слишком велик. Даже непонятно, какого  черта
Мак поручил вам это дело. Понимаю, у вас чешутся руки, ну и что из того?
Вы разозлите ее, и она потопает нанимать адвоката, а потом все это может
вылиться нам в миллион баксов. Taк что забудьте о вашем предложении.
   -  Тогда  она  повторит  свой  трюк  где-нибудь   еще,   -   пыталась
сопротивляться я.
   Энди только плечами пожал.
   - Почему я  должен  тратить  время  на  обсуждение  такой  чепухи?  -
произнес он уже с явным раздражением. - Оставим эту тему. -  Он  перешел
на более доверительный тон:
   - Лучше пообещайте мне показать ее фотографии, когда получите  их  из
печати. У нее недурные сиськи.
   - Пошел ты... - ответила я и направилась в свой офис.

Глава 21

   На  моем  автоответчике  было  два  сообщения.  Первое  -  от   Гарри
Стейнберга, и я ему сразу перезвонила.
   - А, Кинси! - воскликнул Гарри, когда нас соединили.
   - Привет, Гарри. Как поживаешь?
   - Недурно. У меня есть для тебя кое-какая информация, -  ответил  он.
По его тону я почувствовала, что он испытывает удовлетворение  от  своей
находки, но то, что я затем услышала, заставило меня просто изумиться. -
Сегодня утром я разыскал наконец анкету, которую Лайл Абернетти заполнил
при поступлении на работу. Из нее следует, что  какое-то  время  он  был
учеником в слесарной мастерской. У мастера по имени Фиерс.
   - Слесарной? - переспросила я.
   - Вот именно. Я уже звонил  владельцу  мастерской  сегодня  утром.  И
думаю, тебе будет любопытно узнать, что он мне сообщил. Я объяснил,  что
Абернетти нанимается  к  нам  на  работу  в  качестве  охранника  и  мне
необходимо проверить его данные. Этот Фиерс сначала что-то мямлил, но  в
конце концов  признался,  что  вынужден  был  избавиться  от  парня.  От
клиентов, которых  обслуживал  Лайл,  до  Фиерса  периодически  доходили
жалобы о пропаже наличных денег, так что он заподозрил  парня  в  мелком
воровстве. Доказать это было довольно трудно, но при первой  возможности
он его уволил.
   - Это и в самом деле очень интересно, черт побери, - проговорила я. -
Значит, Лайл в любое время мог забраться в дом Файфов. И  в  дом  Либби,
кстати, тоже.
   - Похоже, что так. Он работал у Фиерса  восемь  месяцев  и,  судя  по
тому, что тот рассказал,  вполне  набрался  необходимых  навыков,  чтобы
отважиться на такое. Конечно,  если  у  них  не  было  сигнализации  или
чего-нибудь в этом роде.
   - Послушай, у них было лишь одно эффективное средство безопасности  -
здоровенная немецкая овчарка, которую сбила  машина  как  раз  за  шесть
недель до смерти самого Лоренса Файфа. В момент гибели  собаки  дома  не
было никого - ни его, ни жены, ни детей.
   - Любопытно, - заметил Гарри. - Спустя столько времени ты уже вряд ли
что сможешь проверить, но по крайней мере  это  способно  дать  какую-то
зацепку. Как насчет его анкеты? Тебе сделать копию?
   - Было бы неплохо. А что, удалось узнать относительно счетов Файфа?
   - Я забрал их к себе и собираюсь просмотреть, как только смогу. Здесь
придется прилично повозиться. А тем временем я просто подумал, что  тебе
было бы интересно узнать о слесарных навыках этого типа.
   - Очень признательна за помощь,  Гарри.  Господи,  ну  и  дерьмо  же,
оказывается, этот малый!
   - У меня пока все. Мне тут звонят, я еще свяжусь с тобой, -  закончил
он, оставив на всякий случай свой домашний номер телефона.
   - Ты здорово выручил меня. Благодарю.
   Второе сообщение было от Гвен из "Корнере К-9".
   Трубку взяла одна из помощниц, и пока Гвен шла к  телефону,  до  меня
доносился разноголосый лай и повизгивание ее многочисленных клиентов.
   - Кинси?
   - Ага, это я. Получила ваше сообщение. Что Случилось?
   - Вы не могли бы встретиться со мной во время ленча?
   - Минутку, только посмотрю свое расписание, - ответила я  и,  прикрыв
микрофон ладонью,  взглянула  на  часы,  на  которых  было  13.45.  А  я
вообще-то обедала? Да и завтракала ли сегодня? - Да, я свободна.
   - Хорошо. Тогда, если не возражаете, встретимся в "Палм-Гарден" через
пятнадцать минут.
   - Договорились. До скорого.
   Мне  как  раз  принесли  бокал  белого   вина,   когда   я   заметила
приближающуюся к ресторану Гвен: высокую и стройную, с откинутыми  назад
пепельными волосами. На ней  была  блузка  из  серого  шелка  с  пышными
длинными рукавами  и  кнопками  на  манжетах,  темно-серая  юбка  изящно
подчеркивала талию и бедра. Держалась она очень элегантно и  уверенно  -
так же, как и Никки, - и мне стало вполне понятно, чем обе  женщины  так
привлекали к себе Лоренса Файфа. Должно быть, и Шарлотта Мерсер  в  свое
время относилась к такому же типу женщин - рослых, элегантных и с тонким
вкусом. И еще я рассеянно подумала, что, может быть, такой  же  облик  с
возрастом приобрела бы и Либби Гласс,  останься  она  в  живых.  В  свои
двадцать  четыре  года  Либби,  естественно,  еще  не  держалась   столь
уверенно, а скорее была порывиста и открыта, но  именно  ее  свежесть  и
честолюбие и могли привлечь внимание Лоренса в его сорок лет. Избави нас
Бог от последствий мужского климакса.
   - Привет. Как дела? - весело обратилась ко мне Гвен, присаживаясь  за
столик. Она сняла салфетку с тарелки и  заказала  подошедшей  официантке
вина. Вблизи она выглядела не столь решительно и сурово,  как  издалека:
угловатая линия скул смягчалась плавными  дугами  коричневых  бровей,  а
волевой рот - нежно-розовой губной помадой. Но больше всего поражала  ее
манера держаться: раскованно, интеллигентно, женственно и изящно.
   - Ну как там поживают ваши собачки? - поинтересовалась я.
   Она рассмеялась:
   - Наши грязнули-то? Слава Богу, нормально. Сегодня мы просто завалены
работой, но мне надо с вами переговорить. Вас ведь не было в городе.
   - Я вернулась только в субботу. А вы не пробовали со мной связаться?
   Она кивнула:
   - Кажется, во вторник я  звонила  к  вам  в  офис.  Ваш  автоответчик
сообщил, что вы в Лос-Анджелесе, поэтому я попыталась дозвониться  туда.
Но там наткнулась на какую-то недотепу...
   - Орлетт.
   - Ну, не знаю точно, кто уж это был,  только  она  дважды  безуспешно
пыталась записать мое имя, так что я вынуждена была повесить трубку.
   Подошла официантка с вином для Гвен.
   - Вы уже сделали заказ? - спросила та.
   Я помотала головой:
   - Ждала вас.
   Достав блокнот для записи заказов, официантка вопросительно взглянула
на меня.
   - Мне, пожалуйста, фирменный салат, - попросила я.
   - Тогда сделайте два, - добавила Гвен.
   - С какой приправой?
   - Мне с рокфором, - сказала я.
   - А мне с маслом и  уксусом,  -  заказала  Гвен,  протянув  оба  меню
уходящей официантке, и снова обернулась ко мне.
   - Я решила быть с вами откровенной, - медленно произнесла она.
   - О чем это вы?
   - О моем бывшем любовнике, - объяснила она. Ее Щеки  при  этом  слабо
вспыхнули. - Я поняла, что, даже если и попытаюсь скрыть имя,  рано  или
поздно вы все равно его узнаете, потратив на поиски кучу времени. А этот
секрет уже того не стоит.
   - Как так? - воскликнула я.
   - Дело в том, что несколько месяцев назад он скончался от  сердечного
приступа, - проговорила она, снова несколько оживившись. - После  нашего
последнего разговора я сама попыталась разыскать его.  Его  звали  Дэвид
Рей. Он был школьным учителем. К слову  сказать,  в  школе,  где  учился
Грег. Там мы с ним  и  познакомились.  И  мне  подумалось,  что  следует
сообщить ему о вашем интересе к смерти Лоренса, потому что расследование
вполне могло вывести вас на Дэвида.
   - Как вам удалось разыскать его? - поинтересовалась я.
   - Мне  говорили,  что  они  с  женой  переехали  в  Сан-Франциско.  И
проживали там в районе залива, где он работал в одной из школ Окленда.
   - Почему же вы не сказали об этом раньше?
   Она пожала плечами:
   - Возможно, ложное представление о верности  и  долге.  Или  защитная
реакция. Для меня отношения с ним очень дороги;  не  хотелось  втягивать
его в эту давнишнюю историю.
   Взглянув на меня, она, должно быть, прочла на моем  лице  откровенное
выражение скептицизма. И румянец на ее щеках едва заметно потемнел.
   - Понимаю, как все это выглядит со стороны, - проговорила она.  -  По
сути дела, сначала я скрыла от вас его имя, а теперь он уже мертв  и  вы
от него все равно ничего не  добьетесь.  Но  если  бы  он  был  жив,  не
уверена, что решилась бы все рассказать.
   Мне  подумалось,  что  это  похоже  на  правду,  однако  что-то   еще
оставалось недосказанным, и трудно было предположить, что именно.  Но  в
этот момент к столику приблизилась официантка с  нашими  салатами,  и  в
беседе возникла короткая, спасительная для Гвен пауза, во время  которой
мы занялись едой. Она механически перекладывала с места на место листики
салата, но ела без особого аппетита. Мне было  любопытно,  что  еще  она
собиралась мне сообщить, но в то же время я настолько проголодалась, что
для начала должна была хоть что-то проглотить.
   - А вы знали, что у него были проблемы с сердцем? - наконец  спросила
я у Гвен.
   - Мне об этом ничего не было известно, но, похоже, он болел уже много
лет.
   - Он сам прервал вашу связь или это была ваша инициатива?
   Гвен горько улыбнулась:
   - Это дело рук Лоренса, но теперь мне сдается, что в какой-то степени
этому способствовал и сам Дэвид Должно  быть,  вся  эта  история  сильно
усложнила его семейную жизнь, сделав ее невыносимой.
   - И он рассказал обо всем своей жене?
   - Думаю, да. Уж очень любезно она разговаривала со мной  по  телефону
Когда я сказала, что звоню по просьбе Грега,  то  она  спокойно  на  это
отреагировала. А узнав, что Дэвид умер, я  просто...  Я  даже  не  сразу
сообразила, что следует сказать, хотя, конечно, что-то такое  промямлила
-  дескать,  какая  жалость,  какое  горе...  В  общем,  обычные   знаки
сочувствия постороннего человека, общепринятые в таких случаях Выглядело
все это довольно неуклюже, да и чувствовала я себя просто ужасно.
   - А она сама не касалась ваших отношений с ее мужем?
   - О нет Она относилась к нашей связи  весьма  равнодушно,  хотя  была
прекрасно осведомлена, кто я такая В любом случае прошу извинить меня за
то, что не рассказала обо всем в первый раз.
   - Думаю, никакого вреда от этого не случилось, - успокоила я ее.
   - Как продвигается расследование? - поинтересовалась она.
   Слегка замешкавшись, я ответила.
   - Сплошные обрывки и осколки Ничего конкретного.
   - Вы действительно рассчитываете обнаружить что-нибудь спустя столько
лет?
   - Этого никогда точно не знаешь, - сказала я, улыбнувшись. -  Нередко
люди, уверенные в своей безопасности, теряют бдительность.
   - Тут я с вами согласна.
   Мы еще немного поговорили о Греге,  Диане  и  моих  беседах  с  ними,
которые я передала ей в сильно  усеченном  виде.  Без  десяти  три  Гвен
взглянула на часы.
   - Мне пора идти, - сказала она и вытащила из  сумочки  пятидолларовую
банкноту, чтобы расплатиться за ленч. - Еще увидимся?
   - Обязательно. - подтвердила я, потягивая вино и  наблюдая,  как  она
поднимается из-за стола. - Когда вы последний раз видели Колина?
   Она испуганно взглянула на меня, переспросив:
   - Колина?
   - Просто я встречалась с ним в  эту  субботу,  -  произнесла  я  так,
словно это что-то могло ей объяснить. - Мне показалось.  Диане  хочется,
чтобы он к ней вернулся. Она от него без ума.
   - Да, это точно, - согласилась Гвен. - Но не помню,  когда  последний
раз с ним встречалась. По-моему, в день окончания Дианой средней  школы.
А почему вас это так интересует?
   - Просто любопытно. - сказала я,  пожав  плечами  и  одарив  ее,  как
надеялась, самым невинным взглядом. У нее  на  шее  мгновенно  появилось
отчетливое розовое пятно, и я еще подумала, можно ли его  представить  в
суде в качестве реакции, эквивалентной проверке на детекторе  лжи.  -  Я
случайно этого коснулась.
   - Пожалуйста, держите меня в курсе, как продвигается расследование. -
попросила она снова как ни в чем не бывало и, сунув деньги под  тарелку,
двинулась к выходу  той  же  полной  достоинства  походкой,  с  какой  и
появилась в ресторане. Наблюдая за ее уходом, я понимала: что-то  крайне
важное так и осталось невысказанным.  О  Дэвиде  Рее  она  вполне  могла
сообщить по телефону. И мне не очень-то верилось, что она не знала о его
смерти с самого начала. В голове у меня все время крутился Колин.
   Я решила прогуляться два квартала до  конторы  Чарли.  Когда  я  туда
вошла, Руфь печатала что-то с диктофона, порхая пальцами по  клавиатуре.
Работала она очень сноровисто.
   - Он здесь? - спросила я.
   Она улыбнулась и кивнула через  плечо,  ни  на  секунду  не  прерывая
печатания, сосредоточенно прислушиваясь к звуку  диктофона  и  мгновенно
фиксируя произнесенное слово на бумаге.
   Я просунула голову в его кабинет. Он сидел за столом, без пиджака,  в
бежевой рубашке и коричневом жилете.  Перед  ним  лежал  раскрытый  свод
законов. Заметив меня, он мягко улыбнулся и  откинулся  назад,  забросив
руку на спинку своего  вращающегося  стула.  В  другой  руке  он  держал
карандаш и постукивал им по столу.
   - Ты свободен на ужин? - спросила я.
   - А что случилось?
   - Ничего не случилось. Это просто предложение, - сказала я.
   - Тогда в шесть пятнадцать.
   - Хорошо, заеду за тобой, - кивнула я,  захлопнув  дверь  кабинета  и
продолжая  раздумывать  над  его  светлой  рубашкой  и  темно-коричневым
жилетом. В данный момент это  сочетание  выглядело  весьма  сексапильно.
Мужчина в  нейлоновых  плавках-бикини,  с  этим  пресловутым  выпирающим
вперед холмиком,  не  вызывает  даже  половины  того  интереса,  который
возникает при виде его соперника в  прекрасно  сшитом  деловом  костюме.
Чарли  сейчас  напомнил  слегка  надкушенный  ломтик   темно-шоколадного
печенья "Рис" с начинкой из орехового крема. И мне очень хотелось доесть
оставшийся кусочек.

***

   Несколько минут спустя я уже ехала на побережье, к дому Никки.

Глава 22

   Никки вышла к дверям в сером бумажном свитере я потертых джинсах. Она
была босиком и с распущенными волосами. В одной руке она держала  кисть,
а пальцы были испачканы светло-коричневой краской.
   - О, Кинси, привет. Входи в дом! - воскликнула она, снова направляясь
на балкон, куда последовала и я. По другую сторону раздвижных  дверей  я
заметила Колина, сидевшего, скрестив ноги,  без  рубашки,  в  фартуке  с
нагрудником, напротив комода с выдвижными ящиками, два из которых  были,
судя по всему, уже готовы. Вытащенные  из  комода  пустые  ящики  лежали
вдоль балконной ограды. В воздухе висел густой запах скипидара, который,
казалось, странным образом дополнял аромат  эвкалиптовой  коры  На  полу
валялось  несколько  кусков   мелкозернистой   наждачной   бумаги,   уже
потерявшей жесткость от интенсивного использования,  в  складки  которой
въелась древесная пыль. Перила раскалились от горячего солнца, и,  чтобы
прикрыть пол на балконе, под комодом были расстелены газеты.
   Когда я подошла к нему, Колин взглянул на меня  и  улыбнулся.  Нос  и
подбородок у него, так же  как  и  оголенные  руки,  уже  порозовели  от
загара, а глаза напоминали по цвету морскую воду. На лице пока  не  было
даже малейшего намека на мужскую растительность.  Он  снова  вернулся  к
своей работе.
   - Мне надо бы кое о чем  расспросить  Колина,  но  вначале  я  хотела
побеседовать с тобой, - обратилась я к Никки.
   - Разумеется, давай спрашивай,  -  ответила  она.  Я  облокотилась  о
перила, а она в это время обмакнула кончик кисти  в  небольшую  банку  с
краской и убрала излишек, обтерев кисть о край банки. Колин, похоже, был
полностью поглощен процессом покраски и  не  обращал  на  нас  внимания.
Возможно, он считал неприличным  подслушивать  нашу  беседу,  хотя  имел
достаточные навыки, чтобы расшифровывать речь по  губам,  а  может,  ему
просто были скучны разговоры взрослых.
   - Ты не можешь с ходу припомнить, покидала ли ты город на более-менее
приличный срок за четыре - шесть месяцев до смерти Лоренса?
   Взглянув  на  меня,  Никки  удивленно  заморгала,  явно   застигнутая
врасплох моим вопросом.
   - Как-то уезжала  на  неделю.  У  моего  отца  в  том  июне  случился
сердечный приступ, и я летала в Коннектикут,  -  припомнила  она.  Потом
задумалась на несколько секунд и тряхнула головой. - Да,  это  случилось
только раз. А что это тебе даст?
   - Пока точно не знаю. Это всего лишь смутное предположение,  но  меня
беспокоит, почему Колин упорно называет Гвен матерью  своего  отца.  Он,
кстати, не возвращался больше к этой теме?
   - Нет, больше ни слова не сказал.
   - Любопытно, а не встречался ли он с Гвен во время твоего  отсутствия
восемь лет назад. Он достаточно  смышлен,  чтобы  спутать  ее  со  своей
бабушкой, если только кто-нибудь не представил ему Гвен  именно  в  этом
качестве.
   Никки бросила на меня скептический взгляд:
   - Он тогда был совсем несмышленыш, почти малыш.
   Ему было лишь три с половиной года.
   - Угу, понимаю, но совсем недавно я поинтересовалась  у  Гвен,  когда
она последний раз с ним виделась, и та клянется, что  это  было  в  день
окончания Дианой средней школы.
   - Похоже на правду, - заметила Никки.
   - Никки, в тот день Колину было всего четырнадцать месяцев от роду. Я
сама видела снимки. Он был еще ползунок, и его носили на руках.
   - И что из того?
   - Тогда почему же он ее запомнил?
   Никки провела кистью полоску краски и слегка задумалась.
   - А может, Гвен встретилась с ним в супермаркете  или  навестила  его
вместе с Дианой? - предположила она. - Она вполне могла увидеть его, так
же как и он ее, не придав этому особого значения.
   - Возможно. Но я убеждена, что Гвен солгала, отвечая на  мой  вопрос.
Если в обстоятельствах  их  встречи  и  в  самом  деле  не  было  ничего
особенного, то об этом можно было просто сказать. И  зачем  понадобилось
это скрывать?
   Никки пристально посмотрела на меня:
   - А что, если она просто забыла?
   - Ты не возражаешь, если я спрошу его самого?
   - Конечно, действуй.
   - Где тот альбом с фотографиями? - спросила я.
   Она показала рукой через плечо, и я прошла назад в  гостиную.  Альбом
лежал на журнальном столике, и я перевернула несколько страниц, пока  не
наткнулась на фотографию Гвен. Я  вытащила  снимок  за  уголки  и  снова
вернулась на веранду.
   - Спроси его, помнит ли он, что произошло,  когда  он  последний  раз
видел ее, - попросила я Никки, держа в руках фотографию.
   Приблизившись к  нам,  Никки  легонько  ткнула  Колина  в  плечо.  Он
обернулся сначала на нее, а потом на снимок, вопросительно взглянув  мне
в глаза Никки перевела мой вопрос. Его лицо внезапно помрачнело и  стало
замкнутым, словно цветок лилии на закате солнца.
   - Колин? - настойчиво повторила Никки.
   Отвернувшись, он опять принялся красить ящики.
   - Маленький упрямец, - произнесла она незлобиво.  Потом  снова  взяла
сына за плечо и повторила вопрос.
   Колин раздраженно сбросил ее руку. Я с  интересом  наблюдала  за  его
реакцией.
   - Спроси, бывала ли она здесь.
   - Кто, Гвен? Что ей здесь было делать? - удивленно воскликнула Никки.
   - Я сама этого пока не знаю. Потому и спрашиваю.
   Ее взгляд был полон сомнения и неверия в то, что я сказала.  Наконец,
поколебавшись, она снова взглянула на Колина и, жестикулируя,  повторила
мой вопрос. Хотя сделала это не без внутреннего сопротивления.
   - При тебе Гвен бывала здесь или в другом нашем доме?
   Колин  внимательно  наблюдал  за  лицом  матери,  при  этом  на   его
собственном лице отражалась та же неуверенность с  примесью  напряжения,
смятения и испуга.
   - Не знаю, - вдруг произнес он резким гортанным голосом. При этом все
согласные звуки слились между собой, словно  чернила  на  промокашке.  В
тоне чувствовалось явное упрямство и недоверие.
   Его  взгляд  скользнул  в  мою  сторону.   Внезапно   мне   почему-то
вспомнились мои  давние  ощущения  в  шесто