ший у огня, повернулся, и маска,  изображающая  оскаленного
демона, кивнула Инге.
   - Я Инга, правнучка почтенного звездочета Гостомысла, - мягко проговорила
девушка, - а вы ведьмаки, посланцы и  слуги  Вершигоры  по  прозвищу  Филин.
Дедушка говорил мне о народе  ведьмаков,  владык  Черного  Леса,  и  я  знаю
условные слова.
   - Мы не слуги Филина, и мы не ведьмаки,  -  раздался  хриплый,  скрипучий
голос из-под маски. - Ты права в одном: мы посланы к твоему деду или прадеду
Филином. От него мы знаем слова привета и доверия.  Вершигора  говорил  нам,
если слов будет мало, отдать тебе это.
   Порывшись  в  мешке,  орк  бросил  на  колени  Инге  костяной  амулет   с
привязанным к нему кожаным шнурком. Густая перевязь  узлов  покрывала  шнур.
Перебрав пальцами узелковую вязь, девушка  вопросительно  подняла  бровь  и,
только услышав ответ Рогволда о дороге на Перевал Странников, кивнула.
   - Я не смогу вам помочь, хоть и  знаю,  где  дедушка  хранил  рукописи  о
дороге и словах на пути к Перевалу. Мало знать все слова, нужно знать, когда
их произнести и кому. Сегодня я ушла на рынок, а когда вернулась,  все  было
перерыто, а дедушка пропал. Я не знаю, кому это могло понадобиться.
   - На этот вопрос отвечу я, - проскрипел Урук. -  Я  чую  запах  могильной
пыли на следах тех, кто был здесь. Скажи, Инга,  не  ссорился  ли  почтенный
Гостомысл с гильдией Некромантов вольного города Ашура?
   - Нет, - покачала головой девушка. - Но  я  не  понимаю,  при  чем  здесь
некроманты? Конечно, дедушка их не любил, как и многие жители нашего города.
Вам нужен Перевал, вы оба знаете нужные слова, но я не  могу  понять,  зачем
вам дорога, полная опасностей, что нужно обычным людям за Перевалом...
   Пока Инга говорила, Рогволд не мог избавиться от мысли, что  им  попросту
не доверяют, и, возможно, вполне справедливо - одна маска орка чего стоит.
   - Урук, я прошу тебя, сними маску и расскажи  почтенной  Инге,  зачем  мы
идем к Перевалу, - проговорил Рогволд. - А вы, почтенная Инга, не  пугайтесь
не совсем обычного лица моего спутника.
   - Да, - проговорил орк, - а я снова предупрежу, что не кусаюсь. - С этими
словами он снял маску.
   - Орк!.. - в испуге отшатнулась Инга.
   - Да, - гордо поклонился Урук, - мое имя Горбаг,  из  клана  Урук-Хей.  И
прошу не называть меня орком, я Урук.
   Рогволд про себя поразился, что орк скрыл от него свое имя.  "Это  то  же
самое, если бы я назвал себя просто человеком  или  русом,  получается,  что
Урук принял на себя имя своего племени", - подумалось русу.
   Отшатнувшаяся от орка Инга сидела прямая, яростная, и  ноздри  ее  гневно
расширились. Наконец она заговорила: - Ты, отродье мрака, как ты смеешь... -
Она просто задохнулась от гнева. - Я знала, что ведьмаки якшаются со всякими
тварями в людском облике, но с такой мразью...
   Рогволд резко перебил гневную и бессвязную  тираду:  -  Я  не  ведьмак  и
познакомил меня с почтенным Уруком  почтеннейший  волхв  Светлояр,  мир  его
праху. И я не могу понять вашу злобу, почтенная  Инга,  чем  провинился  мой
спутник и мой друг перед вами?
   Похоже было, что Рогволду удалось удивить обоих. Орк в изумлении  смотрел
на сына старосты, и в его взгляде было нечто  новое.  Вскочив  с  мешка,  он
сорвал с лапы боевую рукавицу и  порывисто,  как  мальчишка,  протянул  лапу
Рогволду, который, привстав, пожал ее. Это рукопожатие окончательно поразило
Ингу, растерянно переводившую взгляд с одного на другого.
   Немного придя в себя, она заговорила, тщетно пытаясь скрыть растерянность
в гоюсе: - Я читала летописи, попавшие  в  наш  мир  через  Перевал.  В  них
рассказывалось, как орки вырезали целые деревни и пожирали трупы убитых. Как
племя уруков было создано магом-предателем из  орков  и  людей,  отчего  они
стали еще опаснее, и о том, как доблестные  рыцари  навсегда  очистили  свои
земли от слуг Черного Властелина...
   - А ты знаешь, как наше племя отходило далеко  на  север,  -  перебил  ее
Урук, - как наши послы просили у доблестных рыцарей пощадить хоть одного  из
каждых двадцати детей. Как гордые владыки перебили наших послов и обрушились
на нас, горсть чудом уцелевших воинов, и, перебив нас, веселились, сбрасывая
наших женщин  и  детей  со  скал?  Мы  служили  своему  роду,  своему  отцу,
породившему наш народ. Не важно, кто твой отец, его не  выбирают,  он  любил
нас, а мы  любили  его.  Северные  слизняки,  -  тут  Урука  передернуло  от
отвращения, - ненавидели нас, их породил ИХ  Владыка,  и  они  ненавидели  и
боялись его, служа ему. А мы шли в бой при одном оскорблении в адрес  нашего
Отца Мы звали его Старик, или Белая Рука. Он мертв, как и  мой  народ.  Меня
подобрал и выходил волхв Светозар. Мой мир отверг мой  народ,  я  последний.
Мое имя Урук, я забыл свое старое имя. И пока я  жив,  жива  память  о  моем
народе. Ты говоришь так, как тебя учили.  Мы  не  пожирали  убитых,  подобно
людям из племени Крысы, и хоронили своих павших, у нас был свой язык и  свои
песни Где они теперь?
   Инга, как зачарованная, слушала откровения Урука. Ни в одной книге она не
читала ничего подобного. Там всегда  было  ясно,  что  герой  -  это  яркая,
блистающая кольчуга,  обтекающая  тело,  словно  вода,  меч,  горящий  ярким
пламенем, и гордый взгляд. А враги - это чудища, наподобие орков, с мерзкими
харями или, в крайнем случае, черные колдуны,  жрущие  пиявок,  повелевающие
ордами мертвецов и неизменно проигрывающие  из-за  собственной  непроходимой
тупости. Сама  мысль,  что  враги  обладают  речью,  могут  любить  и  иметь
собственных детей, что герои ничем не отличаются  от  них  в  жестокости,  -
просто не укладывалась в голове.
   - Нет, - закричала Инга, - я не верю, слышите, не верю!
   Но не умом, а сердцем она понимала, что это правда. Сердце заставляло  ее
поверить орку. Поверить, пусть даже весь ее  привычный  мир,  с  незыблемыми
понятиями добра и зла, рухнет, как домик из карт.  Рогволд  погладил  ее  по
голове, и от этой ласки она зарыдала на плече  руса  И  со  слезами  уходила
боль, оставляя только ясность и четкость  мысли.  Прямо  перед  ее  лицом  в
когтистой зеленокожей лапе появилась открытая фляга. Взяв ее,  Инга  сделала
несколько глотков чистой родниковой  воды.  Неожиданно  стало  легче,  слезы
прекратили течь. Она глотнула еще и вернула  флягу,  коснувшись  руки  орка.
Рука была такой же горячей, как и ее.
   Смахнув слезы и  отстранившись  от  плеча  Рогволда,  девушка  встала  и,
поклонившись Уруку, проговорила: - Прошу меня простить, почтенный Урук, я не
знала всей правды. Я забыла о том, что звездочет, как и хронист, должен быть
беспристрастен и долг его выслушать обе стороны.
   - Я принимаю ваши  извинения,  почтенная  Инга.  -  Урук  был  непривычно
серьезен и ответил неожиданно многословно, - Мой народ жил по своим законам,
мы были иными, и действительно,  в  наших  сердцах  есть  частица  тьмы.  Но
победители, истребив нас, пустили тьму в свои сердца. И добро и  зло  -  это
слова, истертые, как монеты. Люди  используют  их,  и  толкуют  их,  как  им
выгодно. Есть свет, есть тьма, но мало кто способен  провести  четкую  грань
между ними. Так говорил мудрый волхв, несущий в себе свет, и  сейчас  старый
орк, несущий в себе тьму, спешит к нему на помощь.
   Рогволд хотел дополнить речь Урука, но не находил слов.  Он  только  смог
встать и, поклонившись Инге, проговорить: - Я простой охотник,  я  не  читал
летописей.  В  дороге  мы  встретили  мудрого  волхва  Светлояра  и  мудрого
Вершигору. Они оба говорили, что беда на пороге и остановить ее  мы  сможем,
только добравшись до Перевала.
   Инга кивнула:
   - Я понимаю, но я и в самом деле не в силах помочь. Мой дедушка не только
звездочет, он, как вы знаете от  Вершигоры,  владеет  ключами  к  дороге  на
Перевал Странников. Пока он  не  передаст  ключи,  он  не  умрет.  Если  его
схватили некроманты, я не знаю, где его искать.
   - Они оставили следы, и  по  ним  мы  найдем  его,  -  ответил  ей  Урук,
последний воин своего народа. - Найдем и освободим.

   Глава 10
   ЭХ, ДОРОГИ...

   Да, верно говорят: не хвались, идучи на рать, а хватись, идя с рати.  Так
думал ведьмак Ратибор по прозвищу Винт,  лежа  на  охапке  соломы  в  темном
подвале. Еще в городе он почувствовал на затылке  чужой  взгляд.  Он  помнил
наказ Вершигоры довести Рогволда и Урука до башни звездочета Гостомысла,  да
и потом, пока рус и орк будут  в  Ашуре,  присматривать  за  ними.  Поэтому,
почуяв слежку, ведьмак решил временно  проститься  со  своими  спутниками  и
расположиться в щели между лавками. Неведомый соглядатай хитро  таится,  идя
по их следам, что ж, затаимся и мы, посмотрим, кто это у нас по пятам ходит.
Ну а там видно будет. Вот и досмотрелся до темницы  и  крепко  связанных  за
спиной рук.
   Ратибор заворочался на охапке вонючей гнилой соломы.  Его  добыли  легко,
как мальчишку.
   После ухода Рогволда и Урука прошло не менее  трех  минут,  и  на  пустой
улице, шедшей к перекрестку, ведущему в тупик, где стояла башня  звездочета,
появилась шестерка магов, да что там  магов  -  некромантов.  Правда,  таких
повелителей могил Винт видел  впервые  в  жизни:  вместо  привычных  хрупких
заморышей в необъятных складках балахонов по  улице  шли  рослые,  кряжистые
мужи. Их балахоны казались маленькими, швы еле выдерживали напор мускулистых
тел. Мало того,  поверх  черного  гробового  бархата  были  надеты  костяные
панцири. Головы были не только выбриты, по обычаю их ордена, были выбриты  и
брови, выщипаны ресницы. Кости лица туго обтянуты сероватой кожей, в которую
навеки  впитался  могильный  прах.  На  бритых  макушках,   вопреки   обычаю
некромантов, запрещающему прикрывать голову, красовались маленькие  стальные
шапочки.
   Все шестеро имели посохи, символ звания Мастера, или Владыки  Склепа,  их
полного титула.  Навершие  посохов  в  руках  поверх  привычных  черепов  из
хрусталя несло на себе еще и крыло нетопыря из черной  бронзы.  Кромки  были
остро отточены, и классический  атрибут  мага  превратился  в  оружие  воина
наподобие миниатюрной косы или серпа. Лица некромантов  были  подобны  лицам
кладбищенских  изваяний.  По  спине  Ратибора  пробежала  ледяная  дрожь,  и
внезапно  в  мозгу  ярко  вспыхнуло  воспоминание:  он  же  слышал  о  таких
некромантах, как же их звали, ах, да - Дарители Покоя!
   Каждый  из  них  по  чародейскому   искусству   стоил   пятерых   обычных
некромантов, но, помимо этого. Дарители  Покоя  славились  и  умением  вести
рукопашный бой. Правда, в городе уже забыли, когда в последний раз по плитам
его улиц ступала нога ТАКОГО некроманта. А тут их аж шестеро!
   Ратибор попятился в темноту щели. Только б они не заметили. Любой из  них
в открытом бою прихлопнул бы его как комара. Но интересно, зачем они здесь?
   Тем временем, дойдя до перекрестка, шестерка  остановилась,  и  до  слуха
затаившегося Рати-бора донеслись обрывки разговора:
   - ... Мы к башне, эти ослы ее упустили... старик в подземелье, а девка...
сегодня  в  храме...  хранилище...  Брат,   седьмой   том   Некрономикона...
библиотекаря сменили... такая кража... да, только он... так и в Дамаске, и в
Самарканде, да и в Багдаде... значит, он из Гильдии Ловкачей... Да,  квартал
Бронзовых Врат... вор из воров... проклятый рус...
   Закончив беседу, шестерка разделилась, четверо продолжили путь по  улице,
а двое свернули в тупичок, явно направляясь к башне. Только когда они прошли
мимо, Винт смог стереть со лба холодный пот. Все услышанное  ему  сильно  не
понравилось. В квартале Бронзовых Врат находилась гильдия  Ловкачей,  как  в
вольном Ашуре застенчиво именовали  воров  Но  только  трое  русов  были  ее
членами: Третьяк, более известный как Чума, Рыжий Всемир, а третьим  был  он
сам Он, ведьмак Ратибор, известный во всех притонах Ашура под кличкой Винт.
   Он стал ловкачом, оставшись на улице после смерти матери.  Отца  Винт  не
знал никогда. А к детям город суров - или ты ловкач, или  ты  труп,  или  ты
раб. Сотни детей  скитались  в  лабиринтах  улиц  и  переулков.  Но  единицы
выживали или выбивались в ловкачи. В городе это ремесло считалось уважаемым,
ничем не хуже прочих ремесел. По закону все украденное выставлялось  на  три
дня на базаре, в квартале Бронзовых Врат Придя туда, владелец платил ловкачу
четверть цены от краденого имущества, и стороны расходились, довольные  друг
другом. Из своего заработка ловкач отчислял  десятину  Владыке  Ночи,  главе
гильдии Ловкачей, и спокойно ходит по улице Но  горе  тому,  кто  не  платил
десятины или не выставлял краденое на базаре Таких наглецов ждал нож  в  бок
или темница Гильдия шутить не любит.
   Однако долго  думать  было  некогда,  следовало  спешить  Некроманты  шли
медленно,  тупик  давал  большую  петлю,  а  напрямик  Винт  мог  не  только
предупредить Рогволда с Уруком, но и вывести их прямо  из-под  носа  у  пары
Дарителей Покоя. Из лавки Абдуллы в  соседний  квартал  вел  тайный  ход,  с
отдушиной почти под самой башней. Сам Абдулла промышлял не только ковриками,
но и контрабандой. Винт в свое время оказал ему пару  услуг,  и  благодарный
купчина открыл ему тайну подземного хода в соседний квартал. Люк был в  паре
шагов, но воспользоваться им Винт не успел. Сильный удар обрушился сзади  на
голову ловкача, ставшего  ведьмаком.  Свет  потемнел  в  глазах  оглушенного
Ратибора. Он не почувствовал,  как  его  быстро  обыскивают  и  как  ремешок
сыромятной кожи намертво захлестнул руки за спиной.  Через  несколько  минут
пятеро посетителей, вышедших из лавки Абдуллы,  простых,  плечистых  жителей
Ашура, грузили на подъехавшую повозку огромный рулон ковра...
   ... Скрипнули бронзовые петли, и в подвальную каморку,  где  лежал  Винт,
ворвался ослепительный свет Ведьмак не знал, сколько  он  провел  в  забытьи
после крепкого удара по голове  Били,  однако,  с  понятием,  ни  шишки,  ни
царапины, только голова раскалывается от внутренней боли и  желудок  норовит
вывернуться наружу. От яркого света в дверном проеме Ратибор на время ослеп.
Он не видел лиц пришедших за ним. Сильные руки  нахлобучили  ему  на  голову
мешок и мягко подхватили ведьмака. От пришедших не тянуло могильной пылью, и
на секунду он почувствовал облегчение Но  все  становилось  еще  запутанней.
Лежа на соломе в темнице. Ратибор думал, что попал  в  лапы  некромантов,  и
недоумевал, почему его кинули не в склеп, а во вполне человеческую  темницу,
пусть даже и лишенную  света.  Все  время,  пока  его  тащили  по  лабиринту
коридоров, Винт пытался понять, кому и зачем он мог понадобиться. Пытался  и
не мог найти ответа.
   Ответ пришел сам с ударом тела  об  пол  и  хриплым  голосом,  прооравшим
сквозь мешок: - На колени перед Его Светлостью!
   Только один человек в  Ашуре  требовал  называть  его  подобным  титулом.
Требовал и мог заставить. Ратибор замер, пораженный до глубины души,  -  это
же граф Гуго! Один из приблудных чужаков, не только прижившийся в городе, но
и ставший одним из выборных, членом городского Совета.
   О графе в городе говорили с оглядкой, Гуго ухитрялся ладить и с городским
отребьем, и с некромантами. При случае для своих,  неведомых  никому  целей,
подкупал других выборных, плел интриги, не брезговал и заказными убийствами.
Городские отравители,  алхимики  и  ловкачи,  впрочем,  как  и  стражники  с
судьями, называли его не иначе как отец-благодетель. Слухи же  гласили,  что
граф Гуго бежал из своей страны по весьма серьезному поводу: был  любовником
королевы и отравил короля,  что  весьма  не  понравилось  принцу,  занявшему
отцовский трон. Поговаривали и другое: мол, сначала  отравил,  а  уже  потом
стал любовником. Самые осведомленные  люди  просто  отмалчивались,  но  Винт
знал, что граф, импозантный пожилой человек, с внешностью и ласковой улыбкой
добряка, на самом  деле  отравил  и  короля,  своего  двоюродного  брата,  и
королеву, и трех наследных принцев. А принц, унаследовавший корону, оказался
его племянником, которого добрый граф почему-то не принял  в  расчет.  Потом
он, конечно, успел исправить ошибку, но бароны не дремали, на  трон  нашлись
еще претенденты, и началась затяжная война, успешно  закончившаяся  захватом
королевства варварами.
   В Ашуре граф за истекшие со дня его прибытия  сорок  пять  лет  продолжал
совершенствовать свое искусство интриг и  заговоров.  Нынешний  Совет  почти
всегда плясал под графскую  дудку,  причем  половина  пляшущих  была  твердо
уверена, что всячески вставляет Его Светлости палки в колеса. Кроме  интриг,
заговоров и козней, граф Гуго пристрастился к собиранию редкостей и диковин.
Его  собрание  заставило  бы  устыдиться  многих  владык  Востока.   Правда,
собирались диковины такими методами, что многие из бывших хозяев уже  ничего
не могли возразить. Сам Одноглазый Мустафа, вор из  Багдада,  в  свое  время
работая на графа. Наследники Святого Гассана, ночные убийцы, были детьми  по
сравнению со слугами Его Светлости.
   - Поднимите его, усадите в кресло  и  оставьте  нас,  -  гулко  прозвучал
бархатный голос.
   С головы Ратибора сорвали мешок, подняв на руки, мягко и бережно опустили
его в кресло, легчайший холодок от лезвия - и путы с рук упали на пол.
   Он сидел в мягком кресле  в  просторном  темном  зале.  Постепенно  глаза
ведьмака привыкли, и он смог различить графа Гуго. Прямо перед Ратибором  на
небольшом  возвышении  находился  трон,  перед  которым,  в  нарушение  всех
обычаев, стоял стол для письма, заваленный свитками пергамента.  Граф  сидел
за столом, откинувшись на троне так, как будто это было простое  кресло.  Он
не был стар, скорее, просто зрелый муж, рано поседевший  от  государственных
хлопот.  Точеные  черты  лица  скрывали  возраст,   отчего   граф,   недавно
отпраздновавший свой шестьдесят девятый год, казался от  силы  сорокалетним.
Реальный  возраст  выдавала  лишь  дряблая  кожа  шеи,   густо   прорезанная
морщинами. Руки графа,  затянутые  в  перчатки  тончайшей  кожи,  поигрывали
гусиным пером, взгляд был направлен в незримую точку над головой ведьмака.
   Встав из кресла, Ратибор склонился перед одним из тайных  владык  города.
Наконец Гуго заметил и ведьмака, и его поклон. На лице  появилась  та  самая
добрая улыбка, при виде которой городские могильщики потирали руки.
   - Прошу меня простить, почтенный Винт, - ласково  проговорил  граф,  -  я
немножко замечтался. У нас, стариков, есть свои слабости. Я рад  возвращению
в город лучшего из наших ловкачей. У меня есть к вам дело.
   Винт только и смог, что развести руками: мол,  польщен,  но  не  понимаю,
зачем почтенному Его Светлости графу Гуго какой-то ловкач. Похоже,  граф  не
пропустил ни одной мелочи  в  мимике  ведьмака  и  явно  был  доволен  таким
ответом.
   - В таком случае, друг мой,  -  продолжил  свою  речь  Его  Светлость,  -
надеюсь, вы позволите старику так себя называть, придется немного объяснить,
зачем вы здесь. У меня есть к вам  маленькое  деловое  предложение.  Как  вы
знаете, почтенный Винт, у нас в городе есть такие люди, как некроманты. В их
подземельях  имеется  магический  жезл  из  сапфиров  и  горного   хрусталя,
полученный ими от покойного мага Абдуррахмана. Эту вещь  невозможно  купить,
но я заплачу ее десятикратный вес золотом. Моим людям удалось достать  планы
подземелий, планы всех подземелий Ашура, включая и подземелья, принадлежащие
ордену. Это послужит дополнительной платой.
   Ратибор судорожно сглотнул. Цена за жезл была царской, а планы подземелий
цены и вовсе не имели.
   - Я буду счастлив служить Его Светлости графу  Гуго,  уже  прозванному  в
городе граф Гуго Великолепный. Но нижайше прошу ответить на один вопрос...
   Граф вопросительно приподнял бровь и ласково  проговорил:  -  Только  без
лести и полных титулов, в разговоре они мешают. Так в чем дело?
   - Чем я смог обратить на себя ваше внимание? - спросил Ратибор.
   Внезапно улыбка и ласковый человек  на  троне  исчезли  Перед  ведьмаком,
пр