тихонько окликнул: - Василько!  Чадо  мое,  мы  приехали.  Из  глубины  воза
раздался голос орка: - Да, батюшка.
   Ведьмак Винт, сидевший рядом с Рогволдом,  сорвал  чалму  с  головы.  Все
получилось даже лучше, чем надеялся Филин. Талисман в городских  воротах  не
сработал, и  не  пришлось  рассказывать  страже  дивную  историю  о  ведьме,
превратившей сына в чудовище, которого, по легенде,  придуманной  хитроумным
Филином, батюшка привез к великому магу Сулейману,  дабы  тот  снял  чары  с
деточки. Рогволд не мог без  смеха  смотреть  на  орка,  одетого  в  детские
штанишки и рубашонку и с мешком на голове, в котором были сделаны  дыры  для
глаз.
   Во всяком случае, главное было сделано Они  проникли  в  Ашур,  и  теперь
путь, по которому они  с  Уруком  двинутся  дальше,  во  многом  зависел  от
ведьмака Ратибора по прозвищу Винт.

   Пошел третий день, как лес, расстилавшийся до горизонта, принял под  свои
своды семерых путников. Далека дорога  к  палатам  славного  князя  Яромира.
Посланцы Филина двигались в лесу бесшумно, подобно рыбам, скользящим по  дну
рек. Даже на привалах и ночевках они почти не говорили между собой.  Вовремя
брошенное слово, точный жест - вот и все их беседы. И даже во время  сна  не
снимал шлем с  глухим  забралом  низкорослый,  с  кривыми  ногами  наездника
Алимбек. Гордый сын пустыни впервые был в лесах русов, но даже под  забралом
его лицо оставалось бесстрастным. Единственное, что беспокоило Алимбека, так
это дурацкий, тяжелый, прямой клинок русов, который красовался на его  бедре
вместо привычной и легкой сабли. Непривычный к пешему  хождению,  на  каждом
привале гордый араб валился с ног от усталости Но, сцепив зубы, он  вставал,
снова и снова брался за  тяжелую  железяку  и  до  черных  кругов  в  глазах
отрабатывал удары и блоки.
   Но как ни скрытно шли посланцы  и  следующая  за  ними  по  пятам  дюжина
бойцов, приставленная для призора, как ни петляли они, путая следы, незримые
тени не спускали  с  отряда  глаз.  Первым  неладное  подметил  экспансивный
смуглокожий   Карло.    Темноглазый,    не    похожий    на    классического
ведьмака-зеленоглазку, уроженец Неаполя,  неведомыми  ветрами  занесенный  в
земли ведьмаков, славился среди  ратников  мудрой,  кошачьей  осторожностью.
Поговаривали, что у себя на родине он крепко повздорил с каким-то Доном. Кто
такой этот Дон и чего они не поделили, Карло наотрез  отказывался  отвечать,
делая вид, что не слышит или не понимает. Единственное, что поняли ведьмаки,
что в эту историю замешаны,  по  словам  неаполитанца,  дела  Семьи.  Именно
Семьи, с большой буквы. Впрочем, его быстро оставили в покое.  Боец  он  был
добрый, из лука бил точно, знал, и за какой конец меча хвататься. Да и ножом
он владел так, что со стороны залюбуешься - хоть пырять, хоть  метать,  хоть
птицу на лету сбивать.
   К вечеру, когда  лес  окутался  сумерками,  один  из  следящих  подкрался
слишком близко Подметив краем глаза справа от себя  легкое,  почти  незримое
беззвучное движение у самого  низа  исполинской  сосны,  Карло  молниеносным
движением  сорвал  с  перевязи  метательный  нож.  С  глухим  стуком  лезвие
вонзилось в ствол, раздался еле слышный не то стон, не то всхлип. Вскочившая
на ноги тройка лучников метнула стрелы на звук. Соглядатай не принял боя.
   Когда подскочившие мечники оказались под сосной, они  увидели  лишь  нож,
почти на половину лезвия вошедший в необъятный ствол, намертво прибив к нему
кусок  плоти.  От  ствола  в  сторону  тянулась  кровавая   дорожка,   резко
обрывающаяся в пяти шагах. Стало ясно: нож Карло поразил  не  зверя.  Только
собрав все силы, Бронеслав, крепкий, видавший виды мечник, смог выдернуть из
дерева брошенный неаполитанцем нож.
   - Ну и лапища у нашего Карлы, - бросил он чуть хромающему Радосвету и его
родному брату-близнецу Радомиру. - Сейчас  посмотрим,  что  это  завелось  в
наших лесах?
   Он положил кусок странной плоти,  отсеченной  ножом,  себе  на  ладонь  и
двинулся к костру. При свете костра по  очереди  рассмотрев,  что  лежало  в
ладони Бронеслава, и русы, и араб, и Карло только смогли пожать  плечами.  В
покрытой мозолями руке лежала верхняя часть  остроконечного  уха,  покрытого
тончайшими длинными волосами, цветом напоминающими яркое золото.
   С тихим шорохом из темноты, прямо в голову ярко освещенного светом костра
Карло, устремилась стрела. Коротко  свистнул  вороненый,  для  ночного  боя,
когда враг бьет на блеск клинка, меч Радомира. Тихий лязг - и  белооперенная
стрела вонзилась в землю. Казалось, древко дрожит  от  бессильной  злобы.  С
недоброй усмешкой Бронеслав сунул кусок плоти врага  за  пояс,  подхватил  с
земли бурдюк с водой и  быстро  загасил  костер.  Потом,  отбросив  Алимбеку
опустевший кожаный мешок, поднес ладони ко рту. Дважды  ночь  прорезал  стон
выпи, и дважды ответил ей вдалеке хохот филина...

   Глава 8
   ПОЛУНОЧНАЯ ОХОТА

   Не прошло и четверти часа, как крик филина послышался рядом с поляной, на
которой разбили лагерь  ведьмаки.  Радомир  с  братом,  залегшие  в  дозоре,
заметили подошедших. Тихонько окликнув и убедившись, что  это  свои,  криком
выпи дали знать на поляну, что помощь подоспела.
   Тем  временем  Алимбек  с  Бронеславом  и   своим   напарником-побратимом
Пересветом ставили на краю поляны специальный  махонький  круглый  шатер  из
плотной кожи диаметром в четыре шага и в четыре же  шага  высотой.  Закончив
натягивать кожу на изогнутые стальные штыри и зашнуровав завязки, Пересвет с
арабов приподняли шатер. Согнувшись в три погибели, Бронеслав нырнул внутрь.
После  чего  шатер,  почти  полностью  светонепроницаемый,  кроме  махонькой
дырочки вверху, поставили на землю и принялись окапывать.
   Оказавшись внутри шатра, Бронеслав тоже не терял времени зря.  Достал  из
прихваченной с собой маленькой сумы короткие  и  широкие  свечи  в  глиняных
плошках и расставил их вокруг себя. Сел поудобнее, запалил свечи,  расстелил
перед собой кусок чистого полотна, выложив  на  него  часть  уха  неведомого
лучника, глину и связку перьев ночных птиц.  Смочил  перья  каплей  крови  и
замер, подстраивая удары сердца в такт пульсирующему  в  голове  заклинанию.
Дыхание узкой нитью втягивается в нос и, проходя через  горло,  устремляется
вниз. Казалось,  мировая  тяжесть  рухнула  на  голову  ведьмака.  Он  сидит
неподвижно, и плотно  прикрытые  глаза  видят  мир  глазами  совы,  странный
черно-белый мир, и крылья ночной птицы мягко несут его.
   Прошло от силы три минуты, и он увидел  их.  Зоркий  глаз  птицы  заметил
странный свод паутины, сверкающий изумрудным огнем. Туда, под  этот  хрупкий
на первый взгляд колдовской свод вел след беглеца.  Мало  того,  над  сводом
висели несколько сгустков  все  того  же,  переливающегося  всеми  оттенками
зеленого цвета, магического пламени. Мысленно Бронеслав присвистнул: ловушка
явно была приготовлена на мага. Но вязь заклинаний, сам принцип плетения чар
был незнаком ведьмаку. Усилием воли он заставил птицу снизиться  и  облететь
магическое сооружение, тщательно  исследуя  незнакомые  чары.  Сама  паутина
расстилалась не только в воздухе, отдельные нити тянулись  и  по  земле.  Ни
маг, ни человек не заметил бы нитей и поднял бы тревогу, а  после  этого  на
него обрушились бы клубки колдовского  огня.  Бронеслав  похолодел,  на  миг
теряя контроль над  своими  пернатыми  глазами.  Если  бы  он  и  его  отряд
осмотрели лес обычным  колдовским  зрением,  они  бы  попали  в  смертельную
западню. Силы в каждом сгустке колдовского  огня  хватило  бы,  чтобы  дотла
испепелить двухэтажный терем. Им сказочно повезло, что удалось  добыть  клок
плоти одного из колдунов.
   Очевидно, существа, создавшие это чудо, слепо полагались  на  свои  чары,
мало того, они даже не  выставили  дозоров!  Еще  снизившись  и  внимательно
осмотрев глазами птицы местность, ведьмак окончательно в этом убедился.
   На поляне под куполом находилось  шестеро  удивительных  существ.  Ростом
каждый шелковоухий, как прозвал их для себя ведьмак, не уступал русу.  Глаза
совы не позволяли различить цвета, но шелковые волосы, достигавшие  середины
груди, как и у ночного гостя, явно были светлыми. Вся шестерка была в добрых
доспехах. Поверх кольчуг, достигавших  середины  бедра,  были  надеты  латы,
прикрывающие торс. Шлемы, явно славной ковки, напоминали русские и не  имели
забрала, а только легкую стрелку, прикрывающую нос. Только у двоих на  поясе
имелись мечи, остальные четверо обходились  длинными,  с  лезвием  в  локоть
кинжалами. Все имели луки, и колчаны были полны  стрел  с  белым  оперением.
Прямо  перед  ними  лежал  лоскут  тонкой  беленой  кожи,  очевидно,  карта.
Склонившись над ней, существа явно обсуждали какой-то план, причем корноухий
горячился больше всех.
   Однако его речь закончилась немного иначе, чем он  предполагал.  Внезапно
струя помета брызнула ему  на  голову,  попутно  забрызгав  карту.  Раздался
леденящий душу хохот совы, взмывшей прямо в ночное небо Последнее, что видел
Бронеслав, прежде чем прервать колдовство, было  веселье,  разыгравшееся  на
поляне.  Пятеро  шелковоухих  буквально  катались  по  поляне   от   хохота.
Корноухий, сначала подскочивший от неожиданности, потом  тоже  засмеялся  и,
покачивая головой, принялся утираться платком, зажатым в правой руке.
   Придя в себя и загасив свечи, Бронеслав выбрался из шатра и собрал воинов
на совет. Хоть он был старший в отряде, но одна голова хорошо, а две  лучше.
Свой рассказ он закончил предложением поохотиться на  охотников  Предложение
было встречено с одобрением. Точку в совете поставил Хвост, старший в отряде
прикрытия и в случае смерти Бронеслава его преемник.
   - Чего тут рассусоливать! Они подставились, это ясно. В  открытом  бою  у
нас против их чар шанса нет. Они хотят  взять  нас  врасплох,  значит,  бьем
сейчас, пока они нас магией не перебили. Подходы Бронеслав видел, на  страже
никого. Атакуем прямо сейчас. Алимбек тоже чары "Глаз Птицы"  знает,  вот  и
приглядит сверху, если что - крикнет трижды птичкой.
   - Я согласен, - поддержал его Бронеслав - Свалимся как  снег  на  голову.
Пойдем двумя отрядами, я с юга,  а  ты,  Хвост,  с  запада  ударишь.  Карло,
Андраш, Неждан! Проползете им в тыл, когда мы ударим, ножики метнете Я  всем
говорю, - Бронеслав повысил голос, - двоих шелкоухих живьем надо взять!
   Однако без боя взять врасплох шелкоухих не получилось. Бесшумно, не  одна
железяка не брякнула, ведьмаки, осторожно миновав нити чар, подкрались почти
вплотную. И когда один золотоволосый, глянув в темноту, выхватил меч, бежать
шелкоухим было уже некуда. Свистнули ведьмачьи стрелы, но только один лучник
врагов, уже успевший  наложить  стрелу  на  тетиву,  упал,  битый  в  глаза.
Непонятное  оцепенение  наваливалось,  и  всей  воли,  тренированной  годами
практики  еле  хватало,  чтоб  не  опустить  лук.  Почти  все  стрелы   либо
поломались, либо бессильно отскочили от  доспехов  синего  металла,  носимых
шелкоухими.
   А их лучники не дремали. Стремительно срывались белооперенные  стрелы,  и
трое лучников из отряда  Бронеслава  лежали  на  земле,  и  стрелы  с  белым
оперением торчали из их глазниц Трое мечников, бросившихся вперед,  несмотря
на стальные личины да добрый доспех, срезали незнающие промаха стрелы врага.
Все новые и новые стрелы срывались в свой полет, и каждая находила  дорожку,
пронзала стыки доспехов и вонзалась  в  глазницы  личин.  Хрупкие,  стройные
мечники шелковоухих вьюном вертелись в безумной пляске под ударами  удальцов
из отрядов Хвата и Бронеслава, оттягивая мечников на себя и  позволяя  своим
лучникам сеять смерть в рядах ведьмачьего воинства.
   Чаша весов  заколебалась.  Даже  без  магии  странные  создания  впятером
теснили два десятка вышколенных воинов. Еще  миг  -  и  закованные  в  броню
ведьмаки дрогнут и побегут, застилая  землю  своими  пробитыми  телами,  под
мелодичный смех своих врагов, и никто не уйдет живым. Шелкоухие смеялись  во
время боя все тем же смехом, так же, как они смеялись  над  своим  собратом.
Казалось, бой для них детская забава.
   Но вдруг все резко изменилось. Выросшие за спинами врагов трое  пластунов
метнули ножи. Нож Андраша шел прямо в  висок  лучника.  В  последний  момент
шелкоухий чуть повернул голову - тяжелый метательный нож, бессильно звякнув,
отлетел от височной пластины шлема. Свистнул длинный бич в руке  мадьяра,  и
меч в руке шелкоухого, неотразимо бивший прямо в грудь уже раненого в  плечо
Хвата,  отлетел  далеко  в  сторону.  Три  меча  ударили  в  грудь   и   шею
обезоруженного врага. Стрела с белым оперением ударила в горло Андрашу, но и
последнего  мига  его  жизни   хватило.   Бич   в   руке   почти   мертвого,
захлебывающегося  кровью  ведьмака  ударил  вторично,  рассекая   тетиву   у
шелкоухого-лучника. Подскочившие мечники  остервенело  рубили  шелкоухого  в
клочья. С неба обрушился комок перьев, и когти совы, покорной воле Алимбека,
вцепились в глаза третьему лучнику. За несколько мгновений до  этого  Карло,
подкравшийся сзади, ловко, как играющая девочка накидывает  бантик  котенку,
набросил шелковую удавку на шею второго мечника. Короткий хруст - и обмякшее
тело безвольно опустилось на  траву.  Подскочив  к  последнему  врагу,  Хват
выверенно, точно ударил коротким  мечом  прямо  в  центр  кровавой  каши,  в
которую обратилось прекрасное лицо шелкоухого.
   Дорого же далась шестерка шелкоухих ведьмакам.  Девять  убитых  -  пятеро
мечников, трое лучников  и  отчаянный  пластун  Андраш,  переломивший  своей
жизнью ход боя, лежали на поляне, устремив в небо мертвые глаза. Еще  семеро
было  ранено,  из  них  пятеро  не  могли  ходить.  Только  пятеро  остались
невредимыми, хотя как сказать.
   Бронеслав сидел на корне  с  туго  перевязанным  лбом,  дымил  трубкой  и
размышлял. Себя он  раненым  не  считал,  так,  царапина  от  меча,  правда,
увернуться успел он в последний миг. Рядом с ним Пересвет отпаивал  Алимбека
травным отваром. Во время боя араб бросил  птицу,  бывшую  его  глазами,  на
верную смерть, и раны, нанесенные сове, на время ослепили  его.  Видеть  он,
конечно, будет, но не раньше,  чем  через  три  дня.  Долго  думал  и  курил
Бронеслав, наконец поднялся на ноги и поднял руку вверх, желая говорить...
   Близилось утро. Еще до  того  как  на  землю  пала  роса,  были  срублены
волокуши, на которые погрузили раненых и убитых. С тел шелкоухих были  сняты
доспехи синего металла. Испытав одни латы,  Бронеслав  покачал  в  изумлении
головой. Ни стрелы, ни арбалетные болты, пущенные в упор, с трех  шагов,  не
брали чудо-латы Никаких чар на доспехе не обнаружилось, и вскоре вся пятерка
уцелевших облеклась в латы  синего  металла,  а  Пересвет,  клинок  которого
оказался сломанным, вооружился одним из вражеских мечей.
   Радомир отправился на ближайший лесной хутор и пригнал  четырех  лошадей,
которые и потянули волокуши прочь из леса. С волокушами пошли Хват, раненный
стрелами в плечо и грудь, и еле передвигавший ноги Неждан,  получивший  удар
мечом по шлему.  Обоим  сильно  повезло  стрела  пробила  пластину  доспеха,
пронзила кольчугу и подкольчужник Хвата, которые ослабили удар,  и  в  грудь
вошла не глубоко, а по шлему Неждана меч шелкоухого ударил плашмя, но силы в
ударе достало, и минуло не меньше часа, прежде чем рослый рус смог подняться
на ноги.  Хуже  обстояло  дело  с  плечом  Хвата.  Ударив  в  стык  доспеха,
наконечник стрелы засел намертво, и правая рука плетью  висела  вдоль  тела.
Пятеро других раненых были еле живы, и Бронеслав мог только надеяться на то,
что они выживут Тела убитых шелкоухих были свалены на вторую волокушу и,  во
избежание ненужных вопросов, прикрыты рогожей, захваченной на лесном  хуторе
предусмотрительным Радомиром.
   Вооружившись двумя клочками бересты, Бронеслав принялся писать  сообщение
Главе Ведьмаков Филину. Описав во всех подробностях бой  и  сторожевые  чары
шелкоухих, он задумался, еще раз задав себе  вопрос  о  правильности  своего
решения. Прав он или нет?  Затем  все  же  продолжил  письмо,  закончив  его
просьбой о подкреплении его отряда, потерявшего почти три четверти воинов.
   Достав из мешка шесть кусков бересты, покрытых различными  шифрами,  или,
как их называли русы - тарабарщиной, он, не глядя, вырвал два,  обозначенных
буквами "веди" и "глагол". Сверяясь с ними, он перенес  послание  на  второй
кусок  бересты,  озаглавив  его  буквой  "веди".   Взглянув   на   блекнущие
предрассветные звезды, определив по  ним  время,  Бронеслав  записал  время,
использовав для этого листок с буквицей "глагол". Даже если враг  перехватит
послание, он не сможет быстро понять написанное и изменить время, записанное
другим способом. А по времени от отправки до получения письма  станет  ясно,
читал его  еще  кто  или  нет.  Запечатав  зашифрованное  послание,  ведьмак
поднялся, подошел к догорающему костру,  на  котором  кипятили  повязки  для
раненых, и, тщательно  развеяв  пепел,  спалил  черновик  послания  и  куски
бересты с тарабарщиной, обозначенные "веди" и "глагол"
   Тем временем Карло, расположившийся рядом с костром, причаровывал  птицу,
способную донести послание до Филина.  Прямо  перед  ним  неподвижно  застыл
огромный ворон. Приблизившийся Бронеслав протянул Карло  опечатанный  свиток
письма. Птица  взмыла  в  небо  с  гортанным  криком.  Посмотрев  ей  вслед,
Бронеслав бросил неаполитанцу: - Теперь нам остается только ждать ответа.

   Глава 9
   ЗВЕЗДОЧЕТ, И НЕ ТОЛЬКО

   Они шли по улице, мощенной серым камнем, мимо домов  из  ракушечника  или
кирпича, окруженных  глинобитными  заборами.  Весь  Ашур  представлял  собой
каменный  лабиринт,  исполинский  узел  переплетений   узеньких   улочек   и
переулков.  Периодически  стены  домов  или  заборы  раздвигались,   образуя
площади, густо покрытые навесами и  палатками,  в  окружении  зловонных  куч
мусора, над которыми роились мухи.
   И люди в городе походили на мух, такие же шумные - и наглые.  Невероятная
смесь одежд всех расцветок и покроев в невыносимо ярком свете солнца  резала
глаза. Дикий гомон, крики зазывал,  песни  бродячих  певцов,  надрывный  вой
глашатая, яростные споры торгующихся, целый обвал звуков,  из  которых  даже
ухо охотника могло различить лишь обрывки слов и фраз.
   Русы и гордые арабы,  повелители  пустыни,  желтолицые  ханьцы  и  гордые
варяги спорили, торговались, да и просто жили в этой исполинской  толчее  по
имени Ашур. Казалось, все люди перемешались меж собой, как и их одежды.  Рус
в чалме или мохнатой шапке  продавал  босому  ханьцу  в  вышитой  рубашке  и
узорных арабских шальварах глиняный кувшин. Стража волокла за  руки  пьяного
викинга в шелковой рубахе и сафьяновых туфлях, постоянно сваливающихся с его
немытых ног.
   Они шли по городу. Рогволд в  своей  одежде  богатого  руса  следовал  за
Ратибором, который снова напялил себе на голову  чалму.  Со  стороны  они  и
впрямь  походили  на  купца  с  приказчиком.  Правда,  пара  ловкачей,  явно
примеривающихся к кошелю на поясе Рогволда,  резко  отпрянули  в  сторону  и
даже, виновато разведя руками, раскланялись с  Уруком,  нацепившим  на  себя
стальную маску цеха Ночных Убийц.
   По рассказам Филина и Рогволд, и Урук отлично себе  представляли  вольный
город Ашур, но действительность поразила их.  Однажды,  когда  навстречу  им
попался ашурский житель с настоящей черной кожей,  не  хватило  выдержки  ни
орку, ни гордому, бесстрастному Рогволду. Они замерли, пораженные этим чудом
Чернокожий, поравнявшись с ними, понимающе улыбнулся, сверкнув  белоснежными
зубами. Ушедший вперед за время, пока они стояли  столбом,  ведьмак  Ратибор
обернулся к ним и при виде чернокожего в свою очередь улыбнулся. После  чего
и он, и чернокожий с радостным смехом обнялись.
   Повернувшись к Уруку и русу, ведьмак Ратибор представил им черного жителя
города Ашура: - Это Карим-Те, потомственный нганга, наш брат с далекого юга!