на, то ли в качестве защитной реакции. - Его зовут  Колин.
Ему двенадцать, и он учится в школе-интернате в районе Монтерея.
   - Ведь с вами жили и дети Лоренса, не правда ли?
   - Да, это так. Мальчик и девочка, оба тоже учатся в школе.
   - А где они сейчас?
   - Понятия не имею. Его бывшая жена тоже живет в этом городе. Если вас
это интересует, можете узнать у нее. Сама я о них ничего не слышала.
   - Они не считают вас виновной в смерти отца?
   Наклонившись вперед, она нарочито четко произнесла:
   - Здесь никто не сомневается, что я преступница. И все  считают:  моя
вина абсолютно доказана. А теперь еще Кон Долан подумывает, что,  может,
заодно я прикончила и Либби Гласс. Не потому ли  и  вы  взялись  за  это
расследование?
   - Какое мне дело до размышлений Додана? Лично  я  не  верю,  что  это
ваших рук дело, поэтому и взялась за расследование. Кстати,  вы  вовремя
напомнили. Нам надо уладить финансовый вопрос. Я беру тридцать баксов  в
час плюс стоимость бензина. И мне бы хотелось сейчас получить аванс.  Со
своей стороны, обязуюсь  предоставлять  вам  подробные  отчеты  по  ходу
расследования  с  указанием  того,  сколько  времени  и  чем  именно   я
занималась.
   К  тому  же  должна  сразу  уведомить,  что  ваше  дело  у  меня   не
единственное.  Мне  приходится  подчас  одновременно   вести   несколько
расследований.
   Никки уже полезла в свою сумочку и извлекла оттуда чековую  книжку  и
ручку. Хотя я сидела довольно далеко от нее, но все же сумела  заметить,
что чек был выписан на кругленькую  сумму  в  пять  тысяч  баксов.  Меня
прямо-таки восхитила небрежность, с какой она вырвала чек из  книжки.  И
при этом даже не проверила остаток на своем счету. Никки  протянула  чек
через стол, и я небрежно сунула его в сумочку, словно для меня это  была
такая же незначащая ерунда, как и для нее.
   У столика опять появилась Роза, теперь уже б нашим обедом на подносе.
Она торжественно водрузила перед каждой  из  нас  по  полной  тарелке  и
встала рядом, дожидаясь, пока мы приступим к еде.
   - М-м-м, Роза, это просто великолепно, - пропела я, проглотив  первый
кусок.
   Переминаясь с ноги на ногу,  она  довольно  засопела,  но  продолжала
стоять у столика.
   - Возможно, мое блюдо не по душе  вашей  спутнице,  -  заметила  она,
глядя при этом не на Никки, а в мою сторону.
   - Это и в самом деле восхитительно, - наконец промямлила Никки.
   - Видишь, ей тоже нравится, - сказала я. Но Роза  все-таки  заглянула
украдкой в лицо Никки и, похоже, наконец убедилась, что  та  оценила  ее
стряпню не меньше меня.
   За обедом мы неспешно продолжали нашу беседу.
   Казалось, отведав хорошей еды и вина, Никки  несколько  расслабилась.
Под холодной и  внешне  бесстрастной  маской  начали  появляться  слабые
признаки  оживления,  как  будто  она  пробуждалась  после  многолетнего
наркоза.
   - С какого конца, на ваш взгляд, мне следовало бы начать? -  спросила
я.
   - Ну, я не знаю. Лично у меня вызывала любопытство его  секретарша  -
Шарон Нэпьер. Когда мы с Лоренсом познакомились, она уже работала в  его
конторе.
   Но она всегда казалась мне немного странной, что-то  в  ее  поведении
настораживало.
   - У нее была с ним любовная связь?
   - Не думаю. Я и вправду не знаю их отношений. Могу только поручиться,
что половой близости не было, и все-таки что-то их связывало. Иногда она
даже подтрунивала над ним,  чего  другим  Лоренс  никогда  не  позволял.
Первый раз, когда я заметила это, то подумала, что он просто выгонит  ее
с работы, но он и бровью не повел. Шарон никогда  не  получала  от  него
даже малейших нареканий, хотя не задерживалась в конторе после окончания
рабочего дня и никогда не выходила на работу в выходные,  когда  у  него
набиралось сразу много дел. Он не упрекал ее за это, а просто нанимал  в
случае необходимости временную помощницу. Это  было  очень  на  него  не
похоже, но когда однажды я поинтересовалась на этот счет, он  вспылил  и
сказал, что я ничего не соображаю  и  придаю  слишком  большое  значение
пустякам. Надо добавить, выглядела она  великолепно,  но  работник  была
неважнецкий.
   - Не знаете, где она теперь может быть?
   Никки отрицательно помотала головой:
   - Когда-то она проживала на Ривьере, но потом переехала.  По  крайней
мере ее имени нет в телефонной книге.
   Записав в блокнот адрес последнего местопребывания  Шарон  Нэпьер,  я
спросила:
   - Насколько я понимаю, вы не очень хорошо ее знали.
   Никки пожала плечами:
   - Иногда мы разговаривали по телефону, когда я звонила в контору,  но
в этих разговорах не было ничего особенного.
   - А что можете сказать о ее друзьях и местах, где она любила бывать?
   - Не знаю. Хотя, на  мой  взгляд,  она  жила  не  по  средствам.  При
малейшей возможности отравлялась в путешествия, да и  одевалась  намного
лучше, чем я в те времена.
   - Она присутствовала на слушании вашего дела в суде?
   - Да, к сожалению. Ведь она  была  свидетельницей  наших  безобразных
скандалов с Лоренсом, что не слишком мне тогда помогло.
   - Ну что ж, надо будет  заняться  этим  подробнее,  -  сказала  я.  -
Попробую разыскать ее. А можете вы  еще  что-нибудь  вспомнить  о  самом
Лоренсе? Не был ли он вовлечен в  какой-нибудь  скандал  накануне  своей
смерти? Возможно, какой-нибудь крупный процесс или спорное дело?
   - Насколько мне известно, нет. Хотя он всегда предпочитал  заниматься
крупными делами.
   - Ладно, для начала попробую переговорить с Чарли Скорсони  и  узнаю,
что он думает обо всем этом. А дальше будет видно.
   Я оставила деньги за обед на столике рядом со  счетом,  и  мы  вместе
выкатились из ресторана. Автомобиль Никки -  темно-зеленый  десятилетний
"олдсмобил" - был припаркован неподалеку от входа.  Подождав,  пока  она
выедет со стоянки, я прошла полквартала  пешком,  направляясь  к  своему
уютному гнездышку.
   Добравшись домой, я плеснула в стакан немного вина и  уселась,  чтобы
спокойно обдумать и привести в порядок  сведения,  которые  уже  удалось
узнать. Всю информацию я обычно заношу в специальные  карточки  размером
три на пять дюймов. Большая часть сведений касается свидетелей: кто  они
такие,  какое  отношение  имеют  к  расследуемому  делу,  даты  бесед  и
выясненные  факты.  В  некоторых  карточках   записана   предварительная
информация,  нуждающаяся  в  проверке,  другие  затрагивают  юридические
аспекты расследования. Такая картотека весьма  удобна  для  последующего
составления письменных отчетов.  Я  просто  по  очереди  перебираю  свои
записи, хранящиеся в большом ящике на письменном столе,  просматриваю  и
словно  постепенно  восстанавливаю  всю  цепь  событий,  как   она   мне
представляется. Иногда в ходе  составления  такого  рассказа  выявляются
определенные  противоречия,  неожиданные   пропуски,   возникают   новые
вопросы, которые я раньше могла проглядеть.
   По делу Никки Файф карточек было совсем немного, и  пока  я  даже  не
пыталась  обобщить  полученные  сведения.  Мне   не   хотелось   строить
преждевременную версию  из  опасения,  что  это  может  сразу  направить
расследование по ложному руслу. Было очевидно: в этом  убийстве  понятие
"алиби" практически не играет сколь-нибудь заметной роли  Ведь  если  вы
решили заменить содержимое капсул чьих-то антигистаминных  пилюль  ядом,
то вам остается только сидеть и спокойно  ждать  результата.  При  этом,
если вы  не  желаете  рисковать  жизнью  других  домочадцев,  надо  быть
полностью вверенным, что данное лекарство  употребит  именно  намеченная
жертва.  Существует  множество  медикаментов,   удовлетворяющих   такому
требованию: препараты для регулирования кровяного давления, антибиотики,
то же снотворное. Не играет роли, когда  именно  вы  получили  доступ  к
аптечке. Потому что рано или поздно - через пару дней или пару недель  -
ваша жертва примет то, что для нее предназначено, а  вы  вполне  успеете
направить приличествующее случаю соболезнование с  выражением  горечи  и
сочувствия по  поводу  безвременной  утраты.  Преимущество  этого  плана
состоит еще и в том, что вам нет никакой необходимости бить вашу  жертву
по голове, равно как стрелять, резать или душить Даже если  причина  для
убийства  более  чем  весома,  все-таки,   следует   согласиться,   мало
удовольствия наблюдать выпученные в агонии глаза и  слышать  прерывистые
вопли умирающего (или умирающей) Не говоря уже о том, что личное участие
в  таком  деле  чревато  самыми  непредвиденными  обстоятельствами,   не
исключая ситуацию, когда нападавший сам может очутиться в морге.
   Так вот, если придерживаться этой схемы,  олеандр  вполне  годился  в
дело. Его  всыпанные  белыми  и  розовыми  цветами,  с  изящными  узкими
листьями кусты встречаются в Санта-Терезе на  каждом  шагу  и  достигают
десяти  футов  высоты  И  совсем  нет  необходимости  заниматься   таким
идиотским делом, как покупка крысиного яда в городке, где о крысах никто
не слышал, или наклеивать  фальшивые  усы  и  интересоваться  в  местной
хозяйственной лавке садовым пестицидом "без этого  неприятного  горького
вкуса. Короче, способ, которым прикончили Лоренса  Файфа,  а,  вероятно,
также и Либби Гласс, весьма недорогой, доступный  и  легко  осуществимый
Перед тем как выключить свет, я  сформулировала  несколько  возникших  у
меня вопросов и сделала кое-какие пометки.
   Когда я заснула, было уже далеко за полночь.

Глава 4

   Я пришла в свою контору пораньше, чтобы напечатать  первые  материалы
по делу Никки Файф, вкратце указав там,  зачем  именно  меня  наняли,  и
отметив тот факт, что мне уже вручили чек на пять тысяч  долларов  После
этого я позвонила в офис Чарли Скорсони, и его секретарша ответила,  что
у него есть немного свободного времени после обеда. Тогда я договорилась
встретиться с ним в 15.15, а остаток утра потратила на сбор  нужной  для
встречи информации. Когда беседуешь с  кем-нибудь  впервые,  никогда  не
мешает заранее вооружиться  кое-какими  сведениями.  Посещение  окружной
канцелярии, регистрационного бюро и газетного архива позволило раздобыть
достаточно сведений, чтобы составить  представление  о  бывшем  партнере
покойного Лоренса Файфа по адвокатскому бизнесу. Судя  по  тому,  что  я
узнала, Чарли Скорсони был одинок, жил  в  собственном  доме,  аккуратно
платил  по  счетам,  изредка,  в  особо  важных  случаях,  выступал   на
процессах, никогда не бывал под  арестом  или  в  заключении  -  короче,
типичный мужчина средних лет, с консервативными  взглядами,  который  не
увлекается азартными  играми,  не  спекулирует  на  бирже  и  вообще  не
занимается авантюрами. У меня сохранились  смутные  воспоминания  о  нем
после наших кратких встреч в суде, и, насколько я  припоминала,  он  был
немного толстоват.
   Его теперешний офис располагался всего в нескольких минутах ходьбы от
моего.
   Само  здание  напоминало  скорее  родовой  замок,  а  не  адвокатскую
контору:  двухэтажное  строение  из  белого  необожженного   кирпича   с
глубокими двухфутовыми оконными проемами, обитыми полосками из  кованого
железа, и с угловой башней, в которой, вероятно, были устроены туалет  и
кладовка. Собственно  офис  адвокатской  компании  "Скорсони  и  Пауерс"
располагался на втором этаже.
   Толкнув массивную резную дверь  из  дуба,  я  очутилась  в  небольшой
приемной, на полу которой покоился  пышный  палас,  мягкостью  и  цветом
напоминавший лесной мох. Белые стены были увешаны акварелями  пастельных
тонов, выполненными в абстрактной манере. Повсюду красовались  комнатные
растения, а у стены с узкими окнами, сдвинутые под прямым углом,  стояли
два пухлых диванчика, обитых темно-зеленым вельветом в широкую полоску.
   Секретарша выглядела лет на семьдесят, и вначале я даже подумала, что
ее прислало какое-нибудь агентство по трудоустройству долгожителей.  Это
была худая и весьма шустрая дама с  завитыми  по  моде  двадцатых  годов
волосиками и в стильных очках с игривой бабочкой, выложенной  фальшивыми
бриллиантами в нижнем уголке одной из линз. На ней была шерстяная юбка и
бледно-лиловый свитер, который она, похоже,  сама  и  связала,  судя  по
невероятному  разнообразию   использованных   приемов   -   всевозможных
"колосков", букле, витых рубчиков и даже аппликаций. Мы с ней  мгновенно
подружились, как только она поняла, что я  разбираюсь  в  вязании  и  по
достоинству оценила ее творение, - всему этому я когда-то нахваталась  у
вырастившей меня тети, и вскоре мы уже перешли на ты. Ее  звали  Руфь  -
поистине библейский персонаж.
   Она была не прочь немного поболтать и своими  бойкими  манерами  живо
напомнила мне старину Генри Питца. Раз уж Чарли Скорсони заставлял  себя
ждать, то я имела полное право отомстить ему и решила  выудить  побольше
информации  из  его  секретарши,  стараясь  быть  при   этом   предельно
обходительной. Руфь поведала, что служит у Скорсони и Пауерса  уже  семь
лет, с момента основания фирмы. Бывший муж покинул ее, найдя себе  более
юную подругу (пятидесяти пяти лет),  и  Руфь,  впервые  за  долгие  годы
оказавшись в одиночестве, совсем отчаялась в поисках  хоть  какой-нибудь
работы, ведь ей было уже шестьдесят  два,  однако,  по  ее  словам,  она
обладала "железным здоровьем". Хотя она была энергична и  предприимчива,
но,  как  водится,  на  каждом  очередном  повороте  ее  опережали  юные
соперницы, которые по возрасту годились ей во внучки и брали  скорее  не
деловыми качествами, а привлекательной внешностью.
   - И  как  только  я  нашла  эту  вакантную  норку,  то  сразу  в  ней
поселилась, - шутливо заметила  Руфь,  тихо  рассмеявшись.  Про  себя  я
высоко оценила восприимчивость ее хозяев, Скорсони и Пауерса,  к  лести.
Ведь в нашем разговоре  она  непрерывно  восхваляла  и  превозносила  их
обоих.  Эти  хвалебные  оды  мало  помогли  подготовиться  к  встрече  с
человеком, который протянул мне руку через стол, когда  я  была  наконец
допущена в его кабинет спустя добрых сорок пять минут.
   Передо мной сидел Чарли Скорсони - весьма крупный  мужчина,  судя  по
всему, успешно избавившийся от своего  избыточного  веса.  У  него  были
густые песочно-желтого цвета волосы, уже  тронутые  сединой  на  висках,
мощная нижняя челюсть и  раздвоенный  подбородок.  Увеличенные  сильными
линзами очков без оправы, на  меня  смотрели  не  правдоподобно  крупные
голубые глаза. Воротник его рубахи был расстегнут, галстук сбился набок,
а  рукава  поддернуты   настолько,   насколько   позволяли   мускулистые
предплечья. Он  сидел,  откинувшись  на  спинку  вращающегося  кресла  и
закинув обе ноги на край письменного стола; в слабой улыбке чувствовался
плохо  скрытый  сексуальный  интерес.  При  этом  вид  у  Скорсони   был
настороженный и несколько озабоченный. Он внимательно и  с  любопытством
посмотрел на меня. Затем, сцепив ладони на затылке, произнес:
   - Руфь сказала, у вас есть ко мне вопросы по  поводу  Лоренса  Файфа.
Что именно вас интересует?
   -   Пока   трудно   сказать   определенно.   Сейчас    я    занимаюсь
обстоятельствами его смерти,  и,  по-видимому,  лучше  начать  именно  с
этого. Не возражаете, если я присяду?
   Он с почти безразличным видом  сделал  приглашающий  жест  рукой,  но
кое-что  в  его  поведении  все-таки  изменилось.  Я  села,  а  Скорсони
выпрямился в своем кресле.
   - Я слышал, Никки уже на свободе, - начал он. -  Если  она  заявляет,
что не убивала его, то было глупо с ее стороны ждать так долго.
   - Ведь я вам не говорила, что работаю на нее.
   - Да это дело, черт возьми, кроме нее, уже давно никого не колышет.
   - Может, и так. Но  вы  сами  что-то  не  больно  обрадовались  этому
известию.
   - Послушайте, Лоренс был моим лучшим другом. За него я мог бы пойти в
огонь и в воду. - В прямом взгляде Скорсони определенно читались  горечь
и досада. Трудно сказать, чего было больше.
   - Вы хорошо знали Никки? - спросила я.
   - Полагаю, неплохо, - ответил он. При этом  красноречивое  выражение,
которое сквозило у него во  взгляде,  первый  момент,  растаяло,  и  мне
подумалось, что он умеет его  включать  и  гасить  по  мере  надобности,
наподобие электроприбора. Скорсони явно насторожился.
   - Как вы познакомились с Лоренсом?
   - Мы вместе поступали в  университет  Денвера  и  оказались  в  одной
студенческой общине. Лоренс был  настоящий  плейбой.  Ему  все  давалось
легко. Сначала юридический колледж, потом  Гарвард.  А  я  отправился  в
Аризонский университет. У его родителей имелись деньги, у  моих  -  нет.
Через несколько лет я потерял его из виду, а потом вдруг узнал,  что  он
открыл собственную контору в этом городке. Тогда-то я  и  приехал  сюда,
встретился с ним, предложил свои услуги, и он согласился.  Спустя  всего
два года мы стали партнерами по бизнесу.
   - Тогда он еще был женат на своей первой супруге?
   - Да, на Гвен. Она живет где-то неподалеку,  но  совершенно  меня  не
интересует. Помнится, расстались они с большим скандалом, и еще  слышал,
как она на всех углах поливала его грязью.  У  нее,  кажется,  фирма  по
уходу за собаками где-то в районе Стейт-стрит, если  это  вам  интересно
Сам я стараюсь ее избегать.
   Он пристально посмотрел на меня, и мне показалось, что  он  прекрасно
понимал, как много мог бы поведать, но пока скрывал.
   - А как насчет Шарон Нэпьер? Она долго трудилась у него?
   - Когда я поступил к нему на службу, она уже работала в конторе, хотя
и не очень давно. Потом я нанял собственную секретаршу.
   - У них с Лоренсом не было конфликтов?
   - Насколько мне известно, нет. Она еще  крутилась  вокруг,  пока  шло
слушание этого дела в суде, а потом исчезла.  Кстати,  смылась  с  моими
деньгами, которые я заплатил ей в качестве аванса. Так что напомните ей,
если увидите, что я не прочь  получить  должок.  Пошлите  счет  или  еще
что-нибудь, просто чтобы она знала, что я не забыл прошлое.
   - А имя Либби Гласс вам что-нибудь говорит?
   - Кто это?
   -   Бухгалтер,   которая   занималась   расчетами   вашей   фирмы   в
Лос-Анджелесе. Она работала в компании "Хейкрафт и Макнис".
   Немного подумав, Скорсони помотал головой и спросил:
   - А какое отношение она ко всему этому имеет?
   - Ее тоже отравили олеандром и почти  в  одно  время  с  Лоренсом,  -
ответила я. Никакого испуга или потрясения мое сообщение у  Скорсони  не
вызвало. Он лишь скептически выпятил нижнюю губу и пожал плечами.
   - Я этого не знал, но возьму ваши слова на заметку, - сказал он.
   - А вы сами никогда с ней не встречались?
   - Может быть, и встречался. Мы с Лоренсом  распределяли  между  собой
всю бумажную работу, и большую часть  контактов  с  руководством  других
компаний он брал на себя. Но иногда я тоже  подключался  к  этим  делам,
поэтому вполне мог сталкиваться и с этой женщиной.
   - Насколько мне известно, их что-то связывало,  -  продолжила  я  эту
тему.
   - Не люблю сплетничать о покойниках, - сказал Скорсони.
   - Я тоже, но ведь у него бывали романы, - заметила я осторожно. -  Не
хотелось  бы  акцентировать  на  этом  внимание,  однако  немало  женщин
подтвердили это на суде.
   Слушая  меня  Скорсони  сначала  заулыбался,  задумчиво   разглядывая
прямоугольник, который  чертил  на  листе  бумаги,  а  потом  пристально
поглядел в мою сторону.
   - Вот что я вам на это скажу. Во-первых, Лоренс никогда сам никого не
принуждал. А во-вторых, я никогда не поверю, чтобы он мог позволить себе
любовную связь с коллегой по работе. Это было просто не в его стиле.
   - А что скажете насчет его клиенток? Ведь с ними у него были связи?
   - Без комментариев.
   - А вы сами-то могли бы переспать с клиенткой? - поинтересовалась я у
него.
   - Что касается моей  теперешней  клиентки,  то  ей  восемьдесят  лет,
поэтому ответ отрицательный. Она развелась, и я  веду  дело  по  разделу
семейного имущества. - Сказав это, он взглянул на часы и встал со своего
кресла. - Мне неприятно обрывать нашу беседу, но уже четверть пятого,  и
у меня почти