робер  и  Жильберта
так и отпрянули.
   - Крыса! - шепнул Робер.
   Они двинулись дальше. Когда луна показалась из-за туч, развалины  уже
остались позади. Весь  противоположный  склон  холма  был  залит  лунным
сиянием. Старухина хибара таилась в тени нависшей над ней горы,  но  все
было отчетливо видно. Дверь фермы была закрыта.  Ставни  тоже.  По  небу
проплыло облако, тень от которого наползла по  склону  холма,  но  потом
небо опять прояснилось.
   - Собака наверняка уже издохла, - заметил Робер.
   - Не обязательно, мы ведь шли совсем тихо. С чего ей поднимать шум?
   - Да нет, она бы нас учуяла.
   - Но и тех двоих здесь пока нет.
   - Ничего не видно.
   - Будь  они  здесь,  дверь  была  бы  открыта.  Жильберта  влезла  на
невысокий каменный забор и вцепилась в проволочную ограду.  Чуть  погодя
она обернулась.
   - Лезь сюда, - велела она.
   Роб