ямо глядя ему в глаза тяжелым, пронзительным и  властным  взглядом,  сидел
смертельно опасный человек. "Пожалуй, из всех, кого  я  знаю,  только  Филин
опаснее его", - мелькнуло в голове Ратибора.
   - Чем? Ограблением в Дамаске, -  отрывисто  бросил  граф.  -  Ты  ограбил
сокровищницу эмиров, которую  за  последнее  тысячелетие  не  смог  ограбить
никто. Да и другие твои подвиги мне хорошо известны.  Буду  откровенен,  мне
нужен не простой вор, мне нужен  художник  ограбления,  способный  сотворить
невозможное, мне нужен ты. Я уверен, что ты сделаешь все, что может  сделать
человек, и даже больше. После того как ты принесешь мне жезл, у  меня  будут
еще заказы. Ручаюсь, ты не пожалеешь о том, что работаешь  на  меня.  Теперь
можешь идти.
   Граф протянул ведьмаку пять рулончиков тонкой кожи. Еще раз поклонившись,
Ратибор принял карты подземелий некромантов  и  двинулся  к  выходу.  Но  на
половине пути к маленькой дверце, ведущей из зала, граф Гуго окликнул его: -
Ты славишься верностью слову, и ты будешь работать на меня не за страх, а за
совесть.  Но  я  не  верю  никому.  Всякий  человек  может  сделать  ошибку,
поддавшись настроению или глупости. Обычно она оказывается последней.  Я  на
всякий случай принял меры, и тебе не захочется покинуть город,  не  выполнив
моего задания Посмотри на эти листы пергамента,  на  ник  показания  пятерых
моих слуг о том, как ты  зарезал  Абдуллу,  торговца  коврами.  Ратибор,  ты
мудрый человек и понимаешь, что последует за этим. Мы оба знаем,  что  этого
не было, но судьи поверят мне, вернее, моим людям. На выходе из  зала  слуги
наденут тебе мешок на голову  и  выведут  из  моего  дома.  Золото  получишь
авансом в лавке менялы  Рахимбая.  Через  неделю,  когда  добудешь  скипетр,
принесешь его в лавку к Рахимбаю. Довольно тебе срезать кошельки на  базаре.
Тебя будут ждать чертежи всех подземелий Ашура и новая работа...
   ... Он сидел в "Пяти  Углах",  заказав  пиво.  Руки  ведьмака,  сжимающие
кружку с пивом, немного дрожали. Но  Винт  был  доволен.  В  задней  комнате
харчевни искусный чертежник снимал копии с  планов  подземелий  некромантов.
Этим вечером их  получит  Филин.  Он  поручил  Винту  разведать  подступы  к
подземельям, а удалось добыть такое! Это первая  удача.  Вторая  удача,  что
Рогволд с Уруком и правнучкой звездочета Ингой сидят за его столом  целые  и
невредимые. Им  хватило  ума  понять,  что  он  еще  не  был  в  харчевне  и
обязательно зайдет или подаст весть. Они его дождались,  просидев  почти  до
самого вечера.  Третья  удача  -  то,  что  из  подслушанного  им  разговора
некромантов стало известно: в тех же подземельях они содержат  и  звездочета
Гостомысла. Ну а четвертая - это то, что ему удалось  пока  остаться  живым.
Граф дал ему  неделю.  За  это  время  можно  будет  выдернуть  пленника  из
подземелий и попутно попробовать достать жезл.
   В городе было неспокойно Подслушанный  Винтом  разговор  Дарителей  Покоя
беспокоил  ведьмака.  Они  говорили  о  краже  седьмого  тома  Некрономикона
ловкачом из квартала Бронзовых Врат. И не простым, а русом по происхождению.
Русом, а ведь их всего трое, считая его самого! И явно ни карманник Чума, ни
Рыжий, специалист по кражам из домов, не могли добыть книгу  у  некромантов.
Дарители Покоя искали именно его!  Внезапно  по  спине  Ратибора  заструился
холодный пот.
   Но в  речи  некромантов  было  еще  нечто,  резанувшее  слух.  Ну  да,  в
Некрономиконе же шесть томов! О седьмом не слышал никто,  не  говоря  уже  о
том, чтобы прочитать. Значит, он, этот неизвестный том, -  одна  из  главных
тайн некромантов! Значит, его можно попробовать добыть! Некроманты не знают,
что он ведьмак. Они знают, что он специалист по  трудным  кражам  и  на  его
счету не один украденный артефакт. Они не сильно погрешили против  истины  -
только он мог добыть этот том.
   Даже шесть других  томов  ведьмаки  имели  лишь  в  поздних,  сокращенных
копиях. А тут тайна, хранимая как зеница ока. Обладая  им,  ведьмаки  смогут
противостоять верховным магам некромантов на равных. Магия могил  перестанет
быть угрозой, мертвецы навеки упокоятся в своих  гробах.  В  прошлом,  когда
Владыкам Склепа требовались воины, а кладбищ поблизости не было, они убивали
мирных жителей соседних деревень, обращая в армию  их  мертвые  тела.  Магия
Черного Леса уничтожала оравы мертвецов, но некроманты создавали все новых и
новых, в своем отступлении вырезая людей и поднимая мертвецов, всех, до кого
они могли дотянуться. Великую  цену  платили  ведьмаки  за  каждый  посох  с
хрустальным черепом...
   Ратибор отвлекся от своих мыслей и, подняв  голову,  посмотрел  на  своих
спутников. Он не мог видеть лица Урука, скрытого маской, но лица Рогволда  и
Инги были спокойны, даже слишком спокойны. Они явно ждали, когда  он  допьет
свое пиво. Похоже, им есть  о  чем  рассказать,  мелькнула  в  голове  Винта
шальная мысль. Отодвинув кружку в сторону, он откашлялся и  начал  серьезный
разговор.
   - Рогволд, так что у вас там получилось? Ты успел вкратце рассказать, что
почтенный Гостомысл схвачен некромантами и вы все,  узнав  об  этом,  пришли
сюда. Сказать по правде, я не понимаю, почему вы так уверены. Это точно были
некроманты?
   Вместо Рогволда Ратибору ответил Урук: - А то кто  же!  В  башне  трупами
воняло так, что хоть затычку  в  нос  вставляй.  И,  кроме  того,  это  чье,
по-твоему, добро? - С этими словами орк  небрежно  бросил  на  стол  длинный
сверток, до этого стоявший рядом с его мешком.
   Развернув темную ткань, Винт оцепенел. И было, от чего цепенеть На  столе
перед ним лежали два посоха мастеров  ордена  Некромантов.  И  добро  б  еще
простых, а то два  посоха  Дарителей  Покоя  с  остро  отточенными  крыльями
летучей мыши из черной бронзы поверх хрустальных черепов. Наконец,  сглотнув
ставшую в горле комом слюну, Винт смог выдавить только одно слово:
   - Как!
   - Как, как, каком кверху, - передразнил пораженного Ратибора Урук. -  Они
ж, дурни, полчаса чарами двери в башне выламывали,  а  вверх  глянуть  слабо
было. Ну, мы с Ратибором стрелы на тетиву наложили и у окошечек встали. Инга
им в окошко крикнула: "Ку-ку!" Они глазки в небо, что, мол, за птичка с неба
голосок подает? Ну, мы и стрельнули. Они с копыт долой,  по  стреле  в  глаз
каждому хватило. Правда, когда мы  вышли  вещички  прибрать,  так  один  еще
дергался. Ну, я не зверь, по-быстрому его добил его же ножиком.  Все  путем,
вещички прибрали и к тебе. Ты чего так на стол уставился, никогда посохов не
видел? Да, тут еще один подарочек  тебе  захватили,  у  второго  колдуна  за
пазухой был. Видать, хотели Ингу прямо в башне прирезать, а его оставить  на
добрую память, чтоб все знали, кто убийца. - С этими словами  Урук  протянул
Ратибору воровской нож, на лезвии которого были высечены славянские буквицы.
Буквицы складывались в очень простое слово - ВИНТ.
   ... Рассвет уже давно наступил, когда  на  поляну  с  догоревшим  костром
опустился зачарованный ворон.  На  лапе  была  привязана  маленькая  полоска
тонкой кожи. Сняв ее с лапы и протянув птицу Карло, уже готовому снять с нее
чары, Бронеслав сломал печать.  Послание  Филина  было  коротким.  Верховный
Ведьмак, вернее один из его писцов, вывел на коже  одну  только  строчку  на
наречии коробейников: "ПОЕРЧИМ БЕНЬДЮХОМ, А  НЕ  МЕРКУТЬЮ".  В  переводе  на
обычный, человеческий язык дословно это значило: поедем днем, а не ночью. Но
для Бронеслава это значило иное.  Этой  фразой  Филин  сообщал,  что  помощи
людьми не будет в течение трех дней. Пока необходимо продолжать путь.  Новые
воины присоединятся к отряду по пути.
   Сборы были недолги, отряд давно был готов  выступить.  Уцелевшая  пятерка
ведьмаков продолжала свой путь в дремучих лесах. Временно ослепшего Алимбека
вели под руки Карло и Пересвет. Ближе  к  полудню,  добравшись  до  деревни,
Бронеслав купил воз и пару коней. Цену, правда, хозяин заломил  несусветную,
но ведьмак даже не торговался. Дальше они  двигались  на  купленной  телеге,
пристав к купеческому обозу, направляющемуся в град князя Яромира. Бронеслав
прикинул,  что  после  гибели  шелкоухих  в  ближайшие  несколько  дней  его
поредевший отряд никто не потревожит. Потом, через  три  дня,  когда  зрение
Алимбека восстановится и он  перестанет  тормозить  скорость  отряда,  можно
будет опять свернуть в леса и нехожеными тропами, таясь от недоброго  глаза,
продолжить свой путь. Однако им не повезло.
   На ночевку  купцы  остановились  в  разрушенной  придорожной  корчме,  не
доезжая до села Серебряный Бор. Изначально планировалось ночевать в нем,  но
у трех купеческих подвод, одна за другой, то колесо слетит, то  ось  лопнет.
Опустились глубокие  сумерки,  и  купцы  не  рискнули  продолжить  дорогу  в
темноте. Вполне резонные заявления Бронеслава, что до села от силы два  часа
пути, а ночевать в халупе посреди дикого леса небезопасно и  для  купцов,  и
для их товаров, были встречены дружным негодованием. Мол,  и  так  три  воза
такие, что плюнь - развалятся, а по ночной дороге через лес не дай  бог  еще
чего поломается, и ночуй посреди поля, так, что ли. А здесь хоть  крыша  над
головой есть. Когда же ведьмак помянул про всяких  разбойников,  его  вообще
подняли  на  смех.  Места  почти  обжитые,  не  самая  чаща   леса,   откуда
разбойничкам взяться? Видать, хоть и железо на себя  напялили,  а  душа  все
равно осталась как у зайца. Скрепя сердце  Бронеслав  прекратил  спор,  хотя
чутье явно предсказывало беду.
   Купцы завалились спать беспечно, щедро выпив и закусив перед сном и  даже
не выставив охрану. Вернее, выставили  -  троице  охранников-варягов  бутыль
браги, от которой  один  из  гордых  воинов  фьордов  начал  целеустремленно
напяливать себе на голову ангорскую кошку, которую купец Блуд вез в  подарок
дочери. При этом варяг орал на весь лес на ломаном наречии русов о том,  что
проклятая  шапка  царапается.  На  такую   охрану   явно   рассчитывать   не
приходилось, и ведьмаки, собравшись в кружок, пришли к тому, чтобы  спать  в
доспехе, прикрывшись  тулупами,  чтоб  не  померзнуть  ночью  в  железе,  не
выставляя своего дозора. Дозорных надо ставить троих, а их всего пятеро,  из
которых один слепой калека. Поставить сторожевые  чары  -  и  будет.  Так  и
сделали. И когда под утро, в час самого сладкого сна и в час  самого  лютого
холода для доспешного воина, из-за соседних деревьев показались черные тени,
врасплох это ведьмаков не застало.
   Но явление разбойников только их не застало врасплох, а сонные купчики  и
их приказчики не могли понять, в чем дело. А когда  наконец  поняли,  начали
распаливать  факелы,  лихорадочно  нашаривать  отложенное  вечером   оружие,
припасенное на такой случай или на продажу, то было уже поздно. Стрелы  били
на свет из-за каждого куста. Казалось, старшой каравана,  пятипудовый  купец
Блуд, обернулся ежом, так густо торчали стрелы из его необъятного брюха. Все
новые стрелы поражали торговый люд, и кое-кто  из  их  конюхов  и  слуг  уже
разбегались кто куда, попадая под быстрый удар разбойничьего топора. Заезжий
грек  Михаил  со  своими  приказчиками  успел  в  сутолоке  надеть  на  себя
предназначенную на продажу в Царьграде драгоценную русскую броню  и  взяться
за оружие, кованное мастерами русов и ценимое за морем на  вес  серебра.  Но
большинство купцов доспеха не имело, кроме  греков,  доспешными  ходили  еще
трое молодцов, охранников каравана. Казалось,  еще  минуту  назад  они  были
здесь, эти рослые, сильные варяги, а ныне  их  нет,  просто  растворились  в
ночной тьме.
   Ни одна стрела ночных гостей не взяла доспехи из синего  металла,  снятые
ведьмаками с убитых шелкоухих. Соединившись с греками в один отряд и завалив
двери и окна хибары кипами и тюками, они приготовились  к  обороне.  Хриплый
крик атамана, и полыхнувшие, осыпающиеся в полете градом искр смоляные  шары
рухнули на крышу хибарки. Некоторые скатились внутрь сквозь дыры в кровле  и
были затоптаны, некоторые скатились вниз и упали на землю рядом со  стенами.
Заросший густой кудрявой бородкой  смуглолицый  грек,  один  из  приказчиков
купца Михаила, забулькав кровью, рухнул на грязный земляной пол со стрелой в
глотке.
   Бронеслав переглянулся с купцом и сказал: - В это трудно поверить, но наш
доспех не берут стрелы. Один из нас слеп. Пусть двое твоих  слуг  ведут  его
под руки, когда мы пойдем на прорыв.
   Михаил кивнул и ответил, странно проговаривая слова:
   - Я согласен, но если мы вырвемся, то один  доспех  ты  подаришь  мне  на
добрую память. Я не слышал о таком чуде.
   - У нас увидишь еще и не такое, - хмыкнул Карло. - На Руси всего хватает.
   Грек покосился на пылкого патриота земли  русов,  родившегося  в  славном
граде Неаполе, и опять заговорил с Бронеславом, до конца оставаясь купцом: -
Рус, я не слышу твоего ответа. Крыша уже горит, мы будем прорываться  вместе
или порознь?
   - Хорошо, ты получишь один доспех, -  согласился  ведьмак.  -  Сейчас  не
время торговаться, пора идти на прорыв.
   Они встали клином, острием которого стала четверка ведьмаков, практически
неуязвимых в своих синих доспехах. Следом за ними встал  десяток  греков,  в
глубине клина еще двое слуг держали под руки слепого Алимбека.  Распахнулись
широкие двери горящей харчевни, и рывком, в броске, прикрываясь  щитами  под
ливнем стрел врагов, горсть воинов  бросилась  на  прорыв.  Ведьмаки  бежали
ходко, но и греки не отставали, заморские купцы явно умели воевать, и  когда
клин достиг ватаги разбойников, перекрывших подходы к дороге  на  Серебряный
Бор, Бронеслав это понял окончательно. Все слуги Михаила, и он сам в  первую
очередь, были воины. Видавшие виды, тертые жизнью и смертью воины, для своих
неведомых целей натянувшие на себя личины купцов.
   Лихо рубился разбойный люд, но этой ночью этого  было  мало.  Против  них
была выучка воинов, ратное мастерство греков и ведьмаков, затянутых в добрый
доспех и из последних сил державших строй. Клин казался утесом,  об  который
разбивался лихой прибой  разбойничьих  атак.  И  утес  не  стоял  на  месте,
двигаясь к селу. А уже там дружинники князя Яромира, хранящие село и дороги,
своего не упустят. Наваливалась усталость,  только  чудесный  доспех  хранил
посланцев Филина от разбойничьих стрел и топоров. Грекам повезло меньше, уже
четверо смуглолицых "купцов" легло на ковер мягкого мха. Сам Михаил был  еще
жив, казалось, он не знает усталости, поспевая везде. То помогает ведьмакам,
на  которых  обрушилось  едва  не  два  десятка  разбойничьих  топоров,   то
оказывается в тылу отряда, помогая замыкающим отбить натиск.
   Бронеслав недоумевал. На месте атамана он давно бы отвел  своих  "орлов",
не теряя их под мечами обученных воинов, из расчета за одного врага - семеро
разбойников.  Но,  похоже,  неведомый  предводитель  лесных   удальцов   мог
позволить себе этот страшный размен. До села оставалось рукой подать,  когда
на мгновение стих натиск на четверку ведьмаков, буквально  по  телам  врагов
прокладывавших путь поредевшему отряду. Наваливалась  иссушающая  усталость,
когда уже нет сил поднять свой меч,  блокируя  удар  врага.  Правда,  грекам
пришлось еще хуже Перевязи на лбах, которые носят русы, надетые  ведьмаками,
впитывали пот, а у греков соленые ручьи, щедро намочив брови, стекали  прямо
в глаза. А стрелы все били,  и  невозможно  было,  подняв  стальную  личину,
смахнуть потоки пота  с  лица.  Да  и  доспех  у  них  был  хуже  и  тяжелее
ведьмачьего. Силы уже кончались, и тут  разбойники,  вроде  отставшие,  вмиг
ударили всей силой в тыл отряда.
   Лучники вились меж плечистых молодцов с топорами, норовя выпустить стрелу
в упор, в глаз личины или в доспех, и не всегда удавалось вовремя  закрыться
щитом. В минуту все пятеро "купцов" были постреляны или  зарублены.  Михаил,
Бронеслав и Пересвет бросились в тыл отряда, но было поздно: греки дрогнули,
и разбойничья ватага ворвалась в середину строя, рубя и сметая все на  своем
пути. Миг - и строй рассыпался, порванный в клочья безумной круговертью боя.
Вокруг Михаила сплотились уцелевшие:  трое  греков,  ухитрившихся  выдернуть
из-под разбойничьих топоров Алимбека, и четверка ведьмаков  в  своих  дивных
доспехах.
   На поле  боя  явился  атаман,  до  того  скрывавшийся  за  спинами  своих
удальцов. Закованный с ног до головы в вороненый  доспех  дивной  работы,  с
двумя булатными саблями в  руках.  Лицо  предводителя  разбойников  скрывало
вороненое забрало, над шлемом поднимался на  две  ладони  черный  чупрун  из
конского волоса, волной доходивший до лопаток. Молниеносным движением метнул
последний нож Карло, но удача подвела пылкого неаполитанца, и тяжелое лезвие
ножа лязгнуло о забрало.  Атаман  расхохотался  безумным  смехом  и  прыгнул
вперед. Свистнула сабля - и Пересвет, с разрубленным пополам черепом, рухнул
как куль. Быстро перешагнув через труп, атаман обрушился на Михаила, но грек
оказался трудным орешком и дрался отчаянно и расчетливо.  Сабли  пели  песню
смерти, и меч грека еле поспевал за ними. Наконец предводитель  в  вороненом
доспехе сделал вкрадчивое движение кистью и нанес двойной удар. Меч  в  руке
Михаила переломился. Второй удар отправил бы  грека  прямо  к  его  лукавому
богу, но подоспевший Бронеслав остановил саблю и, пройдя мечом по  лезвию  и
приняв на щит удар второй сабли, ударил атамана прямо в горло.
   Доспехи рухнули на землю, обычные пустые доспехи. На миг все видевшие это
замерли  в  замешательстве.  Но  разбойников  такие  чудеса  не  смутили.  В
следующий момент на ведьмаков и  греков  обрушился  настоящий  шквал  атаки,
безумной, самоубийственной атаки уцелевших разбойников. Казалось, для них не
важна собственная смерть, если удается  хоть  попробовать,  хоть  попытаться
поразить ощетинившихся мечами врагов.
   Один из греков мастерским выпадом насадил на меч одного из  безумцев.  Но
умирающий сам бросил тело навстречу клинку, сам нанизался на меч В последний
раз удалец взмахнул топором, и фонтан крови ударил вверх из  обезглавленного
тела грека. Безумие охватило ватагу, вместо одного удара разбойники наносили
три. Михаил отшатнулся к ведьмакам, и остальные греки оказались в буквальном
смысле заживо погребенными  под  взмыленными,  корчащимися  телами.  Тяжелая
охотничья рогатина ударила из-за спин наседающих разбойников прямо в забрало
шлема Алимбека. И забрало не выдержало, слепец, с  кровавым  месивом  вместо
лица, опустился на траву.
   Их осталось четверо, рубящихся спина к спине. Карло  и  Михаил,  успевший
подхватить с земли меч покойного Пересвета, Радомир и  Бронеслав.  Казалось,
что теперь проще кликнуть лучников и в упор  расстрелять  чересчур  искусных
мечников. Пусть доспех и добрый, но в упор все одно можно попасть в глазницу
или в стык до-спеха. Так должен был поступить любой нормальный воин.  Вместо
этого лучники разбойников отбросили луки и,  выхватив  топоры,  бросились  в
мясорубку поляны. Минута, две, и они похоронят ведьмаков под  собой,  а  что
сами полягут, так для них все одно. Это поняли все, в том числе  неугомонный
Карло, по своему обыкновению готовый встретить шуточкой даже свою смерть.
   -  А  неплохой  курганчик  выйдет,  братья!  -  радостно  завопил  пылкий
неаполитанец в паузе между ударами. - И ведь что любо - яму копать не  надо,
курган сам придет!
   Внезапно Радомир отбросил в сторону меч и. подняв  руки  к  небу,  провыл
заклинание. Взметнулись и  рухнули  на  беззащитное  тело  топоры,  но,  уже
умирая, ведьмак успел сделать жест. Радомир, бывший учеником магов  Востока,
отрекшийся от своих учителей, пытавшихся сломить его свободолюбивую  натуру,
по своей воле призвал на себя смерть, черпая в собственной смерти  силы  для
последнего волшебства.
   - Что ты знал, свободный, живший там, где честь велит жить, и  умирающий,
когда должно умереть! Смогший  в  свой  последний  миг  слить  воедино  силу
ведьмаков со знаниями магов Востока,  прочивших  тебя  на  с