комы.
   Мэтью искоса взглянул на нее.
   - И что ты ответила?
   - Что не очень давно, - уклончиво сказала Саманта и не последовала за ним
вдоль пляжа, а пошла по мелководью прочь от берега, понимая,  что  тогда  их
будет видно с  террасы.  Мэтью  пришлось  тоже  снять  туфли  и,  набравшись
терпения, последовать за ней.
   Саманта ушла довольно далеко, когда Мэтью догнал  ее  и,  заглянув  ей  в
глаза, увидел, что они темны и печальны. Она явно не испытывала  счастья,  и
он разозлился на себя за это.
   - Ну так что еще сказала моя мать? - снова спросил  он,  шлепая  по  воде
рядом. Саманта испуганно посмотрела на него.
   - Ты же замочишь брюки! - крикнула она, но Мэтью не боялся этого.
   - Я могу их снять, если  хочешь,  -  произнес  он  и  не  без  злорадства
отметил, что она покраснела. - Ну же, Сэм, не возводи между нами  барьер.  Я
считал, что мы заключили перемирие на эти выходные.
   Она машинально облизала кончиком языка губы, и Мэтью удивился, как сильно
это его возбудило.
   - Я.., я что-то ничего не помню  насчет  перемирия,  -  проговорила  она,
глядя на свои забрызганные водой шорты. - Ты даже не удосужился сказать, что
мне делать, после того, как я переоденусь.
   Мэтью нахмурился.
   - Разве Росита не подождала тебя?
   - Горничная? - Саманта пожала плечами. - Да, конечно.  Но  ты,  наверное,
догадался, каково мне будет общаться со всеми этими людьми! И  вместо  того,
чтобы быть рядом, ты отдал меня на растерзание своей матери...
   - Моя мать опередила меня, - сказал  Мэтью,  поправляя  ей  прядь  волос,
выбившуюся из прически. - Сэм, поверь мне, я хотел быть с тобой.  Но  иногда
бывает лучше не вмешиваться в ход событий.
   Она внимательно посмотрела на него.
   - Твой дед говорил обо мне? Мэтью, помедлив, ответил.
   - И о тебе тоже.
   - Он был недоволен тем, что  ты  привез  меня,  не  так  ли?  -  Ее  губы
дрогнули. - Думаю, что твоя мать тоже не в восторге от этого.
   - Почему? - Мэтью подошел совсем близко к ней. - Если она сказала  что-то
такое, что огорчило тебя...
   - Нет, она не сказала ничего такого, - перебила его Саманта, не  позволив
ему дать выход гневу. - Просто у меня сложилось впечатление, что.., ну,  что
она предостерегает меня. Она намекнула, что мне не следует воспринимать тебя
слишком серьезно.
   - Она так и сказала? - Совсем недавно Мэтью говорил  себе  то  же  самое,
однако сейчас он почувствовал, что взбешен. Как мать смеет вмешиваться в  их
отношения с Самантой? И что ей вообще известно  о  его  чувствах,  если  они
видятся всего по несколько раз в год?
   - Это не имеет значения, - Саманта отстранила его руку и  отвернулась.  -
Ой, смотри, какая красивая ракушка! В юности я собирала ракушки и делала  из
них браслеты.
   Мэтью тяжело вздохнул.
   - А ты рассказала матери, при каких обстоятельствах мы  познакомились?  -
он продолжал свои расспросы, идя за ней следом. Его руки  скользнули  по  ее
талии. Плевать,  что  их  могут  увидеть  с  террасы.  Ему  необходимо  было
прикоснуться к ней, чтобы ощутить райское блаженство от тепла ее бедер.
   - Мэтт! - ее протест был не слишком решительным. Просто  она  больше  его
была обеспокоена возможными наблюдателями. - Твоя мать может увидеть нас,  -
добавила она, когда, приподняв ей волосы, он поцеловал ее в  затылок.  -  О,
Мэтт, ну пожалуйста, не надо. Что подумает твой дедушка?
   - Он подумает, что я счастливчик, - хрипло пробормотал  Мэтью,  встав  за
спину Саманты, чтобы загородить ее своим  телом  от  виллы  на  берегу.  Его
пальцы накрыли нежные округлости ее грудей. - Девочка  моя,  ты  чувствуешь,
что ты со мной делаешь?
   -  Не  надо,  Мэтт,  -  чуть  слышно   возразила   она,   скорее   просто
автоматически, и, прижавшись к нему, ощутила, что его  тело  подобно  сжатой
пружине. Она была охвачена желанием не меньше его и почти не  слышала  слов,
которые он шептал ей на ухо.
   - Пойдем посмотрим пещеры, - выдохнул Мэтью, повернул ее лицом к  себе  и
заглянул в ее большие тревожные глаза. - По крайней мере, там нас  никто  не
увидит.
   Саманта судорожно проглотила слюну. Мэтью, видя, как при этом дрогнула ее
шея, был поражен внезапно проснувшимися по отношению к ней собственническими
чувствами: она принадлежит ему, лихорадочно думал он, и  только  ему,  а  не
какому-то жениху Полу. Он сам отпустит ее, когда придет время, и очень может
быть, это случится не так скоро, как он раньше предполагал.
   - Ну, хорошо, - хрипло  произнесла  она,  сдаваясь,  и  Мэтью  готов  был
целовать ее прямо здесь, на виду у всех.  Но  он  сдержался.  Не  только  из
благоразумия, но потому что от близости Саманты терял контроль над собой. Он
повел ее вдоль берега к пещерам.
   Пещеры пронизывали оконечность мыса с  обеих  сторон.  Это  был  сплошной
лабиринт, состоящий из множества гротов, ходов и залов, где в давние времена
скрывались пираты и  разбойники.  В  начале  прошлого  века  пещеры  служили
убежищем для крестьян, бежавших от преследования  турок.  Как  известно,  не
одну тысячу греков тогда погрузили на корабли и отправили в Константинополь,
где продали в рабство.
   К счастью, теперь там обитали только крабы и морские птицы.  На  гладком,
мягком песке валялись морские водоросли, а не бочонки с ромом, а своды пещер
отражали только дыхание моря.
   Мэтью намеревался заключить Саманту в объятия, как только они скроются от
любопытных глаз. Однако ее реакция на увиденное заставила его отложить  свои
планы. Саманта была в восторге, узнав, что они могут пересечь мыс под землей
и очутиться на другой его стороне, куда не было иного  доступа.  Ее  восторг
передался и ему, и скоро они вместе искали ракушки и восхищались  прожилками
мрамора на  поверхности  скал.  Мэтью  даже  смеялся  вместе  с  ней,  когда
выскочивший из-за камня краб-отшельник пытался  ущипнуть  Саманту  за  палец
ноги.
   Она радовалась с такой непосредственностью, что он не мог не поддаться ее
очарованию. Это вовсе не означало, что он захотел немедленно заняться с  ней
любовью. Конечно, ему хотелось этого все больше и  больше,  и  он  постоянно
думал об этом. Но ему было с ней так хорошо, так  легко  и  весело,  что  он
неожиданно для себя понял: она по-настоящему нужна ему.
   Это открытие не порадовало его. Он подумал с раздражением,  что  позволил
своему либидо заглушить голос разума. Разве ему был нужен от нее не  секс  в
чистом виде?  Как  только  он  удовлетворит  свое  желание,  все  прочие  ее
достоинства, все то, что ему сейчас так нравится в ней,  отойдет  на  задний
план.
   А что если нет? - шепнул ему внутренний голос. А вдруг после того, как он
переспит с ней, их отношения станут глубже и прочнее?  После  того,  что  он
пережил с Мелиссой, Мэтью не хотел даже думать о  новом  романе,  боясь  еще
одной душевной травмы.
   Внезапно он принял решение: нет, он не должен  этого  допустить.  События
выходят из-под контроля и принимают опасный оборот. Мать и дед правы: ему не
следовало привозить сюда Саманту.
   Мэтью посмотрел на часы. Шестой час. Все гости  уже  разошлись  по  своим
комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к ужину. Здесь,  на  Дельфосе,  вели
праздный и размеренный образ жизни. И слишком много  времени  оставалось  на
размышления.
   Повернувшись, он увидел, как Саманта, сидя на корточках возле  подземного
прудика,  подталкивает  пальцем  раковину  крошечного  наутилуса.  Эта  поза
открывала его взгляду соблазнительную линию ее бедер, а  в  том  месте,  где
блузка, оголявшая спину, неплотно  прилегала  под  рукой,  виднелась  нежная
округлость одной из ее прелестных грудей.
   Мэтью сжал кулаки. Сейчас ему хотелось  только  одного:  повалить  ее  на
песок и целовать до изнеможения. Но вместо этого он отвел глаза  и  нервозно
выпалил:
   - Может, пойдем?
   - Пойдем? - Саманта  легким  движением  выпрямилась.  Ее  глаза  выражали
смятение. - Ну да.., конечно. - Она окинула взглядом  пещеру.  -  А  мы  еще
вернемся сюда?
   - Если захочешь. - Мэтью был груб, но ничего не  мог  с  собой  поделать.
Засунув руки в карманы, он зашагал к дому.
   Саманта молча шла за ним, но он чувствовал, что она, так  же  как  и  он,
огорчена неожиданной переменой в его настроении. Это безумие, думал он.  Его
эмоции не имеют к этому никакого отношения. Он хотел ее - так почему  же  он
повел себя как идиот и не овладел ею, когда она была к этому готова?
   Мэтью почувствовал облегчение, когда увидел, что на  террасе  уже  никого
нет. Только горстка слуг, убиравших посуду после чая  и  убиравших  на  ночь
стулья. Они вежливо улыбались Мэтью, но он догадывался, что  их  с  Самантой
длительное отсутствие не обошлось без комментариев. Вероятно, его  судили  и
признали виновным во всех смертных  грехах,  с  горечью  подумал  он.  Греки
уважительно относятся к женщинам, и у них не принято походя  соблазнять  их,
воспользовавшись удобным случаем.
   - Ты сможешь найти свою комнату? -  спросил  Мэтью,  когда  они  вошли  в
просторный вестибюль, залитый золотистым светом угасающего  дня.  Он  уже  с
каким-то отчаянием думал о графине с шотландским виски, который дед хранил в
библиотеке, и его сердце глухо забилось, когда Саманта покачала головой:
   - К сожалению, нет.
   Она казалась чем-то озабоченной, она была оскорблена. Эти глаза,  которые
он видел потемневшими от страсти, теперь  смотрели  с  тревогой.  Мэтью  был
готов поклясться, что она вот-вот расплачется. О Господи!  -  подумал  он  с
отчаянием. Что же теперь ему делать?
   Засунув руки для большей  безопасности  поглубже  в  карманы,  он  бросил
небрежно: "О'кей".  Но  когда  она  сказала,  что  попросит  кого-нибудь  из
горничных проводить ее, Мэтью был уязвлен до глубины души.
   - Не дури! - прикрикнул он на нее и двинулся  по  коридору.  -  Пошли.  Я
покажу тебе. К ужину ты сможешь прийти без посторонней помощи.
   Саманта вздохнула. Он слышал ее тихое дыхание, но ни разу  не  обернулся.
Она безропотно пошла за ним,  видимо,  поняв,  что  тянуть  время  не  имеет
смысла.
   В  длинных  коридорах  царил  полумрак.  Латунные  светильники,  горевшие
вполнакала, бросали тени на ковры,  покрывавшие  пол,  и  Мэтью  лихорадочно
думал: лишь бы она не  споткнулась  и  не  упала!  Он  не  знал,  что  может
произойти, если ему придется прикоснуться к ней. Он  чувствовал  всей  кожей
каждое движение Саманты.
   Но она  не  споткнулась,  и  они  благополучно  добрались  до  дверей  ее
апартаментов. Никогда еще вид этой двери не вызывал в нем радости,  и  Мэтью
даже выдавил из себя улыбку, показывая, что они пришли.
   - Ужин будет только в девять, - сказал он, неотвязно думая  о  графине  с
виски. - Если у тебя будут проблемы, воспользуйся телефоном.
   Саманта кивнула. Вернувшись в дом, она так и не надела  туфли,  и  теперь
разница в их росте была особенно заметна. Но когда она,  запрокинув  голову,
взглянула на него, ее глаза без труда поймали его взгляд.
   - Что-то случилось? - спросила она мягко, и у Мэтью перехватило дыхание.
   - Боюсь, я... - он не  знал,  что  сказать,  но  она  сама  не  дала  ему
продолжить.
   - Я сделала что-то не так? - настойчиво повторила  она  и,  подняв  руку,
коснулась его груди. Ее пальцы перебирали густые темные волосы,  видневшиеся
из-за расстегнутого ворота рубашки. - Ты прекрасно  знаешь,  что  я  имею  в
виду. За последние полчаса ты не проронил ни слова.
   Мэтью с трудом перевел дыхание.
   - Не выдумывай. Тебе показалось.
   - Нет, не показалось. - О Господи! Похоже, она собирается выяснить с  ним
отношения! Ее  лицо,  казавшееся  бледным  при  электрическом  свете,  стало
непроницаемым. - Мне кажется, ты обдумал последствия моего приезда сюда...
   - Нет! - Мэтью терял с трудом завоеванные позиции, но боялся окончательно
потерять голову. - Нет, я... Просто нам обоим нужна передышка, вот и  все...
Я хорошо подумал и могу сказать...
   - ..Что ты жалеешь, что привез меня сюда! - четко продолжила она и, минуя
остолбеневшего Мэтью, прошла в комнату.
   Саманта собиралась захлопнуть за собой дверь, но ему  удалось  придержать
ее ногой.
   - Сэм, умоляю тебя, - воскликнул он, входя в комнату  вслед  за  ней.  Он
взял ее за руку и только тут понял, как опрометчиво поступил.
   Она плакала. Так долго сдерживаемые слезы теперь катились  градом  по  ее
щекам, а она смахивала их тыльной стороной руки,  храбро  пытаясь  выдержать
его сердитый взгляд.
   - О Боже! - Это зрелище не для него. Он не выносит  слез.  Но  невозможно
было смотреть на нее и не попытаться утешить. Только  притянув  ее  к  себе,
Мэтью почувствовал облегчение.
   - Прости меня, - бормотал он сдавленным голосом, слизывая слезинки,  пока
его язык не нашел ее теплые губы. - Я не хотел обидеть тебя. Я причинил боль
нам обоим.
   Звук, который она издала, можно было бы принять  за  вопль  протеста,  но
руками она обхватила его голову, запустила пальцы  в  волосы  на  затылке  и
прильнула к нему всем телом.
   Язык Мэтью уже ласкал мягкую поверхность ее неба, и  она  закрыла  глаза,
изнемогая от страсти.
   Как приятно ее обнимать, думал он. Ее плечи  были  такими  теплыми  после
прогулки по солнцу. Просунув руку за пояс  ее  шортов,  он  поразился  силе,
которую придало ему прикосновение к ее атласной коже.
   Он хотел ее! Боже, как он ее хотел!  Никогда  прежде  не  жаждал  он  так
сильно слиться с женщиной в единое целое.  Страстное  желание,  которое  она
возбуждала в нем, делало его сопротивление нелепым и бессмысленным.  К  чему
отсылать ее отсюда? Он знает, что, поступив так,  он  рано  или  поздно  все
равно последует за ней. Он не успокоится до  тех  пор,  пока  она  не  будет
принадлежать ему, и к черту мысли о последствиях.
   Она уже отвечала на его поцелуи, и  ее  язык  настойчиво  искал  его.  От
соприкосновения с ее телом и запаха, выдававшего ее  возбуждение,  он  терял
голову. Мэтью был уверен, что какими бы ни были ее отношения с женихом,  она
никогда не отвечала так на его поцелуи. Удивительно было то,  что  при  всей
страстности, ее поцелуи были неумелыми и  безыскусными.  Похоже,  ею  двигал
только инстинкт, и хотя она, наверное, уже имела некоторый опыт, в том,  как
она уступала ему инициативу, сквозила простодушная наивность.
   Ее ягодицы были на ощупь как нежный шелк.
   Его пальцы гладили и сжимали их. Он прижимал ее  к  себе  все  сильнее  и
блаженствовал, мечтая о прикосновении этой нежной кожи к своему телу.
   Страстное желание делало его безрассудным.
   Едва ли он помнил, что шел сюда, к ее комнате, с намерением отказаться от
нее. Или то, как еще совсем недавно мечтал о том, как проведет этот вечер  в
сладостном ожидании грядущей ночи, как будет сидеть за столом напротив  нее,
любоваться ею и тешить себя надеждой, что, возможно,  она  согласится...  Ни
то, ни другое уже не имело смысла. Мечтать о  том,  как  она  отдастся  ему,
представлять  ее  стройное  изящное  тело,  такое  белое,   на   крахмальных
простынях, становилось слишком опасным. Он вдруг почувствовал, что больше не
может сдерживать себя.
   Он хотел ее сейчас, сию минуту. Держать ее в объятиях,  чувствовать,  как
ее податливое тело отвечает на его призыв, - это оказалось  еще  прекраснее,
чем он представлял  себе,  когда  собирался  завоевать  ее.  Но  не  он  был
победителем.  Это  она  соблазняла  его,  сводя  с  ума   своей   колдовской
невинностью.
   Мэтью протянул руку и прикрыл за собой дверь. А затем, не отрывая рта  от
ее губ, он повлек ее к  кровати.  Прикосновение  к  холодному  покрывалу  на
какой-то момент отрезвило Саманту, и она резко села в  кровати.  Боясь  дать
себе время одуматься или поставить под сомнение правильность  того,  что  он
делает, Мэтью тут же опустился перед ней на колени. Раздвинув  ей  ноги,  он
приблизился к ней вплотную, взял в ладони ее лицо и, приоткрыв  пальцами  ее
губы, просунул между ними язык. - Мэтт...
   Она произнесла его  имя  восхищенно  и  вопросительно.  В  ее  голосе  не
осталось и намека на сопротивление. Напротив, когда  его  пальцы,  гладя  ее
шею, стали двигаться вниз, она сама придвинулась к нему так, чтобы ее  груди
касались его рук, и тихо застонала.
   Мэтью почувствовал, что дрожит. Мягкие руки  Саманты  нежно  гладили  его
плечи, и все его тело жаждало  этой  новой  чувственной  ласки.  Боль  между
бедрами становилась невыносимой.
   Он нащупал на ее шее концы завязок блузки и решительно потянул за  них...
Ее груди были такими же прекрасными, какими он их запомнил, и он  зарылся  в
них лицом, а потом снова потянулся, чтобы развязать завязки у нее на  талии.
Наконец блузка была сброшена на пол. Ее груди покоились на  его  ладонях,  а
глаза смотрели на него чуть тревожно. Холмики ее грудей с розовыми  сосками,
казалось, стремились навстречу его губам. Когда  его  зубы  охватили  кончик
одной из вершин, Саманта затрепетала. Никогда еще  он  не  испытывал  такого
сильного возбуждения. Никогда еще кровь, насыщенная адреналином, не  стучала
так в его висках и не пульсировала с такой силой в его жилах.  Сердце  глухо
билось, каждый нерв был как натянутая тетива.
   Спокойнее,  Мэтт,  в  последний  раз   попытался   урезонить   он   себя,
отстранившись от Саманты и глядя в пол. Но зрелище собственной  возбужденной
плоти и  близость  женщины,  изнемогающей  от  желания,  делали  его  усилия
бессмысленными. В такой ситуации он не мог подчиняться рассудку.  Его  мозг,
его тело пылали, и зов плоти был превыше всего.
   Его рука скользнула вдоль ее тела. Он как бы прочертил линию от пояса  ее
шортов через плоский живот дальше вниз и, слегка нажав, почувствовал  сквозь
шелк, как  что-то  горячее  словно  пульсирует  под  его  пальцами.  Саманта
вздрогнула. Он хотел тут же стащить с нее эти дурацкие шорты, чтобы ничто не
разделяло его пальцы и ее тело и кончилась наконец эта пытка.
   Но  в  то  же  время  это  самоистязание   доставляло   ему   мучительное
наслаждение. Он знал, что неизбежное  для  них  теперь  будет  прекрасно,  и
хотел, чтобы она насладилась сполна. Мэтью притянул к себе  ее  руку,  и  ее
тонкие  пальцы  безошибочно  оказались  там,  где  ему  хотелось.  У   Мэтью
перехватило дыхание.
   Саманта дрожала так, что могло показаться, будто ей страшно. Но  руки  не
убрала. Она с обезоруживающей готовностью стремилась усвоить все, во что  он
собирался  ее  посвятить.  И  когда  ее  пальцы   неумело,   но   решительно
расстегивали молнию на его брюках, он  подумал,  что  ей  многому  предстоит
научиться.
   Он опрокинул ее на кровать и  сначала  лег  рядом,  а  затем,  расстегнув
рубашку, склонился над ней так, что она почувствовала на своей  груди  тепло
мохнатого зверя. Мэтью приподнял рукой ее голову, и их губы слились.
   Было так приятно почувствовать ее под собой, найти пуговку на ее шортах и
стащить их наконец вниз. На ней были  кружевные  трусики,  но  скоро  и  они
полетели на пол, и ничто  уже  не  мешало  его  пальцам  ласкать  сладостное
влажное место между ее бедер.
   - О боже, Сэм, - глухо застонал он, рывком освобождаясь от  брюк.  Такого
со мной не было никогда, даже с Мелиссой, подумал он. Он был возбужден,  как
школьник во время первого опыта любви.
   Когда его язык глубоко проник в ее рот, она с жаром откликнулась  на  его
поцелуй, однако он почувствовал ее замешательство, и в нем вдруг  заговорила
совесть. Было совершенно очевидно, что она никогда не изменяла своему другу.
И если бы не ее постоянные упоминания о  женихе,  он  бы  подумал,  что  она
вообще никогда еще не занималась любовью.
   Но он не хотел об этом думать. Она была слишком желанной  и  отвечала  на
его ласки. Ее губы, распухшие от поцелуев, дарили ему истинное  наслаждение,
а груди требовали его внимания.,..
   Он перевел взгляд вниз, на ее бедра и плоский  живот.  Его  пальцы  вновь
скользнули по холмику, покрытому  мягкими  курчавыми  волосами,  во  влажную
расселину.  Она  хотела  его.  Он  тоже  изнывал  от  желания  овладеть   ею
немедленно, но понимал, что этот момент е