показалась бессмысленной преградой.
   Прежде чем Мэтью успел сделать хотя бы еще одно движение,  Саманта  резко
оттолкнула его руку и бросилась к выходу, но он  каким-то  звериным  броском
опередил ее, прижав дверь рукой над самой головой девушки.
   Она обернулась, прижавшись спиной к косяку; в ее глазах застыл ужас. И не
просто ужас - это мягко сказано. Она была потрясена, доведена до отчаяния  и
- затравлена. Да, именно  затравлена:  у  нее  был  вид  загнанного  в  угол
зверька. Мэтью на мгновение почувствовал к ней жалость.
   - Вы сошли сума! - задыхаясь, прошептала она, когда, уперев и другую руку
в дверь, он окончательно отрезал ей путь к отступлению. - Я.., я закричу!
   - Кричи, что же ты молчишь? - небрежно бросил он, снова чувствуя, как его
обволакивает запах ее тела.  Чем  больше  она  сопротивлялась,  тем  сильнее
возбуждалась сама, и теперь он был  уверен,  что  она  не  станет  звать  на
помощь, не подвергнет себя столь явному унижению.
   Но он ошибся, и понял это всего за миг до того,  как  она  закричала.  И,
хотя он собирался вести с ней игру совершенно по  другим  правилам,  у  него
остался единственный способ заставить ее замолчать.  Выругавшись  про  себя,
Мэтью пресек ее крик в зародыше, крепко, до боли прижав свой рот к ее губам.
   Конечно,  Саманта  отчаянно   сопротивлялась.   Выронив   портфель,   она
отталкивала Мэтью обеими руками. Ее круглые кулачки смешно  колотили  его  в
грудь. Но лишь когда она попыталась коленом ударить в самую  уязвимую  часть
его тела, он навалился на нее всей своей тяжестью, припечатав к двери.
   Ее подбородок ослабел. Он понимал, что не дает  ей  дышать,  но  это  был
единственный способ ее удержать, и, убрав руки с двери, он обнял ее шею.  Он
гладил ее, лаская и успокаивая, и, почувствовав,  что  ее  силы  на  исходе,
скользнул языком вглубь ее рта.
   Саманта куснула его, но не больно, и несмотря на то, что она  по-прежнему
сопротивлялась, их поцелуй стал другим. Ее рот  сделался  мягче,  губы  сами
собой приоткрылись, вбирая его. Ее руки, ранее лишенные  свободы,  цеплялись
за лацканы его пиджака как за спасательный круг, а ноги беспомощно подались,
когда он протиснул между ними бедро.
   Она была такой мягкой, такой покорной: шелк  и  кружево,  эдакая  сладкая
конфетка; ее язык и губы послушно отдавались ему во власть. Она вся дрожала,
он это чувствовал, целуя ее; и вдруг между ними словно вспыхнуло пламя.  Его
тело отозвалось, налилось упругой тяжестью, в нем росло желание овладеть  ею
прямо здесь, прижав ее к двери. Или, может быть,  на  полу;  голова  у  него
пошла кругом от  этой  мысли.  Поднять  ее  ноги,  обвить  их  вокруг  себя,
погрузиться в ее горячую, влажную глубину...
   Его почему-то  не  насторожило,  что  слишком  уж  гладко  все  идет.  Ее
внезапная слабость, покорность, явное физическое влечение. Можно было  сразу
заподозрить подвох.
   Но он, по правде говоря, был слишком опьянен желанием,  чтобы  попытаться
понять, чем заняты ее мысли и чувства. В  его  мозгу  лихорадочно  крутилась
сцена, как это все произойдет: раздеть ее, заняться с ней любовью, показать,
как превосходно они подходят друг другу. Он был так  уверен  в  ее  ответном
желании, что имел неосторожность ослабить  объятия  и  слегка  отстраниться,
чтобы вытащить ее блузку из-за пояса юбки. Он  хотел  просунуть  под  блузку
руки. Мысль о том, что он вот-вот коснется ее нежной кожи и набухших сосков,
жаждущих его ласки, лишала его рассудка.
   А может быть, все с ее стороны было обманом? Но и в этом случае он должен
был предвидеть ее действия. Она, наверное, просто выжидала момент, когда  он
проявит слабость и отпустит ее - и не замедлила этим воспользоваться.
   Позднее Мэтью понял, что  ее  трюк  удался  только  потому,  что  он  сам
расслабился. Если бы он был начеку, она бы ни за что не сумела нанести такой
болезненный удар. И, пока он, цепляясь за пальму в кадке, пытался удержаться
на ногах, она упорхнула. Он услышал крик  испуганной  миссис  Маккей,  когда
пробегающая Саманта опрокинула корзину для бумаги, а  затем  грохот  входной
двери, подтвердивший, что гостья  вне  пределов  его  досягаемости.  Ему  же
досталась  унизительная  необходимость  объяснять  секретарше,  почему  мисс
Максвелл так поспешно скрылась, и проблема,  как  справиться  с  собственным
разочарованием.

Глава 5

   - Я тебя не понимаю. Почему ты не заявила в полицию?
   - Потому. - Опустив голову, Саманта думала об одном: чтобы мать перестала
смотреть на нее так, будто она совершила что-то чудовищное. - Это всего лишь
портфель, мама. Было бы из-за чего шум поднимать.
   - Не хотелось бы напоминать, но ведь этот кожаный портфель купили тебе мы
с папой, - сухо отозвалась мать. - А ты говоришь, что потеряла его в метро и
даже не заявила об этом в полицию!
   Саманта сняла жакет и повесила его на спинку стула.
   - Я же сказала, что заметила пропажу, только когда вышла из метро. -  Она
оглядела кафе: в зале не было никого, кроме  пары  подростков,  сидевших  за
столиком у окна. - Ладно, забудем об этом. Спасибо, что заменила меня.  Было
много работы?
   - Работы было много в обед, - миссис Максвелл с дочерью не  церемонилась.
- Надо сказать, я надеялась, что к обеду ты вернешься. А уже почти пять!
   - Я знаю. Извини. - Саманта подготовилась  к  упрекам,  пока  бродила  по
улицам Лондона. - Тебе ведь известно, как это бывает. Автобусы  переполнены,
такси не поймаешь...
   - Я ждала тебя к двум. Ну, в крайнем случае, к трем. - Миссис Максвелл ее
объяснения не убедили. - Что, черт возьми,  ты  делала  все  это  время?  Ты
приняла заказ?
   - Вообще-то нет. - Саманта понимала, что врать не имеет смысла. Мать  все
равно узнает. - Я.., им нужны национальные блюда. Японская кухня: суси и все
такое прочее. Я не умею это готовить.
   Миссис Максвелл удивленно взглянула на дочь.
   - Разве они не сказали тебе об этом, когда вы договаривались о встрече?
   - Впрямую не сказали. - Саманта почувствовала, что краснеет. Господи,  до
чего ей ненавистны все эти увертки! Не умеет она врать. И вообще  ничего  не
умеет, только наживать всяческие неприятности.
   - И тебе,  -  кольнула  мать,  -  понадобилось  шесть  часов,  чтобы  это
выяснить?
   - Почти три часа ушло на дорогу, -  парировала  Саманта,  на  сей  раз  с
легким сердцем оттого, что это была чистая правда. - Ты сама  знаешь,  какое
движение в городе. Поэтому и такси я не могла поймать.
   - Все равно...
   - Ну ладно, - Саманта, облизнув губы, поняла,  что  на  них  нет  помады.
Проклятье, надо было улучить  минуту  и  поправить  макияж.  А  она  с  того
момента, как убежала из кабинета Мэтью Патнема, бродила по улицам  в  полной
прострации. Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. -  Сначала
мне пришлось ждать, потом, - через силу оправдывалась она, - потом  мы  пили
кофе и разговаривали.., ну, о других вещах.
   - О каких других вещах?
   - Да так, о том о сем. - Саманта пожала плечами  и  открыла  ящик  кассы,
делая вид, что интересуется выручкой. - Ну, о чем обычно говорят люди, мама.
О том, что погода холодная, о том, какое будет лето.
   - Да, - усмехнулась мать, - похоже, ты попусту потратила время. Не только
свое, но и мое тоже. Что ж, надеюсь, ты не станешь проделывать  это  слишком
часто.
   - Вообще не стану. - Саманта с треском захлопнула кассу,  заставив  Дебби
испуганно выглянуть в зал. Однако Саманта не  сомневалась,  что  та  слышала
весь разговор с первого до последнего слова. Секретничать в кафе было негде.
   - Не станешь? - подняла брови миссис Максвелл.
   - Нет, - сказала Саманта, взглядом показывая Дебби, что понимает: та  все
слышала. - Я решила не заниматься больше доставкой  готовых  блюд.  Ты  была
права, мама, у меня нет опыта, да я и не умею делать это.
   Вид у матери был удивленный:
   - Но.., я думала.., разве ты уже не получила такие заказы?
   - Получила, один, - нехотя призналась Саманта, думая, что надо бы принять
аспирин. Голова у нее просто раскалывалась. - На официальный ужин в субботу.
От человека, который был в гостях у Дебби и взял у нее  мои  координаты.  Но
больше я никаких  заказов  не  приму.  Это..,  это  отнимает  слишком  много
времени. А я не хочу такой большой нагрузки.

***

   Ее решение обрадовало Пола - миссис Максвелл не замедлила рассказать  ему
обо всем. В тот же вечер, зайдя к ним домой, Пол едва  успел  снять  пальто,
как она выложила ему приятную новость. Саманта, у  которой  все  еще  болела
голова, была не в том настроении, чтобы  разделить  их  ликование.  Будь  ее
воля, она бы им вообще ничего не сказала. Она бы просто прекратила принимать
заказы,  а  там  -  пусть  сами  догадаются,  почему.  Однако  ей   пришлось
выслушивать, как горячо поздравляют друг друга ее мать и жених, которые "так
и знали, что этим кончится", и притворяться довольной, в  то  время  как  на
самом деле у нее на душе скребли кошки.
   Но их радость, вкупе с ее головной болью дали Саманте  повод  отказаться,
когда Пол пригласил ее посидеть в пабе. Она сказала, что хочет побыть с  ним
дома. Конечно, это была правда. Но в эти минуты ее мучил  стыд  за  то,  что
произошло днем, и  это  мешало  ей  с  чистым  сердцем  принимать  искренние
ухаживания Пола. Ей казалось, что она предала его, да  и  себя  тоже,  и  ей
нужно время, чтобы успокоиться.
   Хуже всего было то,  что  ей  никак  не  удавалось  выбросить  из  головы
случившееся днем. Это  и  неудивительно,  -  решила  она.  В  конце  концов,
женщины, которых пытались изнасиловать, нуждаются в том, чтобы все  обдумать
и проанализировать. Только вот ее никто не пытался  изнасиловать,  -  горько
думала она. Разве он напал на нее с применением силы? В общем-то, да. Однако
ничего по-настоящему опасного с ней не произошло. Он не лишил ее невинности,
не совершил ничего фатального. Да если бы он знал, что она еще  девушка,  он
бы, скорее всего - от греха подальше! - обходил ее за километр. А в том, что
ему это было невдомек, наверное, ее главное несчастье.
   Наверное?!
   Она до боли сжала кулаки.  Вот  в  чем  все  дело!  Слишком  двойственные
чувства она испытывает. Собственная реакция на поведение  Мэтью  -  вот  что
беспокоит ее больше всего. Разумеется, ей может служить утешением,  что  при
первой же возможности она унесла оттуда ноги. Она выскочила из его офиса как
ошпаренная, как если бы за ней по пятам гнались черти. Его секретарша  могла
подумать бог знает что: Саманта вылетела, опрокинув мусорную корзину, и даже
не сказала "извините". Уж конечно, с ролью деловой женщины  такое  поведение
не вяжется. Но раз дело приняло такой оборот,  она  и  сама  была  вынуждена
поступить по-свински.
   Саманта вздохнула. Все бесполезно.  Она  может  обманывать  себя  сколько
угодно, все равно деваться некуда: именно из-за того, что  произошло  в  его
кабинете, так ноет теперь ее сердце. Даже спустя несколько часов она  словно
чувствовала его прикосновения, ощущала во рту его язык.  Прийдя  домой,  она
приняла душ, села в кресло и стала разглядывать себя в  зеркале,  неожиданно
обнаружив, что думает о себе как о  женщине.  Общение  с  Полом  никогда  не
вызывало в ней подобных ощущений. До сих пор она думала, что  такие  чувства
можно испытывать, лишь познав другого человека - познав в библейском  смысле
слова. Но оказалось, что все не так. Ответив на поцелуй Мэтью  Патнема  -  а
несмотря на все свое сопротивление она, в конце концов, это сделала,  -  она
почувствовала, будто оказалась в другом измерении, будто  ее  попросту  нет.
Пламя, охватившее их, лишило ее способности думать. Она вся  превратилась  в
желание. Ей хотелось, чтобы он в своих ласках шел дальше и дальше,  делал  с
ней все то, что она запрещала делать Полу. Когда их  губы  слились,  Саманта
стала совершенно  беспомощной,  был  даже  момент,  когда  она  готова  была
уступить, если бы он повалил ее на пол и...
   Саманта задрожала как в лихорадке; тут же рядом  возник  Пол,  подсел  на
подлокотник ее кресла и обнял за плечи.
   - Э, да ты, похоже, простудилась! - озабоченно воскликнул он. -  Наверное
поэтому у тебя и голова болит. Здесь такие сквозняки повсюду!
   Девушка пристально посмотрела на жениха, пытаясь угадать, понимает ли  он
хоть немного, что с ней происходит. Интересно, что бы он  сказал,  узнав,  о
чем она только что думала? Как бы он поступил, если бы,  обнимая  ее,  вдруг
почувствовал, что она грезит о другом мужчине? Что,  глядя  на  его  бледную
руку с мясистыми пальцами, покрытую редким выгоревшим пушком, она сравнивает
ее с другой рукой - смуглой, словно точеной, с длинными сильными пальцами, с
рукой властной, как бы по праву лежавшей совсем недавно у нее на груди...
   Она  была  противна  самой  себе.  Боже,  как  только  она  могла   такое
нагородить! Ей стало стыдно. Да она в  самом  деле  не  в  себе!  Боже  мой,
нашелся желающий переспать с  ней,  а  она  размечталась  о  великой  любви.
Считает случившееся  вполне  нормальным  и  еще  сравнивает  этого..,  этого
негодяя со своим женихом, с Полом! Все это было бы смешно, когда бы не  было
так.., грязно. Да их и рядом  нельзя  поставить  -  Пола  и  Мэтью  Патнема.
Кажется, ей надо прочистить мозги.
   И тем не менее Саманта вздохнула с  облегчением,  когда  Пол  решил  уйти
пораньше, сказав, что она неважно выглядит и ей лучше пораньше  лечь  спать;
спокойной ночи, дорогая, увидимся завтра.
   Саманта последовала его совету, однако заснуть ей оказалось не так легко.
Она долго не могла найти себе места, ей было то слишком жарко, то холодно  -
в  зависимости  от  того,  что  занимало  ее  мысли.  Ее  попытки   обуздать
собственное воображение оказались тщетными. Она хотела  не  думать  о  Мэтью
Патнеме, но не могла себе этого  запретить.  И,  когда  ей  в  конце  концов
удалось уснуть, все тайны ее  подсознания  выплеснулись  в  навязчивый  сон,
предательски завладевший ее безоружной фантазией.
   В течение следующих нескольких  дней  он  не  появился.  Саманта,  втайне
надеявшаяся, что Мэтью снова заглянет в кафе, сама не знала, хорошо это  или
плохо. Она понимала, как в идеале должна вести себя в подобной ситуации - но
разве жизнь подчиняется схемам? Почему она, заглушая голос разума, постоянно
ждет чего-то и вместе с тем боится будущего? Каждый раз на  исходе  дня  она
радовалась, что ей не пришлось снова разрываться между стыдом и влечением, а
наутро просыпалась с надеждой на встречу. Может  быть  все  уляжется,  и  ей
станет легче после вечеринки, которую она должна обслуживать  в  субботу.  В
связи с этим заказом у нее тоже масса забот и волнений.
   Но вот наступила суббота. Все прошло  без  сучка,  без  задоринки.  Прием
проходил  в  доме  приятеля  ее  бывшей  университетской  подруги  Дженнифер
Спеллман, и все гости очень хвалили Саманту.  Настолько,  что  она  чуть  не
пожалела о своем поспешном решении не заниматься больше этой  деятельностью.
В тот вечер она могла получить с полдюжины подобных заявок и все удивлялись,
почему она отказывается.
   По пути домой Саманта  и  сама  подумала,  что,  наверное,  напрасно  так
поступает. Но весь вечер в  глубине  ее  души  таилась  надежда,  что  Мэтью
заявится на эту вечеринку. С каким триумфом сообщит она ему  тогда  о  своем
решении прикрыть едва начатое дело. Вряд ли оно  пойдет  ей  на  пользу,  но
таким образом она покажет ему, какого она мнения о нем и людях его круга.
   Но он не пришел,  и  она  поняла,  насколько  ее  переживания  далеки  от
действительности. Она слишком переоценила ту роль, которую  он  отвел  ей  в
своих играх. Она бросала ему в лицо, как ей казалось, такие тяжкие обвинения
- а ему хоть бы что, он даже не потрудился оправдаться. С  какой  стати  она
вообразила, что он захочет видеть ее, особенно после той жуткой сцены в  его
офисе? Если офис был действительно его. А вообще-то - какая разница, его или
нет.
   Саманта была в смятении и не находила для себя выхода. Мэтью не  проявлял
желания домогаться ее, и, казалось бы, она должна радоваться этому. В то  же
время,  отказываясь  от  обслуживания  на  дому,  Саманта  теряла  последнюю
надежду, что пути их пересекутся вновь, и это вызывало в ней отчаяние.
   Поэтому когда в следующий понедельник, выйдя  из  кафе,  Саманта  увидела
его, она потеряла дар речи. Наконец наступили  теплые  дни,  солнце  приятно
грело плечи, пока она запирала дверь. Саманта подумала, что напрасно  надела
толстый свитер поверх рабочего костюма. Но она собиралась вечером съездить к
поставщикам, а потом  встретиться  с  Полом  -  к  тому  времени,  наверное,
похолодает.
   Она могла и не заметить человека, прислонившегося спиной к стене между ее
кафе и соседним киоском.  Обычно  в  это  время  здесь  было  много  народу.
Неподалеку - автобусная остановка, а напротив - стоянка машин, так что место
бойкое. Только когда он, оторвавшись от стены, подошел  ближе,  она  поняла,
что это Мэтью. Ее губы беспомощно задрожали, дыхание замерло.
   - Привет! - сказал он, засовывая руку  в  карман  пиджака.  В  другой  он
держал портфель, который она бросила в его офисе.
   Саманта наконец обрела голос, но ее ответное приветствие  прозвучало  без
желаемой враждебности. Однако взяв себя в руки, она тут же ринулась в атаку:
   - Что вам нужно?
   - Как вы поняли, я пришел вас повидать. - Мэтью показал на портфель. - И,
разумеется, вернул это.
   - Вы не очень торопились, - в голосе Саманты не  было  благодарности,  но
она ничего не могла с собой поделать. - Хотя все равно, спасибо.
   - Не за что, - он огляделся вокруг. - Вы одна?
   - А с кем я должна быть? - вскинула голову Саманта.
   - Та девушка, как ее там...
   - Вы имеете в виду Дебби?
   - Да, точно, Дебби. Она не с вами?
   - Нет, как видите, - буркнула Саманта. - Она уходит раньше, чтобы  успеть
на автобус. - Саманта помедлила. - А что? Зачем вам Дебби?
   Он улыбнулся, чуть сощурившись.
   - Ревнуете? - вкрадчиво поинтересовался он, и Саманта резко отпрянула. Ну
уж нет, во второй раз он ее не проведет, - думала она, презирая себя уже  за
то, что слушает его. С какой бы целью он сюда ни явился,  ей  до  этого  нет
никакого дела.
   - Ну же, Сэм...
   Его примирительный тон был оставлен без внимания. Саманта встала у кромки
тротуара, чтобы перейти улицу. Ей не терпелось укрыться от него  за  потоком
машин, но зеленый свет, как нарочно, все не зажигался.
   - Сэм, - повторил Мэтью ей почти на ухо, взяв ее за локоть,  -  нам  надо
поговорить.
   - Не вижу необходимости, - она попыталась оттолкнуть его, но  безуспешно;
ее нижняя губа обиженно надулась. - Знаете, у меня мелькала  мысль,  что  вы
можете прийти, чтобы извиниться, но ведь вы пришли не для этого, верно?
   - Извиниться? - было ясно, что ему такое  и  в  голову  не  приходило.  -
О'кей. Я согласен, если вам так угодно, - он состроил  гримасу,  которая  по
его мнению выражала раскаяние, - я прошу прощения.
   - Вы притворяетесь! - вспыхнула Саманта. - Вы  говорите  это  только  для
того, чтобы меня успокоить!
   - Пусть так, - беззлобно согласился он, переведя взгляд на ее губы. -  Не
уходи. Саманте вдруг стало трудно дышать.
   - Я.., мне надо идти, - пробормотала она, но он только  сильнее  сжал  ей
локоть и привлек ее к себе. Пиджак у  него  был  расстегнут,  и  она  сквозь
тонкую рубашку почувствовала тепло его тела.
   - Нет, не надо, - возразил он, касаясь своим горячим дыханием ее волос. -
Ну же, Сэм! Я всю неделю только о тебе и думал. И не  говори,  будто  ты  не
думала обо мне.., ну хоть немножко, а?
   У Саманты перехватило дыхание.
   - Пожалуйста, пустите меня!
   - А ты не убежишь, если отпущу? Закусив губу,  она  отрицательно  кивнула
головой, и, к ее облегчению, он разжал  руки.  Отстранившись  на  безопасное
расстояние и несколько раз глотнув воздух, она наконец сказала:
   - Вы напрасно пришли. Зря только теряете время.
   -  Да,  знаю,  -  усмехнулся  он.  -  Ты  не  умеешь  готовить   японские
национальные б