го трубы? Хотел бы я
     знать. Музыка, которая произвела такие разрушения в таких старых
     стенах, негромкая. Она расплывчатая, тихая, необычная.
     Это могла бы быть музыка моей совести. В этом я сомневаюсь.
     Я не сделал вам ничего плохого.
     Я думаю, что эта музыка, скорее всего, -- непреодолимое желание бывшего
     солдата совершить небольшую измену. И измена -- это письмо.
     В этот момент я нарушаю прямые и точные приказы, которые были мне даны,
     даны в интересах Соединенных Штатов Америки.
     Я заявляю, что я тот человек, которого вы знали как Фрэнка Виртанена, и
     сообщаю вам свое настоящее имя.
     Мое имя Гарольд Дж. Спэрроу.
     Я ушел в отставку из армии Соединенных Штатов в чине полковника. Мой
     личный номер 0--61134.
     Я существую. Меня можно увидеть, услышать, потрогать почти каждый день
     внутри или возле единственного дома в Коггинс Понд, в шести милях к
     западу от Хинкливилла, штат Мэн.
     Я подтверждаю и готов подтвердить под присягой, что завербовал вас как
     американского агента и что вы, ценой невероятных жертв, стали одним из
     наиболее полезных агентов второй мировой войны.
     И если над Говардом У. Кемпбэллом-младшим состоится суд, затеваемый
     фарисействующими националистами, пусть это письмо будет решающим
     свидетелем.
     Искренне ваш,
     "Фрэнк".

     Итак, я скоро снова  буду свободным человеком и смогу отправляться куда
захочу.
     Эта перспектива вызывает у меня тошноту.
     Я   думаю,  что   сегодня  ночью   я   должен   повесить   Говарда   У.
Кемпбэлла-младшего за преступления против самого себя.
     Я знаю, что сегодня та самая ночь.
     Говорят, что  человек, которого  вешают, слышит великолепную музыку.  К
сожалению, у меня, как и у моего отца, в отличие от моей музыкальной матери,
совершенно нет слуха. Все-таки я надеюсь, что мелодия,  которую я услышу, не
будет "Белым Рождеством" Бинга Кросби.
     Прощай, жестокий мир!


     Auf Wiedersehen?