К чему возражения? -  думала
она, с материнской любовью глядя на сына, повернувшегося к официанту.  Мэтью
такой привлекательный  мужчина;  у  него  есть  все  для  того,  чтобы  быть
счастливым. Так нет же, он позволил этой дрянной  сучке,  в  чьей  маленькой
пустой головке нет ни одной умной мысли, вдребезги разбить его сердце.
   Спустя час, смакуя вторую  чашечку  кофе,  Каролина  отважилась  еще  раз
затронуть больную тему. Пока они ели -  а  Мэтью,  как  она  отметила,  лишь
поковырялся в тарелке, - разговор ограничивался вчерашним  гала-концертом  и
приготовлениями к дню рождения деда. Их разговор был далек от откровенности,
на которую она рассчитывала.  Поэтому  она  решилась  снова  произнести  имя
Мелиссы. Как гнойник, который не пройдет, пока его не вскрыть, так и страсть
сына к этой ужасной женщине не утихнет, если не будет излита в доверительной
исповеди.
   - Э-э-э.., когда же Мелисса и ее князь собираются пожениться? -  спросила
она вымученным тоном. - Они ведь женятся, не так ли?  На  прошлой  неделе  я
прочла об этом в одной бульварной газетенке.
   Мэтью резко поставил чашку на стол. Это  было  можно  предвидеть.  Наивно
было ожидать, что мать оставит его в покое. Разумеется, она права. В газетах
писали, что дочь бригадира Альфреда  Мейнверинга  выходит  замуж  за  князя,
выходца из какой-то восточноевропейской страны. Бракосочетание назначено  на
июнь, и матери, несомненно, это так же хорошо известно, как и ему.
   -  Скоро,  -  бросил  он,  с  холодной   настороженностью   встретив   ее
невинно-заинтересованный  взгляд.  -  А  что?  Не  думаешь  ли  ты  получить
приглашение? И как бы они тебя представили? Ах да, как мать лучшего  в  мире
мужчины!
   Каролина поджала губы.
   - Смейся, сколько тебе угодно, но так оно  и  есть.  Точнее,  ты  был  бы
таким, если бы перестал себя жалеть. Никогда не думала, что мой сын способен
на такое безрассудство! В конце концов, может быть в тебе говорят  отцовские
гены.
   Мэтью поморщился, а его мать, сердито отодвинув стул, встала из-за стола.
   - Я иду к себе в номер, - заявила она и, понимая, какую  бурю  вызвала  в
его душе, добавила вполголоса, как бы сожалея о своей опрометчивости:
   - Зайди ко мне завтра. И подумай о  дедушкином  дне  рождения.  Не  стоит
говорить, как он тебя ждет.
   Именно об этом Мэтью и думал, пока шел домой.  Его  шикарная  холостяцкая
квартира, купленная им на собственные деньги, занимала весь  последний  этаж
двадцатидвухэтажного жилого дома на Калвер Мьюз в  Найтсбридже.  Мэтью  шел,
наслаждаясь движением, хотя знал, что Виктор не одобрит его прогулку пешком.
Удовольствие от ходьбы напомнило Мэтью, что он слишком  давно  не  занимался
гимнастикой,  а  настойчивое  стремление  Виктора  повсюду  сопровождать   и
охранять его оставляло ему мало возможности  двигаться.  Хотя  день  выдался
холодный и собирался дождь, в парке желтели первые нарциссы, и уже зацветала
ранняя вишня.
   По ассоциации он вспомнил, как  выглядит  в  это  время  года  Греция,  и
особенно Дельфос, остров, на котором стоит дом его деда. Огромная  вилла,  в
которой он провел детские годы, оставила в его душе неизгладимый  след;  как
приятно будет повидаться с Яннисом, Никосом  и  многочисленными  двоюродными
тетками и троюродными сестрами и братьями, которых он помнит с детства.
   Но, обогнув угол Гайд-парка, он уже  не  думал  о  своих  сентиментальных
порывах и готовности в кои-то веки поступить в угоду матери.  Ему  запали  в
душу ее слова о Мелиссе. И хотя Мэтью  испытывал  жгучую  боль,  представляя
себе Мелиссу в объятиях Георгия Иванова, он не мог отрицать, что у нее  были
основания его бросить. Бог свидетель, у нее хватило характера на решительный
поступок. Только одно омрачало его отношения с Мелиссой: он упорно не  желал
их узаконить. Не хотел себя связывать, как утверждала она во  время  их  под
конец особенно участившихся ссор, упрекая его за то, что он недостаточно  ее
любит.
   Мэтью глубже засунул руки в карманы  кожаной  куртки.  Любовь!  Он  криво
усмехнулся. Вряд ли Мелисса понимает, что значит  это  слово.  Если  женщина
клянется в своей любви столь жарко, как это всегда делала Мелисса,  вряд  ли
она может так  быстро  разлюбить.  У  него  мелькнула  циничная  мысль,  что
"любовь" Мелиссы легко перекупить, предложив цену повыше. Пусть  он  был  ее
первым избранником, устраивавшим ее с точки зрения секса,  Иванов  предложил
ей брак и магическое обручальное кольцо на палец.
   Что до него - он никогда не гнался за легализующим союз  клочком  бумаги.
То, что было между ними - или, вернее, то, что по его мнению связывало их  -
гораздо  прочнее  любого  брачного  контракта,  который  при  желании  можно
разорвать. Но он начал понимать, что Мелисса ждет от него нечто большее, чем
доказательств вечной преданности. Она хотела  чувствовать  себя  защищенной,
жаждала стабильности, которую обеспечивает именно заключение брака.
   Раз так, чему удивляться? - спрашивал он себя. Брак родителей  не  удался
из-за того, что его отец был лишен честолюбия и обладал  слабым  характером.
Мэтью уже давно понял, что не погибни тогда отец, они с матерью все равно бы
расстались.   Хотя   мать   порой   любила    предаваться    сентиментальным
воспоминаниям, она была дочерью своего отца. Мэтью с детства наблюдал, что в
их семье бал правят деньги.
   Глупо было думать, что Мелисса не такая, как другие.
   На двадцать втором этаже  Виктор  поджидал  его  у  лифта.  Стоило  Мэтью
ступить на роскошный китайский ковер,  целиком  покрывающий  паркетный  пол,
слуга поспешил ему навстречу, всем своим видом выражая осуждение.
   - Вы шли пешком, - констатировал  он,  отряхивая  капли  дождя  с  куртки
хозяина.
   - Да, я шел пешком, - подтвердил Мэтью, направляясь по  коридору  в  свой
кабинет. - Роб не звонил? Он знает, что я обедал с мамой?
   - Нет, мистер Прескотт не звонил, - сухо ответил Виктор, а затем  добавил
совершенно другим тоном:
   - Вам письмо. Пришло с дневной почтой, пока вас не  было.  -  Он  смотрел
выжидающе. - Хотите взглянуть?
   Мэтью помедлил, остановившись на пороге кабинета.
   - Слушай, в чем  дело?  Ты  ведь  знаешь,  что  дневную  почту  я  всегда
просматриваю за ужином. Скорее всего, это просто счета. - Он помолчал. - Или
тебе что-то известно? Бычья шея Виктора покраснела.
   - Ну, откуда же мне...
   - Виктор! Камердинер вздохнул:
   - Кажется, письмо от мисс  Мейнверинг,  -  смущенно  признался  он.  -  Я
подумал, может быть вы захотите прочесть, ведь.., потому что...
   - Потому что ты видишь, как я обливаюсь слезами, так что ли? -  подсказал
Мэтью, отбрасывая невольную мысль, что Мелисса, возможно, одумалась.
   - Нет, сэр! - возмутился Виктор. - Просто я подумал...
   - Где письмо?
   Мэтью не мог ждать. Хотя здравый смысл подсказывал, что, если бы  Мелисса
захотела вернуться, она вряд ли бы сообщала об этом  письмом,  он  хотел  во
всем убедиться сам. Черт бы ее побрал, выругался он про  себя,  что  ей  еще
нужно?
   Виктор поискал в небольшой стопке деловых  писем  и  рекламных  буклетов,
лежавших на полукруглом полированном столике в  прихожей.  Письмо,  хранящее
знакомый запах лепестков розы, лежало в самом низу,  и  Мэтью  отметил  это,
несмотря на свое нетерпение.
   - Принести вам чаю, сэр?  -  спросил  Виктор,  пока  хозяин  распечатывал
конверт, на что Мэтью отрицательно покачал головой.
   - Ничего не надо, спасибо, - сказал он, проходя в  кабинет.  -  Я  скажу,
когда проголодаюсь.
   Виктор, казалось, был разочарован, но Мэтью ничем не мог ему  помочь.  Он
не имел представления, почему Мелисса решила ему написать,  и  меньше  всего
хотел, чтобы Виктор заглядывал ему  через  плечо.  Подчеркнув  свое  желание
уединиться, он плотно закрыл за собой дверь кабинета и лишь затем достал  из
конверта письмо. Заметив, как дрожат его руки, он снова чертыхнулся.
   Привычно оглядев аскетическое убранство кабинета, Мэтью привалился спиной
к дверному косяку и принялся разбирать рукописные строчки. Почерк у  Мелиссы
всегда был не очень разборчивый, а в его теперешнем  состоянии  читать  было
особенно трудно. Однако он все же сумел уловить суть дела.
   Как ни странно, это было приглашение. Мелисса  звала  его  на  вечеринку,
которую она и ее жених устраивали в честь своей  помолвки.  Судя  по  всему,
формальное оглашение помолвки состоялось во время ужина у  ее  родителей,  а
эта встреча была задумана как  менее  официальное  мероприятие  для  близких
друзей и знакомых.
   Мэтью нервно вздохнул. Некоторое время он молча смотрел на листок, словно
опасаясь, что он загорится в его руках. Потом,  в  сердцах  швырнув  его  на
письменный стол, подался вперед и уперся кулаками в исцарапанную  столешницу
красного дерева. Боже мой! - думал он,  не  веря  своим  глазам,  -  неужели
Мелисса считает, что он может прийти на ее помолвку! Дурацкая идея!  К  тому
же бестактная и жестокая.
   Через несколько  минут,  когда  к  нему  вернулось  самообладание,  Мэтью
попросил Виктора принести  бутылку  шотландского  виски.  Он  мог  бы  сразу
догадаться, что это письмо не с доброй вестью. Мелисса жаждала отомстить ему
и, видит Бог, была полна решимости утолить эту жажду.
   Невольно выругавшись, Мэтью сжался в комок и, стиснув зубы, прислушался к
отклику, которое это письмо вызвало в  его  душе.  Впервые  с  тех  пор  как
Мелисса его  бросила,  он  почувствовал  по  отношению  к  ней  отрезвляющее
негодование. Она намеренно бередит его рану. И, судя по всему, надеется, что
он откажется и не придет.
   Бедный Георгий! - без всякой жалости подумал Мэтью. Вряд ли он  в  курсе,
что Мелисса пригласила на их помолвку своего бывшего любовника. Какая ирония
судьбы! Интересно, что за игру она затевает?
   Конечно, она может захотеть вернуться.  От  этой  мысли  у  Мэтью  заныло
внутри. Однако он отдавал себе отчет в том, что ее  возвращение  на  прежних
условиях немыслимо. Она достаточно ясно дала ему это понять, когда он умолял
ее остаться.
   Так чего же она хочет? Стравить своих любовников?  Он  криво  усмехнулся.
Забавное должно получиться зрелище. Их отношения, впрочем,  всегда  отдавали
мазохизмом.

Глава 2

   - Но зачем тебе это? - Пол Вебстер нетерпеливо взглянул на свою  невесту.
- Я думал, дела в кафе идут хорошо. Зачем тебе зарабатывать таким способом -
ишачить на кого-то, по существу, быть прислугой?
   - Это не так, - Саманта Максвелл старалась сохранить хладнокровие,  -  ты
должен понять, что для  меня  это  -  совершенно  новое  дело.  И  если  все
получится, оно может оказаться по-настоящему увлекательным.
   - Увлекательным! - фыркнул Пол. - Трудиться в поте лица без сна и отдыха!
   - Ничего подобного, - рассудительно поправила его Саманта, - лишь  иногда
по нечетным числам. Это ничуть не помешает нам встречаться. Ты ведь ездишь к
своим клиентам, ну а я буду ездить к своим.
   - Ты просто ненормальная.
   - Пусть так. - Саманта убрала за ухо мешавшую ей русую прядь и  уткнулась
в список  продуктов,  которые  предстояло  закупить.  Присутствие  поминутно
дергавшего ее Пола, который упорно не желал принимать всерьез  новую  работу
Саманты, мешало ей сосредоточиться.
   - Я хочу сказать, - снова начал он, чувствуя, что задел  ее  за  живое  и
стараясь говорить убедительно, - ты ведь не училась на повара. У тебя диплом
филолога,  Сэм.  Ты  могла  бы  преподавать  английский,  а   вместо   этого
изображаешь кухарку, да к  тому  же  на  чужих  кухнях.  Саманта,  вспыхнув,
подняла глаза:
   - Я никого не изображаю, - резко парировала она, - и делаю  свое  дело  с
удовольствием, нравится тебе это или нет. Ты, видимо, не в состоянии понять,
что моя работа мне действительно интересна и может положить начало серьезной
карьере.
   - Стряпня для чужого дяди?
   - Забота о питании людей, у которых нет времени или умения самим заняться
этим.
   - Повторяю - игра в кухарку на чужих кухнях!
   - Как тебе будет угодно. - Саманта устала спорить. Она задумчиво оглядела
пустое кафе с австрийскими шторами на окнах и льняными клетчатыми скатертями
на столиках. - Я думала, ты порадуешься тому, как хорошо у меня  идут  дела.
Кажется, это была твоя идея открыть кафе.
   - Да, потому что после окончания университета  ты  сама  не  знала,  чего
хочешь, а здесь за аренду просили недорого. Но если бы я тогда знал, что  ты
захочешь обслуживать домашние ужины, я вряд ли бы высказал эту идею.
   - Но ты ее все же высказал, -  напомнила  Саманта,  поправляя  серебряный
прибор для специй и выравнивая веер алых столовых салфеток. - И  я  тебе  за
это очень благодарна. Это именно то, чем я всегда хотела заниматься. Мама  и
папа мечтали, чтобы я окончила университет, и столько сил  положили  на  то,
чтобы я смогла учиться, - вот я и не могла их подвести. И не жалею об  этом.
Университет мне много дал и в частности научил разбираться, что мне нужно  и
чего я хочу добиться в жизни.
   - Как оказалось - успеха в бизнесе! -  Пол  покачал  головой.  -  А  я-то
думал, ты хочешь за меня замуж.
   - Так оно и есть. - Саманта подняла к нему  лицо,  в  ее  светлых  глазах
читалось тревожное ожидание. - Но для меня это не единственная цель в жизни.
Пол, я хочу работать и сделать карьеру. Мне действительно это необходимо.
   Пол вздохнул.
   - И ты считаешь, что путь к успеху - расширить дело за счет  обслуживания
клиентов на дому?
   - Пока не знаю. Я еще слишком мало этим занимаюсь, не успела  понять.  Но
сам Бог послал мне эту встречу с Дженни. У нее в  гостях  я  завязала  очень
ценные знакомства.
   - Но твои клиенты живут в Вест-Энде! Мне не нравится, что  тебе  придется
ездить в темноте в такую даль.
   - О, Пол! - Саманта покачала головой  и,  устав  обороняться,  подошла  и
присела к нему на колени. - Тебе незачем беспокоиться. Я хорошо вожу машину,
да и вечера становятся светлее.
   - А что  будет  зимой?  -  не  сдавался  Пол,  хотя  близость  невесты  и
возможность уткнуться носом в ее шею сильно его  смягчили.  -  Хотя  к  тому
времени мы уже поженимся, правда? И у тебя будет полно забот о муже.
   - М-м-м, - ответ Саманты прозвучал неопределенно,  но  Пол,  покусывающий
мочку ее уха, был слишком увлечен своим занятием, чтобы заметить это. Однако
когда его рука потянулась, чтобы расстегнуть молнию на  ее  блузке,  Саманта
воспротивилась. Не то, чтобы Пол ей  не  нравился  -  нет,  наоборот.  Но  в
отличие от него, ее настроение так быстро не менялось.  Ей  совсем  была  не
свойственна привычка улаживать споры с помощью секса.
   - Ну, ну, не надо, - она придержала застежку, вызвав недовольное ворчание
Пола, легко соскользнула с его колен и изобразила на лице печальную гримасу.
   - Ты представляешь, который час? - воскликнула она,  оправляя,  словно  в
ознобе, свою изящную черную блузку. - Я должна была  зайти  после  работы  к
поставщикам, а теперь, если не потороплюсь, уже никуда не успею,  все  будет
закрыто.
   Пол мрачно посмотрел на нее, а затем, сдержавшись, покорно встал. Это был
высокий, плотный, привлекательный  блондин  скандинавского  типа.  Он  любил
бывать на воздухе и регулярно играл в регби, чему и был обязан  своим  видом
невозмутимого здоровяка. Он с гордостью считал себя  мужчиной  в  прекрасной
форме, хотя по мнению Саманты после матчей  выпивал  слишком  много  пива  в
спортивном ; клубе. И тем не менее он обладал  покладистым  характером,  был
добр и бесконечно ей предан. Они были знакомы уже давно: прошло больше шести
лет с того школьного вечера, на котором они встретились.
   - Знаешь, - сказал он, захватив пальцами прядь  ее  волос  и  разглаживая
завитки. Сердце Саманты  дрогнуло.  -  Наверное,  я  единственный  парень  в
Нортфлите, у которого подружка все еще девственница. У которого невеста  все
еще девственница, - подчеркнуто уточнил он. - Мне что,  придется  дожидаться
первой брачной ночи, Сэм? Ты так и не позволишь мне до этого момента до себя
дотронуться?
   Саманта подавила вздох и взяла со спинки стула жакет.
   - Нет, я тебе ничего не запрещаю,  -  возразила  она,  досадуя,  что  Пол
выбрал именно этот момент для очередного выяснения отношений. - Но ведь мы с
тобой помолвлены чуть больше месяца. Дай мне время.  Дай  мне  привыкнуть  к
этой мысли.
   Пол поджал губы.
   - Хотелось бы надеяться, что дело только  в  этом,  -  воскликнул  Пол  в
сердцах. - Господи, Сэм, ведь ты живешь в двадцатом веке! И, как сама любишь
напоминать, женщины должны быть равноправны с мужчинами!
   - Равноправны в интеллектуальном плане, а не в сексуальном, -  парировала
она. Продевая руку в рукав жакета, она сломала ноготь о подкладку и тоскливо
вздохнула. - Пол, не сейчас, прошу тебя. Я просто не в настроении.
   - Я порой сомневаюсь, бывает ли у тебя вообще когда-нибудь настроение,  -
пробормотал он, и Саманта, уловив его тон, обернулась:
   - Что ты сказал?
   - Ничего. Забудем это. - Пол набросил на шею клубный шарф и направился  к
выходу. - Ну, так когда состоится эта  вечеринка?  И  по  какому  поводу  ее
устраивают?
   Саманта поняла, что его запал иссяк, опасность миновала, и пошла  за  ним
следом.
   - По случаю помолвки, - ответила она, запирая за собой дверь. - Это будет
в следующий вторник, в доме на Итон-гейт. Со  мной  договаривался  некто  по
фамилии Ледерер. Он, по-моему, там просто секретарь или что-то в этом роде.
   - Итон-гейт, вот как? - Пол криво усмехнулся. Они подошли к его машине. -
Ты в самом деле много ждешь от этой вечеринки?
   - Я надеюсь, что начало будет  удачным,  -  Саманта  старалась  сохранить
воодушевление, охватившее ее после получения первого заказа. - Ну,  что,  до
завтра?
   - До завтра, если только мамина стряпня не слишком  проста  для  тебя,  -
съязвил Пол, открывая дверцу.
   Саманта вздохнула.
   - Прекрати, пожалуйста! - воскликнула она. - Ну найди, наконец,  в  своей
душе хоть каплю понимания,  порадуйся  со  мной  моему  успеху!  Я  ведь  не
собираюсь всю жизнь оставаться официанткой.
   - Я тоже не хочу, чтобы ты всю жизнь была официанткой, - ответил  Пол,  с
трудом помещая свое громоздкое  тело  в  маленькую  спортивную  "Мазду".  И,
расположившись, взял ее за руку. - Ну хорошо. Кажется, я  действительно  рад
за тебя. Только не заносись слишком высоко, ладно?  А  то  в  результате  ты
раздумаешь выходить замуж за простого работягу - страхового агента.
   - С каких это пор страховые  агенты  стали  "простыми  работягами"?  -  с
облегчением улыбнулась Саманта. - Ну ладно, обещаю не заноситься.  А  теперь
мне пора, или все на самом деле закроется.
   Пол кивнул, и Саманта, дождавшись, пока машина отъехала, пошла  к  своему
припаркованному на  другой  стороне  улицы  мини-фургончику.  Для  перевозки
мелких партий продуктов, необходимых в  кафе,  до  сих  пор  ей  его  вполне
хватало. Но если  новое  дело  -  обслуживание  домашних  приемов  -  пойдет
успешно, придется подумать и о транспорте. Ездить по пятьдесят  миль  из  их
маленького городка в Эссексе в Лондон и обратно со всем необходимым - на  ее
малыше будет ей не по силам. Особенно если иногда  придется  брать  с  собой
Дебби.
   Когда Саманта наконец добралась до дома, семья уже поужинала. Целый  день
кормя посетителей своего "Бочонка меда", сама она редко обедала на работе. К
тому же кафе закрывалось в половине шестого, и пока Саманта и  ее  помощница
Дебби Дональдсон успевали вымыть посуду,  прибрать  в  зале  и  поменять  на
столах скатерти и салфетки, Саманта мечтала только о том,  чтобы  кто-нибудь
за ней поухаживал и накрыл для нее стол.
   - У тебя усталый вид, - сказала  миссис  Максвелл,  ставя  перед  дочерью
тарелку с домашним бифштексом и пирог с почками. Губы Саманты дрогнули.
   - Неужели? - сказала она. - Спасибо. Именно это я и хотела услышать.
   - Вот и услышала, - заявила мать, садясь напротив и с тревогой  заметила,
что глаза дочери затуманились. - Почему ты так  долго  задержалась?  Отец  и
сестра уже час как поели. Не взыщи, если твой ужин подгорел.