у  из  миллиона
таких же букашек, Уилбур, - сказала она.

                                   * * *

     Вере приходилось не только привыкать  к  свисту  пуль  и  осколков  над
кухонной палаткой. Ей  пришлось  еще  и  защищаться  от  собственного  мужа,
который успел напиться. Он зверски избил ее в самый разгар сражения.
     Он подбил ей оба глаза и сломал челюсть. Он вышвырнул  ее  из  палатки.
Она упала навзничь, прямо в грязь. А сам он вышел  следом,  чтобы  объяснить
ей, как избежать подобных взбучек в будущем.
     Он вышел в самый подходящий  момент  -  напоролся  на  пику  вражеского
кавалериста.
     - А в чем, по-твоему, мораль этой истории? - спросил я Веру.
     Она положила мозолистую руку мне на колено.
     - Уилбур! Смотри не вздумай жениться, - сказала она.

                                   * * *

     Мы немного поговорили об Индианаполисе, который я повидал в тот раз и в
котором она и ее муж служили - она подавальщицей, он  -  барменом  в  "Клубе
Чертовой Дюжины" еще до того, как они вступили в армию Короля Мичигана.
     Я ее спросил, как этот клуб выглядел изнутри.
     - Ну как тебе сказать - у них там были повсюду чучела черных  кошек,  и
блуждающие огоньки, и пиковые тузы, пригвожденные к столу кинжалом, и прочее
в том же  духе.  Я  обычно  выходила  в  туфлях  на  гвоздиках,  в  сетчатых
колготках, при маске и прочем. У всех подавальщиц,  и  барменов,  и  вышибал
были накладные вампирские клыки.
     - Уммм, - сказал я.
     - Мы называли наши сборища "вампиршествами", - сказала она.
     - Угу, - сказал я.
     - Мы называли томатный сок с джином "Радость Дракулы", - сказала она.
     - Ага, - сказал я.
     - Он был точь-в-точь как  все  остальные  "Клубы  Чертовой  Дюжины",  -
сказала она. - Но он прогорел. Индианаполис  был  неподходящим  городом  для
Тринадцатых, хотя их там  хватало.  Это  был  город  Нарциссов.  На  тебя  и
смотреть не станут, если ты не Нарцисс.

ГЛАВА 45

     Говорю вам, меня чествовали и как мультимиллионера, и как  педиатра,  и
как сенатора, и как Президента. Но меня никогда не  приветствовали  с  такой
искренней теплотой, как в Индианаполисе, Индиана, за то, что я - Нарцисс!
     Народ  там  был  нищий,  перенес  ужасный  мор,  город  обезлюдел,  все
общественные службы сошли на нет, и все жили в  страхе,  потому  что  совсем
неподалеку свирепствовали войны.
     Но ради меня и, разумеется, ради Карлоса Нарцисса-11 Виллавиченцио тоже
они устроили парады и пиршества, затмившие роскошь Древнего Рима.
     Капитан Бернард Орел-1 О'Хейр сказал мне:
     - Бог ты мой, мистер Президент, да если бы я знал заранее, я попросился
бы в Нарциссы!
     Тогда я сказал:
     - Дарую тебе имя - Нарцисс.

                                   * * *

     Но самое  приятное  и  полезное,  что  я  там  видел,  -  это  семейное
еженедельное собрание Нарциссов.
     Да, и я получил право голоса на этом  собрании,  как  и  мой  пилот,  и
Карлос, - все люди в возрасте старше девяти лет имели право голосовать.
     Если бы мне чуть больше повезло, меня избрали  бы  Председательствующим
на собрании, хотя я пробыл  в  городе  неполный  день.  Председательствующий
избирался по жребию  из  всех  присутствующих.  В  тот  вечер  жребий  выпал
одиннадцатилетней  чернокожей  девчушке,  которую  звали  Дороти   Нарцисс-7
Гарланд.
     Она отлично справлялась со своими обязанностями, как, впрочем, и  любой
другой на ее месте.

                                   * * *

     Она уверенно прошла к кафедре, которая была почти с нее ростом.
     Эта моя двоюродная сестричка взобралась  на  стул,  не  смущаясь  и  не
кривляясь. Она призвала собрание  к  порядку,  стукнув  желтым  молотком,  и
обратилась к своим притихшим и внимательным родственникам:
     - Среди нас, как вы  уже  знаете,  присутствует  Президент  Соединенных
Штатов. С вашего разрешения, я попрошу его сказать нам несколько слов  после
завершения повестки дня.
     - Кто может официально внести это предложение? - сказала она.
     - Я вношу предложение, чтобы кузен Уилбур по нашей просьбе обратился  к
нашему собранию по завершении повестки дня, - сказал старик, сидевший  рядом
со мной.
     Предложение было принято, а затем  поставлено  на  голосование:  каждый
должен был крикнуть "да" или "нет".
     Предложение прошло, хотя слышались отдельные, судя по всему, искренние,
а не хулиганские выкрики: "Не-е!" и "Нет!"
     Хэй-хо.

                                   * * *

     Было необходимо срочно выбрать четверых солдат взамен Нарциссов, павших
в армии Короля Мичигана, он как раз  воевал  на  два  фронта  -  с  пиратами
Великого Озера и с Герцогом Оклахомским.
     Один великолепный молодой человек, насколько я помню, кузнец, обратился
к собранию:
     - Пошлите меня! Я с превеликим удовольствием прикончу,  сколько  смогу,
"сунеров", конечно, если они не Нарциссы.
     И прочее в таком духе.
     Я очень удивился, когда несколько ораторов подряд отчитали парня за его
воинственный пыл. Ему было поставлено на вид, что война - это не  игрушки  и
никакого удовольствия в ней нет и не предвидится, речь идет  о  трагедии,  и
пусть он лучше примет скорбный вид, а иначе он будет удален из зала.
     "Сунерами" называли жителей Оклахомы, а заодно и всех тех, кто сражался
за  Герцога  Оклахомского,  а  там  были  и  "шоуми"  из  штата  Миссури,  и
"джейнокеры" из Канзаса, и "хокайз" из Айовы, и прочие, и прочие.
     Кузнецу объяснили, что "сунеры" - такие же люди, как мы, не хуже  и  не
лучше "хужеров", как звали жителей Индианы.
     А старик, тот самый, что предложил дать мне слово, встал и  сказал  вот
что:
     - Молодой человек, вы нисколько не лучше Албанского Гриппа или  Зеленой
Смерти, если вы можете убивать ради удовольствия.

                                   * * *

     На меня это произвело впечатление. Я вдруг понял, что нации никогда  не
могут осознать, что их войны - это трагедии, а семьи  не  только  могут  это
понять, но неизбежно к этому приходят.
     Вот молодцы!

                                   * * *

     Но главная причина, по которой кузнецу не было позволено идти на войну,
состояла в том, что он успел  прижить  трех  незаконных  детишек  от  разных
матерей, "да еще двое на подходе", как кто-то выразился.
     Ему не позволили сбежать, не  исполнив  свой  долг  перед  всеми  этими
детишками, о которых он был обязан заботиться.

ГЛАВА 46

     Даже  ребятня,  и  пропойцы,  и  сумасшедшие  на  этом  собрании  знали
досконально парламентский протокол. Девчушка, стоявшая на стуле за кафедрой,
вела собрание так умело и целеустремленно,  что  казалась  каким-то  божком,
вооруженным громами и молниями.  Меня  переполняло  уважение  ко  всем  этим
процедурам, хотя раньше они казались мне напыщенным шутовством, не более.

                                   * * *

     И это уважение сохранилось до сих пор - так что  я  сейчас  заглянул  в
свою Энциклопедию, здесь, в Эмпайр  Стейт  Билдинг,  чтобы  узнать,  кто  же
изобрел парламентский регламент.
     Звали его Генри Мартин Роберт. Он окончил Вест-Пойнт.  Он  был  военным
инженером. Со временем он стал генералом. Но перед самой Гражданской войной,
когда  он  служил  в  Бедфорде,   Массачусетс,   в   чине   лейтенанта,   он
председательствовал на церковном собрании и упустил контроль над ситуацией.
     Правил-то не было.
     Тогда этот офицерик сел и написал несколько правил - точно таких, какие
я застал в Индианаполисе. Их опубликовали под названием "Распорядок  ведения
собраний Роберта" и я считаю, что это одно из четырех величайших изобретений
в Америке.
     Три  остальных,  я  считаю,  это  Декларация  прав  человека,  принципы
Ассоциации  Анонимных  Алкоголиков  и   искусственные   расширенные   семьи,
придуманные Элизой и мной.

                                   * * *

     Три рекрута, которых индианаполисские Нарциссы в конце  концов  избрали
для посылки к Королю Мичигана, оказались, кстати, людьми, без которых  легко
можно было обойтись, и жизнь у них, по мнению избирателей, была до  сих  пор
самая беззаботная.
     Хэй-хо.

                                   * * *

     Следующий  пункт  касался  прокорма  и   жилищных   проблем   беженцев,
просачивавшихся в город с севера, где шли бои.
     Собрание снова не поддержало энтузиастку. Молодая женщина,  удивительно
хорошенькая,  но  легкомысленная,  и  явно  слегка  тронувшаяся   на   почве
альтруизма, сказала, что может  взять  к  себе  в  дом  не  меньше  двадцати
беженцев.
     Кто-то  встал  и  сказал,  что  она  такая  плохая  хозяйка,  что  даже
собственные дети разбрелись от нее по другим родственникам.
     Еще кто-то напомнил ей, что она настолько  рассеянная,  что  ее  собака
подохла бы с голоду, если бы не соседи, и к тому же она  три  раза  случайно
устраивала пожар в собственном доме.

                                   * * *

     Может показаться, что люди на этом собрании проявили жестокость. Но они
все звали ее "Кузина Грейс" или "Сестрица Грейс" - в зависимости от  степени
родства. Она и мне приходилась кузиной, разумеется. Она была Нарцисс-13.
     Более того: она представляла опасность только для самой себя,  так  что
никто на нее особенно не сердился. Детишки ее, как мне сказали, разбредались
в более благополучные дома, едва научившись ходить. Да уж, это было одно  из
самых больших достоинств нашего с Элизой  изобретения:  детишкам  было  куда
уйти, у них был богатейший выбор домов и родителей.
     Кузина Грейс, со своей стороны, выслушала  все  нелестные  замечания  в
свой адрес, как будто они были для нее в новинку, хотя она их  и  не  думала
оспаривать. Она не выбежала из залы, захлебываясь от слез. Она  осталась  до
конца собрания, соблюдая "Распорядок  Роберта",  была  очень  внимательна  и
слушала с большим интересом.

                                   * * *

     По  одному  вопросу,  в  разделе  "Новые  поступления",  кузина   Грейс
высказала предложение,  чтобы  каждого  Нарцисса,  сражавшегося  на  стороне
пиратов с Великих Озер или Герцога Оклахомского, лишили прав  и  выгнали  из
семьи.
     Это предложение никто не поддержал.
     А маленькая девочка, председательствовавшая на собрании, сказала ей:
     - Кузина Грейс, вы знаете не хуже  других,  как  у  нас  говорят:  "Кто
Нарциссом родился, тот Нарциссом и умрет".

ГЛАВА 47

     Наконец настала моя очередь говорить.
     -  Братья,  сестры,  кузены  и  кузины,  -  сказал  я,  -  ваша   нация
превратилась в пустой звук. Как вы сами  видите,  ваш  Президент  тоже  стал
тенью собственной прежней  тени.  Перед  вами  всего  лишь  ваш  старенький,
немощный кузен Уилбур.
     - Ты был Президент что надо, братец Билли, - крикнул кто-то  из  задних
рядов.
     - Я был бы счастлив подарить своей стране мир,  как  подарил  вам  всем
братьев и  сестер,  -  продолжал  я.  -  Но  мира  нет,  к  моему  глубокому
прискорбию. Мы его обретаем. Потом мы его теряем.  Опыт  обретаем.  И  снова
теряем. По крайней мере, надо благодарить Бога  за  то,  что  машины  решили
больше не воевать. Теперь воюют одни люди.

                                   * * *

     - И благодарение Богу, что теперь уже невозможно такое дело, как  битвы
между чужаками. Мне безразлично, кто с кем  сражается,  -  у  каждого  будут
родственники в войсках противника.

                                   * * *

     Присутствующие на собрании были не только Нарциссами  -  в  подавляющем
большинстве это были искатели  Похищенного  Иисуса.  Довольно  неблагодарная
аудитория, как я убедился. Что бы я им ни говорил, они  беспрерывно  вертели
головами то туда, то сюда, надеясь увидеть Иисуса хоть мельком.
     Но все же моя речь, кажется, до них доходила  -  они  аплодировали  или
разражались одобрительными криками в подходящих местах. Так что я продолжал.

                                   * * *

     - Из-за того, что мы - просто разные семьи, а не целый народ, -  сказал
я, - нам стало гораздо легче в условиях войны  быть  милосердными  или  быть
объектом милосердия.
     Я только что наблюдал битву далеко на севере от ваших  мест,  в  районе
озера Максинкукки. Там  были  и  лошади,  и  пики,  и  винтовки  и  ножи,  и
пистолеты, даже пушка, а может, две. Я видел, как погибли несколько человек.
Но я видел, как множество людей обнимаются, и, судя по всему,  очень  многие
дезертировали или сдавались на милость победителя.
     Вот какие новости я могу принести вам с поля битвы у озера Максинкукки:
     - Никакая это не бойня.

ГЛАВА 48

     Когда я был в Индианаполисе, я получил по радио приглашение  от  Короля
Мичигана. Тон был поистине наполеоновский.  В  приглашении  говорилось,  что
Король будет рад "дать  аудиенцию  Президенту  Соединенных  Штатов  в  своей
летней резиденции на озере Максинкукки".
     Еще там было сказано, что Король дал  распоряжение  часовым  пропустить
меня беспрепятственно. Сообщалось, что битва окончена. "Победа за  нами",  -
говорилось в радиограмме.
     И мы с моим пилотом полетели туда.
     Моего верного слугу,  Карлоса  Нарцисс-11  Виллавиченцио,  мы  оставили
доживать последние годы среди бесчисленных родственников.
     - Будь счастлив, брат Карлос, - сказал я ему.
     - Наконец-то я дома,  мистер  Президент,  брат  мой,  -  сказал  он.  -
Благодарю вас, благодарю Бога за все. Конец одиночеству!

                                   * * *

     В  прежние  времена  мою  встречу  с  Королем   Мичигана   назвали   бы
"историческим  событием".  Было  бы  не  продохнуть  от  камер,  микрофонов,
репортеров. А у Короля Мичигана на этот случай  имелись  писцы,  которых  он
называл своими "скрибами".
     Он  с  полным  правом  назвал  людей  с  блокнотами  и   ручками   этим
древнеегипетским словом. Большинство его солдат едва умели читать, а  писали
и того хуже.

                                   * * *

     Капитан О'Хейр и  я  приземлились  на  стриженом  газоне  перед  Летним
дворцом Короля, который раньше принадлежал военной академии. Солдаты, чем-то
провинившиеся в недавней битве,  стояли  на  коленях  по  всему  газону  под
охраной военной полиции. Они подстригали траву - кто штыком,  кто  карманным
ножом, кто ножницами - отбывали наказание.

                                   * * *

     Капитан О'Хейр и я проследовали во дворец между  двумя  рядами  солдат.
Это было что-то вроде почетного  караула,  я  полагаю.  В  руках  у  каждого
развевалось знамя, на котором был вышит символ его искусственной расширенной
семьи - яблоко, крокодил, химический знак лития и тому подобное.
     "Какая же это избитая историческая ситуация!"  -  подумал  я.  Если  не
считать сражений, история всех народов сводилась к одному: потерявший всякую
власть старый шут, накачанный  лекарствами  и  более  или  менее  любимый  в
далеком прошлом, является приложиться к сапогам молодого психопата.
     Меня разобрал смех, но я посмеялся про себя.

                                   * * *

     Меня одного провели в личные апартаменты  Короля.  Это  была  громадная
зала - должно быть, там военная академия устраивала танцы. Теперь там стояла
только раскладушка, длинный стол, заваленный  картами,  и  штабель  складных
стульев у стены - спартанская обстановка.
     Сам Король сидел за столом,  заваленным  картами  военных  действий,  и
делал вид, что читает  книгу,  которая  оказалась  "Историей  Пелопоннесских
войн" Фукидида.
     За его спиной стояли трое солдат-писцов с карандашами и блокнотами.
     Больше сесть было некуда.
     Я встал напротив Короля, держа в руках свою потрепанную фетровую шляпу.
Он не сразу оторвал глаза от книги, хотя привратник объявил о моем  прибытии
достаточно громогласно.
     - Ваше Величество! - сказал  привратник.  -  Доктор  Уилбур  Нарцисс-11
Свейн, Президент Соединенных Штатов!

                                   * * *

     Наконец он взглянул на меня - это был вылитый  доктор  Стюарт  Роулингз
Мотт, тот самый, что присматривал за мной  и  моей  сестрой  в  Вермонте,  в
стародавние времена.

                                   * * *
     Я его нисколько не боялся. Конечно, это три-бензо-Хорошимил делал  меня
таким soigne и blase {Надменным и пресыщенным (франц.).}. Но, кроме того,  я
уже вдоволь насмотрелся на  дешевую  комедию,  называемую  жизнью.  Если  бы
Король вздумал поставить меня  к  стенке,  мне  было  бы  даже  интересно  -
как-никак приключение.
     - А мы думали, что вы умерли, - сказал он.
     - Нет, Ваше Величество, - сказал я.
     - Мы так давно ничего о вас не слыхали, - сказал он.
     - В Вашингтоне, округ Колумбия, давно ничего нового нет, - сказал я.

                                   * * *

     Писцы все аккуратно записывали - на их глазах творилась история.
     Король повернул книжку корешком ко мне, чтобы я мог прочесть название.
     - Фукидид, - сказал он.
     - Ммм, - сказал я.
     - Читаю только исторические труды, - сказал он.
     - Весьма разумно, как и подобает лицу вашего ранга, Ваше Величество,  -
ответил я.
     -  Те,  кто  пренебрег  уроками  истории,  обречены  на  то,  чтобы  ее
повторять, - сказал он.
     "Скрибы" застрочили еще быстрее.
     - Да, - сказал я. - Если потомки не изучат  получше  наши  времена,  им
снова придется пережить истощение природных ресурсов планеты, мор  и  смерть
миллионов от гриппа и Зеленой Смерти, они снова увидят, как  небо  пожелтеет
от аэрозолей для уничтожения запаха пота под мышками, они  снова  выберут  в
Президенты старика-маразматика двух метров ростом и снова  убедятся,  что  в
интеллектуальном и духовном отношении в подметки не годятся мелким-премелким
китайцам.
     Он не стал смеяться вместе со мной.  Я  обратился  прямо  к  "скрибам",
через голову Короля.
     - История - это просто список  сюрпризов,  -  сказал  я.  -  Она  может
научить нас только одному: готовиться  к  очередному  сюрпризу.  Пожалуйста,
запишите.

ГЛАВА 49

     Как  оказалось,  молодой  Король  хотел,   чтобы   я   подписал   некий
исторический документ. Документ был лаконичный. Я признавал, что в  качестве
Президента Соединенных Штатов Америки отказываюсь от каких  бы  то  ни  было
притязаний на часть Североамериканского континента,  проданную  моей  стране
Наполеоном Бонапарте в 1803 году за 15 миллионов долларов  и  известную  под
названием "Луизианская покупка".
     Далее, я, согласно документу, продавал эти земли за один доллар Стюарту
Малиновка-2 Мотту, Королю Мичигана.
     Я подписал купчую мельчайшими каракулями, на какие только был способен.
Подпись смахивала на новорожденного муравья.
     - Пользуйтесь на здоровье! - сказал я.
     Проданная мной территория  была  почти  целиком  оккупирована  Герцогом
Оклахомским  и,  несомненно,  другими  важными   персонами   и   самозваными
"шишками", которых я не имел чести знать.
     Покончив с делами, мы немного поболтали о его дедушке.
     Потом мы с капитаном О'Хейром вылетели  в  Урбану,  штат  Иллинойс,  на
электронное свидание с моей сестрой, которой давно не было в живых.
     Хэй-хо.

                                   * * *

     Признаться, я пишу сейчас дрожащей рукой, и голова у меня раскалывается
от боли - вчера малость перебрал, когда праздновали мой день рождения.
     Вера Белка-5 Цаппа явилась вся усыпанная бриллиантами, в  сопровождении
четырнадцати рабов, которые несли ее сквозь элентусовые  джунгли  в  кресле.
Она и принесла мне вино и пиво, от которых у меня зашумело в  голове.  Но  я
окончательно опьянел от восторга, когда увидел другой ее  подарок  -  тысячу
свечей, которые она со своими рабами отлила на собственном свечном заводике.
Мы сунули их в пустые рты тысячи моих подсвечников  и  расставили  по  всему
вестибюлю.
     Потом мы их зажгли, все до одной.
     Стоя в этой россыпи маленьких, мерцающих огоньков,  я  чувствовал  се