Мэри КАРТЕР
   ЛЮБОВЬ И КАПРИЗ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Ничто не предвещает изменений в благополучной, размеренной жизни  героини
романа:  у  нее  есть  любимое  дело,  позволившее   добиться   материальной
независимости, жених, верность  и  любовь  которого  проверены  за  годы  их
знакомства; девушка знает, чего хочет, и готова добиться цели, - обыденного,
обеспеченного семейного счастья. Но неожиданно все ломается, - она встречает
Мэтью, наследника многомиллионного состояния, только что тяжело  пережившего
разрыв со своей возлюбленной... Для широкого круга читателей.

Глава 1

   Мэтью  проснулся  оттого,  что  голова  раскалывалась.  Головная  боль  и
кисловатый привкус  во  рту  напоминали  ему  о  том,  сколько  было  выпито
накануне. Но не все ли равно, в конце концов? Никого не касается, отправился
он спать трезвым или упился до бесчувствия. Никто и ничто его не связывает -
он вольная птица. Всякие женские капризы больше ему нипочем. Он может жить в
свое удовольствие - что и делает. А если это пока не  приносит  ему  слишком
много радости - ну что же, со временем привыкаешь ко всему.
   Неужели и к этому можно привыкнуть? Перекатившись по  измятой  постели  к
краю кровати, Мэтью  взглянул  из-под  тяжелых  век  на  часы  на  тумбочке.
Господи! Он удрученно вздохнул: перевалило за полдень. Не  удивительно,  что
голова так гудит. Это и от голода, и от жажды - целые сутки у  него  во  рту
маковой росинки не было.
   Сев в кровати, он выжидал, пока затихнет  металлический  звон  в  голове,
мысленно пытаясь найти себе оправдание. Вчера он работал допоздна и  лег  за
полночь. Новая компьютерная программа, над  которой  он  трудится,  кажется,
превзойдет  все  предыдущие.  Не  страшно,  если  он  немного  выпил,  чтобы
взбодриться. Мэтью предпочитал не вспоминать о том, что прежде не нуждался в
допинге - до тех пор, пока Мелисса не бросила его. Время  наверняка  залечит
рану, нанесенную Мелиссой, как оно лечит все на свете. Как-никак у него есть
работа, которая заменяет ему все.
   Он заставил себя встать  и,  немного  помедлив,  пошатываясь,  побрел  по
дорогому пушистому ковру в ванную. Перегнувшись через  фарфоровую  раковину,
Мэтью  с  отвращением  рассматривал  себя  в  зеркале.  Воспаленные   глаза,
нездоровый, землистый цвет лица и, в довершение ко всему, двухдневная щетина
делали его похожим на бездомного бродягу, просящего на улице подаяние.
   Нет, пожалуй, даже это сравнение не в его пользу, подумал Мэтью,  потирая
рукой колючий подбородок. Бродяг на их образ жизни обрекает нищета.  У  него
же - прекрасный дом, любимая работа  и,  благодаря  деловой  хватке  деда  с
материнской стороны, больше денег, чем он успеет потратить. Казалось бы, нет
никаких причин стать алкоголиком, и тем более так выглядеть.
   Поморщившись, Мэтью  отвернулся  от  зеркала  и  шагнул  в  душ.  Он,  не
раздумывая, обдал себя холодной водой. Черт! От холода  у  него  перехватило
дыхание. Выдавив из тюбика мыльный гель, вздрагивая и поеживаясь,  он  начал
энергично наносить его на кожу, с ожесточением  растирая  свое  протестующее
тело под струями воды.
   Выйдя наконец из облицованного мрамором  душа,  завернувшись  в  огромную
кремового цвета банную простыню,  Мэтью  почувствовал  себя  немного  лучше.
Голова все еще гудела, но отупляющая сонливость рассеялась. Он  был  уверен,
что скоро и это пройдет. Ведь он окончательно пришел  в  себя,  был  бодр  и
энергичен. А за компьютером он забудет обо всем...
   Бритва маняще поблескивала, и Мэтью, вздохнув, обреченно взял ее в  руки.
В конце концов, уговаривал он себя, борода ему  не  пошла  бы.  Он  принялся
осторожно снимать щетину, стараясь не порезаться. Это  оказалось  не  так-то
просто: его неверная рука вздрагивала  в  самый  неподходящий  момент.  Черт
возьми, ему надо было сначала опохмелиться.  Поразительно,  что  всего  один
глоток виски с утра может привести человека в чувство.
   Процедура бритья была закончена без особых потерь. Мэтью бросил полотенце
на холодный кафельный пол ванной и вернулся в  спальню,  морщась  от  запаха
перегара. Ничуть  не  смущаясь  своей  наготы  и  того,  что  было  довольно
прохладно, Мэтью расшторил окна и открыл балконную дверь. Он немного постоял
под ворвавшейся в комнату струей холодного воздуха, чувствуя, как  его  тело
наполняется восхитительной бодростью, и принялся одеваться.
   Когда в дверь спальни постучали, Мэтью рылся в гардеробе в поисках чистой
рубашки. Обернувшись, он какое-то время молча смотрел на  дверь  и  наконец,
сдерживая раздражение, отозвался:
   - Ну? Чего тебе?
   Дверь, щелкнув замком,  открылась,  и  в  проеме  возникла  лысая  голова
камердинера.
   - Ох, - произнес он, увидев Мэтью.  -  Вы  уже  встали,  сэр.  Завтракать
будете? Мэтью поджал губы.
   - Завтрак в половине первого, Дживз? Не смею надеяться. А вот  сандвич  я
бы, пожалуй, съел. И сяду работать.
   Дверь открылась шире, впустив верзилу, массивные плечи и брюшко  которого
были обтянуты безупречно белой  сорочкой  и  втиснуты  в  дорогой  шерстяной
костюм цвета морской волны. Одежда изысканного денди  нелепо  смотрелась  на
мускулистом увальне,  но  Мэтью  не  приходило  в  голову  посоветовать  ему
изменить свой стиль. Вошедший чрезвычайно гордился своим внешним видом.
   - Вы поедете в офис, сэр? - полюбопытствовал он, острым взглядом окидывая
беспорядок в комнате и открытый балкон. -  Кстати,  я  бы  вас  попросил  не
называть меня Дживзом, мистер Патнем. Вы же знаете, что мне это не нравится.
   Мэтью покорно кивнул  и,  потерпев  неудачу  в  поисках  чистой  рубашки,
схватился за вчерашнюю.
   - Нет, сегодня я в офис не собираюсь, - начал он; камердинер тем временем
пытался вырвать у него из рук  рубашку.  -  Какого  черта,  Виктор,  что  ты
делаешь?
   - Судя по всему, сэр, вы  только  что  приняли  душ,  -  мягко  настаивал
Виктор, - и, я уверен,  не  наденете  вот  эту  гадость,  с  таким..,  фи..,
запахом. В нижнем ящике у вас полно свежих рубашек.  Скажите  только,  какая
вам нужна, и я тотчас достану.
   - Благодарю, Крейтон, я могу одеться сам, - заявил Мэтью, теряя терпение.
- Почему бы тебе не убраться отсюда, пока я  не  закончил?  Пойди  приготовь
кофе или что-нибудь поесть. Нянька мне не нужна.
   - А я разве что говорю? - Виктор наконец овладел грязной рубашкой и  смял
ее в комок, настояв таким образом на своем. -  Вид  у  вас  как  раз  такой,
словно вам нужна помощь. Вашей маме это не понравится. Совсем не понравится,
вот увидите.
   -  Моей  маме?  -  Мэтью  смолк,  вытаскивая  чистую  рубашку  из  ящика,
указанного Виктором, и снова повернулся к собеседнику. - А при чем  тут  моя
мать?
   - Разве вы забыли? Через полчаса  с  небольшим  у  вас  с  ней  назначена
встреча. Вы вместе обедаете.
   - О Боже! - Мэтью движением бедра задвинул ящик и  натянул  через  голову
черную спортивную рубашку,  которая  только  подчеркнула  землистый  оттенок
кожи, на что Виктор неодобрительно цокнул языком. Однако Мэтью в этот момент
был  погружен  в  собственные  мысли.  Перспектива   обеда   с   матерью   и
необходимость выслушивать, как она  будет  клеймить  и  обличать  его  образ
жизни, заставила Мэтью пожалеть о том, что он встал с постели.
   - Значит, вы говорите, сандвич,  сэр?  -  пробормотал  Виктор,  очевидно,
сочтя более благоразумным дать  хозяину  передышку.  Мэтью  бросил  на  него
угрожающий взгляд.
   - Ничего съестного,  -  прорычал  он,  играя  с  таким  трудом  выбритыми
скулами. - Быстро принеси мне пива, и без возражений. Ах да, и вызови такси.
Вдруг мне повезет, и свободного такси не окажется.
   Виктор, направившийся было  к  двери,  остановился  на  полпути;  на  его
широком лице появилась озабоченность.
   - Я могу вас отвезти, мистер Патнем, - предложил он, но хозяин  и  бровью
не повел.
   - Я же сказал, что поеду на такси, - ответил Мэтью. - Иди и  закажи  его,
Виктор. И поторопись с пивом!
   Три  четверти  часа  спустя  Мэтью  вышел  из   такси,   сунув   водителю
пятифунтовую бумажку. "Спасибо", - сказал он рассеянно,  жестом  отказываясь
от  сдачи.  Затем,  ответив  сдержанной  улыбкой  на  приветствия  швейцара,
поднялся по ступенькам подъезда и сквозь вращающиеся стеклянные двери  вошел
в фешенебельный отель "Ритц".
   Вход в ресторан находился в дальнем конце  вестибюля,  но  напитки  гости
могли заказать в великолепный зимний сад с пальмами в  кадках.  Мэтью  знал,
что именно здесь он найдет свою мать, и не ошибся. Она ждала его, потихоньку
потягивая минеральную воду - единственный  напиток,  который  она  позволяла
себе в  течение  дня.  Каролина  Патнем,  урожденная  Аполлониус,  настолько
благоговела перед  собственной  внешностью,  насколько  ее  сын  пренебрегал
своей, и гордилась тем, что ее свадебное платье до сих  пор  сидело  на  ней
точно так же, как и тридцать лет назад.
   Разумеется, при этом она не акцентировала внимания на том, что брак,  для
освящения которого предназначалось данное подвенечное платье, просуществовал
совсем  недолго.  Она  вышла  за  Джозефа  Патнема,  когда  ей  было   всего
восемнадцать, вопреки воле отца и матери, и вскоре поняла, что родители были
правы. Англичанин,  по  их  представлению,  без  гроша  за  душой,  хорошего
происхождения, но лишенный деловой хватки, Джозеф Патнем продержался рядом с
ней ровно столько времени, сколько потребовалось для появления  на  свет  их
единственного  отпрыска,  а  затем  отправился  на   яхте   в   кругосветное
путешествие, которое окончилось  кораблекрушением  у  мыса  Доброй  Надежды.
Конечно, узнав страшную новость, Каролина, как и положено,  его  оплакивала.
Однако никто не стал  бы  спорить,  что  в  конце  концов  она  благополучно
пережила трагедию, которая избавила ее  от  шумихи,  а  заодно  и  расходов,
связанных с разводом. А Аристотель Аполлониус, предпочитавший  (по  понятным
причинам) называться просто Аполлоном,  с  распростертыми  объятиями  принял
назад в Грецию свою блудную дочь и маленького внука.
   Однако повзрослевшего Мэтью это совсем не устраивало. Несмотря на то, что
Каролина была у "Аполлона"  единственным  ребенком,  а  Мэтью,  стало  быть,
единственным  внуком  и  наследником  гигантского   состояния,   скопленного
судовладельцем за долгие годы,  мальчик  обнаруживал  прискорбное  нежелание
пойти по стопам деда в смысле отношения к деньгам. Мэтью  не  любил  силовых
методов и не видел заслуги в том, чтобы использовать людей исключительно для
личного обогащения. И, поскольку отец оставил ему хоть и мало, но достаточно
средств, чтобы учиться в Англии в тех же  школах,  которые  некогда  посещал
сам, Мэтью не преминул этим воспользоваться. А уж в  этих  привилегированных
учебных заведениях, сочетавших спартанский дух с интеллектуальной средой, он
приобрел циничное отвращение к  богатству  во  всех  его  формах,  Это  было
извечным камнем преткновения между ним и остальными  членами  семьи,  а  тот
факт, что он после учебы поселился в Англии, послужил  еще  одним  звеном  в
цепи разлада.
   Вот  поэтому  Мэтью  без  энтузиазма  смотрел  на  предстоящие  обеденные
посиделки в обществе своей матери. После их разрыва с Мелиссой мать  не  раз
пыталась, хотя и безуспешно, уговорить его вернуться в  Афины.  Несмотря  на
то, что теперь у  него  была  собственная  компания,  специализирующаяся  на
программном обеспечении для компьютеров, и он неоднократно заявлял  о  своем
нежелании  занять  место  в  судоходной  корпорации  Аполлониуса,   Каролина
настойчиво добивалась своей цели.
   Проблема состояла в том, что Мэтью опасался, как бы мать рано или  поздно
не добилась своего. Пока жив дед, он способен ей противостоять, но  Аполлону
уже за семьдесят.  Кто  знает,  сколько  ему  осталось  -  десять,  максимум
двадцать лет, а какой  предлог  найдет  тогда  Мэтью,  чтобы  уклониться  от
исполнения семейного долга? Нравится ему это или нет, но сотни, даже  тысячи
людей связывали свою  жизнь  с  "Аполлониус  Корпорейшн",  и  он  не  сможет
равнодушно наблюдать, как  родня  растаскивает  по  кусочкам  то,  что  было
создано дедом.
   Старший официант узнал его, едва он вошел в ярко освещенный  атрий.  Хотя
снаружи был унылый серый день начала апреля, в зимнем саду отеля "Ритц" все,
как всегда, сияло и блестело.
   - Доброе утро, мистер Патнем, - сказал  официант  и  указал  взглядом  на
элегантно одетую женщину, - ваша мать ожидает вас.
   - Благодарю. - Мэтью едва заметно улыбнулся и  пошел  через  зал.  -  Да,
принесите мне,  пожалуйста,  шотландское  виски  с  содовой.  Я  вижу,  мама
настроена благодушно.
   Официант отошел, а Мэтью  направился  к  матери,  сидевшей  на  полосатой
кушетке.
   - Здравствуй, мама, - наклонившись, он привычно чмокнул ее, - извини, что
опоздал.
   Каролина Патнем  взглянула  на  сына  с  укором,  но  ее  глаза  выдавали
сдержанную гордость. Высокий, как его отец, и  темноволосый,  в  материнскую
родню, Мэтью повсюду привлекал внимание. Особенно женщин, что с раздражением
признавала Каролина. Это неудивительно - ведь  у  него  были  те  же  черты,
которыми  когда-то  очаровал  ее  Джозеф  Патнем,  а  слабости,   не   сразу
распознанные ею в муже, с лихвой компенсировались генами, унаследованными от
деда, ее отца. Мэтью, хотя он этого ни за что бы  не  признал,  был  гораздо
больше похож на него, чем, может быть, ему бы  хотелось.  Он  был  заносчив,
упрям и до абсурда независим, как и дед.  Вдобавок  у  него  был  вызывающий
взгляд и грация мускулистого хищника, сочетание чувственности и грубой силы,
перед которым трудно устоять.
   Однако  он  себя   распустил,   подумала   Каролина,   заметив   животик,
обозначившийся у него над поясом. Подумать только - явился на обед к  матери
в джинсах и кожаной куртке! А все из-за  этой  стервы  Мелиссы.  Надо  же  -
объявить, что она нашла себе другого! Наверное, все дело в том, что Мэтью не
жаждал повести ее к алтарю.
   - А я думала, у тебя теперь достаточно времени, чтобы  не  опаздывать,  -
заметила она, и приятный акцент ее речи слегка смягчил язвительность тона. -
Мне известно, что в офисе ты не был. Я туда звонила, и  Роберт  сказал,  что
тебя нет;
   - Увы, - недовольно пробурчал Мэтью. - Ты давно приехала?
   - Сюда или вообще в  Англию?  -  быстро  парировала  Каролина,  поправляя
пальцами, унизанными дорогими кольцами, тройное  жемчужное  ожерелье.  Мэтью
едва заметно усмехнулся.
   - В Англию, - подыграл он ей. - Полагаю, ты заняла те же апартаменты, что
и всегда?
   - Да, и ты мог бы потрудиться прийти  вовремя,  чтобы  проводить  меня  в
ресторан. - Ее черные глаза вспыхнули гневом.  -  В  самом  деле,  Мэтт,  ты
постоянно унижаешь меня. Вот заставил сидеть тут в одиночестве! А  вдруг  бы
ко мне пристал какой-нибудь проходимец?
   - В "Ритц" не пускают проходимцев, - примирительно сказал  Мэтью,  кивком
поблагодарив официанта за  принесенное  виски  с  содовой.  -  Ты  могла  бы
просидеть здесь целый день совершенно спокойно. Но, признаю,  мне  следовало
позвонить. Еще раз прошу прощения.
   Каролина хмыкнула, но  выражение  ее  лица  смягчилось,  и  она  довольно
сдержанно прореагировала на то, как резво сын махнул полпорции виски.
   - Ну что ж, - сказала она, сделав глоток воды из  стакана,  -  теперь  ты
здесь, и это главное. Я приехала вчера вечером  и  сразу  же  отправилась  в
Альберт-холл, на благотворительный гала-концерт. Твой  дядя  Генри  составил
мне компанию. Тетя Селия все еще не поправилась.
   Мэтью кивнул. Жена его дяди  никогда  не  отличалась  хорошим  здоровьем,
хотя, по его  мнению,  большинство  ее  болезней  были  следствием  излишней
мнительности. Генри Патнем славился своей тягой к противоположному  полу,  а
бедная тетя Селия дорого платила за собственную чрезмерную  доверчивость.  В
этом смысле дела его матери обстояли лучше некуда.  У  нее  всегда,  на  все
случаи жизни, имелся провожатый,  причем  без  всяких  осложнений,  которыми
подобные свободные отношения чреваты для такой женщины, как она.
   - Ты, как я себе представляю, по-прежнему шляешься по кабакам,  и  далеко
не самым пристойным, - добавила она, разозлившись на то, что  Мэтью  заказал
себе вторую порцию виски. - Мэтт, тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо?
Ради Бога, скажи, если уж ты потерял голову из-за этой девицы, почему ты  на
ней не женился?
   Мэтью стиснул зубы.
   - Тебе известно мое отношение к браку, - ответил он, - ну так оставь  эту
тему, ладно, мама?  Черт  возьми,  я  буду  жить  своим  умом,  если  ты  не
возражаешь. А теперь скажи, чего ради ты меня пригласила? Неужели только для
того, чтобы в очередной раз прочитать мне нотацию?
   - Конечно, нет. - Каролина перекинула  ногу  на  ногу,  натянув  шелковое
платье. Глядя на нее, Мэтью понимал, почему брат  отца  так  упорно  за  ней
увивается. В свои сорок восемь Каролина выглядела лет на  десять  моложе,  и
Мэтью не удивился бы,  если  бы  кто-нибудь  из  посторонних  принял  их  за
любовников, а не за мать и сына.
   - Ты ведь знаешь, не правда ли, что в конце месяца  у  твоего  деда  день
рождения? - начала Каролина издалека, и Мэтью настороженно поднял брови.
   - Да ну, а я и забыл. Сколько  стукнет  старому  разбойнику  -  семьдесят
один?
   - Семьдесят два, - сказала Каролина, не повышая голоса. - Если помнишь, в
прошлом году ты не смог приехать на его день рождения, потому что он  совпал
с какой-то датой у родителей Мелиссы. Во всяком случае, - поспешно  добавила
она, не желая касаться неприятных воспоминаний, - нам бы хотелось, чтобы  на
сей раз ты был вместе с семьей. Аполлон пригласил всех, тебя не поймут, если
ты не приедешь.
   Мэтью покорно посмотрел на мать сквозь свой стакан:
   - Ты хочешь сказать, тогда это ему очень не понравилось?
   - Нет. - Каролина вздохнула. - В прошлом году это не было  для  него  так
важно! - раздраженно воскликнула она. И тут же,  словно  извиняясь  за  свою
горячность, добавила:
   - Что было, то было. Так ты приедешь?
   - А что такого особенного в этом дне рождения? - нахмурился Мэтью.
   - Ну, во-первых, он стал на год старше...
   - А во-вторых?
   -  Во-вторых..,  во-вторых,  он  неважно  себя  чувствует,   -   неохотно
призналась Каролина. - Ты ведь знаешь, у него всегда были слабые  легкие.  Я
думаю, они стали причинять ему серьезное беспокойство, и он  начал  бояться,
что умрет.
   Мэтью скривил губы.
   - Он мог бы облегчить участь своих легких,  если  бы  отказался  от  этих
чертовых сигар. Сколько штук он выкуривает в день? Пятнадцать? Двадцать?
   - О нет, уж точно не так  много!  -  ужаснулась  Каролина.  -  Во  всяком
случае, Аполлон бы на это возразил, что если  он  не  может  жить,  как  ему
хочется, то такая жизнь ему вовсе не нужна.
   - Хм. - Мэтью понял, что разговор расстроил мать, и сдержался. -  Ума  не
приложу, как мне быть с этим днем рождения. Ты же знаешь,  семейные  сборища
не в моем вкусе.
   Каролина фыркнула.
   - Насколько я  понимаю,  любые  компании  не  в  твоем  вкусе!  Мэтт,  ты
становишься отшельником. Затворником. Нигде, кроме работы, не бываешь, ни  с
кем не общаешься...
   - И откуда у тебя такие исчерпывающие сведения? - устало  поинтересовался
Мэтью. - Нет, не отвечай. Я догадываюсь: от нашего распрекрасного Виктора!
   -  Ну,  может,  я  и  перекинулась  парой  слов  по  телефону   с   твоим
камердинером...
   - Могу себе представить!
   - ..но ты ведь знаешь, Виктор так о тебе беспокоится! Он не стал  бы  мне
ничего говорить, если бы не считал, что действует в твоих интересах.
   - Неужели?
   - Ну да, - смиренно вздохнула мать. - Мэтт, я не хочу вмешиваться...
   - Тогда не вмешивайся.
   - ..Но я за тебя волнуюсь. И я очень хочу, чтобы ты избавился от  этой..,
этой глупой страсти к Мелиссе Мейнверинг.
   -  Хорошо.  -  Мэтью  поднял  руку,  подзывая  официанта.  -  Пожалуйста,
принесите нам меню.
   Каролина хотела было возразить, но не стала.